The Glory

Хруст шейных позвонков отдаётся даже в коленях. Уснуть на полу было глупо, но сил подняться и перелечь на кровать не хватало. Лишь далеко за полночь, когда лопатки начало жечь, пришлось подняться. И стоило взглянуть в зеркало, как тут же захотелось сбросить с себя кожу — чтобы никто не узнал. Чтобы наутро проснуться другим человеком. …или снова собой? Ёнсо идёт по коридору университета, а всё тут кажется другим. Таким, будто это лишь сон — всё не по-настоящему. Не такое, каким должно быть. …Ёнсо тоже не такая. Даже не стала заходить в интернет, пока ехала на занятия с несколькими пересадками. Сынмина видеть сегодня ей тоже не хочется. Как и Суа. Как и Хёнджина. Но ведь им придётся встретиться — есть о чём поговорить. Только особняк будто чувствует, что сейчас не время сталкивать лбами своих обитателей — никого не было. Пустота — и на дальней кухне, и в сердце, и в бутылке креплёного портвейна, стоящей на столе. Впрочем, даже не хочется думать о том, кто осушил её. Такой никчёмной Ёнсо давно себя не чувствовала. Поправляет лямки рюкзака, впиваясь в них пальцами, как за спасательный трос, словно если отпустит, то рухнет в пропасть. По сторонам не смотрит — вдруг кто-то посмотрит на неё в ответ? Ёнсо через силу заставила себя приехать сегодня. Скоро экзамены — нельзя пропускать консультации. Почему она забыла? Как могла совершенно не думать о том, ради чего приехала в этот проклятый солнцем штат? У неё были цели, были принципы и амбиции. Но она добровольно положила к ногам Хван Хёнджина своё будущее. Принесла в жертву, точно богам Олимпа. И всё ради чего? Ради того, чтобы на мгновение прикоснуться к чужому величию, до которого ей, как и раньше, дела не было, так и сейчас нет. Хёнджин проклят. Ведь всё, к чему он прикасается, превращается в золото — это беспощадная роскошь. Ёнсо видела в нём творца, но на самом деле он чудовище, которое больше не в силах сопротивляться своей участи. Разве такой им предначертан конец? Стоять в обнимку на руинах его тлеющей славы? — Ёнсо! — кто-то окликает её, но Ён нарочно делает вид, что не услышала. — Эй! — кто-то хватает её за локоть, вынуждая обернуться. — О, привет, — как будто даже удивлённо произносит Ёнсо, снова поправляя лямки рюкзака. — Готов к консультации? — Да какой там, — усмехается Трой, возвращаясь к подоконнику, где лежит его рюкзак. — Как отвлёкся вчера на новости, так больше и не смог продолжить. Просмотрел только первые пять вопросов. Надеюсь, что наши одногруппники подготовились лучше, — он нехотя забирает с подоконника свою тетрадь, в которой вёл беспорядочные конспекты сразу нескольких предметов. — Хоть бы у Терезы Уолш опять была куча вопросов. Сегодня я даже буду благодарен ей за занудство. — А что за новости? — с опаской спрашивает Ёнсо, теребя хлястик на одной из лямок рюкзака. Позвоночник превращается в гриф гитары с натянутыми струнами нервов. На лбу выступает невидимый пот, но это всё из-за озноба. Кажется, Ёнсо лихорадит, но в медкабинет она не пойдёт. Ведь виной тому вовсе не простуда и не вирус. Виной всему — Хван Хёнджин. Он признавался ей в любви — столько раз, настолько искренне. А потом разыграл дешёвый спектакль, совершенно наплевав на чувства своего единственного зрителя. …как подло. — А ты не видела? — искренне удивляется Трой, щурясь, как будто Ёнсо просто не могла пропустить такую сенсацию. — Нет… — неловкость вяжет собственный язык, а тревога пульсирует в висках, точно собираясь расколоть череп как скорлупу грецкого ореха. Отрицать бессмысленно. Если все уже всё видели, то к чему этот цирк — Ёнсо даже не актриса. Никого не будет интересовать её жалкая игра в чистую любовь — всем лишь интересен грандиозный провал с грязными подробностями. — Твоя подружка Габи вляпалась по-крупному, — заявляет Трой, а Ёнсо ушам своим не верит. …пронесло. — В каком смысле? — не понимает она, несколько раз моргая и чувствуя, как с плеч падает груз — не только рюкзака, который она сбрасывает и ставит на подоконник, но и непосильного бремени. — Бля, сейчас, — Трой поспешно откладывает тетрадь и достаёт из кармана мобильник. — С форума видео уже удалили, но ты же знаешь: что попало в интернет — остаётся в нём навечно, — усмехается он, ища что-то по личным перепискам. Ёнсо всё ещё не понимает, но как только телефон Троя попадает ей в руки, глаза округляются сами собой. Казалось, что такое можно увидеть только в фильмах про американских подростков. Но это происходит с реальными людьми. И пусть Ёнсо и Габриэль больше не общаются — обе предпочли отношения с парнями, — но от увиденного тошнота подступает к горлу омерзительным сгустком. Некоторые пары действительно любят баловаться подобными видео — Ёнсо этому не удивлена. Но чёрт. На университетском форме? Серьёзно? Это ведь увидели сотни человек — может, даже тысячи. И это совсем не анонимы, комментирующие фотоснимки банального поцелуя. Это реальные люди, снующие по коридорам Университета Южной Калифорнии, стены которого давят, будто гранитные плиты безжалостной взрослой жизни. Распахнутое окно, за которым радугой переливается морская гладь светлого будущего, будто заколочено ржавыми гвоздями. А привлекательная страница рекламной брошюры — это лишь завлекающий заголовок. Не более. — Чёрт, — шепчет Ёнсо, возвращая Трою мобильник и не желая больше этого видеть. — Кто это сделал? — Дружок Остина, — вздыхает он, убирая мобильник обратно в карман. — Жизнь его ничему не учит. — Мэтт? — это и так очевидно, но в голове с трудом укладывается. Похоже, он действительно не извлекает никаких уроков. А может, ему приносит удовольствие изводить других? Да ему же нужно лечиться. Таких как Мэттью Бекер нужно изолировать от людей — он опасен. И если никого самостоятельно не убьёт, то превратит его жизнь в сущий ад. Сюзи, Минхо, а теперь Гарбиэль. Сколько ещё человек должны пострадать, чтобы этого ублюдка наконец-то наказали по всей строгости? — А у кого бы ещё мозгов хватило? — Трой усмехается, но Ёнсо понимает, что это лишь маска. О делишках Мэтта Трою хорошо известно — как и многим. Но одного презрения будет недостаточно, чтобы отправить этого демона обратно в преисподнюю. — Ублюдок, — Ёнсо опирается руками о подоконник, глядя в окно, как студенты бесстрашно заходят в главные двери корпуса, будто в этом месте им ничего не угрожает. — Зачем он это сделал? Что Габи ему сделала? Почти сутки Ёнсо наблюдает, как трещит голубое небо, которое раньше сверкало в любимых глазах, а теперь режет дробью сапфировых слёз. Она так убивалась из-за этих фотоснимков, а что тогда творится с Габриэль, чьё видео для взрослых, скорее всего, видел весь университет? — Вроде как, они снимали это у Остина дома для личного пользования. Но камера была сама догадываешься кого, — нет такой сплетни, про которую Трой был бы не в курсе. По крайней мере, в стенах этой Вавилонской башни. — Насколько я понял, Мэтт захотел повторить, но уже с собой в главной роли. Габи его отшила. Ну а дальше ты сама видела, — едва усмехается он. — Обиделся мальчик. — Когда люди обижаются, то блокируют номер этого человека или удаляют из соцсетей, а не сливают домашнее порно, — сухо произносит Ёнсо, с каждой секундой разочаровываясь всё больше. — Чужая душа для нас потёмки, — вздыхает Трой и осекается. — Да у него вообще нет души, — не выдерживает Ёнсо. В глазах уже блестят не слёзы, а высекаются искры. — Потому что один раз — да, ещё можно понять. Человек оступился. Сделал что-то сгоряча. Не подумал. Но это ведь уже из раза в раз. Разве не так? — Эй, малышка, полегче, — Трой пытается чуть сбить огонь, который уже горит в её округлившихся от негодования глазах. — Не кипятись так, а то я начинаю тебя бояться, — кладёт руку ей на плечо, успокаивающе поглаживая. — Вы ведь больше не подруги. Так чего ты так всполошилась? — Потому что это их личное! — Ёнсо скидывает его руку со своего плеча, не желая делать вид, что ничего ужасного не произошло. — А теперь об этом знают все на свете. Говорит так, потому что и сама чувствует подобное. Как будто кто-то вскрыл грудную клетку, ища доступ к её неопороченному жизнью сердцу. Разорвал кожу, вырвал рёбра. Жадно вцепился в пульсирующие органы, пытаясь завладеть чужой жизнью. Зачем Мэтт поступил так с Габриэль? …зачем так поступили с Ёнсо? — Ну… — тянет Трой, почёсывая пепельный затылок. — Свет большой, а на форуме всего тысяч десять человек. — Ты серьёзно? — она ломает бровь, глядя так, будто Трой лишь очередное её разочарование. — А если бы на этом видео была я? Ты был бы так же спокоен? — Ён, успокойся, — серьёзно произносит он. — Прости, если не так выразился. Мне жаль, что Габриэль попала в такую ситуацию, но я ничего не могу сделать, ты же знаешь. — Не обсуждай больше это ни с кем. И тем более, не показывай больше никому это видео. — Да я только тебе показал. — Ты сам сказал, что вчера весь вечер только это и обсуждал. Но явно не со мной. — Она осекается, потому что чуть не выпалила компрометирующую фразу «потому что я…». Но то, чем занималась Ёнсо, тоже вовсе не походит на подготовку к предстоящим экзаменам. — Думаешь, я свечку держал? — Трою явно обидно слышать подобные обвинения в свой адрес. — Я сегодня во дворе услышал, как девчонки это обсуждали. И нет, я не обсуждал это в чатах. Да, везде завирусилось видео, не спорю. Но я весь вечер писал в поддержку форума, чтобы они удалили это. Пришлось даже найти лично сисадмина через знакомых, потому что этот придурок вообще не смотрит, что студенты выкладывают в общий доступ. — Прости, — теперь Ёнсо чувствует себя очень глупо. — Я с утра на взводе, и эта новость меня просто добила. Собственное бессилие беспощадно терзает и без того измученное сердце. Почему всё должно быть так? Почему люди не могут быть безвозмездно счастливы? Габи ведь буквально светилась, когда начала встречаться с Остином. Они ни на минуту не отлипали друг от друга. А теперь Габриэль семенит по коридору, боясь смотреть по сторонам, будто преступница. Рядом абсолютно никого. Студенты расступаются в стороны, как от прокажённой. Кто-то криво косится на неё, кто-то перешёптывается с подругой, явно будучи в курсе случившегося, а кто-то и вовсе не обращает на неё внимания. Но Ёнсо не может игнорировать взгляд, который Габи случайно бросает в их с Троем сторону. Веки припухшие — плакала всю ночь и, скорее всего, вообще не спала. Ёнсо сегодня тоже чувствует себя неважно. Но чужой страх притупляет собственный. В конце концов, студентам Университета Южной Калифорнии абсолютно наплевать на какую-то Ёнсо Ким, пока никто не видел её обнажённой. …а нагота души тут не в почёте. Одними губами Ёнсо шепчет «мне очень жаль», но Габи никак на это не реагирует. Ён делает полшага в её сторону, но та лишь безразлично отворачивается, направляясь к аудитории, куда постепенно начинают заходить их одногруппники. — Не лезь пока, — предупреждает Трой, перехватывая её за локоть. — Будешь привлекать к себе внимание, рискуешь нарваться. — Меня убивает, что Мэтт продолжает калечить жизни людей, а ему с этого ничего, — Ёнсо смотрит Трою в глаза и не вырывается. — А, ты про бывшую своего бывшего?.. — уточняет он, но и так обо всём догадывается. — Мэттью Бекер — ублюдок. Когда-то его должны посадить. Он точно доиграется. — Трой смотрит куда-то за спину Ёнсо, и она оборачивается, видя Габриэль, остановившуюся у входа в аудиторию. — Ты куда? — Трой перехватывает её руку. — Я хочу ей хоть как-то помочь. — Напишешь ей потом слова поддержки, — советует он. — Но лучше не подходи. Поверь, так будет лучше. Я восхищаюсь твоим благородством, но не хочу через время увидеть и твои фотки на форуме. Услышанное отрезвляет. Как бы не было обидно, но Трой прав — Ёнсо нельзя впутываться ещё и в эту историю. Она напишет Габи. Как только они зайдут в аудиторию и начнётся консультация, Ёнсо достанет мобильник и найдёт затерявшийся в длинном списке диалог. Габриэль прочитает практически сразу и обернётся. Так же прошепчет лишь одними губами «спасибо» и снова отведёт взгляд, а Ён будет то и дело смотреть на её спину, гадая, чем она сейчас занята: дописывает недостающие к экзамену вопросы или без остановки скролит обсуждения в чатах, где её обнажённую душу превращают в настоящую порнографию.

☆☆☆

Вчера Ёнсо чувствовала, что весь мир настроен против неё, а сегодня она полна решимости показать всем на свете, что их несправедливость будет наказана. Случившееся с Габриэль очень сильно привело в чувства. Может, даже сильнее, чем следовало бы. Гнев сменился желанием отомстить Мэттью Бекеру за все его грехи. Но Ёнсо не может сама взят в руки топор — для этого ей нужен палач. ...или хотя бы Кристофер Бан. Палец утопает в силиконовой накладке дверного звонка, и Ёнсо тут же отходит на два шага, чтобы не получить дверью по лбу. В первый и последний раз она была на этом пороге, когда оставалась на ночь у Алексис. С того времени они с ней больше не поднимали эту тему, что и к лучшему. Ёнсо готова поспорить, что Лекси бы очень хотела навсегда забыть тот день и свой проступок — её раскаяние очень сильно отпечаталось в чужой памяти. В последнее время её карьера шла в гору, как и личная жизнь Ёнсо. Поэтому их общение сократилось лишь до личной переписки, о чём Ён очень тоскует. Но они обе расставили приоритеты. Когда-то они снова сядут на пляже возле костра, откроют банки пива, промочат кеды, не сумев обогнать солёный прибой, и обсудят, как же круто изменились их жизни с момента первой встречи. И ужасно хочется верить, что воспоминания эти не принесут им боли разочарования. — Йо-Йо? — первое мгновение Лекси тратит на удивление, а потом широко распахивает двери, набрасываясь на Ёнсо с объятиями: — Я так соскучилась, ты не представляешь, — практически скулит она, и Ёнсо обнимает её в ответ, чувствуя, будто на мгновение перемещается обратно в беззаботное лето. — Прости, что мы так редко стали видеться, — она сильнее стискивает её шею, прижимаясь щекой к щеке. — Есть столько всего, что я хочу рассказать. — Всё нормально, — успокаивает Ёнсо, чувствуя лишь собственную вину. — Я потерялась на время, но, кажется, собираюсь вернуться. …чистая правда. Потерянная, сбитая с толку и потерявшая курс — вот такой Ким Ёнсо ощущает себя, стоя и вдыхая запах беспечного прошлого. Хочется вернуть обратно это чувство окрылённости, которое у неё буквально вырвали, оставляя на лопатках кровавые полумесяцы. — Быстро ты, — голос Криса вынуждает Ёнсо открыть глаза и чуть отстраниться от Алексис. — Прости, что так внезапно, — извиняется она, всё ещё держа подругу за руки, но глядя лишь ей за спину. — Мне больше не с кем посоветоваться. Жизнь — очень странная штука, ведь даже у таких кардинально полярных людей как Крис и Ёнсо нашлось что-то общее. Ему тоже есть за что ненавидеть Мэтта. — Так это ты её ждал? — удивляется Лекси, оборачиваясь на Криса. Для неё это тоже кажется очень удивительным, но и сама Ёнсо не могла предположить, что осмелится на такое. Вопреки тому, что посоветовал Трой, она всё же написала Габриэль и предложила встретиться. Получила ожидаемый отказ, но не сдалась. Может, к личному контакту Габи пока и не готова, но на сообщения отвечает охотно. Так что Ён взяла на себя смелость спросить, что та собирается делать, чтобы защитить себя. Но к большому её удивлению, Габи сказала, что ничего не будет делать — просто ждать и надеяться, что сейчас все отвлекутся на экзамены, а потом на Рождество, а потом и вовсе забудут о случившемся. Вот только никакие праздники или зубрёжка экзаменационных билетов не помогут самой Габриэль всё забыть. Она и дальше будет чувствовать себя униженной и уязвлённой, а обидчик не получит по заслугам. Будет радоваться праздникам, возможно, даже купит матери и младшей сестре подарки. Поздравит бабулю по телефону и сфоткает нелепого Санту на пляже в Санта-Монике. А потом пойдёт на очередную вечеринку и снова навредит кому-то. Один раз его уже оправдал суд, причём даже несмотря на общественное мнение. И похоже, Мэттью Бекер почувствовал безграничную свободу. Чёрт, да у Ёнсо зубы сводит от одного лишь воспоминания о его нахальной улыбке. И Крис тоже, похоже, настроен решительно, раз не стал сразу отказывать ей, когда услышал проклятое имя в трубке. — Может, лучше зайдём? — предлагает он, и Ёнсо согласно кивает, когда Алексис всё ещё не понимает, в какой момент её подруга и её парень успели обзавестись общими секретами. Она лишь плетётся за Ёнсо, с недоверием косясь на Криса, который закрывает за ними входную дверь. — Вы кого-то убили, пока я была занята? — серьёзно спрашивает она, останавливаясь около обеденного стола, за который Крис жестом предлагает им сесть. — Обижаешься, что тебя не позвали? — в своей манере произносит он, садясь на один из стульев и выдвигая соседний для Лекси: — Ты всё ещё можешь стать соучастником, — смотрит на неё снизу вверх и приподнимает один уголок рта, когда Алексис, закатив глаза, всё же садится. — Рассказывай по порядку, — он теперь обращается к Ёнсо, но не смотрит на неё, выключая звук на телевизоре, стоящем на холодильнике. — Ещё в первый день в универе я познакомилась с девушкой — Габриэль Мартинес, — начинает она, взяв секунду на размышление, чтобы не упустить никаких деталей. — Тогда же она и познакомилась со своим парнем Остином. Хотя, я сейчас не уверена, что после случившегося они всё ещё встречаются. Она была сегодня в универе совсем одна, а его… — Давай ближе к сути, — перебивает Крис, выставляя открытую ладонь. — Если ближе к сути, то этот Остин оказался другом Мэтта. Но узнала я об этом только на вечеринке, на которую он нас затащил, — тараторит Ёнсо, боясь, что её снова могут перебить. — Ты была у Мэтта дома? — уточняет Алексис, с опаской косясь на Криса. — Была, — сухо отвечает Ён, вовсе не гордясь ни этим фактом, ни всем тем, что ещё происходило в тот день после вечеринки. — Ты совсем сбрендила? — Алексис вспыхивает моментально, как спичка, отчего Крису даже приходится накрыть её руку своей, чтобы немного успокоить. — Лимонад остался? — спрашивает он, а Ёнсо поражается, насколько непринуждённо звучит его голос в любой ситуации. — Да, — лепечет Алексис, понимая, на что он намекает. — Сейчас принесу, — поднимается с места и идёт к холодильнику, а Ён затылком чувствует, как подруга оборачивается на них, всё ещё пребывая в недоумении. — О чём ты думала? — Крис теперь смотрит на Ёнсо, из-за чего становится ещё больше не по себе. — Говорю же, я не знала, что вечеринка будет у него дома. А когда узнала, то сразу же уехала, — оправдывается она и слышит, как сзади хлопает дверца холодильника, а потом графин с лимонадом с шумом опускается на столешницу. Алексис всю трясёт от одного лишь упоминания Мэттью, да ещё и в контексте того, что Ёнсо связалась с ним, никому ничего не сказав. — И он просто тебя отпустил? — Крис знает, что Мэтт не из тех, кто отпускает свою добычу, не наигравшись вдоволь. Тем более, что на тот момент он уже знал, что Ёнсо имеет что-то общее с Минхо, с которым у них далеко не всё гладко. Когда-то давно — ещё до того, как ватные облака превратились в дроблёное стекло и закончилась осень — они с Ли Ноу обсуждали, что подозрительно долго Мэттью Бекер не пытался им нагадить. Тогда Минхо поделился своими опасениями, что рано или поздно Мэтт всё же попытается добраться до Ёнсо — просто, чтобы навредить. Чтобы поиздеваться в очередной раз над Минхо. …чтобы поставить на место. Такие люди опасны для окружающих. Минхо проходит психотерапию, но вот кому-кому нужен мозгоправ, так это Мэттью. — Не просто, — морщится Ён, вспоминая больше деталей. — За мной приехал «парень», — показывает кавычки в воздухе, — и только после того, как Мэтт его увидел, он отстал от меня. — Минхо приезжал? — удивляется Крис. — Нет, — мнётся она. — Знакомый моей тёти. Мы соврали, и Мэтт нам поверил. — Хорошо соврали, значит, — как-то неоднозначно отвечает Крис и поднимает глаза на Алексис, которая ставит перед ними с Ёнсо два стакана лимонада, украшенные оранжевыми зонтиками и трубочками. — Спасибо, — кивает он, придвигая стакан ближе к себе. — Минхо про этот случай знает? — обращается снова к Ёнсо, вытаскивая зонтик из стакана и делая глоток, игнорируя трубочку. — Нет. Я не стала рассказывать, потому что реакция… — она искоса смотрит на Лекси, которая всё ещё стоит возле стола. — Реакция была бы ожидаемая. Если бы она рассказала об этом инциденте Минхо, то он бы точно взорвался. Переживал бы и накручивал. Ёнсо просто не хотела, чтобы это стало проблемой. — Ли Ноу бы ему морду набил, — серьёзно произносит Лекси, отчего её голос становится практически неузнаваемым. — Эта мразь не имеет права к тебе приближаться. — С тех пор мы с ним больше не пересекались, правда, — Ёнсо успокаивает её, но по лицу Алексис и так понятно, что это не действует. — В общем, со временем Габи начала всё больше времени проводить с Остином, и я не стала за неё держаться. — Может, если бы Ёнсо попыталась рассказать Габриэль всё, что знает о Мэттью Бекере, то неприятностей можно было бы избежать. Но изменить уже ничего нельзя, а вот помочь наказать виновников — можно. — Короче, вчера кто-то слил домашнее видео Остина и Габи на университетский форум. Мой друг Трой уверен, что это был Мэтт. Я попыталась убедить Габи, что нужно сообщить об этом руководству университета, но она отказывается. Говорит, что если сама забудет, то и остальные забудут. Ёнсо вытаскивает из кармана мобильник, открывая переписку с Габи, и протягивает его Крису. — Ну и дура, — выпаливает Лекси. — Не она первая и не она последняя. Но из-за их трусости этот ублюдок до сих пор не за решёткой. — Были ещё случаи? — удивляется Ёнсо. — Конечно, — бесцветно произносит Крис, возвращая ей телефон. — Он псих. Только доказательств этому нет. Вот и живёт себе припеваючи. — Но ведь кто-то же должен был уже заявить, — Ён растерянно смотрит то на Криса, то на Алексис, не понимая, как так вышло, что до сих пор никто не попытался его наказать. — Думаешь, он идиот? — Алексис так и не садится обратно на стул. — Он не выбирает тех, кто может ему всю малину подпортить. — Первокурсницы, иностранки, дурочки из провинции, — перебивает её Крис, а Алексис подхватывает: — В общем все те, кому не к кому пойти. У кого нет поддержки. — Никто не хочет ещё больше закапывать себя, — снова перебивает Крис. — Но вы ведь знаете, какой он, — Ёнсо всё ещё не понимает, как в городе, кишащем сплетнями, может выжить такой грязный секрет. — Трой тоже знает. Уверена, что найдутся и другие. — Но он не трогает местных, — Алексис явно злится, ведь её подруга тоже пострадала от рук Мэттью Бенера. А в итоге закон его оправдал. Несправедливость злит ещё больше, чем этот чёртов Мэтт. — Отец Криса был бы рад наказать его по заслугам. Но пока нет заявления от реальной жертвы, никто не может начать расследование. — И что делать? — Ёнсо с надеждой смотрит на Криса, надеясь, что в его голове уже зреет хоть какой-то план. — Если твоя подруга напишет заявление, то дальше полиция начнёт поиск других пострадавших. Закон о мести-порнографии или нарушении конфиденциальности — что-то из этого уже с ходу можно будет ему приписать. Да и когда появится кто-то, кто не побоится дать делу ход, то и другие жертвы могут осмелеть, — Крис рассуждает так, как будто он и сам работник следственного комитета. — Но сначала она должна сообщить об этом администрации университета. Они обязаны оказать ей поддержку и найти адвоката. — Она наотрез отказывается это делать, — если бы Ёнсо могла, то силой бы заставила Габриэль пойти в администрацию. Но она не может этого сделать. Она даже не может побыть с ней рядом, чтобы оказать поддержку лично, и это не даёт покоя, напрочь вытесняя все посторонние мысли о собственных проблемах. — Тогда ему всё опять сойдёт с рук, — пожимает плечами Крис. — Но ведь так нельзя, — Ёнсо даже не притрагивается к лимонаду, ведь рот и так разъедает кислотой несправедливости. — Сколько можно? — Прости, но мне правда жаль, — Крис не показывает лишних эмоций, но Ёнсо понимает, что он и действительно сожалеет. Но толку от его жалости, если ничего не изменится? Если девушки и дальше будут страдать, а чокнутый Мэттью Бекер продолжит упиваться своим чёртовым везением, то чем вообще занимаются в местном полицейском участке? Берутся только за масштабные ограбления местных знаменитостей и ловят пьяных девушек в парках? — Зай, а можешь звук включить? — спрашивает Алексис, отвлекаясь на телевизор. — Мы вообще-то тут серьёзные вещи обсуждаем, — недовольно цокает он, протягивая ей пульт от телевизора. Ёнсо зачем-то тоже поворачивает голову, забывая, что только что собиралась сказать. В комнате моментально становится холодно, и вовсе не из-за стакана с лимонадом, глоток которого она только что сделала. С дребезжащего экрана старого телевизора на неё смотрит собственное лицо, перекошенное неподдельным испугом. Лицо Минхо замазано, но воспоминания вчерашнего дня никак не спрячешь. — Йо-Йо, это что, ты? — Алексис растерянно смотрит эфир звёздных новостей, так и не включив звук. А мысли Ёнсо бегут, опережая строку телесуфлёра внизу экрана. — Если я скажу, что да, то какая будет реакция? — теперь она с опаской смотрит на чёткую линию подбородка Алексис Вуд, боясь, что подруга сейчас в ней разочаруется. — Охренеть, — Лекси всё же делает звук погромче, и кухня заполняется голосом телеведущей, который теперь звенит не только в стакане с не выпитым лимонадом, но и в ушах Ёнсо. — А чего так скромно? — усмехается Крис, впервые за разговор криво улыбаясь уголком рта. — А ты разве не удивлён? — она таращится на него, не понимая, что тут вообще смешного. — Меня мало волнует чужая личная жизнь, — пожимает плечами он. — Это ведь не твоё лицо в телике. Растерянность в глазах Алексис сменяется недоумением, и она щурится, глядя на Криса сверху вниз, пытаясь понять, как он может быть таким пофигистом. Ёнсо и сама бы хотела у него научиться этому. Потому что замаскировать неловкость ей совсем не удаётся, и губы деформируются в жалком подобии улыбки, когда Лекси переводит на неё взгляд: — Я всё объясню, только не смотри так, — просит Ён, чувствуя, как деревянный стул, на котором она сидит, вот-вот вспыхнет. — А мне до сих пор интересно, как ты вообще с ним связалась? — снова усмехается Кристофер, похоже, находя её сконфуженность весьма забавной. Сам репортаж Алексис не слышала, но точно не проглядела фотографию Хван Хёнджина, которую любезно показали в углу экрана. Иначе бы её глаза не были бы сейчас такими выпученными, точно у рыбы. — Ты знал? — она ещё больше удивляется, продолжая смотреть лишь на Криса, будто Ёнсо тут и вовсе нет. — Мне Минхо рассказал, — немного привирает он, глядя теперь на Лекси. Похоже, он и не собирается говорить ей о том, кому продавал травку. — Ли Ноу знает? — она не выдерживает и садится на выдвинутый стул. — Я что, одна была не в курсе? — Лекс, так получилось, — с сожалением произносит Ёнсо, протягивая к ней руку. — Дай объяснить, — ей и правда жаль. Но что она могла? Рассказать Алексис ещё в самом начала — казалось неправильным. Ёнсо не сразу начала ей доверять, подозревая, что у неё могут быть скрытые мотивы. А когда их дружба окрепла, то в сердце Ён уже не было места для Хёнджина. Она тонула в любви к Минхо, и жизнь в особняке Хвана не имела значения. Всё всегда крутилось вокруг него, но никогда не было подходящего времени. Ён сама себя убедила, что оставить всё в тайне будет правильным. А когда их отношения начали расцветать фиалковым полем, то и вовсе появился страх, что это когда-то отберут. Так что Ёнсо оберегала Хёнджина от своего мира, как только могла. …жаль, что он не уберёг её от своего. Если вселенным всё же суждено столкнутся, то это неминуемо произойдёт. Гибель неизбежна, и перед смертью нельзя надышаться. — Ты не уйдёшь из этого дома, пока я не узнаю все подробности, — серьёзно произносит Алексис, беря протянутую к ней руку. В этом прикосновении нет злобы или обиды. Есть лишь остатки удивления и привычное доверие: — Начинай.

☆☆☆

Грохот ящиков начинает действовать на нервы, но Кристофер терпеливо ждёт, когда Алексис уже перестанет суетиться. Приход Ёнсо её заметно взбудоражил, что и не удивительно. Крис понимает, почему Ён не рассказала ей правду раньше. Но стоит признать, секреты она хранить умеет — а он очень ценит это качество в людях. …жаль, что всё тайное становится явным. — Йо-йо и Хван Хёнджин, — Лекси пытается свыкнуться с новой реальностью, открывая последний непроверенный ящик, где они обычно хранят недоеденные пачки чипсов, но который теперь пустует, потому что недавно она сама выкинула всю — по её словам — дрянь. — Я как будто сплю. — Ты не спишь, — вздыхает Крис, опираясь спиной о столешницу рядом с плитой. — А ощущение, что сплю, — не унимается Лекси. — Она моя лучшая подруга. Она должна была мне сказать. Крис хочет возразить, но сдерживается — ссора из-за этих пустяков им точно ни к чему. — Что ты ищешь? — он пытается перевести тему, в то время, как Алексис сдвигает его с места, ещё раз заглядывая в шкаф с кастрюлями: — Мне срочно нужно съесть что-то вредное. — Ты разве не на диете? — усмехается он, наблюдая за её отчаянными попытками найти желанные заначки. — Сегодня сделаю исключение, — безразлично отвечает она, возвращаясь к ящику с сухими завтраками, к которым не прикасалась с тех пор, как получила новую роль. — Я столько раз подвозила её, — Лекси уже хрустит медовыми звёздочками, запуская руку на дно пачки за новой порцией. — Столько раз! Но у меня даже в мыслях не было, что это дом кинозвезды, — ещё не до конца прожевав, она запихивает в рот новую охапку звёзд. — Не подавись, — предупреждает Крис, протягивая ей стакан лимонада с оранжевым зонтиком, который Алексис налила себе, ещё когда Ёнсо была у них дома, но так и забыла выпить. — В Беверли же не только кинозвёзды живут, — продолжает она с набитым ртом, отказываясь от напитка. — Тут полно и обычных людей, как мы. Ну и бизнесмены всякие. — Разве? — вопросительно вскидывает брови Крис, ставя стакан обратно на столешницу. — Ты ведь сама мне говорила, что подозреваешь, что она живёт на одной улице со знаменитостями. — Да ты видел их дома? — бубнит она, не без труда проглатывая еду. …Крис даже в них бывал. — Хочешь сказать, что никогда не пыталась напроситься к ней в гости? — Никогда, — мотает головой Алексис и лезет в коробку за новой порцией. — Я всегда высаживала её возле ворот и никогда никого не встречала, — уже собирается засунуть ещё звёздочки в рот, но останавливается: — Там такие высокие заборы, что ничего не разглядеть. Как будто улица вообще пустует. …как будто никто там и вовсе не живёт. В какой-то момент Алексис даже подумала, что Ёнсо обманывает её. Что ей просто стыдно признаться, что на самом деле она живёт в студенческой общаге с тремя соседками и спит на втором этаже двухъярусной кровати. Но Лекси бы её за такое никогда не осудила. Она и сейчас не осуждает, ведь такие вещи и правда всем подряд не рассказывают. Просто удивляет, как всё это происходило у неё под носом, а Алексис не замечала. Безжизненные ворота на Кэролвуд Драйв, похожие на кладбищенскую решётку, будто ведут в обитаемые склепы. Но с того света никто не возвращается, чтобы рассказать смертным, каково это — побывать на другой стороне. Алексис всегда хотелось узнать, что ощущают люди, живущие в уединённой роскоши — обособленные от внешнего мира. Наверное, им никто не нужен — у них всё есть. И она надеется, что когда-то тоже сможет ощутить это. Распахнуть окно и убедиться, что калифорнийское солнце светит лишь ей одной. Она всё для этого сделает — на многое пойдёт. …уже пошла. Только впредь будет осторожной. — Завидуешь? — вопрос Криса немного сбивает с толку, и Лекси не сразу даёт ответ, дожёвывая сухой завтрак. — Наверное, — всё же отвечает она. — Не в плане, что как здорово встречаться со звездой, — она хочет, чтобы Крис правильно её понял. — А в плане, что она побывала там, — вскидывает брови, выделяя интонацией последнее слово, будто говорит действительно о чём-то божественном. — Не думай, что жизнь там чем-то лучше, чем жизнь здесь, — Крис тоже бывал «там» и видел многое, о чём, наверное, расскажет когда-то Алексис. И меньше всего он желает, чтобы она, однажды проснувшись утром, даже не захотела смотреть на солнце, которое для неё светит. Чтобы не разочаровалась. …чтобы не потеряла себя. — Смогу в это поверить, только когда сама там окажусь, — усмехается она, с жадностью зачёрпывая сладкие звёзды с самого дна опустевшей упаковки. Не замечает, с каким сожалением на неё сейчас смотрит Крис, что, наверное, и к лучшему. Когда они только познакомились — он отчётливо помнит тот день — она плакала, что мечтает вдохновлять других. Что хочет дарить людям надежду в собственные силы. …хочет сама стать путеводной звездой. А сейчас, стоя в паре метров и с жадностью запихивая себе в рот дешёвый завтрак, она уже не кажется Крису прежней. Алексис, в которую он без памяти влюблён, никогда бы не позавидовала подруге. Да и в чём? В том, что та случайно оказалась героиней грязных сплетен? Что угодила в болото перегноя чужой славы? Страшно подумать, что в какой-то момент Алексис и сама может прогнить настолько, что быть рядом с ней окажется смертельно опасно. Крис — не святой. Он никогда не ходил с матерью в церковь. Ругается матом, толкает травку и злоупотребляет отцовской должностью шерифа. Не раз самостоятельно провоцировал драки, ломал чужие носы и не собирается устраиваться на нормальную работу. Но он никогда не предавал Алексис. С первой их встречи и по этот самый диалог он остаётся верным ей, точно пёс, взятый из приюта. Поддерживает её мечты и не даёт опустить руки. Знает, когда стоит промолчать, а когда поцеловать так, будто в последний раз. Беспокоится о её здоровье и не хочет, чтобы она тратила свои нервы на всякие глупости. Поэтому ему больно видеть, как девушка, которая влюбила его в себя практически с первого взгляда, которая верила в то, что может сделать и себя, и других чуточку лучше, начинает медленно терять свой драгоценный блеск. Набивает пустой желудок бесполезным сахаром и сама медленно крошится, превращаясь в рафинад губительных амбиций. В кармане домашних шортов звонит мобильник, и Алексис поспешно вытаскивает его липкими пальцами, держа за уголок, лишь мельком глядя на экран и тут же протягивая Крису: — Ответь, пожалуйста, вдруг этот насчёт съёмок, — бубнит она, в спешке дожёвывая. — Если спам, то сразу сбрось. — Говорил же, не подавись, — закатывает глаза Крис, забирая мобильник и смахивая ползунок вызова в сторону. — Алло, — устало вздыхает он, пока Алексис пытается запить лимонадом остатки еды, комом вставшие поперёк горла. — Нет, это не она. Но могу ей передать. Он просто слушает, а Лекси полощет рот лимонадом, сплёвывая его в раковину. Совсем не замечает, как Крис меняется в лице, молча слушая, что говорят ему на другом конце, и споласкивает липкие пальцы, небрежно вытирая их о кухонное полотенце. — Да, до свидания, — отстраннёно прощается он, сбрасывая звонок. — Что хотели? — интересуется она, стоя к нему вполоборота и безжалостно комкая пустую коробку, прежде чем выбросить её в мусорное ведро. Остатки разговора с Ёнсо до сих пор скрипят на зубах кукурузными звёздами, а в мыслях сплошные глупости, за которые Алексис Вуд однажды будет невыносимо стыдно. — Это был твой доктор, — ровно произносит Крис, кладя телефон на столешницу рядом с пустым стаканом из-под лимонада и небрежно валяющимся зонтиком. — Сказал, что ты пропустила свою запись. — Запись? — не сразу понимает Лекси, оборачиваясь. — Какую запись? — Контрольный осмотр после аборта, — голос всё ещё спокойный, как будто для Криса это вовсе не удивительная новость. — Интересуется, всё ли в порядке, и просит тебя показаться в ближайшее время. Это его спокойствие сбивает с толку, отчего Алексис лишь смотрит в упор несколько секунд, будто и правда не понимает, о чём идёт речь. Всё так закрутилось — сегодня её первый выходной за несколько недель. Она слишком старательно пыталась забыть всё произошедшее в тот отвратительный день, что как будто это и правда удалось. Поклялась, что ни за что и никогда не расскажет Крису о случившемся. …попытается превратить это воспоминание в кошмарный сон. Но стоя сейчас напротив Криса и глядя, как он медленно переводит на неё безжизненный взгляд, Алексис чувствует, как подкашиваются ноги и рушится стена забвения, погребая под собой её жалкую душу. Он молчит, потому что ждёт объяснений, а она молчит, потому что понимает — за это предательство её ждёт самая жестокая кара.