Твой голос и струны моего сердца

      Рука, которую русый сжимал едва не до посинения, выскользнула из крепкой хватки практически сразу после произнесенной Шастуном фразы, а затем парень услышал звук движения двери позади себя. Паника подступила к горлу, сердце отдавалось в ушах, заглушая шум машин за окном.       — Ушел? Нет, он не мог. Я же слышал их с Ляйсан разговор. Арсений не такой, он бы не оставил меня. Это какая-то ошибка. А как же слова, обещания? «Рядом, несмотря ни на что». — слезы начали скатываться по щекам, а сам Антон и слова выдавить не мог. Он кричал без звука, мысли путались и все же, все они сводились в одну точку, в которой Шастун сотню раз пожалел о сказанном, сделанном, о том, чего уже не мог исправить.       Медленно садясь он потерял ощущение реальности происходящего. Панические атаки в последний раз беспокоили Шастуна лет в 17, но сейчас что-то внутри словно надломилось. Барьер, отгораживающий парня от гадского диагноза рухнул. Мир, казалось, тоже рухнул в тот момент.       — Тош, я пледы из спальни принес, зима все-таки, а тут форточка откры… Тош?.. — Попов слегка коснулся плеча парня, а тот резко прижался, обхватив его руками. — Тише-тише, Антош, я ведь рядом, ничего не произошло, слышишь меня?       — Я… я подумал… ты. — пытался сквозь всхлипы выдавить из себя парень, пока чужая рука медленно гладила его волосы.       — Что я что? — Арсений не понимал, искренне не понимал, что за эти пару минут успел надумать себе юноша. Мозг не особо мог воспринимать информацию и отказывался работать, как минимум из-за шока, не отпустившего после сказанного Шастуном о бабушке и работе с Шеминовым. И все же, спустя несколько секунд, пазл в голове наконец сложился. — Ты всерьез подумал, что я уйду от тебя из-за правды, которую ждал услышать столько времени? — в ответ лишь кивок и утвердительное «угу» парня, головой утнувшегося в грудь брюнета. — Ну что ж такое-то? Неужели ты думаешь, что увидев твою раздолбанную «арматурой» руку, твое состояние в последние дни, я бы просто оставил тебя тонуть в этом дерьме?       — Не… не знаю. Просто все слишком… сложно. — парень успокаивался, дыхание выравнивалось, но руки продолжали крепко держать Попова. — Взаимоотношения с тобой, концерт, репетиции, Шеминов, от одного упоминания которого выворачивает, бабушка, что за несколько сотен километров от меня. Я не могу так. Одна только мысль, что ты мог уйти…       — Спокойно… — вздохнув, Арсений поплелся с парнем, повисшем на нем как коала, к дивану и накрыл злосчатным пледом, перед этим расцепив замок из рук на своей спине. После, сам сел рядом так, чтобы русый мог положить голову на него. — Теперь тебе нет необходимости держать все в себе. Мы справимся вместе. — он приподнялся и обхватил голову парня двумя руками, заглядывая в намокшие глаза. — Вместе, слышишь? — Тихое «угу» и кивок отдался слабым трепетом внутри. Антон — большой ребенок, ранимый, имеющий уйму страхов, как для многих бы показалось, глупых, но самое главное — он настоящий. — Я не брошу тебя, не оставлю одного никогда. И я сотню раз могу повторить это, если потребуется. Я много думал над нашими отношениями и с каждым новым размышлением только лишь убеждался в том, что не смогу без тебя.       — В этом наши мысли сходятся. — с теплотой в голосе и легким хмыком ответил парень, а от теплого ощущения внутри, брюнет непроизвольно улыбнулся, в ответ на свою улыбку получив самое ценное, то, по чему Арсений успел соскучиться — ответная, пусть и слабая, но искренняя улыбка. Эти несколько мгновений слишком быстро закончились и улыбка сползла с лица Шастуна, а затем и Арсения. — Думаю, стоит обо всем тебе рассказать, да?       Получив подтверждение, русый стал рассказывать все, начиная концертом в Питере, звонком бабушки, упоминанием Шеминова Волей и идиотской мысли, что поселилась из-за этого в голове Антона, и заканчивая сегодняшним днём, «арматурой», что не давала покоя Арсению. Рассказывал абсолютно все, без недоговоренностей, ведь с ними покончено. С особыми усилиями ему давались рассказы о Стасе и работе с ним. С заметной грустью в голосе звучали слова об Эде, который и вправду изменился за эти 4 месяца. Рассказы о состоянии бабушки едва не переходили в истерику, из-за осознания, что чертов менеджер Aka директор сделает все возможное, чтобы поиздеваться над Антоном и на человечность в этой ситуации надеяться не стоит.       Они сидели долго, много разговаривали, Арсений много слушал, изредка спрашивая о чем-то, Антон говорил, иногда почти шепотом, иногда на повышенных тонах, от злости на некоторых личностей, а порой и на себя. Когда же повествование было закончено, настала очередь Попова говорить о своих переживаниях, навязчивых мыслях, что крутились в голове все эти дни, не покидая ни на минуту. Шастун извинялся. Много извинялся. Опровергал все бредовые мысли, возникавшие в голове брюнета, обнимал, целовал, прижимался ближе, когда состояние обоих доходило до эмоционального пика.       В эту ночь было сказано многое: чувства, мысли, импульсивные поступки, без которых жизнь наверняка была бы проще, и все же, этот вечер оставил после себя не мерзкий осадок, а облегчение. Осознание того, что та недоговоренность, свалившаяся на плечи обоих снежным комом, наконец разрушена. Выход из ситуации есть всегда, даже когда кажется, что его нет, но о нем стоит подумать не свежую голову, не загруженную огромным количеством информации, вывалившейся за короткий срок.       Где-то под утро парни уснули, так и оставшись на диване, прижавшись друг к другу.

♪-♪-♪

20 декабря       Прошло три дня. Долгие три дня размышлений, обсуждений и споров с самим собой, что привели лишь к одному: нужно рассказать обо всем ребятам, пока не стало поздно. Да, конечно страх, что Антона не поймут и пошлют куда подальше, был слишком велик, но деваться было некуда.

Вы:

Можем встретиться сегодня? Надо поговорить

      Буквально с закрытыми глазами парень отправил это сообщение, пока группа поддержки в лице Арсения Попова громко аплодировала. В ту же секунду посыпались ответы ребят, вперемешку с бытовыми, ставшими базовыми, ненужными сообщениями. Сережка Матвиенко (левая): Мы с Дмитрием абсолютно свободны Димазавр: Ага, свободны мы Еще бы он был не свободен Не ему ж ходить и по дому собирать обоссаные пенопластовые шарики МАТВИЕНКО СУКА, Я ТЕБЯ В ЭТИХ ШАРИКАХ УТОПЛЮ Арсюша — мой любимый вокалист: Да вы заебете, то носки, то шарики @Павел Алексеевич вы вообще живы, или как? Паш (т)ет: Да я просто в ахуе Арсюша — мой любимый вокалист: Свободен или нет? Паш (т)ет: Арс, у меня есть Ляйсан, а у тебя Антон, не могу я так Сережка Матвиенко (левая): Между прочим Дим, твоей инициативой было купить этот обоссаный пуфик Димазавр: НО НЕ МОЕЙ СУКА ИНИЦИАТИВОЙ БЫЛО ПРИТАСКИВАТЬ КРЫСУ, КОТОРАЯ ЕГО ПРОГРЫЗЛА

Вы:

ДА СУКА, ВСЕ В ИТОГЕ СМОГУТ ПРИЙТИ ИЛИ НЕТ?

Димазавр: Да Сережка Матвиенко (левая): да Паш (т)ет: Ес оф корс Арсюша — мой любимый вокалист: Пизда       Он выключил телефон, пытаясь подавить внезапно поступившую агрессию, причиной которой скорее всего послужил сдерживаемый страх вперемешку с тупым диалогом, который обычно вызывал смех, но не сегодня.       Время неслось предательски быстро, мыслей о том, как помягче преподнести информацию парням не было.       Звонок в дверь, следом за которым к горлу подступает паника. Сердце начинает стучать с бешеной скоростью.       — Вот сука, не хватало ещё паничку сейчас словить для полного счастья.       Внезапно обхватившая запястье рука точно волной окатила и смыла за собой весь страх.       — Я открою. — теплая улыбка озарила лицо Арсения.       Сколько бы времени не прошло, русого от нее каждый раз как в первый мажет, да и будет размазывать, Антон знает. Это чувство внутри, ощущение настоящего дома, у парня в голове не укладывается, как он без этого тепла раньше жил.       Любовь к Попову — его наркотик. Она сладкой патокой по венам течет, заменив, ещё давно, жизненно необходимую другим людям красную жидкость. С Арсением хоть на краю света, на острове с дикарями, привязанным к дереву без еду и воды не страшно, главное, чтобы вместе. У брюнета ведь в голове какая-то прекрасная планета, Антон ни раз об этом размышлял. На этой планете все непонятно, но что бы ни случилось, она сгенерирует самый лучший выход из, казалось, безнадежной ситуации.       — Ну что голубки, соскучились по нам настолько, что и день подождать не могли? — Паша характерно для него улыбнулся, снимая пуховик и вешая его в шкаф в прихожей.       — А как же, конечно соскучились. — в той же манере ответил Попов, пока Шастун нервно перебирал кольца, то и дело снимая и надевая их.       — Ну, дело видимо и вправду срочное. — произнес Позов, заметив состояние русого.       — Зришь в корень Дим. — с легкой усмешкой наконец подал голос Антон, все еще с большим интересом изучая кафельный пол.       — Тогда не будем тянуть кота сами знаете за что и пройдем в комнату обсуждения. — Паша стремительно направился на кухню, а вслед за ним, прошли и остальные. Дима плелся медленнее других, параллельно протирая запотевшие от перепада температур очки.       — Чай/кофе? — спросил Антон, стоя у плиты как гостеприимная хозяюшка.       — Можно и потанцуем. — ответил Арсений, разнося Шастуна в щепки такой, казалось бы, простой фразой.       — Время раннее, давайте лучше по чашечке кофе.              — Будет сделано господин Паштетус. — комната заполнилась привычными бытовыми разговорами и Антону ой как не хотелось разрушать эту атмосферу уюта, потому, он как мог оттягивал момент, сидя за столом, потягивая чай (он верен своим привычкам и кофе все так же не любит) и то и дело вспоминая какую-то новую историю из недавно произошедших.       — Ну так, мы отвлеклись, к чему весь это сбор? — внезапно прервал разговоры Паша, пока Антон сидел, уставившись в одну точку. — Земля вызывает Антона Шастуна, прием. — Воля пощелкал перед глазами парня «приводя его в чувства».       — Шаст, все нормально? Ты бледный какой-то. — Матвиенко внимательно посмотрел на друга, изучая эмоции на его лице в попытке понять хоть что-то.       — А? Да-да, все хорошо. — слова в горле комом застревали. Арсений аккуратно переплел под столом их пальцы.       — Хочешь я расскажу? — на это Антон лишь кивнул и с благодарностью в глазах посмотрел в родные голубые океаны. — В общем, сразу предупреждаю, рассказ будет длинным. — Попов вздохнул и начал повествование всего, что ему рассказал Шастун.       Все слушали и не перебивали, на лицах отражалось удивление, сочувствие, но ни о какой раздраженности или враждебности и речи не было. Антону вдруг стало до ужаса стыдно, ведь именно такой реакции, как эта, он меньше всего ожидал. Парень был готов к тому, что его начнут презирать, злиться, да что угодно ему в голову лезло кроме самого логичного, что можно было подумать, зная своих друзей.       — Я понимаю, что у вас сейчас в голове переизбыток новой информации, понимаю, что должен был рассказать еще раньше, а не лезть к этому злоебучему Стасу и оправдываться даже не собираюсь. — Антон виновато смотрел на ребят. — Мне правда стыдно, ведь выходит, что я опять вас подвожу. Простите. — на последнем слове голос дрогнул.       — Эй Тох, ну ты чего? Подумаешь, мы все понимаем. Да, нужно было раньше об этом рассказать, но не из-за того, что ты нас подводишь, а из-за того, что мы нашли бы более выигрышный вариант. — Паша похлопал парня по плечу и легонько улыбнулся.       — Ты итак страдаешь из-за работы с этим еблантяем, уж поверь, тут только посочувствовать можно, а никак не обвинять. — Сережа обычно не являлся мистером поддержкой. В большинстве случаев он переводил все в шутку, но сейчас, эти слова от него звучали как нельзя кстати.       — Поддерживаю остальных. Нам сейчас не твои поступки осуждать нужно, а думать, как вы тебе от Стаса улепетывать, без ущерба для Марины Анатольевны. — Позов характерно для него поправил очки и с сопереживанием посмотрел на друга.       — Пацаны, вы не обязаны это делать, я просто должен был вам рассказать, а остальное уже мои проблемы.       — Твои проблемы, которые мы попробуем решить все вместе. Тох, не неси херню, у нас тут нет принципа «каждый сам за себя». Ты вон попробовал один справиться, как итог — не получилось, так что не вздумай нас отталкивать, понял? — Воля был настроен решительно, с ним спорить бесполезно.       — Вас понял. — со вздохом, но не без облегчения ответил Шастун.        Квартира номер 219 снова заполнилась словно давно забытым теплом. Все те разы, когда они собирались здесь все вместе, будто были омрачены ненужными мыслями, но сейчас все они испарились и оставалось лишь наслаждаться моментом. 21 декабря 17:56       — Матвиенко, сегодня ты заплатишь за все свои грехи! — кричал Позов, бросаясь в Сережу снежками.       — За какие еще грехи?! — уворачиваясь от «снарядов» и закрываясь от них чужими санками, кричал в ответ Сережа — главнаяжертваэтоговечера — Матвиенко.       — Ты не думай, что я забыл про ебаный пуфик! — Дима рванул к прихуевшему Сереже, который не успел даже и пискнуть перед тем, как оказался поваленным в сугроб, в обнимку с Позовым.       Вслед за ними в сугроб кинулись остальные трое, заливаясь смехом. Зима в этом году была прекрасная, все вокруг было покрыто большим слоем снега, на улицах, куда ни глянь, красовались громадные сугробы, одним из каких был тот, в котором сейчас находились пятеро взрослых парней ведущих себя как дети малые друзей.       — Шаст, перестань меня своей рукой щекотать, а то я щас обописяюсь. — Антон на это намеренно начал щекотать Арсения, который не мог вырваться из Шастовских лап. — Тош, ну ек макарек. — сквозь смех Попов буквально молил о помощи.       — Паш, та кофейня закрыта была, а в этой только капучин… Павел и остальные это что еще такое?! — Ляйсан подошла ближе к своему мужу и пнула его по ноге, свесившейся с сугроба. — Вставайте давайте, щас заболеете и хрен вам, а не концерт.       — Лясь погоди, я так хорошо устроился. Тут так мягко. — Паша буквально закутался в снег, словно в одеяло.       — Я тебе щас устроюсь. Дома в кровать не загонишь, работает допоздна и спать не идет, а тут в снегу спать собрался. Вставай, а то выглядишь как недоумок. — Утяшева положила стаканчик горячего напитка на лавочку, которая стояла по левую руку от нее и взяла в руки, покрытые черными кожаными перчатками, немного снега и слепила аккуратный шарик, который тут же запульнула в лицо супруга.       — Ну Лясь! — тут же подскочил Воля. — Неужели способа помягче не нашлось, чтобы пробудить спящую красавицу.       — Слыш ты, красавица, я щас как в чудовище превращусь, закачаешься. — все вокруг, услышав эту угрозу, тоже поднялись, лишь бы не испытать на себе гнев женщины. — Ну вот, так-то лучше. — по-матерински шатенка стряхнула с капюшонов ребят комки снега и всучила Паше его кофе.       Без происшествий они продолжили свою вечернюю вылазку в заснеженный парк, а часам к 8 разошлись по домам. 24 декабря 19:58       Сердце бешено колотится, в правой руке находится бумажка, которая кардинально повернет не только жизнь Антона, но и может перевернуть жизнь близкого ему человека. Его левую руку сжимает Арсений, присутствие которого, пусть даже за дверью студии, просто жизненно необходимо.       — Я подожду тебя тут, но если почувствую неладное или услышу что-то, что меня насторожит, сразу приду. — голубые глаза успокаивали, как и всегда. — Все будет хорошо. — легкая улыбка в качестве поддержки. От Антона за ней следует кивок, а затем руки расцепляются. Стук в дверь. Антон входит в помещение, а Арсений слышит лишь незнакомый голос.       — Надо же и даже не опоздал. Какое счастье! Неужели Антошенька решил взяться за ум? — вся фраза наполнена сарказмом, а прозвучавшее обращение «Антошенька» резануло где-то в районе сердца. — Видимо тебя нужно воспитывать болью, приму к сведению. — надо держаться, чтобы все прошло гладко.       — Да, взялся вот я за ум и в честь такого события подарок принес. — парень дрожащими руками протянул конверт.       — Ой Антош, не стоило. — вальяжно расхаживая по комнате протянул Шеминов, ни о чем не подозревавший. Шаст стоял, точно на иголках, переминаясь с ноги на ногу.       — Разверни сейчас. — сказал он, заметив, как Стас уже хотел было отложить конверт на полку.       В глазах продюсера блеснул огонек. Аккуратно оторвав верх конверта, он достал содержимое и принялся читать. С каждой новой строчкой, глаза все больше округлялись.       — Антош, скажи мне мой хороший… — начал было Стас, но его перебили.       — Во-первых, не Антош, а Антон…

Давай Антон, все как обговаривали с ребятами.

      — …во-вторых, больше не твой и далеко не хороший…

молодец, хорошо идем.

      — …а в третьих… — глубокий вдох. — иди нахуй Шеминов. — для полноты атмосферы к повисшему в комнате молчанию оставалось только добавить звуки сверчков. Выграновский, который знал о том, что будет дальше и более того, был «сообщником», с улыбкой наблюдал за происходящим, пока остальные присутствующие рты раскрыли, не в состоянии что-либо сказать. — Не думай, что сможешь меня шантажировать. Бабушка переводится в другую клинику, а этот документ тебе придется подписать, иначе подам на тебя в суд и тут уж поверь, одним нерадивым работником не отделаешься. Тебя привлекут по многим пунктам, начиная с неоднократного избиения подчиненных, и это я сейчас не о себе говорил, и заканчивая подпольной продажей психоактивных веществ, запрещенных на территории нашей страны. Теперь играем по моим правилам. Подписывай эту злоебучую бумажку или увидимся в следующий раз уже в суде. — Шастун был настроен решительно. От прежнего страха не осталось и следа.       — В себя значит поверил А-Н-Т-О-Н. — выделяя каждую букву, буквально выплюнул Шеминов. — Хорошо, только вот, кишка у тебя тонка, да и побои ты вряд-ли снял. На слово тебе никто не поверит, а в больнице у меня есть свои связи.       — О нет, я в ловушке, что же теперь делать? — театрально Антон всплеснул руками, а затем схватился за сердце. В ту же секунду выражение лица сменилось на хищную ухмылку, что заставила Шеминова напрячься. Ну вы посмотрите на него, Шастун, тебе бы в театре играть с такими навыками. — Не на того напал Стас. — Антон посмотрел на Эда и кивнул, а тот достал телефон и включил запись, на которой Стас наносит несколько сильных ударов гитаристу за то, что тот зажал неверный аккорд. Стас с каждой секундой вскипал все больше, хоть и пытался снаружи не подавать виду.       — Допустим здесь вы и не блефуете, но не забывай, что в случае иска за продажу «психоактивных веществ», крупно влипну не я, а твой дружок Эд, ведь он у нас был лицом, забирающим товар. — лица Антона и Эда были буквально лицами победителей.       — Наивно было полагать, что мы и это не предусмотрели. Считаешь, что только ты обладаешь нужными связями? Это далеко не так. Смирись с поражением Шеминов, подпиши эту бумаженцию и мы разойдемся как в море корабли. — Стас не был из тех, кто легко принимает свой проигрыш, но здесь не было и шанса выкрутиться. Скрипя зубами он подписал документ и швырнул его вместе с ручкой на стол.       — Только попробуй что-то сделать сопляк. — напоследок рявкнул мужчина.       — Тут все зависит только от тебя, мой хороший. — Антон вышел из студии, захлопнув за собой дверь.       Взволнованный Попов тут же подлетел к нему.       — Ну? Как все прошло? — Антон включил все свои актерские навыки, лишь бы сразу не расклеиться. Лицо, выражавшее полное разочарование, заставило сердце Арсения биться в, казалось, сто раз быстрее, но тут же грусть сменилась улыбкой, а сам парень начал как веером размахивать договором. — Вот ты козел. — ткнув в живот русого просмеялся Арсений, тут же обнимая парня.       — Ну, а что ты хотел. У меня парень актер от Бога, учусь у лучших. — Попов уткнулся в грудь Шастуну.       Они быстро спустились вниз, вызвали такси и уже по дороге домой Антон делился впечатлениями.       — План Паши сработал на пять с плюсом, ты бы видел лицо Шеминова.       — Представляю. Уж от кого от кого, а от тебя и Эда он ножом в спину получить не ожидал.       — Это точно. — Антон светил. Он улыбался так, как давно этого не делал. — Вовремя конечно Паша подсуетился и про подпольные делишки Шеминова узнал.       — Да Паша вообще сверхразум. Мегамозг в реальной жизни. — Антон заливался смехом, то и дело утыкаясь в плечо брюнета. — Вообще, не только Паша, у нас все поработали на славу, даже Эд, в котором я больше всех сомневался.       — Эд вообще человек-загадка, никогда не знаешь, что от него ожидать. — Антон положил голову на плечо Попова. — Главное сейчас, чтобы в больнице в бабушкой все хорошо было. Я вообще кое-как ее уговорил к нам на время переехать. Заладила со своим «не хочу вас с Арсюшей своим присутствием смущать».       — Марина Анатольевна как обычно, ничего нового.       — Ну вот такой вот родилась, что поделаешь. — парень пожал плечами и переместил свою голову, теперь уже на колени Попова, а тот, казалось, был и не против.

      Песня, заигравшая в машине, успокаивала. Антон задремал, пока Арсений рассматривал сменяющие друг друга в окне здания. Спокойствие. Хотя бы на вечер, на эти несколько часов, каждому удалось почувствовать это самое спокойствие, которого так не хватало.       Завалившись домой, они тут же принялись звонить ребятам по видео.       — Паш, я тебя обожаю. — смеясь начал Антон.       — Тут я даже ревновать не буду. — вдогонку сказал Арс.       — Ну, судя по довольным лицам, все прошло как надо? — улыбаясь протянул Сережа, садясь рядом с Позовым.       — Даже лучше. — светясь отвечал Антон, а после начал рассказ.       Они сидели так очень долго. Паша был точно отец на утреннике, смотрящий на своего сына, рассказывающего стишок, который они всю ночь учили вместе. Дима и Сережа, которые не меньше остальных сделали для этого дела, иногда победно кричали, точно на футбольном матче, а потом достали непонятно откуда взявшиеся праздничные свистки и начали победно в них свистеть, не взирая на то, что стрелки на часах показывали уже 23:49.       — Эд не звонил, чтобы рассказать, что там дальше у них было? — спросила появившаяся посреди диалога Ляйсан, чьей инициативой и было подключить ко всему этому делу Выграновского.       — Нет, он скорее всего завтра уже расскажет, сейчас наверное терпит порцию дерьма, которое выливает на него Стас.       — Ну, в любом случае, я рада, что вы помирились.       — Уладили разногласия. — с улыбкой поправил ее Шастун.       — Как скажешь. — ответила на это женщина.       — Я вообще был удивлен, что он согласился помочь. Мне казалось, что работа с Шеминовым его вполне устраивала.       — По всей видимости нет. — женщина улыбнулась. — Ладно, расходитесь потихоньку, сегодня был напряженный день, надо отдохнуть.       — Это точно. — Антон в этот же момент зевнул, подтверждая тем самым слова шатенки. — Всем сладких снов, да не приснится пусть вам великий и могучий, грозный и жгучий Станислав Шестиног. — все со смехом поблагодарили Шаста, пожелали в ответ Антону и Арсению спокойной ночи и отключились.       Русый отрубился почти сразу, закинув руки и ноги на Попова, пока тот долго не мог уснуть, глядя на наконец спокойно спящего парня. Арсений перебирал в руках его мягкие кудри, рассматривал черты лица, невесомо касаясь его щеки, и брюнет готов поклясться, что в эту минуту, он был самым счастливым человеком на свете.