Твой голос и струны моего сердца

      В отель, в котором группа остановится на всю ближайшую неделю, парни добрались безумно уставшими. Спасло лишь то, что он находился всего в 10 минутах ходьбы от вокзала, на самом Невском проспекте, которым грезил Попов с того момента, как только узнал о концерте. На затекших ногах приковыляв до номеров все отключились, как только их головы коснулись подушек. Завтрашний день, как и последующие четыре дня до концерта, обещал, большую часть времени, быть проведенным порознь.       Кто-то, как Паша например, собирался весь день отсыпаться в отеле. Кто-то, к примеру Дима с Сережей, планировали посетить самые нашумевшие места этого города и набрать сувениров в дорогу. Кто-то, то бишь Арсений, уже составил туристический маршрут, вплоть до самой ночи, в которую вся четверка, наконец в полном составе, пойдет смотреть на разводку мостов. Ну, а кто-то — просто Антон, у которого не спрашивали, хочет ли он в этот поход по достопримечательностям Петербурга.       С другой стороны, не то чтобы парень был против. Ему было хорошо от мысли, что все последующие дни он проведет со своим любимым человеком в романтике Питера и… чаек. В этом мире Антона раздражало три вещи. Первая — Эд, вторая — Стас, а третья — чайки. Эти создания с детства оставили след на психике парня. Да, с возрастом страх ушел, но нелюбовь к этим птицам не убавилась.

♪-♪-♪

4 октября 11:47       Солнце ослепило парней своими лучами, пробираясь сквозь полупрозрачную тюль на окнах. Питерское солнце, вообще явление редкое, что говорить о Питерском солнце в октябре. Северная столица решила тёплыми объятиями встретить прибывших, что предвещало хорошее пребывание здесь.       У ребят было полно времени, чтобы развеяться, культурно просветиться и просто отдохнуть. Окрыленный мыслями о вечерних прогулках по набережной вдоль Невы, Арс чуть не прибил идущего сзади, параллельно зевающего Антона дверью, выходя из отеля, за что ходил и извинялся всю дорогу до кафе, в котором компания решила позавтракать.       Город завораживал Арсения, словно он был тут впервые. Широкие улицы, заполненные спешащими по делам людьми. Высокие здания в пастельных тонах. Каждое из тех, что открывалось взору голубых глаз, хоть и было сходно по атмосфере с предыдущим, имело отличительную особенность, будь то небольшие балконы, на которых можно было заметить жителей, или же белые изящные узоры вокруг окон.       Большого труда Арсению стоило пройти с остальными в одно из этих зданий, а не продолжить прогулку по культурной столице. Однако, голод все же взял свое и они благополучно вошли в небольшое помещение, расположенное неподалеку от места ночлега.       

♪-♪-♪

      — Все-все, аривидерчи. Удачного вам просвещения, оставьте меня старого уже наконец. — буквально выталкивал Антона и Арсения Паша, к которому те зашли, чтобы сказать о вечерней вылазке.       — Ты точно запомнил? — сопротивлялся Арсений, которому не очень-то нравилось, что его тычат в спину.       — Да-да, сегодня вечером, в 20:00 где-то в районе Исаакиевского, более точное место скажешь позже. Я запомнил, поставил двадцать будильников и так далее. Все, идите уже. — сделав последний толчок, Воля захлопнул дверь.       — Пусть только попробует на минуту опоздать, я его своими же руками с набережной в Неву скину. — произнес Попов.       — Я тебе в этом с радостью помогу. — лучезарно улыбнулся Шаст, открывая дверь перед брюнетом.       — Ой, а вы у нас джентельмен я смотрю. — ехидно протянул Арсений.       — Ну да. Воронежским быдлом можно быть либо снаружи, — парень указал на себя, одетого в мешковатый бежевый свитер и черные шаровары. — либо внутри.       — Не знаю как остальным, а мне по душе такое сочетание. — голубоглазый подошел к Шастуну и оставил невесомый поцелуй на его щеке, после чего благополучно вышел из здания, а вслед за ним проследовал и смущенный парень.       Легкий ветер ворошил русые кудри юноши, который щурился на солнце подобно коту. Это зрелище умиляло брюнета. Внутри разливалась родная теплота. Парня хотелось прижать к себе и не выпускать из объятий ни на секунду. До ужаса не хотелось расставаться, даже на несколько часов. Казалось, что это перерастает в зависимость, но Попову было все равно.

♪-♪-♪

      — Тош, сфоткай меня здесь. — крикнул Попов, чуть ли не запрыгивая на фонарный столб. Антон улыбнулся и принялся исполнять просьбу. Менял ракурсы, давал наставления брюнету и все это время светил. Рассматривая Попова, обводя его черты лица взглядом и запечатлевая на фотографии это искусство, внутри Антона все больше развивалась неуверенность в самом себе.       Вы не подумайте, заниженной самооценкой Шастун не отличался, однако он никогда не видел в отражении своего зеркала чего-то особенного. На фоне подкаченного тела Арсения, его глубоких голубых глаз, угловатой формы лица и жестких темных волос, Антон казался себе ничем не примечательным. Погрузившись в размышления, парень незаметил, как уже длительно время просто смотрит в одну точку.       — Антош, ты чего? — брюнет отошел от фонаря.       — Да так, задумался. — улыбнулся ему Шаст, поднимаясь с корточек.       — О чем? — Попов встал напротив Антона и с интересом рассматривал его, словно пытаясь различить в его лице ответ на заданный вопрос.       — О том, что такой как ты во мне нашел. — не задумываясь ответил русый, только потом осознав, что сказал первое, что было в голове. По лицу Попова расползлась улыбка.       — Много чего. — Арсений подошел к парню ближе и провел рукой по его щеке. — Эта кудрявая макушка, которая зацепила еще при первой встрече, — чужие руки убрали прядь волос со лба. — эти глаза, которые светятся искренностью и раскрашивают серую массу, — голубые омуты перехватили взгляд зеленых глаз. — губы, нос, шея, ключицы и… — брюнет выждал трехсекундную паузу. — улыбка. Искренняя, по-детски открытая. Антон — ты потрясающий. Если перечислять все то, что я в тебе нашел, мы застрянем тут до следующего утра, добравшись лишь до половины. Я таких как ты не встречал. Ты настоящий, живой, любящий и любимый мною человек. При взгляде на тебя, и вопроса о том, почему именно ты, возникнуть не должно. — Антон на это еще около минуты стоял, просто смотря в океаны напротив, а затем, притянулся к губам Попова, вкладывая в поцелуй все свои чувства, всю признательность, всю благодарность и всю любовь, что переполняла парня. Арсений углублял поцелуй, но не навязчиво, сохраняя чувственность и нежность.       Прохожие не волновали их, как и всегда. Когда они рядом, никто и ничто больше не имеет значения. Солнце, которое до этого скрылось за облаками, теперь снова ослепило, заставив вернуться в реальность парней и отстраниться друг от друга. Взявшись за руки, юноши продолжили прогулку, периодически делая остановки, чтобы рассмотреть здание или памятник получше, или сохранить память о местах на фотографиях.

♪-♪-♪

      — Антоооош. — улыбаясь протянул Арсений, глядя на бегающего от чаек Антона. Просто картина маслом: парень, ростом под два метра, как от огня дергается и шугается появившихся в радиусе одного метра птиц, при этом покрывая каждую из них трехэтажным матом.       — Да… ай блять! Что такое Арсюш? — выкрикивал парень, пытаясь отвязаться от одной назойливой чайки, которая была настроена крайне серьезно и агрессивно, и вот-вот была готова забрать трофей в виде кепки парня, улетев с триумфом.       — Пока у нас есть еще немного времени до встречи с Димой и Сережей, не хочешь прогуляться до лучшего в Питере кафе и порадовать этих прекрасных существ своим отсутствием?       — Сейчас, я только выдеру перья у этой летающей хуйни и пойдем. — зрелище безумно веселило Попова и сдерживать смех стало невозможно.       — Да оставь ты ее, перебесится и улетит искать новую жертву. — Арсений подошел и снял кепку с парня, буквально на секунду опередив бешеную птицу. — Пошли?       — Пошли. — кивнул русый и Попов тут же потащил его за собой.       Арсений шел уверенно, ни на секунду не сомневаясь в том, куда ведет юношу. Даже со своим ростом Антон едва успевал за брюнетом и казалось, что Шаста волоком тянут за собой, не давая сопротивляться.       — Арс, у меня складывается ощущение, что ты тут живешь всю свою жизнь, потому что знаешь город, как свои пять пальцев. — кое-как Антону удавалось не врезаться в идущих навстречу людей.       — Ну, насчет пальцев, я бы не был так уверен, а город я в подростковом возрасте, когда мы сюда приехали, вдоль и поперек обходил. Маме с отцом было не до меня как-то, вот я и искал, чем себя занять.       — И долго вы тут находились, что ты весь Питер обошел?       — 3 месяца. Потом мы вернулись обратно в Омск, ну, а дальше ты и сам знаешь. — брюнет потускнел, снова погружаясь в воспоминания, пока Антон крепче сжал руку брюнета, давая понять, что он рядом. — Так все, кто грустит, тот…       — Мало спит. — перебил Шаст, не дав окончить заезженную фразу брюнету.       — Так и есть в принципе, так что перестаем загружаться, а то с нашим режимом сна, не знаю как можно спать еще меньше. — Шаст улыбнулся и вызвал ответную улыбку на лице Попова. Брюнету нравилось, когда его Тоша улыбался. Ему нравилось быть причиной его улыбки. Нравилось одной фразой или шуткой вызывать ее у парня, а после чувствовать, как внутри расцветает сад.       Молча держась за руки, парни дошли до дверей небольшой кофейни. Арсений отпустил руку русого и пробежал вперёд, открывая перед ним дверь.       — Решил, что ты лучше справишься с ролью джентльмена? — ухмыльнулся Шастун.       — Нет, просто захотел поухаживать за своим парнем. С этой ролью в любом случае лучше тебя никто не справится. — русый прыснул. — Проходи давай, Воронежская интеллигенция.       — Ну, раз мне это говорит само Питерское быдло… — Антон театрально развел руки.       — И давно это я Питерским стал?       — Питерскими рождаются, а вот становятся тут только быдлом.       — Оу, ну тогда понятно. Спасибо Антону Андреевичу Шастуну за подробный рассказ, но давайте мы всё-таки прекратим стоять в дверях, как пара недоумков, и пройдем в помещение.       — Перестать стоять как пара у нас не получится, могу согласиться только исключить недоумков. — не унимался Антон, снова и снова находя что-то, в чем можно докопаться до формулировки.       — Как скажете Антон Андреевич. — Арсений жестом пригласил парня войти и они вместе прошли к столику у окна, сопровождаемые парой заинтересованных взглядов, которые вскоре переключили свое внимание на что-то другое и оставили парней.       Попов напечатал что-то в телефоне, после чего отложил его в сторону, и принялся смотреть на парня напротив, словно соревнуясь в игре в гляделки. Только вот, по всей видимости Шаста забыли предупредить о том, что он участвует в этой игре.       — Так, что с Сережей и Димой? — задал вопрос он, выводя брюнета из транса.       — Они скоро будут здесь. — ответил Попов, не отводя взгляда от юноши.       Солнце садилось, погружая Петербург в сумерки. Через окна кафе пробирались закатные лучи, от которых русые кудри отливали золотым. Арсений разглядывал парня напротив, очерчивая взглядом каждый сантиметр такого знакомого и ставшего родным, лица.       — Арс, ты скоро во мне дырку прожжешь, что происходит? — брюнет опустил взгляд в чашку, слегка виновато поглядывая на Антона, будто совершив какую-то пакость. — Все хорошо?       — Извини. — только и ответил он.       — Тебе не за что извиняться, просто немного странным показалось, не переживай. Так… все хорошо? — осторожно поинтересовался русый.       — Да, я просто задумался. — продолжая рассматривать кружку с кофе в руках, ответил Попов.       — И о чем же?       — О всяком, о чем не стоит. — Попов поднял взгляд, столкнувшись с зелеными глазами напротив, которые явно требовали объяснений. — О том, что было бы, исключи кто-то тебя из моей жизни. Глупо, я понимаю, но эти мысли, появляются внезапно и если засядут в голове, то ты их ничем не вытравишь.       — Ничего глупого не вижу, сам часто задумываюсь о подобном. — Антон положил руку на Арсеньевскую ладонь. — Ну, и к какому выводу ты пришел?       — Что не смогу так. Даже если произойдет что-то всерьез неприятное, мне кажется я буду искать пути решения, чтобы снова вернуть тебя. — брюнет переплел их пальцы между собой. — А ты, что думаешь на этот счет?       — Я придерживаюсь похожего мнения. Я думаю, как бы нас ни разделяла жизнь, мы обратно друг к другу притянемся. Ну не сможем по одиночку мне кажется. — дверь сзади Антона открылась и в помещение вошли две парней, шурщащих пакетами.       — Ну что, культурные вы наши, как просвещение? — спросил Дима, присаживаясь рядом с Антоном.       — У нас потрясающе, на день рождения Антона скидываемся ему на яйца Фаберже. — улыбнулся Арсений, расцепив их с Антоном руки.       — Ему своих мало что-ли? — с усмешкой сказал Сережа.       — Да Серж, мало. — ответил Антон, начав перебирать кольца на пальцах. Прерванный разговор с брюнетом, оставил тревожное предчувствие, которое всеми силами подавлял парень. — Ладно, у вас как дела, великие шопоголики?       — Думаю по количеству пакетов понятно, что слишком хорошо. — ответил немного раздраженно Дима.       — Могло бы быть еще лучше, если бы кто-то не нудил. — закатил глаза Сережа.       — Если бы этот кто-то не нудил, кое-кто утащил бы с собой весь магазин.       — Пиздеж и провокация.       — Так, великие скандалисты, выясняйте свои отношения дома. — Дима и Сережа с недовольством посмотрели на Попова, переглянулись и с секунды три смотрели друг на друга, после чего одновременно прыснули, утыкаясь головой в стол.       — Да что такое? — недоумевающе спросил Шастун, вырываясь из собственных мыслей. Парень посмотрел на Арсения, в попытке найти ответ, на свой вопрос, брюнет же, только пожал плечами. — Вам точно 21, а не 6?       — Нет, ну а что он… — пытался объясниться Позов, параллельно копируя мимику Матвиенко, но от этого лишь сильнее заливался смехом, не в силах и двух слов связать воедино, и утыкался обратно в деревянную поверхность стола.       — Арс, давай их здесь оставим, а сами пойдем, пусть Паша разбирается с… — Антон обвел рукой бьющихся в истерике парней. — этим.       — Мне по душе твоя идея. — улыбнулся Попов, которому от этой ситуации самому было тяжело сдерживать улыбку.       — С чем я должен разобраться? — резко опустил руку на Антоновское плечо Воля, появившийся, как казалось, из ниоткуда.       — Блять! — дернулся вскакивая Шастун, чем привлек еще большее внимание к их столику, хотя казалось, куда уж больше.       — Я не знаю, что у вас тут произошло, но чувствую, пора сваливать, пока нас пинками отсюда не погнали. — сказал новоприбывший, оглядывая кафе и посетителей, чьи взгляды были прикованы к парням.       — Полностью согласен. — ответил Арсений, резко встав с места, отчего стол пошатнулся и содержимое кружки Антона пролилось на джинсы.       — Да сука! — Шастун пытался говорить тише, насколько это возможно в данной ситуации, но сдерживать эмоции, это явно не его конек.       Арсений подошел к парню и приобняв за плечи, вывел его из помещения, чувствуя на себе взгляды окружающих. Вслед за ними, под руку с Пашей, вышли остальные. Матвиенко и Позов продолжали смеяться, но теперь уже с абсурдности ситуации, в которой оказались. Вскоре, когда осознание настигло следующих, все пятеро стояли, заливаясь смехом.       — Ну, зато точно запомнимся. — произнес Паша, пытаясь отдышаться.       — Надеюсь нас повесят на доску почета с подписью: «Самые ебнутые посетители нашего заведения». — сквозь смех поддержал Антон, выделяя последние слова жестикуляцией.       В приподнятом настроении парни последовали к собору, с которого на ночной Питер открывался прекрасный вид. Свет огней магазинов и шум дороги контрастировали с высокими изящными зданиями, подсвечиваемыми тусклым светом прожекторов. Атмосфера Петербурга заставляла Антона то и дело останавливаться, чтобы лучше рассмотреть то или иное здание, или запечатлеть его на фотографии, отчего парень часто отставал от идущих впереди друзей.

Мимо звёзд по орбите, что тянется в никуда У метро за углом круглосуточный магазин Я опять опоздал, залипая на провода Подождёшь, я ждал тебя 20 зим

      Ветер на смотровой площадке был значительно сильнее, чем внизу. Он ворошил русые кудри, забирался под ткань джинсовки, заставляя ежиться от прохлады, но дополнял атмосферу ночного города как нельзя лучше. Петербург горел огнями домов и в нем продолжала кипеть жизнь. Кто-то возвращался домой с работы, а кто-то только спешил на встречу. В парке гуляли компании, а на дорогах пестрили машины. С высоты Исаакиевского собора, люди выглядели словно муравьи, у каждого из которых свои заботы и проблемы, свои жизненные ситуации и моменты, которые они проживают. Все они были заняты своей жизнью, пока группа была занята своей и это правильно.

Сквозь материи дыр, что чернее, чем ночь Улиц уже, чем мыслит любой из них Машинист торопился изо всех сил, будто видел меня и хотел помочь

      — Паш, сфоткай нас с Антоном! — донеслось справа от Антона, выводя его из собственных мыслей.       — Арсений, ты со своими фотками заебал уже. — недовольно бурчал Воля, но все-таки взял телефон из рук брюнета.       — Ой-ой, хочешь, я тебя тоже сфоткаю? Ляйсан отправишь.       — Да не разговаривай ты, сам же потом будешь беситься, что плохо получился. — продолжал без особого энтузиазма фотографировать парней Паша.       — Я всегда прекрасно получаюсь на фотографиях. — театрально ответил Попов.       — Слыш ты, прекрасный, еще одно слово…       — Спокойно Паш, он понял. — прервал словесную перепалку Шастун. Арсений фыркнул, но больше и слова не сказал.       Находясь наверху, время шло иначе. Особенно, если ты находишься в объятиях любимого человека, которые согревали намного лучше каких-то там тряпок. Подобные моменты, хоть и не отличаются сильным всплеском эмоций, или громкими словами, но являются безумно ценными. Они являются чем-то, что хочется записать на подкорке сознания и пересматривать как старую пленочную кассету, которая сквозь года продолжает согревать изнутри.

Я тебя представлял, и мне снился сон В нём шпиль в один миг превращался в зонт Для нас двоих на весь вечер всё, что я загадал…

      Несмотря на всю красоту города, голубые глаза напротив были для Антона намного прекраснее. Сколько бы времени ни прошло, как бы хорошо их лазурный свет не отражался в памяти, всякий раз, когда русый заглядывал в них вновь, ему хотелось утонуть в этом глубоком байкальском штиле. Парень был готов отдать все, лишь бы свет в этих омутах не погас, лишь бы в этих глазах всегда было спокойно, лишь бы искра в них не потухла никогда.

Санкт-Петербург утопи меня в его глазах, Одеялом из облаков накрой нас и защити Не дай усомниться

      Искренние чувства меняют людей. Если эти чувства взаимны, они раскрывают их, как лучшие версии самих себя. Любовь к другому человеку, подобно ключу, открывает двери к тому, что скрывалось глубоко на дне нашего подсознания. Она заставляет идти на те поступки, что раньше казались полным абсурдом, помогает оставаться искренними и настоящими, не надевая глупых масок друг с другом, а главное — она зажигает искру в человеке, делая его живым, наполняя жизнью.

Чтобы в самый холодный день целовать его перед сном Целовать его просто так. Целовать, не бояться

♪-♪-♪

      — Антон, мы не можем каждые пять минут останавливаться, чтобы погладить очередного кота. — произнес Попов, смотря на время. — Теплоход отходит через 20 минут, нам нужно поторапливаться.       — Ну Арс, как можно было пройти мимо этого чуда? — ответил парень, поглаживая серебристого окраса кота.       — Тош, мы такими темпами к пяти утра только туда дойдем. — брюнет осмотрелся по сторонам, выискивая глазами друзей.       — Они зашли в какой-то магазин. — сказал Антон, не отводя взгляда от животного.       — Да бля, им мало что-ли? — вздохнул Арсений и присел рядом с русым. Шаст лишь пожал плечами и начал вглядываться в людей.       — Вот они. — Шастун поднялся и протянул руку Попову, помогая встать.       — Могли и предупредить, что решили ограбить очередную сувенирку. — сказал поднявшись брюнет.       — Мы же быстро. — ответил Дима. — Нам просто воды и салфетки купить надо было.       — С водой понятно, а салфетки вам нахера то? — подошел Шастун. Дима на это лишь кивком указал на Сережу, который протирал кроссовок. — Вот ведь, везде куда-то влезет.       — Да ты попробуй в этом парке, больше напоминающем минное поле, не влезть! — раздраженно ответил Матвиенко.       — Да тут не в поле дело, а в том, что везунчик ты Сереж. — улыбнулся Воля.       — Спасибо блять. — бурчал Сережа, доставая очередную салфетку из пачки.       — Сереж, ну как-то поэкономнее бы. — иронизировал Арсений.       — Иди нахуй. Белые блять кроссовки.       — Да ладно Серж, с кем не бывает. — сдерживая смех, сказал Антон.       — Вы щас блять дошутитесь.       — Ой все, разозлили деда. — в открытую смеялся Дима, но подошел к парню с новой салфеткой и присел на одно колено, чтобы помочь.       — Не лучшее время для того, чтобы делать предложение Дим. — наблюдая за этим действием, сказал Арсений. Антон уткнулся в плечо брюнета, дрожа от смеха.       — Попизди еще что-то. — Дима сложил использованные салфетки, поднимаясь, и выкинул их в урну.       — Давайте хотя бы остаток пути мы спокойно проведем, без происшествий. — сказал Арсений, когда все были готовы двигаться дальше.       — Ничего не обещаем, но постараемся. — ответил Воля.       К слову постарались они хорошо и подошли к причалу вовремя.

♪-♪-♪

      Монотонный голос экскурсовода словно убаюкивал Шастуна, чья голова, казавшаяся свинцовой от усталости, уже мирно покоилась на плече Попова. Парень поежился в полудрёме, от порыва воздуха, бьющего в лицо и пробирающегося под одежду. Арсений аккуратно снял куртку, стараясь не разбудить спящего, и накрыл парня ей.       Особого дела до экскурсии не было никому, однако, развод мостов, с которыми многие ассоциируют Петербург, стоил очередной бессонной ночи.       — Тош, мы подъезжаем, просыпайся. — аккуратно будил юношу брюнет. Через силу Антон разлепил глаза, перед которыми предстал красивейший вид на первый мост, который соединял центральную часть города, с правым берегом Невы. Рядом с ним, буквально несколько часов назад стояли в обнимку Шастун и Попов, наблюдая за проезжающими автомобилями, сливающимися в разноцветные пятна, от большой скорости. Теперь же, в пятна сливались не машины, а огни, освещающие уже пустующую дорогу моста.       — Арс, надень свою куртку обратно. — в очередной раз повторил русый. Арсений на это лишь отрицательно покачал головой.       — Ты замёрз, а мне не холодно, так что нет Антош.       — Попов Арсений Геевич, — с серьезным тоном Антон посмотрел на брюнета, который не скрывал улыбку от такого вида парня, что выглядел не строго, а скорее умилительно для Попова. — если вы завтра утром проснетесь с температурой и головной болью, вызванной ей же, я вам этой боли добавлю.       — Мне даже на лечебный поцелуй рассчитывать не стоит в таком случае? — жалобно произнес Арсений, на что получил отрицательное качание. — Бессердечный ты. — брюнет театрально-обижено отвернулся, пока на его плечи опустилась куртка, а талию с другой стороны обхватила рука, отдающая слабым металлическим холодом колец, проходящим через ткань футболки.       — Не холодно ему, вы посмотрите. А мои руки чувствуют обратное. — пользуясь случаем, Антон начал щекотать брюнета, который подскочил от внезапных действий юноши.       — Молодой человек, нас с вами сейчас выкинут с судна, за подобное поведение, которое мешает окружающим наблюдать за тем, ради чего они заплатили деньги. — Шастун закатил глаза. — К слову мы тоже не за красивые глазки сюда попали.       — А жаль, за ваши красивые глазки сударь, нас не то что бесплатно прокатить должны были, так еще и выплатить денежные средства, за один только взгляд, брошенный на них. — Арсений развернулся корпусом к русому, который вполглаза смотрел на развод моста, ради которого эта вылазка и была организована.       — Ого, вот значит как, — брюнет заглянул своими омутами прямо в зеленые радужки напротив, когда те на долю секунды переключились на спутника, а в итоге буквально прилипли к чужим родным глазам. — в таком случае, вы юноша должны мне кругленькую сумму.       — А на меня это не распространяется. — шатен придвинулся ближе к парню, заглядывая в самую глубину Байкала, что разливался в глазах напротив.       По подачке Паши, Сережа и Дима сидели и снимали это на видео, ведь сидели они ближе и звук был слышен лучше. Когда словесная перепалка закончилась и двое успокоились, Воля забрал свой телефон из рук Матвиенко, и начал печатать в нем что-то.       — И что ты с этим недокомпроматом будешь делать? — развернувшись поинтересовался Поз.       — Ляйсан отправлю, пусть хотя бы так на этих двоих полюбуется. — улыбаясь экрану как ребенок ответил Паша. — Соскучилась говорит.       — А по нам значит она не соскучилась. — с ноткой обиды в голосе сказал Матвиенко, скрещивая руки на груди.       — Вы бы знали, сколько я ей видео с вами отослал, о которых вы не знаете.       — Мы за такое и в суд подать можем так-то. — Дима перевесился через сиденье, дабы заглянуть в телефон и возможно разглядеть, какие такие видео с ними посылались без их же ведома.       — Но вы не подадите. — заблокировав экран, ответил Воля. — А вот в чужие переписки заглядывать, как минимум некультурно.       — Ой-ой, мисс культурность сидит епта. — недовольно пробурчал Позов.       — В таком случае миссис. — отшучиваясь поправил его Паша.       — Душнила.       — Зануда.       — Обменялись фактами? Супер. Дайте теперь пять минут без пиздежа, а то окружили со всех сторон, голова раскалывается. — раздраженно влез Сережа.       — И это еще я зануда. — сказал Поз шепотом, но так, чтобы Матвиенко услышал.       — Я от своих слов не отказываюсь, а он просто старая бабка. — в такой же громкости ответил Паша.       — Я вообще-то слышу. — не поворачиваясь произнес Серж.       — Мы в курсе. — улыбнулся Дима, корпусом разворачиваясь к недовольному и резко опуская руку ему на колено. Матвиенко в иной ситуации выругался бы, покрыв Позова трехэтажным матом, но сейчас он предпочел промолчать, оставляя свою агрессию на потом. Хотя, вряд-ли по прибытию в отель у него будут на нее силы.       Сил по окончанию дня ночи, не было ни у кого. С огромным трудом, прикладывая нечеловеческие, как им казалось, усилия, парни добрели до отеля и разошлись по своим номерам. Арсений и Антон же, еще долго не могли наговориться, во всех красках расписывая все, что запомнилось им из сегодняшнего дня. Они бы просидели так до самого утра, до которого оставалось впрочем не так много времени, но сон взял верх над эмоциями, и наконец, в районе трех ночи, парни уснули. Так крепко, они не спали очень давно и сомнений в том, что утро их начнется далеко после полудня, ни у кого не было.       Первый день в Санкт-Петербурге оказался слишком насыщенным, но оставил множество приятных воспоминаний, каждое из которых сопровождалось отпечатком, в памяти. Они сквозь года пронесутся не только в призрачных видениях, но и на снимках, которые будут украшать стены дома, согревая душу. В каждой из вспышек, что будут всплывать в головах парней, все пятеро будут счастливы. Счастливы рядом друг с другом. А пока, эти вспышки пронесутся во снах, снова и снова пробуждая теплые чувства, от которых не осознавая, двое парней окажутся в крепких объятиях друг друга, в которых всегда находился их дом.