чудес не бывает.

— …она поехавшая, абсолютно отбитая. — …послезавтра последнее занятие в году, даже не знаю, что… Кавех в телефоне бесцельно переключается с приложения на приложение, проматывая туда-сюда диалоги. Игристое, ударившее в голову и обволокшее мозг, не дает ни на чем сконцентрироваться. Глаз цепляется за пуш, палец тапает по экрану, а дальше — пустота в мыслях. Почему не смахнул уведомление — непонятно. Несколько секунд на тупеж в расплывающиеся строчки, взять ополовиненный бокал и сделать уверенный глоток, от которого все неожиданно становится до глупого чудесным. Бархатистая обивка кресла, на котором он лежит поперек, закинув ноги на подлокотник. Мягкий желтоватый свет лампочек под потолком — на них нет абажуров, на лица присутствующих падают резкие тени, подчеркивающие каждую впадинку и морщинку. Скрип новых кожаных ботинок, когда крутишь ступнями то в одну, то в другую сторону. Хочется все потрогать, все услышать, все почувствовать. Плевать, если кому-то покажется странным, что тридцатилетний мужчина ползает по полу, обводя пальцами узоры на ковровом покрытии. У алкоголя, знаете ли, есть потрясающий эффект — отключение всех ограничителей и тормозов. И на безумные свершения откуда-то появляются силы, хотя в прочие моменты хроническая усталость от жизни прибивает молотом к месту. — Вам подлить? — энергично вскидывается Кавех, осознавая, что в собственном бокале ни капли. Коллеги за столом так же резво откликаются и двигают ближе свои фужеры. Горлышко просекко звонко бьется о стекло — руки подрагивают в спешке. На импровизированный корпоратив в последнюю пятницу года выделяется традиционное «быстро разопьем бутылку и побежим дальше». У кого-то не куплены подарки, кому-то надо на школьное мероприятие к ребенку, кого-то ждет около-рабочая встреча — конец декабря у каждого превращается в бесконечную круговерть закрытия долгов и отложенных в долгий ящик дел. Пока никто не собирается бежать дальше — разве что за третьей бутылкой на замену опустевшей, — но в воздухе уже витает нервозность опоздания куда бы то ни было. Кавеху спешить некуда, единственное, что его ждет — промороженная от открытого окна кухня и флегматичный дворовый кот, встреченный пару лет назад на улице и уволоченный в квартиру. Ну, и остатки работы — несколько крупных задач, которые лучше бы закончить на выходных, а не откладывать до понедельника. — Надо встретиться на праздниках! — торжественно объявляет Фарузан, поднимая руку с заделом на новый тост. — Снять номер в приличном отеле. Обязательно со спа, где красивые халаты и море игристого… И точно никаких ноутбуков с собой. Даже без телефонов! — Звучит как план, — поддакивает Ситлали, распластываясь грудью на столе и чуть не роняя лежащую на краю стопку документов. — Или, может, за город? — задумчиво тянет Фарузан. Она стреляет взглядом в Кавеха, приопустив голову, из-за чего ее очки скатываются по переносице на кончик носа. — Ты нас недавно вроде приглашал. — Было дело, — нехотя признается Кавех, запрокидывая голову и пялясь в потолок. Сейчас идея старперского отдыха в кругу штатных алкогольвиц не кажется такой привлекательной, несмотря на ежедневную любовь к оным. Наверное, момент неподходящий — душа просит приключений, а не комфортных посиделок с домашней едой и перемыванием костей неугодных. — Но давайте обсудим позже. До каникул еще нужно дожить. — Вот уж точно, — звучащее в голосе Нилу уныние заражает. — Кстати, там SB Development свалили на нас новый дизайн-проект. Вот кто так делает, а? Не понимаю, почему Кандакия пошла у них на поводу и согласилась. Сроки отвратные. Если кому-то из нас предложат вписаться, уверена, исход будет один — лучше уволиться, чем подписываться на переработки в праздники. О, да — клиентские проекты под конец года не ждут, наоборот, они бурно кипят, в разы активнее, чем в течение года. Либо падает что-то новое, либо дает о себе знать что-то старое и вялотекущее. Кавех искренне ненавидит, когда иной раз из менеджеров неделями не выбить фидбек, а тут правки и комментарии сыпятся тоннами. И отработать их, разумеется, нужно в ту же секунду. Еще бы оплачивалась эта работа так же оперативно — приложение банка гордо демонстрирует трехзначный баланс счета, обещанная на сегодня выплата подозрительно задерживается. В идеальном раскладе она все же придет — ближе к ночи или посреди нее. В хорошем — в течение нескольких дней. В плохом — в первых числах января. В худшем — в конце следующего месяца. И ведь даже не пожалуешься ни на кого, если находишься на сдельной оплате, в договоре прописан широчайший люфт. Зажатый в руке телефон снова вибрирует уведомлением, зажигая потухший экран. Кавех сосредоточенно щурится, чтобы вернуть четкость буквам — сообщение из приложения для знакомств, которое он установил в период депрессивного отчаяния от пребывания в одиночестве. Когда ты больше двух лет без пары, иногда накатывает — ненадолго, буквально на одну беззвучную истерику или вечер пустых диалогов с незнакомцами, которые ни к чему не приводят. Эмоции утихают через пару часов, и общение, планирование встреч, сами встречи безумно утомляют, сильнее, чем сутки бдения над чертежом в «автокаде». Кавех не удаляет приложение по единственной причине — не приходится ждать, пока оно скачается и установится вновь из-за очередного прилива тоски по свиданиям, поцелуям и сексу (одноразовому или многоразовому — тут уж как карта ляжет). Да и порой бывает забавно полистать чужие анкеты, встречая среди них фотографии бывших одноклассников или коллег (особенно, если кто-то из когорты этих бывших знакомых ставит лайк). «Привет. Как настроение?» На порыве «а почему бы и да» Кавех пишет ответ на незатейливое, почти классическое сообщение. Честно расписывается в положении дел, коротко рассказывая, что вечером пятницы пьет просекко с коллегами. В окошке чата тут же появляется троеточие — собеседник активно настукивает по клавиатуре своего телефона. «Неплохо. Я тухну под завалами работы». Кавех запоздало кликает по иконке профиля. С фотографий на него смотрит симпатичный парень, очень даже в его вкусе. Простенькая небольшая сережка в носу на третьем снимке добавляет плюс десять баллов к привлекательности — Кавех слаб к пирсингу на парнях, когда он выглядит настолько лаконично и уместно. Единственный минус незнакомца — Аль-Хайтама, как подсказывает анкета — его возраст. Так же сильно, как украшения в теле, Кавеху нравится, когда парень старше или на крайний случай одногодка. Те, кто младше, на поверку оказываются полными придурками. Но сегодня будто все звезды сложились: вечер пятницы, отсутствие планов, алкогольный кураж, понизивший планку требований и притупивший негативный опыт последних свиданий. В конце концов, он даже одет более чем прилично — не как обычно в затертые джинсы и растянутую толстовку с лого компании, а в свежекупленные белый шерстяной свитер и кожаные брюки. Даже волосы как-то уложены, и синяки под глазами прибиты консилером, и ногти не запущены… Короче, грех не выгулять такую красоту — когда еще удастся выцепить инициативного симпатяжку, навести полный марафет и вытащить себя из дома? Только нюанс. Кавех снова пробегается по строчкам последнего сообщения: «тухну под завалами работы». Облом. Хотя можно попытаться исправить ситуацию, так сказать, подтолкнуть человека к свершениям. «Эх, ну вот. Был бы ты не занят — позвал бы потусить». «Я легко выберусь на встречу». Кавех победно усмехается себе под нос — это было слишком просто. Никто не обращает на него внимания — разговор за столом в неопределенный момент переквалифицировался в ярко горящий костер инквизиции, хаящий недобросовестных и задолбавших клиентов. Впрочем, Кавеху самому нет дела до происходящего, он весь в переписке. «О! Я сейчас в центре — можем словиться». «Можем. Давай выпьем кофе и прогуляемся, погода отличная. В семь на остановке около Академии?» До предложенного времени есть полтора часа, их навскидку должно хватить, чтобы успеть и бутылку просекко добить, и попрощаться со всеми, и добраться до нужного места. «Отлично, буду как штык».

***

Кавех отряхивает пальто, как только оказывается в переходе подземки. За те двенадцать часов, что он безвылазно провел в офисе, сухая морозная погода успела сменить промозглой сыростью и мерзко накрапывающим мокрым снегом — так себе для прогулки. Сейчас бы залететь в какой-нибудь модный бар со свечами на столе и сложносочиненной коктейльной картой, чтобы отогреваться после улицы и неспешно трепаться с новым знакомым, а после заказать такси и с комфортом доехать до любимой постели, в которой — есть минимальная вероятность — не придется засыпать одному. М-да, и когда только был пройден рубеж, после которого хочется чего-то такого унылого, как объятия под одеялом без какого-либо продолжения? Надежды на идеальную ночь разбиваются вдребезги, едва Аль-Хайтам коротко машет в знак приветствия, пока пробивается через толпу спешащих на выход пассажиров. Да, он красивый, чертовски красивый, прямо-таки сто из десяти. Еще и одет стильно, а не как мамкин бунтарь и папкин маргинал. Но! Они одного роста, возможно, даже полсантиметра-сантиметр разницы — не в пользу Аль-Хайтама. Подбирать себе партнера по таким критериям — идиотизм, однако Кавех не может противостоять клишированным убеждениям и предпочтениям, сформированным в его мозгу за двадцать восемь лет жизни. — Давно ждешь? — Аль-Хайтам застывает перед Кавехом, сжимая кулаки в карманах пальто, от чего те оттопыриваются. Вообще-то, мог бы и приобнять, как делают нормальные люди при встрече. — Приехал пять минут назад, — смешливо отмахивается Кавех. В голове медленно обосновывается осознание, что алкоголь сыграл с ним злую шутку и что не стоило поддаваться порыву. Конечно, все пройдет ужасно, иного расклада не существует — Кавех прыгал на эти грабли десятки раз, но все равно неосознанно лелеял надежду на чудо. Ему пора бы уже случиться, да так, чтобы как в кино — канун нового года, абсолютная спонтанность и созданный на небесах мэтч, вся правда о котором открывается при первом взгляде. — Погода, конечно, не очень, — несколько неуклюже произносит Аль-Хайтам, жестом приглашая в сторону выхода из метро. — Ага, — мычит Кавех. Он смотрит себе под ноги, чтобы не рассматривать ошибку хмельного мозга и не расстраивать пуще прежнего. На язык просится предложение посидеть в баре — не только из-за погоды. Есть тут поблизости заведение, где приятная атмосфера, подруг-бармен и невероятно тусклое освещение, вкупе с алкоголем преломляющее восприятие реальности в более позитивную сторону. Отличный вариант, чтобы попробовать дать Аль-Хайтаму шанс показать себя личность и чтобы иметь возможность деликатно его продинамить с помощью Дэхьи. План надежный, как швейцарские часы, но даже те имеют свойство ломаться. Аль-Хайтам пропускает Кавеха на эскалаторе вперед и бросает ему в спину: — Рядом с метро есть неплохая кофейня. В ней всегда вкусный латте. Возьмем по стаканчику и пройдемся немного. Кавех натужно улыбается. Градус в крови стремительно выветривается, стимул держать лицо и поддерживать учтивое поведение скоро тоже исчезнет. Прямо у ступенек, ведущих на улицу, в углублении асфальта скапливается внушительных размеров лужа. Такие же, но поменьше раскиданы тут и там по всем тротуарам и проезжим дорогам. Холодный ветер агрессивно кусает за щеки там, где на коже оседает мокрый снег. На душе чрезвычайно паршиво. Дорога, оплата кофе, разговор, спешный перекур в арке случайного дома — все движется как-то на автомате. Осознанный мыслительный процесс обрабатывает лишь одну задачу — поиск ответа на вопрос «Зачем я здесь вообще нахожусь». Словесные излияния о работе, глупом поведении людей и всякой побочной мелочи не похожи на приключение, даже на приятное времяпрепровождение не тянут. Нет, Кавех любит обсасывать пространные материи, спорить до пересохшего горла и просто смотреть в рот умным людям — просто Аль-Хайтам скучный, малость душный. Может, он и говорит что-то, что бесспорно откликается, но говорит так, что хочется повеситься на гирлянде над дверьми ресторана, который они проходят мимо. В его компании Кавех чувствует себя несуразным — отвечающим глупо и невпопад, выдающим неинтересные и неуместные истории, неподходящим. От этого зябче и холоднее, чем от дурацкой и мерзкой погоды. — Значит, у тебя есть сестра? — спрашивает Аль-Хайтам, пока они стоят на пешеходном переходе в ожидании зеленого света. — Младшая, да, — отзывается Кавех, сминая пальцами остывший пустой стаканчик. Урн поблизости не наблюдается, и он тащит его с собой последние метров четыреста. Без перчаток пальцы заледенели до болезненных щелчков при сгибании суставов, под горячей водой дома будет еще неприятнее. — Она сейчас учится, что-то среднее между астрономией и теоретической физикой. Мы редко видимся, не скажу точнее. — У меня тоже младший — не сестра, а брат. Сводный, правда. И тоже нечасто общаемся, — говорит Аль-Хайтам. — Слава богам, в общем-то. — Не ладите? — из вежливости любопытствует Кавех, ступая на зебру, едва светофор загорается зеленым. — Мягко сказано, — фыркает Аль-Хайтам. — У нас с Сайно разные взгляды на жизнь. Местами диаметрально противоположные. — Понятно, — пространно выдыхает Кавех. Облачко пара едва уловимо искрится отблесками проплывающих мимо витрин и автомобилей и растворяется в воздухе. Если замечать такие детали, становится немного радостнее — не лаконично, но вопреки. — Ты не торопишься? Постоянно смотришь в телефон. Аль-Хайтам небрежно роняет телефон в карман пальто и смотрит ни капли не виновато. — Планировал заехать кое-куда после нашей встречи. На языке кислит иррациональной обидой. Получается, Аль-Хайтам согласился на встречу, потому что ему было по пути, а не потому что он, Кавех, его заинтересовал? Поразительно, как на самом дне находится пещера, ведущая к еще более глубокому днищу. Кавех проклиняет сегодняшний день. — Тогда пойдем к метро? Тебе куда нужно? Вопрос на случай, чтобы своевременно сориентироваться и не ехать на одном поезде в случае, если им в одну сторону. Кавех хочет поскорее расквитаться и сделать ноги — кажется, дома помимо кота найдется непочатая бутылка новозеландского совиньона, идеально подойдет в качестве снотворного и стирателя памяти. — Южные ворота, — отвечает Аль-Хайтам. — А мне на противоположный конец города, — ликуя внутри, оповещает Кавех. Приятно, что обходится без лишней лжи. Может, зачтется в карму и снизит муки испанского стыда наутро.

***

Видимо, с ним что-то не в порядке. Видимо, он незаметно сошел с ума от параллельной работы на четырех проектах. Видимо, ему срочно стоит обратиться к врачу. Кавех не в силах придумать другое разумное объяснение тому, что спустя час Аль-Хайтам сидит на его кухне и потягивает чай из дурацкой кружки с надписью «Пожалуйста, не совершай самоубийство ради шоколадного торта», а сам он копается в настройках умного дома, чтобы подключить колонку. — Ну что там? — Аль-Хайтам выуживает из пачки сигарету и со вкусом затягивается, откидываясь на спинку стула и запрокидывая голову к покрытому никотиновым нагаром потолку. — Обновляется. В последний раз я пользовался колонкой примерно год назад. Люблю, когда дома тихо — не могу работать, если что-то играет на фоне. — Забавно. Я, наоборот, не могу сосредоточиться без музыки. — Ты пепельницу не взял, — замечает Кавех и ставит ее перед Аль-Хайтамом. — Точно, — потрясывает сигаретой в воздухе тот. Пепел срывается с кончика и падает мимо, на столешницу. Кавех инстинктивно оборачивается на угловой шкаф, где на нижней полке стоит рулон одноразовых полотенец. Ладно, уберется потом — неясно, сколько Аль-Хайтам собирается пробыть здесь и какую еще грязь тот разведет. — Часто работаешь из дома? — Аль-Хайтам указывает на ноутбук на подоконнике. — Примерно девяносто процентов времени. Приезжаю в офис только на встречи с клиентами и по всяким таким поводам, — Кавех тоже тянется за сигаретой с зажигалкой. — Слегка завидую. Уже год пытаюсь уговорить начальство отправить меня на удаленку. Пока, как очевидно, безуспешно, — хмыкает Аль-Хайтам. Он тушит бычок о дно пепельницы, делает это так неаккуратно, что растертый в пыль пепел вылетает за ее пределы. Отложить уборку было лучшим решением, думает Кавех. — Удачно, конечно, что мы живем в соседних районах. — Ха-ха, действительно, — прыскает Кавех, подбирая под себя ноги на стуле. Поза некультурная, но ему нет смысла держать марку. Не только потому что с ним не самый приятный человек, но и потому, что в какой-то момент понимаешь — казаться лучше, чем ты есть, утомительно и не несет никакой пользы на долгой дистанции, если говорить о построении серьезных отношений. Кавех полоумно хихикает. «Аль-Хайтам» и «серьезные отношения» в одном предложении, пусть даже не озвученном, это дикость, граничащая с шизофатическим безумием. Справедливости ради, если заменить имя на собственное — ничего не изменится. Какие бы потаенные желания ни существовали в мыслях и как бы тоскливо ни было от одиночества в те редкие моменты упадка, Кавех не хочет отношений. Ему двадцать четыре на семь хорошо с самим собой, хорошо в том микромирке, который удалось выстроить за ушедшую пару лет. Постоянное наличие кого-то рядом претит до рвотных позывов. Конечно, в отношениях есть много классного — как минимум, сон в обнимку, — только оно быстро начинает тяготить, надоедать, раздражать. И пожелания доброго утра-ночи, и хватка потной ладони, и невозможность развалиться по диагонали в постели, и необходимость выбираться за пределы квартиры — все приятно до поры до времени. Потом социальная батарейка иссякает, может даже износиться и снизить емкость заряда до минимума. — Как там с колонкой? — подает голос Аль-Хайтам. Кавех проверяет приложение — плашка «Идет обновление. Это может занять около пяти минут» по-прежнему висит вверху экрана. — Пока никак. — Какая у тебя скорость интернета? Один килобайт в минуту? — закатывает глаза Аль-Хайтам. — Нормальная скорость, — ершится Кавех. — Сказал же, что давно ей не пользовался. Год обновлений скачивается и устанавливается. Логично, что это не быстро. — Подумай о смене провайдера. — Обязательно. Прошивка колонки не завершается ни через пять минут, ни через десять, ни через тридцать. Настенные часы показывают начало второго ночи. Кавех с удивлением отмечает, что не ощутил хода времени, как и не запомнил, о чем они так долго разговаривали — а они это делали, достаточно оживленно, судя по немногочисленным окуркам в пепельнице и закончившейся заварке в чайнике. Автобусы уже не ходят, и, наверное, резонно будет предложить Аль-Хайтаму остаться. Очередная сложившаяся сегодня звезда — свежее постельное белье на кровати, из-за которого вся спальня пропиталась ненавязчивым запахом кондиционера. И снова стук со дна: — Надо бы такси заказать, — произносит Аль-Хайтам и тянется за телефоном. — Решил ехать? — просачивающееся из недр разочарование бесит Кавеха до дрожи. — Ну да? — пожимает плечами Аль-Хайтам. — Мне завтра в полдень на лекцию. Хотелось бы выглядеть прилично. Но я могу заехать вечером на чай. — Как вариант. — Надеюсь, колонка все-таки обновится к моему следующему приезду. Кавех отворачивается к окну. Внутри твердеет уверенность, что, стоит входной двери захлопнуть, он добавит Аль-Хайтама в черный список.

***

«Мне показалось или ты расстроился, когда я сказал, что уезжаю?» Кавех сонно потирает глаза. Как-то так и начинаются дни «не с той ноги». Сообщение уже прочитано, не отвечать некрасиво, и он печатает самый избитый встречный вопрос, прежде чем засунуть телефон под подушку и забыться заслуженным сном хотя бы еще на час. «С чего ты взял?» Под щекой вибрирует, но Кавех лишь крепче стискивает веки. Разбуженный кот в ногах согласно плюхается на щиколотку и заходится сипящим храпом. Пусть Аль-Хайтам подождет, может, до него дойдет, где он вчера облажался и почему не стоило писать с утра пораньше такую херню.

***

Кажется, игнорирование срабатывает так, как задумывалось. Аль-Хайтам не проявляет себя — не напоминает о предложении заехать, не интересуется пустыми вещами, не пишет и слова. Кавех стоически отгоняет от себя мысли, что тот просто занят, хотя и такой расклад его бы отчасти устроил. Так проходит день, второй… А на третий: «Как ты? Не хочешь на полчаса выйти и побродить по району? Я проезжаю мимо, уже на соседней станции». Кавех прикрывает глаза и мысленно считает до десяти и обратно. Если он скажет, что работает тридцатого декабря — это прозвучит наитупейшей отмазкой, несмотря на то, что все правда так (минутой ранее на рендер была поставлена визуализация дизайн-проекта для SB Development). Почему-то Кавеху не нравится идея как-то уязвлять Аль-Хайтама — не таким способом ни каким-то еще. Поэтому так же почему-то он отвечает: «Натягиваю штаны и выхожу. У меня под окнами есть приятная кофейня». Кавех клянется себе, что это только на полчаса и ни секундой больше — чисто кружок по району, стандартный маршрут для проветривания мозгов, которым он ходит каждый рабочий день, пока ноутбук, издавая адские звуки, пророчащие взрыв, рендерит очередной проект. Да, именно так Кавех на встречу и смотрит — рутинная прогулка, просто в кои-то веки не в одиночестве, а с кем-то. Аль-Хайтам ловит его на углу дома — в том же пальто и черных мартинсах, со сжатыми в карманах кулаками и по-дурацки сексуальной сережкой в правой ноздре. Он сразу падает в удрученные и скупые стенания о неудавшемся дне — абстрактные фразы, чтобы заполнить тишину по дороге к кофейне и в очереди на выдачу напитков. Погода на улице немногим лучше, чем в прошлый раз — вместо луж залежи слякоти, въедающейся брызгами в меховые отвороты ботинок и штанины джинсов. Аль-Хайтам все так же цепляется к случайным мелочам — вокруг и в диалоге. Трубочку ему дали слишком большую, кофе невкусный, современная жилая застройка не очень, автомобиль на переходе газанул слишком резво после переключения светофора. А после — он посягает на святая святых. На «Гарри Поттера». — Не фанат. Персонажи плосковаты, не за кого зацепиться. Особенно среди злодеев, — авторитетно заявляет Аль-Хайтам, дожевывая круассан уже из другой кофейни и утирая подушечкой большого пальца края губ от крошек. — Еще чуть-чуть — и ты пересечешь черту! — предупреждает Кавех. — Ну, назови, кто там интересный злодей по-твоему? — Если из неочевидного, вроде Волдеморта и Беллатрисы, то… — Кавех задумчиво пожевывает губу, напрягая последнюю функционирующую в декабре извилину. — Барти Крауч-младший? Аль-Хайтам посмеивается в стаканчик кофе, который все еще не собирался заканчиваться. — Его еще в фильмах Дэвид Теннант играл, да? — Он самый! — восклицает Кавех и даже подпрыгивает на мягком кресле. — Сразу провел аналогию. Я долгое время фанател от «Доктора Кто». Десятый — мой любимый, — говорит Аль-Хайтам и дергает уголком губ. Кавех впервые видит его улыбку — и это катастрофа вселенских масштабов. Сродни взрыву солнца или возникновению сверхмощных черных дыр. У Кавеха коллапс — в груди, в животе, в голове. На языке. — Мой тоже. Но Барти Крауч-младший мне нравится не из-за того, что его сыграл Теннант. Как и в случае с Грин-де-Вальдом — дело не в Джейми Бауэре. Хотя тот тоже очень хорош, даже спустя четырнадцать лет с релиза «Даров смерти». Попадались видео с ним с недавнего кона — ужас просто. Аль-Хайтам прикрывает рот рукой. Его смех — сдавленный, хрипловатый — извещает о приближении еще одной катастрофы, масштабы которой где-то на уровне разрыва мультивселенных. Потому что Кавех не чувствует стыда от сказанного минутой ранее, наоборот, истерически давит на кнопку воображаемого генератора чуши, чтобы заставить Аль-Хайтама снова рассмеяться — громче и заливистее. — Возможно, мне стоит перечитать книги, — говорит он. — На самом деле, главная проблема в том, что основные герои бóльшую часть времени — дети. Сложно ассоциировать себя с кем-то, кто младше на десять-пятнадцать лет. — Зато есть много второстепенных персонажей, — вбрасывает контраргумент Кавех. — Например? — заинтересованно щурится Аль-Хайтам. — Аластор Грюм? Одноглазый мужик-матершинник, который любит подвыпить, — Кавех сходу выкидывает главный козырь. Аль-Хайтам согласно кивает головой, снова едва улыбаясь.

***

«Есть планы на вечер?» Кавех фыркает, будто его реакцию может увидеть не только кот, но и Аль-Хайтам. Ну или спустя секунды до того дойдет, что он снова задает странные вопросы. «Сегодня тридцать первое декабря». «И что с того?» Кавех бегло оглядывает кухню, открывает и закрывает дверцу холодильника. Ничто не намекает на присутствие праздника в квартире — в других комнатах ситуация та же. Просто очередной день с распорядком «проснуться, покормить кота, что-то поделать, лечь спать». Действительно, и что с того, что сегодня канун нового года? «Наверное, ничего конкретного». «Я заеду? Часов в семь?» «Хорошо». Кавех мог бы выудить из недр кладовой коробку с искусственной елью и плетеными игрушками. Мог бы сходить в ближайший супермаркет за игристым и закусками или на крайний случай заказать последние в доставке. Мог бы чуточку прибраться, в конце концов. Но он не делает ничего. Зависает во времени, устраиваясь в кровати с теплым котом и еще более горячим из-за неожиданно сломавшегося кулера ноутбуком. Параллельно пялится в соцсети, листая праздничные фотографии знакомых и коллег. Убивает мозговые клетки проходной мобильной игрой в жанре интерактивной новеллы. Глушит нарастающую тревожность от встречи всеми доступными способами. Тем не менее она подскакивает до критических значений, когда звонит домофон. — Привет. Щеки Аль-Хайтам чуть покрасневшие от холода, нижняя губа покрылась обветренной коркой, промерзшая сережка в носу будто серебристее обычного. Он протягивает безликий черный пакет, еще не переступив порог. — Что там? — спрашивает Кавех вместо того, чтобы посмотреть самому. — Новогодний подарок? — полувопросительно отвечает Аль-Хайтам, походя скидывая ботинки и пальто. — Думаю, тебе понравится. Кавех с подозрением косится на пакет, не спеша изучать его содержимое. Ждет, что Аль-Хайтам расколется под немым давлением. Тот ни в какую не поддается, поторапливает уже заглянуть внутрь. На свет извлекается небольшая синяя коробка со знакомым логотипом «лего». — Тисовая улица и летающий форд из второго «Гарри Поттера»? — иронично уточняет Кавех. — Серьезно? — Серьезно, — соответствующим тоном закрепляет Аль-Хайтам. — Но ты вернешь мне его обратно, если окажется, что колонка так и не обновилась. — Дурак, — бормочет Кавех, бодая его лбом в плечо. И резво изворачивается, чтобы сухо клюнуть в обветренные губы Аль-Хайтам замирает, взгляд ползет к чужим губам и намертво к ним прикипает. Кавех сконфуженно кривится и потирает тыльной стороной ладони нос. Тот ощутимо покалывает на самом кончике от прилившей крови. — Я поспешил, да?.. Они синхронно сглатывают — слишком шумно в установившейся неловкой тишине. — Да нет. Все получилось быстрее, чем я рассчитывал, — признается Аль-Хайтам. — Быстрее? — удивленно хлопает ресницами Кавех. — По прогнозам наш первый поцелуй должен был быть в полночь, — обстоятельно разъясняет Аль-Хайтам. Он вскидывает руку с телефоном. — Опережаем четыре часа и пятьдесят три минуты. Кавех замахивается и шлепает коробкой с конструктором, от чего ее содержимое шелестит о картонную упаковку. — Точно дурак. Я ждал еще при первой встрече! — Значит, я был прав, когда спрашивал, не расстроился ли ты? — вскидывает бровь Аль-Хайтам. За что получает еще один — гораздо более болезненный — удар коробкой и просьбу заткнуться.