coffee and a catman are my saviours

Она падает вниз. Сколько здесь метров? Это точно не то, что должно интересовать Хана сейчас. Его возлюбленная падает. А он считает метры.  Он прыгает за ней, вытягивая маленькую ручку из паутины. Она тянется к ней, так бережно и аккуратно, чтобы схватить любимую и не отдавать никому. Чтобы не дать ей больше страдать. Чтобы она смогла скрыться от всего кошмара. И вот рука дотягивается, хватая девушку. Но паутина имеет свойство растягиваться. Она достигает максимального растяжения, и, кажется, девушка спасена. Но своими вычислениями высоты Питер опоздал. Ему бы прыгнуть раньше на долю секунды. Не дать девушке упасть. Не дать девушке удариться. Он закрепляет паутину на одной из балок, спускаясь вниз, чтобы осмотреть Гвен, висящую на паутине. Она слегка покачивается, но не двигается.  — Гвен! — обращается к ней Питер, потряхивая её, — эй, Гвен... Он трогает её лицо, пытается нащупать пульс. Понять, как помочь девушке. Но всё бестолку. То ли он не может его нащупать, то ли его и вовсе нет.  Он осматривает голову девушки и замечает краснеющее пятно на белых волосах и капельки алой крови, капающие с них. Он прикладывает руку, стараясь зажать рану. — Эй, Гвен, всё хорошо, — пытается он заверить больше себя, слегка всхлипывая, — Гвен… не умирай, не умирай, не умирай, только не умирай, — взвывает он, как раненый зверь. Но толку? Её не оживить. Не воскресить. Он не помнит, как бился с Гарри Озборном или дальше уже с Зелёным Гоблином в башне. Не помнит, как лежал рядом с телом девушки после. Не помнит, как сообщал её улыбающемуся отцу о смерти дочери, и не помнит, как померкла его улыбка, а лицо исказилось в гримасе боли. Не помнит, как прошли похороны. Не помнит, как плакал. Не помнит, не помнит, не помнит. Прошу, забудь. Пожалуйста. Отпусти.  Нет, Питер. Нет, Хани. Это ты виноват. Это твоя ошибка.  Питер, Питер, Питер. Хан! Ты убил мою дочь!  Нет! Тихо! Тихо! Молчите! Заткнитесь! Замолчите!  Питер, я люблю тебя… Хан, ты убил меня!! Прошу, нет!  ХАХАХАХАХАХА УБИЛ СВОЮ ДЕВУШКУ. С большой силой приходит большая ответственность, Питер, помни об этом. Нет! Хан открывает глаза, лежа в холодном поту. С его лица слизывает слезы кот. Его руки трясутся.  — Это сон, — говорит он, привставая на локтях, — опять тот же сон.  Бейгл мяукает, ластится. Он садится на колени парня, стараясь заставить его положить руки на теплую шерстку и погладить. Кот верит, что это его успокоит. И, казалось бы, обычное животное, которое не понимает людских чувств. Не понимает ничего. Но всё же хочется верить, что кот чувствует его насквозь, что он понимает, как ему тяжело, а потому пытается успокоить. Дать понять, что всё закончилось и он больше не супергерой. Дать понять, что мёртвого не оживить.  — Я виноват. Я допустил ошибку. Я позволил ей умереть, — Хан зарывается руками в кудрявые отросшие волосы.  Его начинает накрывать. И так проходит каждое утро. Сон. Минута спокойствия. Истерика. Со смерти Гвен прошло два года. Кажется, что даже уже родителям легче. Они скорбят по дочери, иногда плачут и часто приходят на её могилу, принося любимые розовые камелии. Джисон приходит туда каждый день. Долго сидит рядом с могилой, перебирая жлуди. Надеется, что сейчас из-за кустов выйдет Гвен, а за ней люди с камерами и скажут, что всё это было шуткой. Никакого сражения не было. Падения девушки не было. Смерти не было. Такой горькой на вкус. С привкусом солёных слёз. Пора отпустить. Пора, но не получается. Хан так не может. Он обещал Гвен свозить её в Австралию посмотреть на кенгуру. Он обещал Гвен долгую жизнь. Их отношения только начинали расцветать. У них было красивое будущее, полное улыбок и смеха. Но всё закончилось, так и не успев начаться. Всё закончилось по вине Хана. Он не учёл, что невозможно иметь отношения, будучи супергероем. Не учёл, что это не только его слабое место. Не учёл, что это живой человек. Не учёл, что все в опасности. Не учёл. Ничего. Парень встает с кровати, и кот следует за ним, тихо мяукая, прося покормить. Хану лучше. Ну, насколько может быть лучше после повторяющегося сна и истерики. Сильным быть не получается. Получалось только в том, что касалось работы. Он становился серьёзным и бесчувственным. Но тут. Тут дело касается души. Что такое душа? Из чего она состоит? Где находится? Неясно. Но Питеру хотелось бы знать, как заставить её замолчать, как заставить свою голову перестать думать. Или может проще умереть? Существует ли загробный мир? Куда попадёт Хан? Встретятся ли они с Гвен? Вопросы, крутящиеся в голове, прерывает кот ёмким «мяу». — Прости, малыш, — Хан открывает шкафчик, чтобы достать оттуда пакет с кормом, и всё, что он видит в пакете, это крошки, — чёрт! Он поднимает голову выше, смотря на записку на холодильнике, что оставил себе же вчера. «Купи корм для Бейгла, слабак». Кот смотрит на него непонимающе и слегка грустно, ожидая свой завтрак. Питер бежит в комнату, натягивая на себя спортивные штаны и беря из шкафа какую-то футболку. Кот, кажется, всё понял и, качая головой, ушёл к себе на лежанку под извинения хозяина.  В прихожей Хан натыкается на своё отражение в зеркале и понимает, что он отвратительный. Отросшие волосы, что спутались, были сальными и грязными, а щетина стала грубой. Он был страшным. Он был некрасивым. Он бы не хотел быть. Парень выходит на улицу и идет к ближайшему магазину в надежде, что нужный корм будет там. Но если он думал, что чёрной полосе темнеть некуда, то он очень сильно ошибался, потому что, естественно, нужного корма не оказалось. И Хан снова хочет плакать. Биться в истерике. Но магазин - людное место, тут так не принято. Здесь всем всё равно на то, что ты чувствуешь. И это абсолютно нормально. Вот только на Питера всё равно абсолютно всем и везде. После смерти Гвен он ушёл из супергероев. С тётей он тоже связь не поддерживает. Близких не осталось. Он полностью один. Его единственный друг и собеседник - Бейгл. Хан тонет в пучине. Он опускается на дно, и ему кажется, он никогда не всплывёт и закончит тем, что задохнётся. Ему хотелось бы. — Эм, молодой человек, с вами всё в порядке? — слышит он где-то на периферии. Ему приходится собраться. — А, да, прошу прощения, просто задумался. — Вы выглядели взволнованно. Что-то случилось? Да.  — Нет, извините меня, что заставил вас беспокоиться, — извиняется парень, слегка склонив голову, — просто я не нашёл нужный корм для моего кота и, к сожалению, не знаю, какой ещё может ему подойти. — Тогда вам чертовски повезло встретить именно меня. Я в этом спец, имею трёх прекрасных котиков. У вас какая порода? Хан слегка опешил. — Шотландец… вислоухий. — Ой, такая чудесная порода, он наверняка милашка у вас, — улыбается ему парень. Хан рассматривает его. Он выглядит… неплохо. Гораздо лучше самого Хана, если уж быть честным. У парня крашеные фиолетовые волосы, но они не выглядят как солома. На лице нет щетины. Одет он в мягкий с виду свитер светло-коричневого цвета и обычные классические брюки. Он не выглядит необычно. Но, Хан готов признать, что он красив. У него нежные, но при этом чёткие черты лица: ровный нос и хитрые глаза. Ладно, он очень красив. — Вот, держи, думаю, твоему котику подойдёт этот корм, — говорит парень, протягивая Питеру синий пакет с нарисованным котом.  — Спасибо, — тихо благодарит Хан. — Не за что, и да, что бы у тебя в жизни ни произошло, знай, что ты не обязан быть сильным. — Что? — Просто совет незнакомца, — парень подмигивает и отходит в другую сторону, оставляя Хана поражёно стоять с пакетом посреди магазина. Питер оплачивает корм и спешит в квартиру, чтобы наконец покормить Бейгла. Тот радостно мяукает, когда видит хозяина с кормом, и ластится под руку, когда тот хочет погладить своего любимца. Он невольно задумывается, что встреча с этим парнем заставила его хоть что-то почувствовать. Ему казалось, что он перестал быть живым, но тут он смог. Что-то странное, наверно, некое удивление.  У него появилось желание умыться и привести себя в порядок. Двигаемый непонятными ему самому целями, Хан идёт в ванную, находит давно забытую бритву и пену, надеясь, что её срок годности не истёк.  Он размазывает ее по отросшей щетине, затем проводя бритвой. Белая пена и волоски оказываются в раковине, позже смываемые водой. Хан смотрит на себя в зеркало и невольно улыбается, чувствуя свежесть. Отросшие волосы, к слову, если их причесать и помыть, выглядят очень даже неплохо. Слегка завиваются после душа, и то, что Хан посушил их феном, придало им немного объема. Если он скроет синяки под глазами, то можно будет подумать, что он приличный человек.  В ванну галантно заходит Бейгл, и, кажется, даже он удивляется свежему виду хозяина. Очень гордится. Питеру сложно было заставить себя даже встать с кровати. Он очень долго не приводил себя в порядок. Но встреча с этим парнем в магазине что-то пошатнула. Хан не сможет точно сказать, что именно, но ему захотелось соответствовать собеседнику и помощнику. Ему захотелось что-то делать. Возможно, потому что парень был очень красивым, и Питер надеялся, что сможет быть таким же. Возможно, Хан понял, что нельзя и дальше сидеть затворником и жизнь продолжается? Гвен бы хотела этого. Она была бы очень недовольна, узнай, что он вёл себя как отшельник последние два года. К сожалению или к счастью, из могилы она выглянуть не может.  — Может сходить до кафе внизу? — спрашивает Хан то ли кота, сидящего рядом с ним на диване, то ли самого себя. Кот мяукает и тычется носом в руку Питера, подбадривая. — Да, думаешь, стоит? — мяу, — хорошо, Бейгл, пойду попробую кофе. Он проводит рукой по шерсти кота, почёсывая его за ухом. Тот мурчит, но потом вновь громко мяукает, призывая хозяина поторопиться.  — Хорошо, я тебя понял, — кивает Хан и, выдохнув, выходит из квартиры, чтобы спуститься в кофейню внизу и, возможно, посидеть там недолго? Это сложно. Питер борется с желанием вернуться назад, сесть с котом на диван и смотреть что-то рандомное, ненапряжное, то, где не нужно ни с кем разговаривать. Питер всегда был экстравертом. Он был самым ярким. Тот самый дружелюбный сосед человек-паук. Огромные сборища людей были ему в радость. Он любил людей, любил, когда громко. Он любил. А сейчас... ему сложно даже переводить тексты, чтобы хоть немного заработать на выживание. Гвен оставила огромную кровоточащую рану на его сердце. А он всё не мог обратиться к хирургам, чтобы они ему помогли. Но, кажется, стали появляться тонкие, еле держащиеся, прозрачные швы. И Питеру очень хочется верить, что рана затянется и он вновь сможет жить и любить. Жить без страха смотреть на костюм, выходить на улицу и общаться с людьми. Жить без чувства вины. Любить без страха предать Гвен. Хан только думает. Много и часто. Удивительно, как его язык ещё не атрофировался за два года чуть ли не молчания.  Спустившись к кофейне, он открывает большую стеклянную дверь с надписью Continuum. Всё выглядит очень спокойно и комфортно. На стойке написана фраза: «Не волнуйтесь, вам ничего не грозит, просто отдохните, вселенная сама всё решит». О да, Хан не понаслышке знает, как вселенная всё решает. Но, даже не смотря на это, в кофейне очень уютно: светло-коричневые тона, различные цитаты и запах кофе со свежеприготовленными булочками. Питер никогда не признает, но он обожает корицу. Её запах и терпкий вкус. Это навевает воспоминания о детстве. Тётя любила готовить булочки с корицей. А ещё добавляла её ему в кофе.  — Здравствуйте, — подходит Хан к стойке, за которой стоит бариста. — Добро пожаловать, — он поднимает голову, и, о, это тот самый парень из магазина. Хан стоит немного заторможенно, — о, это вы, выглядите намного лучше, чем с утра, что вам приготовить?  — Да, я, я... не знаю? Давно не пил кофе, — отвечает Джисон. Бариста улыбается и качает головой. — А вы хотите что-то более сладкое или, может, горькое? Я обычно выбираю противоположное моему состоянию. — Противоположное? — Ну, когда у меня всё хорошо, хочется чего-то более горького. Тогда пью айс-американо. А когда мне плохо, я беру сладкий фраппе со всеми возможными сиропами. Хочется, чтобы хоть что-то было сладким. — Тогда сделайте мне самое сладкое, что у вас имеется, и у вас есть чизкейк Нью-Йорк? Мне кажется, я не ел его целую вечность, — вечность в два года. — Да, последний кусочек остался. Присаживайтесь, я вам всё принесу. Питер кивает и садится за столик около окна. Нью-Йорк - приятный город по своей атмосфере. Хану всегда нравился. До поры до времени. Теперь он вызывает лишь отрицательные эмоции и заставляет сердце сжиматься.  Он собирался сделать Гвен предложение в скором времени. Они вместе ездили за Бейглом, считая, что ещё не готовы к ребенку, но так хотелось чего-то общего. Поэтому они завели Бейгла.  Гвен всегда заходила в пекарню, чтобы купить себе что-то на завтрак. Они долго не могли придумать имя для кота. Но потом увидели бейгл и поняли, что это идеально. Идеально для них и их кота. И вообще, что может такого случится, чтобы было не идеально. Хан никогда не умел нести большую ответственность на своих плечах. И он отвлёкся. Предателем оказался его лучший друг. Феликс, более известный как Гарри Озборн, всегда был таким светлым. Словно солнце. А потом стал злодеем в их истории. В один момент Хан потерял двух близких людей. Из-за него умерла его девушка. Он убил своего лучшего друга. Он не меньший злодей, чем те, с которыми он боролся. Они просто изначально позиционировали себя такими. А он? Что он? Он всегда был злодеем, даже не зная об этом.  Чёрт, ему бы хотелось вернуться в прошлое. Не быть укушенным чёртовым пауком. Ему бы хотелось жить спокойной жизнью. Ему бы хотелось семью и хорошую работу. Ему бы хотелось иметь лучшего друга, что всегда поддержит его и осветит путь своей яркой улыбкой. Ему бы хотелось, чтобы тётя гордилась им. Ему бы хотелось быть любимым и счастливым. Но всё потеряно. Ничего не вернуть. Он сломлен. И он сломал себя сам. — Ваш заказ, — подходит к его столику бариста. — Вы показались мне немного грустным? Помимо чизкейка и фраппе, я принес вам ещё несколько конфет и шоколадную монетку, надеюсь, вы не возражаете, — неловко чешет он затылок. — За это нужно платить? — спрашивает Питер. — Нет-нет, не нужно, я же сам это принёс, — машет руками парень. — Хорошо, — кивает Хан, делая глоток холодного напитка из трубочки, — это правда неплохо! Вкусно. — Я рад, что вам нравится!  — Спасибо, — кивает Питер, и даже пытается немного улыбнуться. Он смотрит на поднос, на котором работник принёс еду и кофе, и видит с краю салфетку с надписью: «Здравствуйте! Привет? Я могу обратиться на «ты»? Меня зовут Рино, хотя можно Минхо. И, ну, ты выглядишь не очень, признаем честно. И я подумал, может, ты бы хотел подружиться? Я правда хороший! Надеюсь, ты не решил, что я сумасшедший. Просто ты похож на потерянного котёнка, а я кошатник. Чёрт, ладно, это отвратительный подкат. Просто, напиши мне, если вдруг захочешь пообщаться и, может, познакомиться поближе? Вот мой номер: +1 XXX-XXX-XXXX»  И мордочка кота снизу. Хану сейчас вообще не до новых знакомств. Общение - это тяжело. Он к нему не готов. Но всё равно фотографирует салфетку и кладёт ее в карман штанов. На всякий случай. В кофейне действительно приятный запах и атмосфера. Питер редко встречал такие места. На самом деле, последние два года он вообще не встречал подобные места по понятной причине. Это как глоток свежего воздуха. И ещё это страшно. Хану страшно вернуться к прежней жизни. Даже если не быть человеком-пауком. Он боится. Страх пожирает его изнутри, как червь. Все его органы прогрызаны. Но стоит кому-то начать их зашивать, и они смогут регенерировать.  Прошлое очень сложно отпускать. Особенно прошлое с множеством смертей. Но может, пора попытаться? Хан не знает.  Поэтому, доев чизкейк и забрав с собой конфеты и шоколад, он идёт к могиле Гвен. Это тяжело. Каждый раз, как в первый. Но он всё ещё чувствует поддержку от неё. Он знает, что она бы не хотела, чтобы он страдал. Но он не может. Он слабый. Он не может отпустить её просто так. Он был влюблен по уши. Он идиот. Он самый настоящий идиот. И, как подобает всем идиотам, совершившим непоправимую ошибку, садится на колени напротив могилы и плачет навзрыд.  Ему так больно. Но ей было больнее. И от этого ещё хуже. Питер винит себя в том, что он такой слабый. Самый настоящий слабак. Не способен совладать с собой. Запустил себя. Какой из него герой, если он сам считает себя главным злодеем? Он плохой. Плохой человек. Плохой герой. Плохой злодей. Он отвратителен для других. Он ужасен для самого себя. Он всхлипывает, гладя могилу. Он надеется, что она там счастлива. Бред. Нет никакого загробного мира. Там нет ничего. Она лежит в холодной земле совсем одна. Чёрт, как же ей было страшно. Хан - самое страшное, что могло случится с этой девушкой. Ветер раздувает его волосы. Он смывает его слёзы, обдавая своим тёплым дыханием. Он окутывает его. Он его успокаивает. И Питер готов смеяться, потому что он олицетворяет ветер. Конечно, ветер не может всё это делать. Но ему нужно хоть что-то. Хоть капля поддержки, а не обвинений, потому что он не справляется. Он не справляется даже с самим собой. Парень ещё долгое время лежит рядом с могилой, тихо всхлипывая. Каждый раз он говорит себе, что не вернётся сюда, пока не станет человеком. И каждый раз он врёт. Он не может отпустить это.  Питер встаёт. Поправляет цветы. Гладит рукой монумент, представляя светлые волосы. И уходит, не оглядываясь. Знает, что скоро вернется сюда. И всё повторится вновь.  Путь домой он не помнит. Не помнит, как лёг спать. Зато отчётливо помнит, как просыпается от очередного кошмара. Новый день наступил. И он уверен. Он будет отвратителен, как и все предыдущие.