Везунчик

      Бежать. Так быстро, как ещё никогда не бегал. Бежать — это единственное, о чём мог думать в тот момент Виктор. Никто не знает, что ещё может выкинуть Бенджамин. Уже то, что случилось, никак не укладывается в голове. Виктор говорил, что он может быть опасен. Но и сам не представлял до конца, насколько. В итоге он своим присутствием лишь помог Бенджамину усадить Дэниела в машину. И теперь надо бежать. В один дом, второй, третий — заглянуть в каждый, надеясь, что там есть хоть кто-то.       У озера шесть домов. Они разделены кучей деревьев. Двести-триста метров друг от друга. И дёрнул же чёрт кого-то обустроить их в глуши и так далеко друг от друга! И додумался же чёртов Майкл оставить брата вот тут наедине с Бенджамином! Дэниел — это и правда ходячее недоразумение. Его жизнь — чёртово минное поле и театр абсурда! Не одно — так другое, не другое — так третье, не третье… Проблемы всегда находят его. Всегда и везде.       Виктор успел добежать до двух домов справа — они оказались пусты. Но, когда он направился в другую сторону, у его машины оказались двое: мужчина и женщина лет за пятьдесят. Они что-то взволнованно обсуждали, и прервались, увидев запыхавшегося Виктора. Он сумел уговорить первым делом дать ему вызвать полицию. После этого выслушали, что же тут произошло. Оказалось, хозяева этого комплекса на некоторое время заняли один из домов и пришли на звуки выстрелов. Парочка оказалась довольно собранной, и они предложили Виктору помочь решить вопрос машиной и добраться до города. Но сначала просто проехать хотя бы до ближайшей заправки, ведь, если им повезёт, то Бенджамин мог бы там остановиться — всё равно возможных маршрутов не так много.       Женщина старалась успокоить Виктора, видя, что он явно на взводе, рассказывала, что всего в двадцати километрах крупный посёлок с отделением полиции, что далеко не уехать, а если и уехать, то скрыться в одночасье в двадцать первом веке не так просто. Наверное, когда-то Виктор бы огрызнулся, но сейчас его тронула забота и отзывчивость незнакомцев. Её муж, севший за руль, ворчливо, но не без усмешки сетовал, что осенью и весной вечно каких-то сумасшедших тянет на природу выбраться. Говорил, что вечно у них тут что-нибудь происходит — за десять лет уже перестали сильно удивляться. «Сезонное обострение!»       «Я что-нибудь придумаю» — звучало убедительно. Дэниел, как бы ни боялся, действует обычно расчётливее многих, кто своих страхов не признаёт. Он умный. И точно знает, что не бессмертный. Это ведь тот человек, что всегда носит перцовый баллончик. Тот, что всегда сообщает, где он и, с кем. Тот, что всегда пытается продумать все варианты. Дэниел будет осторожен. Осторожнее, чем кто-либо ещё.       Однако Виктор забыл ещё одну маленькую, но очень важную деталь — Дэниел всегда найдёт, чем удивить. И нашёл. Не понадобилось даже до шоссе доезжать. Слева от гравийной дороги ещё издалека виднелась машина. Ещё в тот момент мурашки пробежались по позвоночнику Виктора. Подъехали чуть ближе — стало видно, что это точно машина Бенджамина. Помятая. Не в гармошку, нет. Но видно, что капотом справа влетела в дерево, а левым боком, кажется, проехалась по другому дереву — точно не разглядеть. Лобовое стекло и переднее справа — разбиты. Слева — не видно. Правая часть смята значительно, дверь уже держится на соплях, и это заставляет сразу же насторожиться.       Как только мужчина остановил машину, Виктор тут же рванул взглянуть на аварию поближе. Запах потёкшего масла ударил в нос. Стоило только услышать хохот Дэниела, как Виктор встал как вкопанный. На секунду испугался даже, что будет как тогда — в переулке. Такая же истерика. Но нет, этот смех не кажется таким надрывным и неестественным.       — Ты ебанутый! — голос Бенджамина приглушённо звучит, его самого снаружи не видно из-за выскочивших подушек безопасности. — Поверить не могу, что Виктор сделал из тебя это!       — Ты мне это… уже говорил, — весело отвечает Дэниел, но с запинками. — Так что… хах, знал и раньше!       — Из-за тебя мы могли умереть!       — Не умерли же…       Наконец светлая голова повернулась в сторону Виктора — лицо в ссадинах и ушибах, но улыбается так беззаботно, будто бы ничего страшного сегодня не происходило. Этот гадёныш весь в порезах от разбитого стекла, а сам смотрит такими глазами… такими, что хочется разрыдаться от того, что они всё те же. Ясные, светлые, наполненные теплом. Только немного потерянные.       Виктор кинулся к двери, пытаясь сразу рассмотреть, нет ли ещё каких-то явных повреждений на теле.       — Ты цел?.. — только и смог он выпалить сначала, но потом поток сознания полился уже сам по себе. — Сломал что-то? Где болит? Стекло где-то сильно задело?..       — Спокойно-о-о, — всё так же улыбаясь протянул Дэниел. — Всё в порядке… Просто… руки болят, не смог эту фольгу, именуемую дверью, открыть, ха-ха! Ой… голова тоже… ха-ха… Представляешь? Дверь помялась, а всё держится заблокированной…       Говорит будто бы с небольшим усилием.       — Кажется, у тебя шок, — нахмурился Виктор, доламывая замок, держащийся уже на одном лишь честном слове, оламывая дверь и помогая Дэниелу отстегнуться, а заодно осматривая, всё ещё не до конца веря. — Слишком уж тебе весело.       — Ха-ха, наверное, — он кое-как вылез — весь расцарапанный и с ушибами. Руки выглядят целыми и без неестественных изгибов — вряд ли есть перелом.       — Что тут произошло? — Виктор хочет, но не решается обнять, боясь что-то случайно повредить, а потому бережно держит за плечи, ведь Дэниел, кажется, еле стоит.       К собственному удивлению, ощутил дрожь в собственных руках. Не сразу заметил, как щёки стали влажными — то ли от всех переживаний, то ли от облегчения. Как давно вообще Виктор плакал? Даже смерть друга слёз не выдавила. А тут вдруг сами, против воли, покатились и не останавливаются. Ещё и у Дэниела на глазах — стыдоба-то какая.       Не успел Виктор слёзы утереть, как этот белобрысый совсем в улыбке расплылся. Неловко вытер сам — видимо, руки не совсем ещё слушаются, а, может, болят.       — Какой же ты милашка, — чуть устало выдыхает. — Просто котик.       — На хуй иди, — Виктор уже не выдерживает и всё же приобнимает, целует в висок, убеждается, что тело перед ним реально. Тёплое, такое уже родное - его.       — Ребята, посидите пока в нашей машине, на улице холодно, — предложил мужчина, подойдя к ним. — Что с водителем?       — Ногой пошевелить не может, — ответил Дэниел, так как сам Бенджамин, видимо, решил теперь отмалчиваться. — Кажется, зажало… но фиг там разберёшь. Наверное, лучше его не трогать… чтоб не повредить ничего случайно.       Хозяева туристического комплекса даже не посмотрели на то, что Дэниел в грязи и крови и настояли на том, чтобы дождаться полицию и скорую помощь, которую те уже вызвали, в их машине. Хоть и медленно, дошёл нормально — ноги должны быть целы. Только пошатывался немного и жмурился — может, от света фар, а, может быть, из-за боли в голове.       Какое-то время они сидели молча. Виктор всё не мог перестать осматривать бесконечные ушибы и порезы, а Дэниел слегка улыбался, хоть и выглядел довольно вялым и уставшим. Но главное ведь, что целый.       — Говори уже, что произошло? — наконец заговорил Виктор и потёр пальцами виски, пытаясь уложить в своей голове все события за сегодня.       — Я сказал, что что-то придумаю — я и придумал, — всё ещё подозрительно весело, но медленно выговаривая слова, ответил Дэниел. — Как видишь… получилось.       — Что ты там придумал?.. — в голосе Виктора послышалось напряжение.       — Ну, руль вывернул, — точно котёночек состроил невинные глазки, продолжил улыбаться. Ещё и будто бы вот-вот уснёт.       — Ты что сделал? — у Виктора же брови поползли вверх не то от этой беззаботности, не то от того, что это вообще пришло в эту светлую голову.       Дэниел. Умный и рассудительный. Продумывает всё, и из-за этого его тревожность никогда не засыпает полностью. И этот Дэниел осознанно устраивает аварию. И ржёт сидит, катастрофа чёртова!       — Ты мелкое ебанько, — наверное только беспокойство о состоянии Дэниела и помогло Виктору не сорваться сейчас на крик. — Е-бань-ко.       — Ну так! — согласился Дэниел, пытаясь казаться бодрее, чем есть. — Некогда было долго думать… некогда. Лучше уж в дерево влететь, чем ждать… хуй пойми чего. Ты говорил, что надо… меньше сомневаться в себе? Ну вот как-то так.       Всё-таки звучит он заторможенно. Может, сотрясение?       Виктор прислонил ладонь к лицу, и она как-то сама собой поползла вниз, оттягивая веки. Ему захотелось и завыть, и наорать. Как можно было вытворить такое? Как вообще в голову пришло?! Накричать захотелось очень. Но вместо этого Виктор вдруг тоже рассмеялся. И пока смеялся, негодование и злость как-то отошли на второй план. Да, в отчаянных ситуациях Дэниел может быть действительно немного отбитым, несмотря на всю его рассудительность. Как он в себе умудряется это сочетать — непонятно.       — Точно недоразумение, — сквозь смех выдал Виктор.       И это просто изумительно. Самый лучший человек на свете и тот — его, Виктора.

***

      — Виктор, езжай домой, отдохни нормально, — отец посмотрел на сына с пониманием, но всё же обеспокоенно.       Сначала Дэниел вернул Виктору нормальный сон, а теперь снова отнял. Хорошо выспаться ему не удавалось уже какое-то время. Оставить Дэниела одного и не хочется, и немного страшно. К счастью, необходимые на ближайшее время работы в университете уже были сданы — можно посвятить побольше времени тому, что действительно важно. За Мышкой пока присмотрит Кайл — у него и так есть запасные ключи. А Виктор будет рядом с Дэниелом, пока его не выпишут. Хорошо, что этого ждать осталось недолго.       — Позже, — отмахнулся Виктор, заправляясь очередной порцией кофе. — Он тут один, и ему сказали не напрягать глаза и уши, так что даже телек не посмотреть. Хоть скрашу немного пребывание в больнице.       — Ты слишком серьёзно относишься к этому, — вздохнул Ричард. — Это лишь лёгкое сотрясение. Его уже скоро выпишут. Он в порядке. И он сам тебе об этом сказал.       — Всё равно… — вздохнул Виктор. — Он всегда говорит, что в порядке. Я просто не хочу его оставлять. Тем более, что Бенджамин ещё тут.       — Он во всём сознался и под стражей, — заметил отец. — Его из палаты-то никуда не выпустят. К Дэниелу — тем более не подпустят.       — Ага, мне тоже не дали высказать пару ласковых, — злая усмешка вышла сама собой. — Сказали, мол, я тоже пострадавший, мне угрожали… Бред.       — Тебе и правда лучше с ним не пересекаться, — Ричард улыбнулся. — Он угрожал тебе, а ты хочешь свернуть ему голову. Конечно, никто не даст вам увидеться. Мы и так не оставим всё так просто, не беспокойся так.       — Естественно, — нахмурился Виктор. — Хотя я бы не сказал, что устроить ему полный пансион под надзором — это достаточно.       — В дальнейшем судимость сильно повлияет на его жизнь. К тому же, хоть я и не люблю прибегать к такому, но рычаги воздействия у нас есть. Уж в городе-то подпортить жизнь по истечению срока заключения — это довольно просто.       — А говоришь, что я злопамятный.       — Ну простите! Я вообще-то тоже не в восторге, что моему сыну и дорогому ему человеку угрожали. Знаешь ли, немного неприятно, что на мои же налоги, как ты сказал, полный пансион преступнику устроят. Мне как-то наплевать, что я видел Бенджамина мелким шкетом. Как и на то, что он признал вину, сожалеет и явно нуждается в том, чтобы ему вправили мозги. Угроза есть угроза. Но то, что ты так боишься оставить Дэниела одного — это уже паранойя.       — Да не боюсь я! — выпалил Виктор. — Просто не хочу…       — Ну да, конечно, — вздохнул отец.       Он частенько навещает Дэниела, да и просто заходит поддержать Виктора, составить ему компанию. Сам же Виктор даже не каждую ночь приезжает домой ночевать. И то уснуть без Дэниела уже не может, приходится принимать снотворное. К тому же ещё и нервничать стал ужасно. Сам знает, что зря. Понимает ведь, что обошлось без серьёзных последствий.       Позже Дэниел объяснил ход своих мыслей — это и правда было опасным, но не худшим решением. Ведя машину в неадекватном состоянии, Бенджамин мог устроить аварию куда страшнее, если бы выехал на шоссе. А так они оба отделались малыми повреждениями. Дэниел потянул запястья, его сильно тряхнуло, из-за чего случилось сотрясение мозга, а по всему телу остались ушибы и мелкие порезы от стекла. Обошлось без переломов. Бенджамину же, насколько удалось разузнать, зажало ногу — перелом. Сильные ушибы грудной клетки и рёбер, но голова не особо пострадала. Его пока ещё не выписали, так как дело ещё только на рассмотрении. Просто арестовали. Виктор хотел бы поговорить с ним. Высказать всё, что думает, а лучше — задушить своими же руками. Но, увы.       Сам же Дэниел чувствует себя вполне неплохо, за исключением постоянной головной боли и общей вялости. Его нередко навещают. Сам Виктор тут находится почти всё время, заезжают Майкл, Элис, Кайл даже разочек заскочил. Слух как-то быстро облетел и родственников Виктора, так что Лиллиан тоже стала напрашиваться в больницу к «своему жениху», хотя ей и объясняют, что ему сейчас нужен покой. Дэниел пока что не очень разговорчив, но старается держаться бодрым и весёлым. Прошла его первая реакция на случившиеся, и стало видно, что не может не беспокоить такое происшествие.       Дверь палаты открылась, и вышел Майкл. Виктор всё это время предпочитал особо с ним не говорить. Опасался, что сорвётся. Но Дэниел не отказывался от встреч с братом. Похоже, что даже не особо на него злился.       — Можно с тобой поговорить? — Майкл встал перед Виктором, сидящим с отцом на диванчике в холле, но смотреть в глаза, похоже, не решается. — Пожалуйста.       Сколько ни избегай, а всё равно однажды надо будет всё прояснить. Виктор чуть помолчал, размышляя, и в итоге кивнул.       — Я как раз ухожу, — улыбнулся Ричард и, вставая, коснулся плеча сына. — Не напрягайся слишком. Всё будет хорошо. Увидимся позже.       Майкл занял место ушедшего. Какое-то время помолчал.       — Извини, — наконец начал. — Надо было раньше это сказать. Ты был прав, а я тебя не слушал. Я… я правда не думал, что что-то такое может произойти. Это же Бен… я думал, что хорошо его знаю. В итоге подверг брата опасности, хотя хотел защитить. Я очень виноват перед Дэнни. И перед тобой, наверное, тоже.       — Я не облегчу твоих терзаний, Майкл, — Виктор ответил холодно. — Потому что, если бы ты тогда просто остался рядом с Дэниелом, можно было бы никогда не столкнуться с этой ситуацией. Я не могу сказать, что ты не виноват, ведь это враньё.       — Понимаю, — Майкл усмехнулся, всё ещё глядя куда-то в пол. — Так постоянно. Я хочу как лучше. Правда хочу. Но, получается, я тот ещё идиот. За всю жизнь положительного ничего не показал. Знаешь, что он мне подарил на день рождения? Я чуть не разрыдался, когда развернул коробку, уже после того, как ты позвонил из больницы. У меня в детстве была любимая игрушка — плюшевый волк. Тогда он был немногим меньше меня. Я везде его таскал, спал с ним до тех пор, пока не стал «слишком взрослым». А потом он как-то потерялся. То ли выкинули, то ещё что… Искал, когда уже съехал от родителей, хотел найти какое-то тёплое воспоминание, а не смог. А Дэнни запомнил. Как-то умудрился найти точно такого же, хотя продавался-то этот волк кучу лет обратно. Выглядел новеньким совсем. И подпись ещё: «лучшему брату на свете». И так паршиво стало. Сколько завидовал этому мелкому, в детстве и вовсе мне казалось, что ему вообще насрать на моё существование, а всё равно любил всегда. Брат же. А Дэнни ко мне — вот так… лучший, блин, брат. Было бы за что так меня называть. Я не забрал его из этого пиздеца дома, сам пытался выжить. Я не прислушивался к нему, и из-за этого вся эта хуйня произошла. А он там лежит, улыбается, и говорит, что всё в порядке, я ведь не мог знать… Пиздец.       — Ну, хотя бы это правда, — вздохнул Виктор. — Знать никто не мог. Я не стану тебя утешать. Но и всю вину на тебя спихивать не собираюсь. Хоть тебе удалось поговорить с Бенджамином?       Майкл молча кивнул. И без того мрачное лицо, будто бы стало ещё темнее. Виктор не видел этого парня довольным ни в один его визит. Сам разговор начинать не хотел, но заметил, что тот переживает. Просто это, как бы жестоко ни было, заслужено. Дэниел может делать вид, что его брат тут ни при чём, но не Виктор.       — Бен сначала просил дать ему поговорить с Дэнни, — наконец заговорил Майкл. — Естественно, ему отказали. С тобой даже хотел. В итоге только меня и допустили, хотя и неохотно. Он просил прощения. Хотел извиниться и перед Дэнни. У него явно какая-то каша в голове сейчас. Сам до конца не понимает, что с ним происходит. Говорит, накрыло его в тот вечер и уже не мог нормально думать. Понимал, вроде, что что-то не то, но уже не мог остановиться. Представляешь? Он, значит, угрожал тебе, опоил Дэнни снотворным и хотел похитить, как в какой-то паршивой драме… и ещё и сам будто бы пострадавший! Говнюк, чтоб его… ещё рассказывал мне раньше, что, мол, Дэнни по юности втюрился и всю ситуацию не одупляет! А я, блядь, и поверил! Уёбок! Я-то думал, что уж он-то Дэнни не обидит, защитит… Въебал бы, если бы за нами не наблюдали!       — Твоя ошибка в том, что ты до сих пор не понимаешь, что твой брат не нуждается в опеке, — на мгновение Виктору даже стало немного жаль этого парня — и правда же ничего плохого не хотел. — Я всё ещё зол на тебя. Если бы ты не был братом Дэниела, я бы вряд ли отказал себе в удовольствии врезать тебе. Ты тоже можешь продолжать недолюбливать меня, если вдруг хочешь. Но тебе стоит зарубить себе на носу: твоему брату я не наврежу никогда — этого бояться не стоит. И не важно, сожалеет Бенджамин, или нет, я сделаю всё возможное, чтобы испортить ему жизнь. Да, я мстительный. И мне насрать. Так что прекращай ныть, и просто рассказывай следствию всё, что знаешь.       — Я тебя понял, — Майкл встал с дивана. — И всё равно прости. Мне правда жаль. Может, когда-нибудь и сладим.       — Наверное, просто мы оба недолюбливаем таких же вспыльчивых идиотов, как и мы сами.       — Наверное.       Может быть когда-нибудь. Теперь уже точно было бы глупо зарекаться. Много всего произошло, много поменялось. Даже сам Виктор уже не такой же, как и прежде.       Когда Майкл ушёл, Виктор решил в очередной раз заглянуть в палату Дэниела. Посапывает мирно, но под глазами пролегли тёмные круги — давно их не было видно так отчётливо. Дэниел тоже не слишком хорошо спит — говорит, что головная боль мешает. Виктор сел на стул рядом с постелью, погладил волосы, разметавшиеся по подушке. Вроде, и правда спит. Как бы Виктор в последние дни ни переживал, это лицо всё равно заставляет хотя бы слегка улыбнуться.       — И что мне с тобой делать? — прошептал тихо, чтобы не разбудить. — Всё твердил, что тут и там тебе повезло, а на деле ты притягиваешь неадекватов и неприятности. Везение — это не про тебя.       — Не делай из меня какого-то неудачника, — сонно пробормотал Дэниел, приоткрыв глаза.       — Извини, не хотел разбудить, — Виктор коснулся губами его виска.       — А поболтать хотел, — проворчало это недоразумение. — И сказать, какой я неудачник. Не волнуйся, я не спал.       — Вовсе нет, — Виктор улыбнулся. — Просто мог бы признать уже, что это всё вовсе не везение. Ты пришёл к тому, что имеешь, не благодаря, а вопреки. Будь ты везучим, ты бы родился богатеньким избалованным засранцем и даже после кучи ошибок встретил бы самого удивительного человека, который тебя такого ещё и принял бы.       — Дурак ты… — вздохнул Дэниел. — Тут — как посмотреть. Даже если я, как ты и сказал, притягиваю неадекватов и неприятности, я живой и относительно здоровый. Тебя встретил даже. Мне очень во многом повезло. Просто ты этого не понимаешь.       — Дэниел, — Виктор погладил его щёку. — Тебе не обязательно всегда делать вид, будто бы тебя вообще никакие проблемы не задевают. Мы это уже проходили.       — Скажи… — серо-голубые глаза вдруг уставились с тоской и, что несвойственно этому парню, будто бы выражая какую-то вселенскую несправедливость. — Если всё так… неужели я мало делаю для того, чтобы жить нормально? Неужели недостаточно? Или, может, я и правда делаю что-то не так, раз меня окружают какие-то помешанные психи? Может, я сам такой?       Хоть внутри что-то щемит от этого взгляда, становится как-то теплее, когда Дэниел всё же показывает те чувства, которые и от себя самого пытается скрыть.       — Всё ты делаешь так и достаточно, — Виктор скрестил руки на подушке рядом с ним и положил свою голову на них. — Просто… просто вот так получается. Просто жизнь — та ещё сука. Но всё будет хорошо. В конце концов, ты тоже по-своему прав. Некоторое везение во всём этом есть. И если считать, что и ты, и я везунчики, то вместе мы уж как-нибудь притянем небывалую удачу. Или сами её схватим. И всё будет заебись. И будет всё, как в том забавном сериале, который ты представлял. Будем двумя кошатниками с лёгкой такой ебанцой. Купим дом в пригороде и будем действовать на нервы дурацким соседям. Ты будешь душкой, а я склочной сучкой. И оба при этом будем редкими занудами, к которым ни по каким правилам будет невозможно придраться, да ещё и два мужика — не попрёшь же против меньшинств! И будут из раза в раз случаться комичные ситуации, как в сериалах девяностых и нулевых. И всё у нас будет до тошноты скучно, но для нас двоих чертовски увлекательно и здорово. От себя ещё дополню: к старости мы точно будем сумасшедшими дедами.       — Определённо, — Дэниел выдал немного усталую улыбку. — Виктор, я люблю тебя.       Эти слова разлились теплом внутри и в который уже раз заставили чёртовы уши покраснеть. Виктор ведь и так знал это. Всё это время — даже не сомневался. Это чувствовалось в словах, действиях, прикосновениях. Но, видимо, то, сколько значения в эти слова вкладывает сам Дэниел, заставляет оценить их ещё выше.       — Наконец додумался? — Виктор прислонил свой лоб к его, прикрыв глаза, как кот, пригревшийся на солнышке.       — Угу. И только попробуй отказаться сниматься в этом дурацком сериале. Ты теперь точно убедился, что я могу быть немного того.       — А если ты ещё будешь вытворять такие трюки и помрёшь раньше меня, то чёртов зомби-дракон воскресит ёбанного принца-некроманта и убьёт ещё раз.       — Люблю тебя, — в голосе слышится улыбка.       — Это взаимно, — Виктор всё так же довольно нежится в лучах любимого солнца.       Дэниел всё время говорит о том, какой он везунчик. Но всё ещё неясно, кому из них двоих всё-таки везёт больше.