И приятен ты мне, и противен

— Честно говоря, я в растерянности. Юнги смотрит прямо на Сокджина, когда говорит это. Сокджин не обращает внимание. Возможно, ему бы хотелось проигнорировать его слова, может быть, он чувствовал что-то неладное. Король слегка хмурится. — Если ты думаешь, что снова делаешь из меня идиота, превосходно. Но я не хуже тебя осведомлён о ситуации. Сокджин видит на лице Юнги раздражение; он раздражён потому, что знает, что облажался. Юнги делает глубокий вдох, медленно выдыхает и говорит: — Проблема в том, что я могу ошибаться, но ты — нет.

* * *

      Тэхён чувствовал себя так, будто попал в неподходящее время в неподходящее место. И он пытался убедить себя, что всё не так плохо как ему кажется. И несмотря на то, что внутри него все замерло в напряжении, снаружи он оставался спокойным. Вопреки себе, Тэхён сделал то, что ему велели. Он собрал вещи, которые могут ему понадобиться в отъезде. Для него это не было чем-то сложным или тем, что заняло много времени. Тот, кто часто собирался в путь, не имел много багажа.       Хосок пришёл всего несколько минут назад, пришёл для того, чтобы проводить Тэхёна до экипажа. Какая-та часть Тэхёна верила, что старший пришёл для того, чтобы убедиться, что он не сбежит. Словно ему было куда. Словно он понимал, что происходит, и у него было время для того, чтобы осознать своё положение. Ему хотелось, чтобы всё выглядело так, будто это он тот, кто контролирует ситуацию.       Много бессвязных мыслей крутилось в голове Тэхёна, призывая прислушаться к внутреннему чутью, которое кричало о том, что сейчас всё по-другому. Он не понимает. Он не понимает, почему такая обычная ситуация, как эта, так сильно его пугает. — По какой причине мне нужно уехать? Он не понимает. Тэхён ни черта не понимает. Кто-то раскрыл, что вся его жизнь фальшь? Грядёт война, и его хотят защитить? Они рады тому, что происходит? Или им грустно? Тэхён думал, что им вообще нет до него никакого дела, если он не создаёт им видимых проблем. Он не создавал им никаких проблем и никак никому не мешал, так почему? — Это для твоего же блага. «Для твоего же блага» — Тэхён столько раз слышал это. — Для моего блага? Когда раздражение захлёстывает его с услышанным, он прикрывает глаза, чтобы собраться с мыслями и не усугубить своё положение. Тэхён никогда не мог понять, что из всего того, что они делали, было для его блага. Академия, в которой были одни снобы, простреленная нога, женитьба ради титула, а теперь ссылка на неизвестный срок? Всё это они считают для него благом? — Вы решили от меня избавиться, когда я перестал вам противиться, на всё согласился и вернулся сюда? Хосок развернулся к нему, оторвав свой взгляд от окна. Тэхён стоял неподалёку возле кресел, в одно из них была брошена верхняя одежда. — Возможно, тебе сложно это понять сейчас, но у нас правда большие неприятности. Эти слова звучат странно, они звучат несерьезно, но ему почему-то становится больно. Это больно. Будто его снова заставляют пройти через это. Будто его снова без причины хотят оставить одного, когда он, казалось бы, не сделал ничего для того, чтобы дать повод. Когда Тэхён, наконец, собирается ответить, Хосок говорит: — Так всем будет лучше. Его слова всё ещё звучат странно. Колени начинают предательски трястись, словно держат его на ногах из последних сил. Тэхён хватается за спинку кресла, чтобы не упасть. Осознание ударило его в спину, и его плечи поникли, он не может поднять голову, и думает лишь о том, что понял. Это не как в предыдущие разы; это другой случай, и его отсылают ни на месяц и даже ни на год. Что бы Хосок не говорил о том, что Тэхён просто не видит полную картину и ещё не понимает, зачем они это делают, он уже ответил на самый главный Тэхёна вопрос: так всем будет лучше. Им будет лучше, если его не будет. Делает ли он то, что ему велено, живёт ли ту жизнь, которую за него расписали, мешает ли он им или же создает неприятности — какая разница? Какая разница, если от него просто хотят избавиться. Наверное, он уже сделал всё, что от него требовалась, наверное, они решили, что он им больше не нужен.       Когда он поднимает взгляд на Хосока, то видит, что взгляд старшего не изменился. Губы Тэхёна дрожат, и он не в состоянии удержаться от того, чтобы начать молить не оставлять его: — Пожалуйста. Все его внутренности онемели, и, наверное, он всё же ничего не чувствует. Ему больно настолько, что его мозг решил просто заставить его ничего не чувствовать. Это ощущается просто, просто как пустота. — Я никуда не поеду, ты не можешь, — голос скрипит, но Тэхёну нет дела, в каком свете может себя выставить. Это Хосок, он всё равно никогда с ним не считался, поэтому какая разница, плачет перед ним Тэхён или нет. — Пожалуйста. Он же. Он же. Сейчас всё, только сейчас всё наладилось. Он недостаточно старался? Где-то ошибся? Что-то сделал не так? Почему ему больше нельзя здесь находиться? После всего того, через что он прошёл. Ему просто говорят уехать? — Я не хочу. Не хочу. Совершенно не звучит, как достойный довод, но ему больше нечего сказать. Он, возможно, впервые не думает над своими словами, впервые не контролирует свои жесты и мимику, он, возможно, впервые проявляет искрение эмоции, которые были для него вульгарны и недопустимы. Он был слишком воспитан для проявления своих чувств публично. Он был слишком воспитан для того, чтобы искренне чего-то хотеть или просить. Он впервые ощущает себя настолько разбитым. Это совсем не то, что он испытывал, когда ему сказали, что его отправляют в академию. Это не как те десятки раз, когда Хосок провоцировал его на злость или грубость. Это не как, когда он плакал перед Юнги, утопая в грусти. Тогда у него не было того, что есть сейчас. Тогда он думал, что ему нечего терять. Тогда он просто не хотел делать то, что ему говорят, тогда он просто хотел показать характер, тогда он просто хотел раздражать их своим поведением или словами. Сейчас ему было больно и страшно, он не хотел так; он был согласен на всё, но не уезжать. — Я не хочу. Он повторяет это, и по щекам начинают течь слёзы. От разочарования и бессилия. Он ничего не может сделать. Только плакать, упав на колени. Плечи подрагивают, он продолжает говорить одну простую фразу и склонять голову. Хосок направляется к выходу, задерживается на пару секунд возле него и на пару мгновений кладёт руку на плечо, словно это должно его успокоить. Тэхён кусает губы и, смотря в пол, продолжает повторять: «Я не хочу» Будто этого достаточно для того, чтобы сбылось.

* * *

      За окном экипажа солнечные лучи растворялись за горизонтом. Почти красное небо и редкие перистые облака были прекрасным пейзажем; Тэхёну вновь захотелось сесть за холст. Он на секунду задумался, куда положил свои краски: не оставил ли он их у себя в кабинете или дома у Намджуна. В другую секунду он подумал, что, скорее всего, ему придётся самому проверить это. Возможно, на выходных.       Тэхён смотрел за окно и не произнёс ни слова. Ему было спокойно. Он украдкой посмотрел на Юнги напротив: тот, сложа руки на груди, дремал. Тэхён был так рад, что Юнги сейчас с ним. Тэхён молит своё сознание позволить ему жить этим моментом. Пока всё хорошо. Как раньше. Раньше он думал, что ему нужно проводить время с Юнги, чтобы быть счастливым. Теперь он же просто хочет иметь возможность видеть его иногда.

Больше такой возможности у него не будет.

      Тэхён наблюдал за новыми пейзажами до тех пор, пока Юнги не проснулся и не спросил, как долго он спал. А потом они говорят. Они говорят всю ночь пока едут. Тэхён рассказывал о том, как учился в академии, как служил в армии, как жил на юге. Каких людей видел и что он о них думает. Он иногда забегает вперёд и перепрыгивает с темы на тему, рассказывая о том, какие вещи ему нравятся или что приводит его в восторг. Потом расписывает свои будни в Санбрейке, не упуская деталей, кроме тех, где фигурирует Сыльги. Ему столько всего нужно было ему рассказать. Словно он не видел Юнги несколько лет, словно от этого зависела его жизнь. Эти нежность и тепло в его груди ранили куда сильнее, чем жестокие слова о том, что ему придётся уехать, но Тэхён не давал себе об этом думать. Поэтому и говорил без умолку. Он хочет, чтобы эта поездка длилась вечно.

* * *

      Тэхён смотрел за тем как за окном люди, которые приехали вместе с ними другим транспортом, суетились; они остановились у какого-то небольшого дома. Дом выглядел странно и совершенно не походил на место, в котором может кто-то жить. Он наблюдал за тем, как Юнги говорил с мужчиной, который вышел из этого дома. Вероятней всего, он был хозяином. Потом Юнги открывает ему дверь, Тэхён делает вид, что не замечает этого и это всё его не касается, а когда Юнги просит выйти, то цепляется за обивку сиденья и давит ногами в пол, протестуя и демонстрируя, что он не выйдет отсюда. Он чувствует себя странно, некомфортно и сломано. Всё, что он знал, всё, что он хотел, всё, что у него было — это всё словно обрело физическую форму, и кто-то так просто пришёл и вынес всё то, что было дорого его сердцу. Он снова хотел не понимать, что чувствует. Он снова хотел чувствовать бесконечную грусть или злость. Он бы даже каждый день проходил через пытки, если бы это гарантировало ему то, что он останется. Он готов был снова давиться цветами, лишь бы всё было как до этого момента. Он в отчаянии. — Я думал, тебе понятно всё объяснили. Он плачет, когда поднимает голову и встречается с Юнги взглядом. — Пожалуйста, — но взгляд Юнги непоколебим, и Тэхён в растерянности, — я не хочу. — Выходи. — Я сделаю всё, что ты хочешь. Юнги сделал шаг в сторону, молча призывая Тэхёна выйти. Тэхён кусает губы и дрожащими ногами выходит наружу для того, чтобы сразу упасть на колени. — Я сделаю всё, что ты хочешь, — Тэхён прекрасно осознаёт, что нет такой вещи, которую он мог бы сказать или предложить для того, чтобы Юнги передумал, но он в таком отчаянии, что продолжает молить: — Я буду делать всё, что ты скажешь, я могу больше никогда не промолвить и слова, я могу быть как твоя тень. Юнги, я… я… не заставляй меня. Позволь мне остаться, если это потому, что… ты не обязан любить меня в ответ, то я это понял и справился с этим. Поверь мне, — слёзы всё ещё катятся по его лицу, и он опускает голову, сжимая землю в руках. — Я буду самым послушным и исполнительным, я даже глаз больше не подниму, я могу сидеть запертым в своих покоях ещё хоть десять лет, только, только, пожалуйста… Это было так больно. — Поднимайся. Тэхён сразу же встаёт на ноги, смотрит вниз, его губы дрожат, и он все ещё плачет. Всё, что он хочет, — это чтобы кто-то поскорее это прекратил. — Я всё сделаю, я сделаю всё, только… хён, пожалуйста. Его сердце замерло, легкие прилипли к грудной клетке, а мокрые от слез глаза широко распахнулись. Тэхён не понимал, что произошло. Его разум гудит. Юнги его обнял. Впервые за всю его жизнь. Суён или Хосок позволяли себе обнимать его, только пока он был ребёнком и только тогда, когда они оставались одни, но не слишком часто. Юна тоже обнимала его. Она всё время висла у него на шее или запрыгивала на спину. Но это всё было не тем, будто не настоящим, скорее формальным. Плечи Тэхёна начинают дрожать, и он снова плачет. Его руки безжизненно повисли вдоль тела, и какая та часть разума кричала ему о том, чтобы он обнял Юнги в ответ. — Я-я-я, — он заикается и все ещё плачет. — Не бросай меня. Я не смогу, я больше не смогу это вынести. Кода Юнги попробовал его отпустить, Тэхён вцепился в его спину как можно крепче. Пыльные от земли руки оставили на его одежде следы. — Пожалуйста, — говорил он вполголоса. — пожалуйста. Он продолжал плакать. Он чувствовал, как его сердце болит, медленно разрываясь на части. Оказывается существовала ощутимая разница между его «не хочу жить» и «не могу жить». И это «не могу» было отвратительным, болезненным и невыносимым. Ему просто хотелось это прекратить. Ему хотелось, чтобы это закончилось.

* * *

      Прошло не так много времени с тех пор, как Тэхён понял, что заперт в какой-то пустой комнате, в которой не было ничего, кроме его чемодана, оставленного у двери и кровати, на которой он себя и обнаружил. Напрягая память, он все ещё не мог вспомнить момента, как оказался в доме или как Юнги оставил его здесь. Он даже не помнил, пришёл ли сюда сам или же его сюда привели.       Наверное, ему не стоит об этом думать. К его счастью, дверь открыли, и его голову теперь занимали другие мысли. Тэхён поднялся на ноги, мужчина средних лет стоял на пороге, его рука не отпускала ручку двери, демонстрируя то, что он просто заглянул и составлять компанию чужому одиночеству не намерен. — Я выпущу тебя из комнаты и покажу дом, когда буду уверен, что ты не выкинешь что-то, что повлияет на сумму, которую мне заплатят за то, что я укрываю тебя здесь. Но не думай, что заслуживаешь вежливости. Мне платят только за твоё пребывание здесь.

* * *

      Сердце стучит быстрее и лёгкие дрожат, совсем чуть-чуть. Он пока не хочет понимать и принимать своё положение. Он заперт непонятно где, непонятно в чьём доме и непонятно, что будет дальше. В его жизни были разные ситуации, но он никогда не чувствовал себя так потерянно и запуганно. Ему страшно от того, что он остался один. Ему страшно от того, что он не знает надолго ли. Ему страшно от мыслей, которые появляются у него в голове. Ему просто хотелось это прекратить. Ему хотелось, чтобы это закончилось. Тэхён нервничает, он тянется к кобуре под своим пиджаком и замирает — она была пуста. Кто-то вытащил его револьвер. Он сжимает челюсти и пытается не закричать от бессилия.

* * *

      Тэхён думал, думал, как может прекратить свою боль. Были варианты, не много, но он не мог выбрать. И это было отличным от того, над чем он думал раньше. Легко существовать, когда ты просто не хочешь жить. Дело в том, что Тэхён совсем этого не боялся и более того не думал об этом плохо. Он был болен, у него ничего не было, кроме грусти и злости, и он просто хотел, чтобы они всё это прочувствовали. Тэхён был уверен, что испортит им планы, если однажды прострелит себе голову. Не потому, что он сентиментально верил в то, что он им дорог, а потому что прекрасно понимал, что для чего-то им нужен. Легко существовать, когда ты не хочешь жить. И невыносимо больно, когда не можешь. Когда у тебя, вроде как, есть всё и даже больше для того, чтобы чувствовать себя полноценным. Когда у тебя есть более приземлённые цели и стремления. Тэхён и подумать не мог, что когда-нибудь сможет почувствовать себя настолько спокойным и счастливым. И уж в тем более, он не представлял, как это будет больно, когда всё это у него отберут. Это не в первый раз, когда он что-то теряет или когда у него что-то отбирают, но это в первый раз, когда это настолько больно. Словно ему обещали, что это навсегда останется вместе с ним. Тэхён думал, думал, как может прекратить свою боль.

* * *

      Он слышал топот несколько раз в день под своей дверью: он был не таким сильным, как если бы бежал взрослый человек и был достаточно частым и резким, чтобы предположить, что это кто-то юный. Тэхён не думал, что ему интересно прислушиваться, чтобы точно предположить возраст. Это ведь могла оказаться и большая собака. Зачем он вообще обращает на это внимание?       Однажды с ним заговорили через дверь.

— Мне запрещено подходить к этой комнате, но я слышал, что за тебя много платят.

Тэхён медленно поднялся с кровати для того, чтобы сесть напротив двери. Он смотрел прямо и пытался представить того, кому принадлежал этот голос.

— Скажи, ты преступник? Если да, то за что тебя прячут? А если нет, то почему тебя прячут?

Это так странно, что кто-то хочет с ним поговорить, это так странно, что кто-то с ним говорит. Это так странно, что его прячут. — Я не знаю, наверное, я сделал что-то не так.

— Твой голос грустный. Как думаешь, мне сильно влетит, если я открою дверь и принесу тебе все розыскные листовки, что у меня есть?

— Зачем мне твои розыскные листовки?

— Так я убежусь, что тебя среди них нет, и покажу тех, кого я хочу поймать. Знаешь, наёмникам много платят. Но если ты среди них есть, придётся выпытать у старика, сколько ему платят, чтобы понять это меньше или больше, чем дают за твою голову.

Тэхён едва может понять, чего ему сейчас хочется. Это всё ощущалось странно и не по-настоящему. Впервые он так опустошен.       Дверь открывается через некоторое время; он всё ещё сидел перед ней. Тэхён всё так же смотрел прямо, а за порогом стоял какой-то юнец. Он был одет странно, словно он не отсюда. В целом. Ни здесь, ни на Юге такую одежду не носят. Юнец не представился. Он лишь закрыл дверь, когда перешагнул порог и бросил на пол толстую бумажную папку, перевязанную тонкой верёвкой. — Старик меня убьёт, но поскольку я не собираюсь здесь надолго задерживаться, слушаться его не намерен, — тем не менее, он говорил шёпотом. — Смотри, я выбрал несколько человек. Поймаю их, заберу своё вознагражение, и этого мне хватит, чтобы открыть свою контору. Тэхён совсем без интереса развязал папку и просто просматривал листовки. Юнец смотрел на него пристально, будто старался запомнить внешность. — Нет меня среди них, я не преступник, — безэмоционально говорит он, а люди на листовках интересные. На самом деле, этот юнец не так сильно младше самого Тэхёна, просто ведёт себя слишком наивно. — Мой дом за морем, — говорит юнец и даже так у него не получается привлечь внимание Тэхёна, — я странствую, хочу заработать денег и открыть свою контору. Я хочу попасть в Восточное королевство. Говорят, там есть, чем нажиться, но старик говорит, меня не пропустят на границе. Никого, кто пришёл из-за моря, не пускают на границе. — А мы сейчас… — Тэхён поднимает на него полный удивления взгляд с листовок, — мы не на Востоке? — Нет, мы в пятнадцати часах езды от границы с Востоком. — Понятно. На самом деле, ничего ему не понятно.

* * *

— Окажешь мне услугу? — Тэхён так и не узнал имя этого юнца, потому что тот не может его назвать, ведь собирается делать карьеру наёмника, и его имя под секретом. Зато он проболтался, что ему шестнадцать и он просто умеет быстро бегать и драться. — Я скажу тебе, как попасть в Восточное королевство без проверки на границе.       Тэхён спросил про свой револьвер и попросил его принести. Взамен нарисовал карту, как можно попасть в Нижний город. Не зная, для чего и по какой причине, но он предупредил, что, скорее всего, это будет сложно и опасно.       Револьвер оказывается у него в руках уже через несколько часов. — Хочешь сбежать? — он кивает на револьвер, как бы интересуясь, воспользуется ли он им. — Старика нет, ты можешь сделать это и сейчас. Я тебя не выдам.       Тэхён молчит долго. Он не знает, что ответить, он не знает, чего хочет. Ему просто так плохо, что он уже не знает, как это облегчить. Тяжёлый груз, который он нёс на своих плечах давил так сильно, что он слышал, как хрустят под ним его кости. — Хочу.

* * *

      Он столько раз представлял себе это, он столько раз пробовал это, играя с несколькими патронами в неполном барабане, и это всё и рядом не стоит с тем, что он испытывает сейчас. Он так не хочет. Отчаяние полностью захватило его разум. Он так не хочет. Судорожный вдох трогает грудную клетку, когда он приставляет револьвер к виску и жмурит глаза. Он просто хочет поскорее это закончить, он так не хочет. И это так сложно, так сложно не думать сейчас ни о чём, когда ему правда есть, что вспомнить; он почему-то плачет. Палец давит на крючок, когда Тэхён хочет ещё дать себе пару минут. Выстрел. Глаза Тэхёна широко раскрыты, уши заложило, он не понимает почему. Шок проходит быстро, и он начинает чувствовать, что его рука, в которой находился револьвер, ныла, будто её вывернули. Когда Тэхён оборачивается через плечо, то видит Сокджина. Он держал его за локоть, пуля попала куда-то в потолок. — Я могу помочь. Тэхён опустил голову и упал коленями в пол, брат его отпустил. — Что ты здесь делаешь? — голос младшего был полон безразличия. Его сердце бешено колотилось. — Мне показалось, прошло уже достаточно времени, чтобы ты решил совершить какую-нибудь глупость. Как видишь, оказался прав. — Я убью себя, Сокджин. Я убью себя. Он говорил уверенно, с нотками раздражения. Сокджин забирает револьвер, перезаряжает, а затем обходит его и присаживается напротив, протягивая его назад. — Я обещал, что ты будешь жить так, как захочешь, но если ты не хочешь, я не стану этому противиться. Тэхён смотрит на протянутый ему револьвер и совсем неуверенно к нему тянется. Правда в том, что он как никто другой хочет жить. Он просто хочет, чтобы ему больше не было больно. — Возненавидь его. И тогда рана в твоём сердце затянется, — Сокджин поднимается на ноги и добавляет: — Я слышал от Намджуна, что ты планировал сбежать в Нижний. Я тебе помогу.