Кристаллы

Страшно не было. Пару раз Серый замирал в кресле с чувством неразрешаемого напряжения: не то, чтобы хотелось схватить чужую руку на подлокотнике, но лёгкий рывок в сторону допускался. В сторону Олега, не меняющего свою позу — он слегка склонил голову, и до Серого доносился его новый странный аромат — возможно, что-то вроде цветочного чая, что-то странно-нежное, сильно отличающееся от той встречи. Всегда не совсем реально, когда что-то, казавшееся гением мгновения, вдруг повторяется, продолжается. Вот так странно было снова чувствовать Олега. И Серый пару раз все-таки поворачивается просто так — тоже слегка наклоняется. Просто так. Олег в ответ только задумчиво смотрит на экран, и чуть улыбается уголком губ. Это вроде как совершенно точно свидание — Серый в руках крутит весь фильм подарок — под пальцами шершавая бумага крафта, это точно книга, и Олег, вручая, говорит таинственное: — Только открой после фильма, — и как-то неловко засовывает руки в карманы своих штанов, кажется, Серый их уже видел на каком-то видео. И Серому это нравится — Олег балансирует между странной откровенностью и какой-то совсем нежной неловкостью. И его уж очень хочется успеть схватить за эту скрывающуюся руку. И Серый отвечает: — Подарок? — улыбается самой лисьей из улыбок. — А я как-то ничего не придумал. И Олег вместо (почему-то ожидаемого) розовеющего румянца вдруг говорит: — Да ты сам как подарок. И подмигивает по-дурацки. Это добавляет нелепости, но Серому снова нравится — они замирают на лестнице кинотеатра. И это наслаждение каждой мелочью так незнакомо окутывает предощущением чего-то настоящего. Наконец-то смеркается, и — Серый не готов это признать вслух, но — всю дорогу слушается Поцелуй В Лопатку, думается, откуда же все-таки это глупое, идущее и не идущее Олегу, название? Надо как-то у него незаметно выведать. Когда из лопнувшего человека льётся кровь, как сок из апельсинов, Олег касается чужой белой руки, и Серый взволнованно выдыхает и слышит неожиданное: — Хочешь что-нибудь? — Что-нибудь это что? Серый видит краем глаза, как Олег продолжает смотреть, но сам не поворачивается. Ну, не то, чтобы за ним прям нужно побегать, но за ним нужно некоторое время пройти (не по пятам, так в легком наблюдении). Олег наклоняется ещё чуть ближе: — Кровь девственниц? Серый всё-таки смотрит и вздрагивает тут же от резкого звука экрана — чужая тёплая рука хватает быстро и так же отпускает. — Да не бойся, — и клык у Олега блестит. Леклезио писал о свете киноэкрана как луне, как об обратной стороне жизни. Серёже сложно понять это в полной мере — кино не пускало его в себя. Но все-таки, если сейчас это незнакомое ещё по-настоящему олегово лицо заливала луна, значит она высвечивала нечто, невидимое в её отсутствие. — А кровь девственниц — это типа я вампир? — Серый ухмыльнулся. Можно сказать, не понял шутку. — Да нет, — Олег едва шепчет, в сцене вдруг повисла тишина, и Серому впервые за вечер становится смущенно. — Не придумал классную шутку про малолетку и лопатку, вот и сказал хуйню, — он слегка смеется, и Серый говорит себе хорошо запомнить этот момент, это почему-то стало важно. Шепотливый олегов смех. И понимание этого поражает. Идеальный момент спросить про название, но Серый только подбирается рукой к чужому подлокотнику — там оказывается пусто. За пару дней переписок Серый уже посчитал, что завеса тайны спала с волчонка, и трепет перед его загадочной фигурой на возвышающейся сцене ушел…но он шепчет глупые простые односложные слова в темноте кинотеатра, и мурашки все-таки пробираются к ребрам. Позавчера ночью приходит: vlkf 00:45 какую музыку любишь? Серый отвечает сразу, чтобы обезоружить безоружностью, чтобы посмотреть, кто кого в этой игре откровенностей. 00:47 Это потому что про кино со мной скучно говорить?) Одна минута — вот столько Олег выжидает прежде, чем ответить: vlkf 00:48 нет, просто хочу узнать свои шансы) Он так странно меняет интенсивность своего внимания — он почти отступает, а потом снова…вот такое. И Серый чувствует себя неловким, почти смешным от попыток флиртовать с тем, кто упаковывает любой флирт в емкую признавательность, как и в — хотел продолжить разговор, но не придумал, как…или как там было… Попытки принизить значимость не воспроизводя дословно не проходят. Серый не выдерживает напряжения — нарушает установленное в отношении Олега правило, скринтит. Марго отвечает многозначительное: margobird 01:05 Мальчик поплыл🐺🐺🐺🐺🐺🐺🐺🐺❤️‍🔥❤️‍🔥❤️‍🔥❤️‍🔥❤️‍🔥😎😎😎😎😎😎🚣‍♂️🚣‍♂️🚣‍♂️🚣‍♂️🚣‍♂️ К моменту её ответа диалог разворачивается в таком русле, что ответ расценивается как устаревший. Когда Серый уже смотрит на проползающую по потолку полосу света от машины, звучит вибрация, светится экран в темноту одеяла. Олег дописывает: 01:52 а че там вадим, кстати? на репу придёшь? — и бросает телефон на ковёр, почти касаясь его упавшей с дивана рукой. Конечно, он тупо это написал, но было…сложно совсем молчать. Вадик гогочет в курилке — ну че когда группиз тур у меня коллекция — листает директ. Олег видит быстро мелькнувшую рыжину. Серый перечитывает с некоторым чувством предвосхищения, преобладания. Вот в тот-то момент, наверно, и падает таинственная завеса, и думается — боже, волчок, ну что, ну прям, настолько? Олег уходит из зала — возвращается с огромными коктейлями неопределенного типа. Пытается пробежать своей высокой фигурой мимо первого ряда, закрывает собой всю Мию. Серый, честно, смотрит сильно мимо Мии. — Тебе самое красное, — Олег протягивает высокий плотный стакан. Ледяной. — А тебе? — А мне самое вкусно, — Олег садится по-другому, теперь почти повернувшись весь. Экран ему неинтересен. — Как думаешь, мы всех заебали разговорами? Серый слабо оглянул зал. — Думаю, тут только мы и та девочка. Если бы Олег мог взглянуть на разворачивающуюся динамику с того самого места той самой девочки, он бы понял, что заебывало её лишь ощущение, что какая-то нелепая парочка внизу никак не может поцеловаться. И как только загорелся свет, она бы удивленно приподняла брови. Но Олег был на своём месте — что бы это не значило. И когда загорелся свет, он спросил: — Ну как тебе? — Каркаде, вишня, волчья ягода… — Серый замолчал и обернулся, понимания, что вопрос был о кино. Или скорее — понимая, что не понимает, о чем был вопрос. Проползая между узкими красными сидениями, он прикусывал трубочку, как если бы это была палочка от мороженого или неприкуренная сигарета, и улыбался, совсем немножечко — внутренний карман пиджака оттягивал подарок — хоть с большой буквы думай — Подарок. — Не пьешь такое? — Олег за спиной, кажется, улыбается. — Лучше лонг-айленда. — У того лонг-айленда были другие плюсы… На самом выходе девочка с последнего ряда обгоняет их, и по таинственному, как в ужастиках из восьмидесятых, красному ковру уже поднимаются люди в костюмах. Разговор как-то затихает, словно никто из двух не желает свидетелей, и у проходящих мимо сотрудников нет той дистанции к их словам, как у девочки с последнего ряда. А, может, и не с последнего. Они уже забыли о ней. — Уже можно смотреть подарок? — Серый оборачивается через плечо. Олег идёт за ним с внимательным, увлеченным, напряжённым почти взглядом: — Можно. Из-под хрустящего крафта выглянула: «Киноклуб Вопль или история о том, как я влюбился в кинотеатре» Фабьен Бинош.