Under the mistletoe at Christmas

Джисон шел по улице, шмыгая носом и пряча руки поглубже в карманы. Эта зима выдалась особенно холодной: солнце почти не выглядывает, сплошные непроглядные метели, гололед и холод. Не очень приятная погода, не правда ли? Хан тоже так считал. — Поперся хрен пойми куда, хрен пойми зачем, — бурчал он себе под нос, как старик. Лучший друг под прекрасным именем Феликс решил, что сейчас самое время заболеть и выгнать бедного Джисона на улицу за медикаментами. Оказалось, что последние таблетки и всякие горькие микстурки сам Хан вылакал, когда в последний раз умирал на диване с температурой 37,2. И именно ему, как здоровому организму, поручили ответственную задачу: пополнить запасы маленькой аптечки, что сиротливо стояла на самой верхней полке шкафа и почему-то на кухне. Ближайшая аптека, на горе Джисона, была закрыта из-за того, что владельцы переехали, а новых хозяев маленький магазинчик не нашел. Пришлось топать, по ощущениям парня, через пол-Сеула. Тучи сгущались. Давно перевалило за шесть вечера, а именно в это время Хан преспокойненько валяется у себя в комнате, смеясь с новой дешевой дорамы по ТВ. Ветер начинал дуть сильнее, сбивая с ровного положения концы теплого шарфа, который Джисон натягивал чуть ли не на нос. Бредя назад в абсолютно хуевом настроении, скупив в аптеке все, что только можно, Хан решил сократить дорогу через парк. По его подсчетам, вместо двадцати пяти минут ходьбы он должен был дойти за двадцать. Он считает, что это прогресс и лишние пять минут на дороге не валяются. Заметив ларек с горячими напитками, парень тут же направляется к нему в надежде согреть промерзшие руки и пересохшее горло. Левая рука практически не чувствовалась. В ней Джисон держал белый пакет средних размеров с различной дребеденью, что должна спасти Феликса от неминуемой смерти и помочь не раздражать Хана постоянным сухим кашлем и бесконечными матами по этому поводу. Довольно приятный парень, что, по-видимому, не боялся холода, быстро сделал Джисону фруктовый чай и пожелал приятного вечера. Станет он приятным, когда пришлось шататься по улице в такую погоду... Где-то недалеко зазвучала музыка. Мягкая гитарная музыка. Что ни говори, а гитару Хан любил. Слушать, конечно же. Дома у них стоит в углу запыленная джисонова гитара, но парень ее даже в руки не берет. Он пробовал играть несколько раз, но неминуемо стирал себе пальцы и оставлял синяки на ногах, так что он отложил ее подальше. Феликс ругался, что эта махина занимает такой полезный угол, в который можно поставить да хоть пылесос, но Хан смеялся и демонстративно затыкал уши. Так что парень быстрым шагом направился к источнику звука. На лавочке сидел паренек, что тихо напевал слова какой-то английской песни. Растегнутая короткая куртка со сломаным замком, потертые джинсы, грязные кеды, блондинистые отросшие волосы, шапка лежит на асфальте, а из нее выглядывают несколько купюр. — Привет, — Джисон подошел к лавочке и уселся рядом, солнечно улыбаясь. — Здравствуй, — кивнул парень, приоткрыв глаза. — Меня зовут Хан Джисон, а тебя? — он протягивает руку, в ожидании хлопая глазами. — Это прозвучало так, как будто тебе семь лет, — усмехнулся гитарист, но руку все же протянул. — А я вот Хван Хенджин. — Красивое имя, — кивнул Хан, откидываясь на спинку лавочки и мотая ногами взад-вперед. — Почему ты не дома? Погодка дрянь, — Джисон поворачивает голову к Хвану, заинтересованно глядя то на него, то на самую дешевую на вид гитару. — Я всегда тут по выходным играю, — вздохнул Хенджин, поднимая голову к заросшему тучами небу. — Просто сегодня никто не хочет выходить из квартирок. — Это и ежу понятно, — кивнул Хан, — Вон как сегодня холодно, а оглянись по сторонам, так сразу тоска накатывает, — цокает парень, — Намного приятнее заварить кофе и укутаться в одеяло. — Так почему же ты так не сделал? — слегка улыбается Хван, отставляя гитару. — Вышел бы я, если бы меня не выгнали, — хмурится Джисон, но, видя удивленный взгляд блондина, заливисто смеется, махая рукой. — Да друг заболел просто и отправил за таблетками. Сказал, что пока не куплю, домой не пустит. — Понятно, — тоже улыбается Хенджин. На несколько минут их беседа затихает и появляется слегка давящая тишина. — Можешь сыграть мне что-нибудь? — неожиданно спрашивает Джисон, выводя Хвана из задумчивости. Хенджин лишь качает головой, слыша разочарованный выдох. — Пальцы очень замерзли, почти не двигаются, — объяснил он, сжимая руки в кулаки и пытаясь спрятать гитару в чехол. — Если хочешь, приходи на следующей неделе, и я обязательно что-нибудь набрынчу тебе, — улыбается Хван, поднимаясь с нагретого места. — Запомни, что я всегда играю здесь и меня все знают как Хенни, — Хенджин наклоняется, запечатывая теплый поцелуй на джисоновой раскрасневшееся от холода щеке, и, махая на прощание, уходит туда, откуда и пришел Хан. Приложив ладонь к пылающей щеке, Джисон смотрит Хвану вслед, растерянно хлопая ресницами. Дар речи он обрел только спустя несколько минут и с ужасом понял, что он не спросил у этого невероятного парня номер телефона. А зная память Хана, в следующие выходные он будет спокойно посапывать весь день, думая, что он точно что-то забыл, а вот что – это уже другой вопрос. Уже дома Феликс, что совсем не соображал с высокой температурой, выслушивал монолог друга о каком-то гитаристе, которого Джисон встретил в парке. Обнимая, пытающегося спокойно выпить жаропонижающее Ли, Хан слезно просил помочь найти ему этого парня. Феликс только вздыхал и гладил Джисона по макушке, обещаяя, что когда его мозг будет в состоянии обрабатывать информацию, он обязательно поможет, а пока он хочет спать. И не дай божé хоть кто-нибудь нарушит его спокойствие. Тому человеку точно не жить, особенно если это надоедливая белка под именем Хан Джисон. А загадочный Хенджин, сидя у себя дома на диване, обнимал вилющего хвостом Камми, думая, что он поступил глупо, поцеловав первого встречного, который проявил к нему интерес. Он ведь даже номера его не спросил. Краснея щеками и пряча их в шерсти собаки, Хван думал, что он сделает все, но нормально познакомиться с этим парнем и в следующий раз позовет его на свидание вместо просиживаяния на лавке в парке, отмораживая конечности.