Under the mistletoe at Christmas

— Я больше так не могу, — он плакал и утыкался Сынмину куда-то в куртку. Слезы холодили щеки на таком морозе, но ему было плевать. Ким гладил парня по макушке и тоже тихо плакал. Он прижимал его к себе поближе. Им лучше прямо сейчас зайти в тепло, но идти сейчас явно некуда. — Давай сбежим отсюда, — Сынмин отстраняет от себя Хана немного и смотрит прямо в глаза. Слезы все еще бегут по щекам, но он улыбается и пару раз мелко кивает, подтверждая свои слова. Закоченевшими пальцами стирает слезы с лица Джисона, размазывая подсыхающую влагу по щекам. Хан ничего не отвечает, только опять утыкается Сынмину куда-то в шею, которую не закрывает тоненькая курточка, которую он схватил с вешалки, когда увидел звонок от Джисона. Хан все еще плачет. Они постояли так еще немного и приняли решение пойти в общежитие Кима, уповая на то, что добренькая старушка Сон их пропустит в такой поздний час. Особенно учитывая их плачевный вид. Их родители всегда мечтали о внуках и красивых девушках для своих сыновей. С детства вбивали им это в головы. А с того момента, как они выпустились, стали еще и знакомить их с "прекрасными девочками маминых подруг". Любые попытки каминг-аута пресекались. Тема ЛГБТ была запретной и донельзя мерзкой. Джисон и Сынмин не знали, что должны были с этим делать. Они просто скрывали свои отношения, которые начались еще в средней школе. Только самые близкие друзья были осведомлены. Сынмин со всеми "прекрасными девочками" вел себя холодно, отстраненно и открыто насмехался над ними, за что потом получал от отца. А девочки, естественно, ни в какую больше не хотели с ним встреч. Ким запирался в комнате и просто затыкал уши наушниками. Джисон был куда более мягок. Он досиживал до конца поганого свидания. Отвечал мало и только по делу, вел себя тихо. Это, конечно, привлекало девушек, но на предложение повторной встречи он всегда отвечал отказом. Говорил, что у него в личной жизни все прекрасно и его уже ждет его половинка. Родители активно проводили с ними беседы, говорили о важности семьи и о том, что им вообще-то уже двадцать один. Пора бы задуматься. Что надо остепениться и прекратить эти постоянные встречи с лучшим другом. Оба не слушали и только отвечали что-то про учебу и карьеру. Что в отношениях они явно не заинтересованы. Пока в один день все, что они таили, не стало явным. Все пошло прахом. Родители обоих увидели их целующихся в каком-то кафе, через большие стеклянные окна. По возвращении их ждал громадный скандал, который, кажется, все соседи слышали. Сынмин родителей любил, но готов был бросить все, что у него есть, лишь бы быть с Джисоном. Видеть его улыбку, целовать его, сжимать в своих объятьях и ловить взгляд. Ким был готов уехать на край света и кричать о том, как сильно он влюблен. Готов был быть только с ним. Поэтому и предложил такую авантюру плачущему Хану. И он знал, что друг семьи Хан, богатый и явно толерантный, поможет им пару дней отдохнуть вдали от родственничков. И не скажет, куда они направились. Всего пару дней до Рождества. Это будет первый праздник, который они проведут не с родителями. Первый праздник, с которым они их не поздравят. Телефон выключен, симка вынута. Сумки собраны и стоят рядом. Парни садятся в вагон поезда и едут в Кванджу. Там у этого самого друга есть двухэтажный дом, который он предоставил ребятам в распоряжение на какое-то время, пока сам улетает в Америку. Даже билеты назад до Сеула, чтобы они хотя бы решили дела с обучением, он им купил. — Хосок-хен очень мило поступил, что позволил нам, да? — спрашивает тихо Хан. Они в вагоне одни. — Думаю, он увидел в каком ты состоянии, и не смог отказать в услуге, милый, — Ким переплетает их ладони и кладет голову Джисона себе на плечо. Глаза у Хана все еще были на мокром месте, губы искусаны в кровь. А еще ему очень страшно. Вдруг родители будут волноваться. Он же так привязан к семье. Но Сынмин нежно гладит по волосам и сжимает его руку. Сынмин рядом с ним, и они вместе будут на это Рождество. Только вдвоем. — Поспи немного. Я разбужу, как приедем, — тихо советует Ким и целует в макушку. Джисону тяжело дался такой выбор в пользу своего парня, а не семьи. Но он рад, что не решил по-другому. Семья не могла принять его таким, какой он есть. Зато мог его парень. Сынмин его не бросит, Сынмин всегда поддержит любой его выбор, Сынмин нежно поцелует и скажет, как же сильно его любит. Сынмин. Сынмин. Сынмин. Он уже давно глубоко под кожей. Он уже давно не выходит из головы, он там, кажется, прописку оформил. Он уже давно в каждом уголке джисонового сердца. И ничего с этим поделать нельзя. — Все будет хорошо, — улыбается Ким, обнимая Джисона со спины, когда они уже переступают порог дома. — Мы возьмем перерыв в обучении? — спрашивает Хан, оглядывая просторую прихожую, которая переходит в гостинную. — Нам лучше сейчас немного отдохнуть от всего. От них, от Сеула, от учебы, — Сынмин оставляет короткий поцелуй на чужой шее. — Мы же только на третьем курсе. Ты уверен? — парня все еще одолевают сомнения. — Потом просто восстановимся. Если мы сейчас перегорим, то точно ничего толкового из нашего обучения не выйдет, — Ким отстраняется. Берет ладони Джисона в свои и тянет дальше в дом. Они кидают свои вещи в гостевой комнате. Стесняются останавливаться в комнате хозяина, хотя сейчас этот дом принадлежит им. Решают, что разобрать чемоданы можно и после. Все их лучшие друзья знают об их авантюре, но не знают, куда они уехали. На всякий случай ребята им не сказали. Друзья все объяснят родителям, чтобы они еще в полицию не подали там, не дай божé. — Давай-ка сделаем это место немного более комфортным, — улыбается Хан и лезет в кладовку за праздничными украшениями. Сынмин усмехается, но идет ему помогать. Зато такое дело займет их на несколько часов и поможет выбросить лишние мысли из головы. Когда все закончено, ребята залезают в свои куртки, закутываются в вязаные шарфы и идут за продуктами. Хосок в этом доме не жил уже очень давно, так что пришлось еще и от пыли все почистить. Когда они вышли, начал падать снег. Спасибо, что не метель. Вечер выдался безветренный и безоблачный. Солнце только садится, и все вокруг еще сверкает в его последних лучах. Сынмин и Джисон идут, держась за руки. Хан весело что-то болтает, строя планы на Рождество и, скорее всего, на всю зиму, что они проведут здесь. Они не знают, на сколько задержатся и сколько нужно будет времени их внутреннему состоянию. Но они знают, что будут вместе. Пусть это Рождество и Новый год будут не в кругу семьи, пусть будет не столько смеха, пусть будет не столько вкусной еды, но они будут друг у друга. Приготовят что-нибудь простое вместе, выпьют шампанского, включат что-нибудь на большом телевизоре в гостинной. Пьяный Ким любит много и долго целоваться, так что и это будет неизбежно. Можно же сказать, что для них это Рождество будет не провалом, а лучшим днем за последнее время этой эмоциональной нестабильности?