Собирая себя заново

Разговор с отцом оказался не из лёгких. Сиджей чувствовал, как каждое слово даётся ему с трудом, особенно когда он рассказывал о возвращении болезни. Голос отца был наполнен болью и беспокойством, но Сиджей сразу дал понять, что не хочет сочувствия или излишнего вмешательства. Он строго настрого велел не говорить никому — ни Алексу, ни Дэвиду, ни другим друзьям — о том, где он будет находиться. Когда он закончил разговор с отцом, ему пришлось сделать ещё один звонок, который казался ему чуть ли не более сложным. Позвонить миссис Гибсон и попроситься пожить у неё было для Сиджея почти актом отчаяния. Он понимал, что это наглость, учитывая, что он давно покинул их старый район и едва поддерживал с ней связь. Когда она подняла трубку, Сиджей представился, и старушка тут же узнала его. Её голос был полон удивления и беспокойства, и когда Сиджей объяснил ситуацию — насколько смог, не вдаваясь в детали, — она ахнула. — Ох, бедный мальчик, конечно, приезжай! Конечно! Я приму тебя, мой дорогой! — взволнованно говорила она. — У меня как раз комната свободная. Эти новые соседи, которые въехали в твой старый дом, всё равно шумят без конца. Вот и побудешь здесь. Я тебя жду, Сид.  С её голоса капала старушечья доброта, которая была одновременно обнадёживающей и немного странной для Сиджея. Она бурчала о том, как всё изменилось в их районе, а он слушал это с какой-то странной смесью благодарности и неловкости. Когда звонок закончился, Сиджей на мгновение закрыл глаза. Ему было тяжело осознавать, что он снова зависим от чужой помощи, но выбора не оставалось. Миссис Гибсон приняла его с открытым сердцем, и теперь у него был шанс хотя бы на время устроиться в более подходящем месте. Сиджей собрал свои вещи в одну сумку, бросил последний взгляд на удручающую комнату мотеля и покатил к стойке регистрации. Он вернул ключ, попросив администратора вызвать такси на адрес, который прислала ему миссис Гибсон. Через несколько минут подъехала старая машина с облупившейся краской, и водитель молча помог загрузить его сумку и инвалидное кресло в багажник. Дорога в старый район была короткой, но каждое мгновение тянулось для Сиджея бесконечно. Когда такси остановилось, ему помогли закатить кресло на тротуар и он внимательно осмотрелся. Район изменился, но всё ещё сохранял что-то знакомое. Местами дома выглядели аккуратнее, чем он запомнил, с новыми красками и ухоженными заборами. Но некоторые строения, наоборот, потемнели и покрылись трещинами, выдавая возраст. Сиджей задержал взгляд на своём старом доме. Там, где раньше было его убежище, теперь стояли чужие люди. На лужайке играли несколько детей, и один из них бросил взгляд на Сиджея. Ребёнок остановился, уставившись на инвалидное кресло с искренним любопытством, словно никогда не видел ничего подобного. Другие дети вскоре последовали его примеру, и теперь все взгляды были прикованы к нему. Сиджей отвёл взгляд, не зная, что сказать или сделать. Он чувствовал себя чужим на месте, которое когда-то называл своим. — Эй, вы там, мелюзга! — раздался громкий, хрипловатый голос, который Сиджей узнал сразу.  Из дома напротив, неспешно, но с уверенностью, вышла миссис Гибсон. Её худенькая фигура согнулась ещё больше, чем он помнил. Волосы, которые когда-то были неестественного фиолетового цвета, теперь были полностью седыми, собранными в маленький пучок. На носу её держались огромные очки с толстыми линзами, которые, казалось, увеличивали её глаза. Она опиралась на трость, но её голос был таким же громким и уверенным, как прежде. — Я вас предупреждала! Ещё раз мячом в моё окно — всем вам крышка! — прикрикнула она на детей, размахивая тростью. Дети тут же подхватили свои игрушки и разбежались, но один из них всё же обернулся и снова бросил любопытный взгляд на Сиджея, прежде чем скрыться за углом дома. Миссис Гибсон, явно удовлетворённая своим вмешательством, наконец обратила внимание на Сиджея. Её лицо мгновенно смягчилось, и она поспешила к нему, насколько позволяли её слабые ноги. — О, Сид, мой дорогой! — воскликнула она, оглядывая его с головы до ног. — Ты совсем исхудал! А ну, давай сюда. Я же сказала, что всё приготовлю для тебя! Её голос, хоть и ворчливый, был наполнен искренней добротой. Она всегда казалась ворчливой и строгой со всеми вокруг, но почему-то с Сиджеем была удивительно мягкой. Возможно, это было связано с тем, как она заботилась о нём, когда он ещё жил в этом районе. — Иди-иди, чего стоишь, как неродной! — махнула она рукой, подгоняя его. Сиджей слегка улыбнулся, чувствуя, как тяжесть на душе немного ослабевает. Здесь, среди ворчания миссис Гибсон и её заботы, он ощущал хоть каплю уюта в этом холодном, изменившемся мире и он покатил коляску по подъездной дорожке к дому Гибсон.  Сиджей закатился в дом, сразу же почувствовав запах, который был для таких домов характерным — смесь старых книг, чая и немного лака для дерева. Обстановка внутри соответствовала характеру пожилой женщины: практичная, но с яркими отголосками прошлого. У входа стоял массивный деревянный шкаф для верхней одежды, а на стенах висели старинные фотографии в рамочках. Многие из них были чёрно-белыми: солдаты в форме, женщины в строгих платьях, семейные портреты.  Центральной частью гостиной было старое, но ухоженное пианино, покрытое мягкой, выцветшей салфеткой. На его крышке стояли фотографии в рамочках: молодая миссис Гибсон в платье и с лентой в волосах, мужчина в военной форме, который, судя по всему, был её когда-то мужем, и ещё несколько фотографий с детьми и внуками. Диван и кресла были покрыты вязаными пледами, а небольшой ковёр с узорами лежал посреди комнаты. Рядом с креслом стоял старый журнальный столик с чашкой чая, которую миссис Гибсон, видимо, оставила перед тем, как выйти к Сиджею. На полке над камином стояла пара наград, аккуратно выстроенных в ряд, и несколько медалей в бархатных коробках. Сиджей отметил, что они, вероятно, принадлежали её мужу или кому-то из её семьи. — Ну, что стоишь? Проходи, — сказала миссис Гибсон, махнув ему рукой. Она уселась в кресло, подперев спину подушкой. — Устраивайся. Рассказывай, что тебя привело сюда. И честно, Сид. Я всё равно рано или поздно узнаю. Сиджей почувствовал, как внутри всё сжимается. Он ненавидел говорить о своём состоянии, но миссис Гибсон заслуживала правды, хотя бы из уважения. Он медленно подкатил к столику в гостиной и объяснил ситуацию: о возвращении рака, о химиотерапии, о том, что ему нужно тихое место, где можно было бы проводить процедуры.  Женщина молча слушала, скрестив руки на груди, но её лицо выражало тревогу. Когда он закончил, она вздохнула и покачала головой. — Ты ведь курил, да? — спросила она строго, её глаза сузились.  Сиджей замер, не зная, как ответить. Он кивнул, понимая, что бессмысленно оправдываться. — Вот, видишь! — воскликнула она, махнув рукой, словно это было доказательством всех её слов. — Я всегда говорила, что курение до добра не доводит. Вот до чего дошло.  Её голос был строгим, но в нём не было злости, только забота. Сиджей даже не стал спорить. Она была права, и он знал это.  — Ты здесь, — добавила она уже мягче. — И я о тебе позабочусь, как всегда. Так что сиди спокойно и слушай, что тебе говорят.  Сиджей слегка улыбнулся. Её ворчание было странно утешительным. Он чувствовал, что в этом доме, несмотря на всю его строгость и старомодность, он может найти укрытие, чтобы пережить то, что впереди. Миссис Гибсон сидела в кресле, устало оглядывая Сиджея. Она подняла чашку чая, сделала небольшой глоток и вдруг её лицо слегка нахмурилось, как будто она вспомнила что-то неприятное. — Знаешь, кого я вспомнила? — сказала она, постукивая пальцем по подлокотнику. — Того чудика со шрамом и синими волосами. Как его там звали?  Сиджей поднял брови, мгновенно понимая, о ком идёт речь. Ещё до того, как он ответил, миссис Гибсон продолжила: — Сал, вот! — воскликнула она, будто гордилась тем, что вспомнила имя. — Ну и тип был. Ты всё время с ним таскался. Больше пяти лет прошло, а я до сих пор помню, как он меня бесил! Сиджей не удержался и усмехнулся, хоть и не мог понять, почему воспоминания о Сале вдруг стали немного легче. Возможно, потому что эти воспоминания теперь казались частью другой жизни. — Он вечно мельтешил перед моими окнами, — продолжала миссис Гибсон, размахивая тростью, словно снова видела Сала. — То по заборам лазил, то по лужам прыгал. Один раз, помню, он так завизжал на весь двор, что я чуть не уронила свою любимую вазу! А другой раз этот хулиган нарочно оставил свои грязные отпечатки на моих чистых стёклах!  Сиджей фыркнул, прикрыв рот рукой, чтобы скрыть улыбку. — Серьёзно? — спросил он, пытаясь выглядеть серьёзным, но в голосе звучало веселье. — Думаю, он просто хотел вам понравиться. — Понравиться? — возмутилась миссис Гибсон, её глаза расширились за линзами очков. — Да он меня ненавидел! И, между прочим, это было взаимно!  Она резко поставила чашку на столик, чуть не пролив остатки чая, и продолжила: — Один раз он оставил на моём почтовом ящике рисунок — лицо какое-то странное, с торчащими зубами. Ты бы это видел! Мне потом целый день пришлось всё это оттирать. Сиджей засмеялся, уже не сдерживаясь. Образ Сала, который специально выводил миссис Гибсон из себя, казался ему одновременно раздражающим и забавным. В те времена это, конечно, было проблемой, но сейчас — всего лишь частью воспоминаний, которые несли оттенок ностальгии. — Вы отлично ладили, как я вижу, — сказал он с сарказмом, заставляя миссис Гибсон фыркнуть. — Ладили? — переспросила она, скрестив руки на груди. — Этот парень был наказанием небесным! Хорошо, что ты с ним больше не водишься. Сиджей на секунду задумался, стоит ли ей говорить правду. Но потом решил, что объяснения ей не нужны. Сейчас это не имело значения.  — Да уж, времена были… — пробормотал он, улыбаясь уголком губ.   Миссис Гибсон махнула рукой, но в её взгляде была искра, как будто, несмотря на всё, она тоже немного ностальгировала. Она откинулась на спинку кресла, отдохнув от своих возмущений, и взглянула на Сиджея с тем интересом, который всегда ей был свойственен, когда разговор касался его прошлого. — А что с музыкой, Сид? — спросила она, прищурив глаза. — Помню, как ты и твоя группа бесконечно репетировали в том старом гараже. Ваши оры слышали на всю улицу, и, надо признать, иногда это было даже... приятно. Сиджей сдержанно улыбнулся, чувствуя, как лёгкая тень воспоминаний пробегает через его лицо. Он помнил те дни: гитарные рифы, барабанные партии, часы работы над текстами. Это было его отдушиной, частью его жизни, которой он жил тогда, в Нокфелле. — После отъезда я бросил это дело, — ответил он коротко, опустив взгляд на руки. — Всё как-то… не сложилось. Это была полуправда. Он действительно оставил ту группу и те репетиции в гараже, но потом музыка снова вернулась в его жизнь, только в другом городе, с другим именем, в другой группе. Но рассказывать миссис Гибсон о своей жизни в Нью-Йорке, о том, как он выступал под именем Джейсон и скрывался от прошлого, он не собирался. Её искреннее любопытство и привычная ворчливость не должны были превратиться в сердечный приступ. Миссис Гибсон слегка нахмурилась, её тонкие губы сжались, словно она не была удовлетворена его ответом. — Жаль, — сказала она наконец. — У вас ведь был талант. Иногда я слушала вас, сидя у окна, и думала: «Ну, может, этот мальчишка чего-то добьётся». А потом вы куда-то пропали.  Она вздохнула, покачав головой. — Но ты знаешь, Сид, иногда, может, и к лучшему, что бросил. Музыка — она не для всех. Особенно для таких… хулиганов, как тот твой друг со шрамом.  Сиджей усмехнулся, но ничего не сказал. Он решил не развивать тему, чтобы не поднимать вопросы, на которые не хотел отвечать. Музыка осталась в его жизни, но теперь это была лишь часть далёкого прошлого, о котором он не готов был говорить. Миссис Гибсон замолчала ненадолго, будто обдумывая следующий вопрос, а затем хитро прищурилась, глядя на Сиджея поверх своих толстых очков. — Ну, Сид, — начала она, в голосе зазвучала нотка любопытства. — А женился-то ты, надеюсь? Или ты до сих пор одинокий волк, как тогда, когда сбежал из нашего района? Сиджей застыл, на мгновение не зная, как ответить. Он откинулся в кресле, стараясь выглядеть спокойно, но внутри почувствовал, как тревога шевелится в груди. Как он мог объяснить такой старушке, как миссис Гибсон, что его сердце было занято не женщиной, а мужчиной? И как она отреагирует на это? — Эм... — начал он, потирая шею и стараясь подобрать слова. — Ну... не женат.  Миссис Гибсон сдвинула очки на кончик носа и внимательно посмотрела на него. — Не женат? В твоём-то возрасте? — спросила она, поднимая бровь. — Сид, ну что это такое? У тебя что, никто на горизонте не появился? Сиджей едва сдержал нервную улыбку. Ему хотелось сказать, что появился, но это был Алекс. Алекс, который сейчас, возможно, не может найти себе места после того, как он оставил его. Но он понимал, что рассказывать миссис Гибсон правду было бы равносильно тому, чтобы бросить ей вызов. — Знаете, миссис Гибсон, — сказал он, глядя на пианино в углу комнаты, чтобы избежать её взгляда. — Всё как-то… не сложилось. Я... я не особо об этом думаю. Она фыркнула, покачав головой, явно недовольная его ответом. — Не сложилось? Ты что, хочешь быть старым холостяком? Ну-ну, Сид. Если бы ты был моим внуком, я бы тебя давно сосватала. Есть же хорошие девушки! Или ты слишком занят, чтобы заметить, что жизнь проходит мимо?  Сиджей усмехнулся, стараясь выглядеть невозмутимым, но внутри чувствовал, как его бросает в жар. — Ну, знаете... я ещё подумаю об этом, — уклончиво ответил он, надеясь, что этого хватит, чтобы сменить тему. Миссис Гибсон посмотрела на него, явно не до конца удовлетворённая его словами, но решила не продолжать, лишь вздохнула и снова взяла чашку чая. — Ну, ладно, как знаешь, — пробормотала она. — Но уж я тебе скажу: одиночество до добра не доводит. Вот послушай старую женщину.   Сиджей слабо улыбнулся, чувствуя облегчение, что разговор наконец-то свернул в безопасное русло. Сиджей уже собирался сделать очередной глоток чая, когда его карман завибрировал. Он замер, на секунду забыв, что выключил телефон для всех, кроме одного человека. Достав устройство, он увидел на экране имя доктора Стерлинга. Глубоко вдохнув, Сиджей извинился перед миссис Гибсон и принял звонок, отъехав чуть в сторону, чтобы не говорить при ней. — Кристофер Джоуи слушает, — сказал он, стараясь звучать спокойно. — Добрый день, мистер Джоуи, это доктор Стерлинг, — голос врача был таким же ровным и уверенным, как в их последнем разговоре. — Я связался с нашими коллегами, и мы можем организовать для вас лечение на дому. Вам будет приписана медсестра, которая возьмёт на себя весь процесс: она будет проводить процедуры, следить за вашим состоянием и оставаться с вами на протяжении всего курса химиотерапии. Сиджей облегчённо вздохнул, хотя слова врача напомнили ему о серьёзности ситуации. Он взглянул на миссис Гибсон, которая что-то бормотала себе под нос, раскладывая газеты на столе. — Это... звучит хорошо, — ответил он. — Что от меня требуется? — Единственное, что нужно сделать сейчас, — это отправить мне ваш текущий адрес, — продолжил доктор. — Медсестра сможет прибыть сегодня, чтобы провести первый сеанс. Мы хотим как можно скорее начать лечение, учитывая вашу ситуацию.  Сиджей кивнул, хотя доктор не мог этого видеть. — Я отправлю адрес. Спасибо, доктор Стерлинг. — Отлично. Пожалуйста, убедитесь, что у вас будет комфортное место для процедуры. Если возникнут вопросы или проблемы, сразу звоните мне. До связи, мистер Джоуи. — До связи, — тихо сказал Сиджей и завершил звонок. Он посидел с телефоном в руках ещё несколько секунд, обдумывая услышанное. Всё это начинало казаться слишком реальным. Химиотерапия, медсестра, необходимость начинать борьбу снова. Но он понимал, что теперь пути назад нет.  Сиджей быстро набрал сообщение с адресом миссис Гибсон и отправил его доктору. Закончив, он спрятал телефон обратно в карман и вернулся к миссис Гибсон, которая подняла на него взгляд. — Кто это звонил? — спросила она, прищурив глаза.  — Доктор, — спокойно ответил Сиджей. — Они пришлют медсестру, чтобы начать лечение. Она будет приходить сюда. Миссис Гибсон фыркнула, поправляя очки. — Ну что ж, хорошо, что ты хоть что-то делаешь. А то я уже боялась, что ты решил просто сидеть и ничего не предпринимать. Тут у меня всё есть: место найдётся. Пусть только ничего не трогают лишнего! — ворчливо добавила она, но в её голосе слышалась забота. Сиджей слабо улыбнулся. Её привычное ворчание каким-то образом облегчало его состояние. Миссис Гибсон шумно поднялась с кресла, опираясь на свою трость. Её движения были медленными, но уверенными. Она махнула рукой Сиджею, чтобы он следовал за ней. — Иди, Сид, покажу тебе, где будешь жить. Всё приготовила, как для внука, — сказала она, направляясь в сторону соседней комнаты. Сиджей покатил за ней, немного скептически улыбаясь её словам. Когда они зашли в комнату, он был приятно удивлён. Несмотря на возраст дома, помещение выглядело уютным и ухоженным. Стены были покрашены в светлый цвет, а на полу лежал мягкий ковёр. В углу стояла кровать с аккуратно заправленным одеялом, на которой лежала вязаная подушка. Рядом находился небольшой столик с настольной лампой и стаканом воды. — Здесь всё удобства: туалет и ванная прямо за этой дверью, — сказала миссис Гибсон, указывая на дверь в углу комнаты. — Полотенца в шкафу, мыло на полке. А если что-то нужно — зови, я рядом. Она говорила быстро, бурча себе под нос что-то о медсестрах и их возможной неаккуратности, пока ходила по комнате и показывала, где что лежит. Сиджей кивнул, стараясь запомнить её инструкции.  Внезапно раздался стук в дверь. Миссис Гибсон тут же остановилась, подняв брови. — Кто там ещё? — пробормотала она, поспешно направляясь в коридор. Её шаги были быстрыми для её возраста, и звук её трости эхом разносился по полу. — Подожди здесь, Сид. Сейчас узнаем, кто это. Она скрылась за дверью, а Сиджей остался один в комнате. Он нервно посмотрел на свои руки, которые слегка дрожали. Его мысли вернулись к тому, что происходило: химиотерапия, медсестра, новый этап борьбы. Всё это казалось слишком реальным. Он облизнул губы, чувствуя, как его сердце начало биться быстрее. Из коридора послышались голоса. Миссис Гибсон, как всегда, говорила громко и с лёгким ворчанием, а другой голос, мягкий и профессиональный, принадлежал, вероятно, той самой медсестре. Сиджей глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Через несколько мгновений в комнату вошла молодая девушка, едва успевшая развернуться на пороге, как её присутствие уже привлекло внимание Сиджея. Она выглядела совсем юной, примерно одного возраста с Алексом, но её облик сразу бросался в глаза своей необычностью. На первый взгляд — миловидное лицо с мягкими чертами, светлыми глазами и приветливой улыбкой. Но её хрупкое телосложение обманчиво дополнялось бунтарскими деталями: из-под медицинского халата на предплечье виднелись татуировки — сложные линии и узоры, будто переплетённые с растительным орнаментом. На нижней губе поблёскивал небольшой пирсинг. За плечами девушки висел большой рюкзак, а через плечо — медицинская сумка. Оттуда доносились лёгкие металлические звуки: колбы, шприцы, упаковки с лекарствами. Ещё одна небольшая сумка висела у неё на поясе, вся в карманах и молниях, где явно находилось что-то ещё необходимое. Когда девушка шагнула в комнату, Сиджей заметил, что она слегка прихрамывает. Её походка была чуть неестественной, но она двигалась уверенно. И тогда он увидел: на месте одной из ног был протез. Металлический каркас, частично скрытый под тканью брюк, выглядел функционально и в то же время элегантно.  Она остановилась у входа, мягко улыбаясь, и заговорила первым делом, чуть приподняв руку в приветствии: — Добрый день. Меня зовут Аманда, — сказала она ласковым, уверенным голосом. — Я буду вашим медицинским ассистентом на весь курс химиотерапии. Это значит, что я буду следить за вашим состоянием, проводить все процедуры и просто быть рядом, если вам что-то потребуется. Её глаза блестели искренней заботой, но в ней чувствовался лёгкий налёт профессионального спокойствия, который она, вероятно, выработала с опытом. Сиджей смотрел на неё с интересом, отмечая её уверенность и тепло.  — Спасибо, — тихо сказал он, чувствуя, как волнение немного уходит. Её непринуждённая манера разговора и лёгкая улыбка как будто смягчили напряжение, которое он испытывал весь день. Аманда прошла чуть вглубь комнаты, оглядываясь, чтобы оценить пространство, и поставила сумки на столик у стены. Она села на стул напротив Сиджея, сложив руки на коленях, и посмотрела ему прямо в глаза. — Я знаю, что это может быть немного... пугающе, — сказала она, её голос стал мягче. — Но я здесь, чтобы сделать всё максимально комфортно для вас. Мы справимся вместе. Хорошо? Миссис Гибсон ненадолго заглянула в комнату, постучав по косяку, словно у неё была потребность удостовериться, что всё идёт как надо. — Вам что-нибудь нужно, милая? — спросила она, обращаясь к Амандe, но её взгляд скользнул и на Сиджея, как будто проверяя его тоже.  Аманда подняла глаза от своих сумок и с благодарной улыбкой ответила: — Спасибо, миссис Гибсон, но у меня всё под контролем. Я сама справлюсь.  — Ну и славно, — пробормотала миссис Гибсон, но задержалась ещё на пару секунд, прежде чем уйти, бросив через плечо: — Сид, зови, если что понадобится. Как только она скрылась, Аманда вернулась к своим делам. Она аккуратно начала выгружать из сумок всё необходимое: упаковки с препаратами, шприцы, стерильные салфетки, колбы и несколько пакетов с растворами. Она работала быстро и организованно, словно знала, где каждый предмет должен быть. Всё это она ставила на столик у стены, образуя компактное, но продуманное рабочее место. — Ладно, Сиджей, — сказала она, выпрямившись. — Теперь ваша очередь. Перебирайтесь на кровать. Нам нужно, чтобы вы находились в максимально удобном положении. Сиджей кивнул, колёса его кресла чуть скрипнули, пока он подъезжал ближе к кровати. Аманда тем временем продолжала разбирать сумки. — Если вы переживаете о тошноте, не волнуйтесь, я подготовилась, — сказала она, на секунду отвлекаясь от работы. Затем она достала из одной из сумок ведро. Оно было яркого кислотного цвета, почти неестественного, будто светилось ядовитым зелёным. — Вуаля! Настоящее чудо техники. Даже настроение поднимет своим цветом. Сиджей не удержался и хмыкнул, уголки его губ слегка дрогнули в улыбке.  — Я бы сказал, что это скорее ослепляет, чем радует, — сдержанно заметил он, чуть откинувшись в кресле. — Ну, в крайнем случае, будем считать, что это отвлекает, — пошутила Аманда, поставив ведро рядом с кроватью. — Но шутки в сторону. Если что-то будет беспокоить, сразу говорите, хорошо?  Сиджей осторожно пересел на кровать, стараясь не показать, насколько это выматывало его. Когда он устроился, Аманда приступила к подготовке оборудования, наполняя комнату тихим звоном стеклянных и металлических предметов. С её лёгкими шутками и уверенными движениями атмосфера становилась немного легче, и Сиджей почувствовал, что, возможно, он справится с этим. Аманда начала с того, что тщательно продезинфицировала столик, на котором собиралась работать, используя антисептические салфетки. Её движения были быстрыми и отточенными, но она не торопилась, чтобы избежать ошибок. — Так, Сиджей, прежде чем мы начнём, — сказала она, поворачиваясь к нему, — расскажу вам, что я собираюсь сделать. Это важно, чтобы вы чувствовали себя увереннее. Окей? Сиджей кивнул, внимательно наблюдая за её действиями. Её тон был спокойным, и он чувствовал, что она знает своё дело. — Для начала, — начала Аманда, продолжая работать, — мы установим внутривенный катетер. Это небольшая гибкая трубка, которая будет введена в вашу вену. Через неё мы будем вводить препараты. Всё стерильно, так что можете не беспокоиться.  Она достала стерильный пакет с катетером и другой инструмент, проверила герметичность и подготовила его, положив на чистый поднос. Затем она аккуратно надела перчатки. — Химиотерапия обычно проводится через капельницу, — продолжила она. — Лекарства вводятся медленно, чтобы организм мог их принять без резкого скачка нагрузки. Сегодняшний сеанс займет пару часов. Аманда подошла ближе, держа в руках резиновый жгут.  — А теперь нужно найти хорошую вену, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Это моя любимая часть — найти идеальную «цель». Она наложила жгут на предплечье Сиджея, аккуратно прощупывая его вену. После нескольких секунд она нашла подходящее место. — Вот она, красавица, — сказала она, берясь за иглу. — Это может быть немного неприятно, но постарайтесь не двигаться. Сиджей едва заметно напрягся, когда игла вошла под кожу, но Аманда сработала настолько быстро и точно, что неприятные ощущения были минимальными. После установки катетера она зафиксировала его пластырем. — Теперь подключим инфузионную систему, — объяснила она, присоединив капельницу к катетеру. — Это устройство позволяет контролировать скорость подачи препаратов. Мы начнём с физраствора, чтобы увлажнить ваш организм и подготовить его к основному лечению. Она открыла клапан, и прозрачная жидкость начала медленно поступать по трубке. — Следующий этап — сами препараты, — продолжила Аманда. Она достала из сумки ампулы и пакетики с лекарствами, которые заранее были приготовлены в аптеке. — Эти химические вещества будут воздействовать на раковые клетки, уничтожая их или замедляя их рост. Но они, к сожалению, влияют и на здоровые клетки, поэтому могут быть побочные эффекты. Аманда медленно ввела лекарства в систему, проверяя каждый этап, чтобы избежать воздушных пузырей и других проблем. Затем она вернулась к своему стулу, поставив таймер на телефоне. — Всё готово, — сказала она, наклоняясь чуть ближе к Сиджею. — Теперь вы просто отдыхаете, а я буду следить за вашим состоянием. Если почувствуете тошноту, головокружение или что-то ещё, сразу мне скажите. Это ваша первая химиотерапия, и важно знать, как ваш организм реагирует. Сиджей кивнул, чувствуя лёгкое напряжение, но также некоторое облегчение. Аманда была профессионалом и умела объяснять сложные вещи так, что они не казались пугающими. Он устроился поудобнее на кровати, надеясь, что этот первый шаг к лечению окажется не таким уж ужасным, как он себе представлял. Сиджей лежал на кровати, ощущая, как капельница медленно вливает химиотерапевтические препараты в его тело. Процесс шёл ровно, но время тянулось медленно, и мысли начинали блуждать. Его взгляд невольно остановился на Амандe, которая сидела в кресле неподалёку, проверяя какие-то записи в своём планшете. Он заметил, как её протез слегка выглядывал из-под ткани брюк, когда она закинула ногу на ногу. Любопытство, смешанное с попыткой отвлечься от собственных переживаний, заставило его спросить: — Аманда, — начал он осторожно, — могу спросить... что случилось с вашей ногой? Аманда подняла глаза от планшета и мягко улыбнулась. На мгновение она будто задумалась, стоит ли рассказывать, но затем её улыбка стала шире. — Конечно, можете, — сказала она с шутливой серьёзностью. — Её съели сектанты-каннибалы. Сиджей моргнул, не веря своим ушам. Он приподнялся чуть выше, насколько позволяли силы. — Подождите... что? — переспросил он, удивлённо глядя на неё. Аманда тихо рассмеялась, но её взгляд остался спокойным. — Так и есть, — сказала она, пожав плечами. — Было это лет пять назад. Меня похитила группа фанатиков, которые верили, что «поедание плоти» приближает их к чему-то высшему. Сбежать мне помогло только чудо, если честно.  Она говорила так непринуждённо, словно рассказывала о каком-то далёком приключении, но в её глазах на мгновение мелькнуло что-то, напоминающее о том, что это было совсем не весело. Сиджей смотрел на неё в полнейшем шоке, не зная, что сказать. Наконец, он выдохнул: — Слава богу, меня здесь не было, когда ловили этих… сектантов. Я бы точно не хотел стать частью такого «духовного опыта». Аманда улыбнулась, но её глаза всё ещё оставались серьёзными. — Да уж, это было незабываемо. Но, знаете, я всё равно здесь, жива и здорова. А значит, всё не так плохо.  Сиджей хмыкнул, глядя на неё с уважением. — Думаю, я бы не смог так легко об этом говорить, — сказал он честно.  — Со временем ко всему привыкаешь, — ответила Аманда, пожав плечами. — И знаете, протез, конечно, неудобная штука, но лучше, чем альтернатива. А теперь ваша очередь. Как вы себя чувствуете? Сиджей чуть расслабился, чувствуя, как её лёгкость и сила духа помогли ему отвлечься от тяжёлых мыслей. — Лучше, чем я думал. Хотя история про каннибалов мне ещё долго будет сниться, — сказал он с улыбкой. Сиджей задумчиво посмотрел в потолок, молча переваривая услышанное. История Аманды звучала почти нереально, но в её голосе было столько правды, что сомнений не оставалось. После короткой паузы он, почти невольно, заговорил: — Мой парень… то есть, друг, — поправился он, чувствуя, как его щеки чуть нагрелись. — Тоже тогда пострадал из-за этих… людей. Не он сам, а его брат. Он погиб. Пуля. Они… — Сиджей замолчал, вспоминая те моменты, когда Алекс впервые рассказал ему эту историю. Аманда посмотрела на него, её взгляд стал мягче. Она немного наклонилась вперёд, как будто хотела сказать что-то утешительное, но сначала просто кивнула. — Да, — тихо ответила она. — Тогда это задело очень многих. Я слышала про множество таких историй. Семьи, жизни, всё… — Она вздохнула, пытаясь подобрать слова. — Всем тогда было тяжело. Слишком тяжело. Её голос звучал искренне, без лишнего пафоса. Она понимала, через что проходили другие, потому что сама пережила это. Её спокойное принятие ситуации успокаивало. Сиджей кивнул, его руки чуть дрожали, но он старался это скрыть. Он не ожидал, что скажет это вслух, но теперь, когда слова сорвались, он почувствовал лёгкое облегчение.  — Это было ужасное время, — добавил он после паузы, глядя на капельницу. — Но, наверное, мы всё равно продолжаем жить… как-то. — Как-то, — повторила Аманда, её улыбка была грустной, но ободряющей. — Иначе просто нельзя.  Их разговор угас в тихой, почти комфортной тишине, которую прерывал только звук капающей жидкости в системе. Это короткое признание, хоть и не решило всех проблем, дало Сиджею немного покоя — и ощущение, что он не один в этой борьбе. Химия постепенно начала воздействовать на организм Сиджея. Сначала он чувствовал лишь лёгкое головокружение, словно весь мир вокруг слегка покачивался. Затем пришла слабость, растекающаяся по всему телу, а вместе с ней — тошнота, нарастающая волнами, будто внутри всё скручивало. Сиджей тяжело вздохнул, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом: на звуке капельницы, на тепле одеяла, на спокойном голосе Аманды, которая тихо объясняла, что происходит. Но это не помогало. Каждое мгновение казалось, что становится только хуже. Внутри начало подниматься что-то непонятное — смесь паники и ощущения полной беспомощности. — Меня... — выдавил он, с трудом разжимая губы. — Меня сейчас вырвет. Аманда мгновенно оказалась рядом, поставив яркое, кислотно-зелёное ведро ближе к нему. Она мягко положила руку ему на плечо, чтобы помочь удержать равновесие. — Всё нормально, Сиджей, — сказала она спокойно. — Просто дышите. Это ожидаемо. Не сдерживайте себя. Эти слова были единственным утешением, но не могли предотвратить неизбежное. Через несколько секунд его стошнило прямо в ведро. Тело дернулось, как будто хотело избавиться от всего, что в него вошло. Это было мучительно, и каждый спазм в желудке отдавался слабостью во всём теле. Когда всё прекратилось, Сиджей откинулся назад, его дыхание было частым и рваным. Он чувствовал себя абсолютно разбитым. Глаза жгло от слёз, которые он даже не заметил. — Держитесь, — сказала Аманда, вытягивая из кармана влажную салфетку и аккуратно протирая его губы. — Это нормально, Сиджей. Такое бывает. Это не ваша вина. Всё пройдёт. Сиджей хотел ответить, но не смог. Вместо этого он закрыл глаза, ощущая ком в горле и новый прилив эмоций, который с трудом сдерживал. В голове крутилась одна мысль: "Если бы Алекс был здесь." Он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но ему отчаянно не хватало его. Алекса, который всегда находил слова, чтобы его поддержать, который мог просто взять его за руку и напомнить, что всё будет хорошо. Сейчас его не было рядом, и это делало всё вдвое тяжелее. Но вслух он этого никогда не скажет. Никому.  Сиджей сжал кулаки, стараясь успокоиться, и встретил взгляд Аманды, которая внимательно следила за его состоянием. — Всё в порядке? — спросила она мягко, чуть наклоняясь ближе. — Да, — ответил он тихо, хотя это была ложь. Аманда, заметив состояние Сиджея, явно решила, что разговоры будут лучшим способом отвлечь его. Она спокойно поднялась со стула, подошла к своей сумке и начала копаться в одном из отделений.  — Знаете, что я всегда беру с собой для таких случаев? — спросила она с загадочной улыбкой. Сиджей приподнял бровь, его лицо всё ещё было бледным после тошноты, но в глазах мелькнул слабый интерес. — Нет, но уверен, что это что-то впечатляющее, — пробормотал он, стараясь сделать голос звучным, несмотря на усталость. — Та-дам! — Аманда достала из сумки плюшевого медведя. Он был небольшим, с мягкой шерстью коричневого цвета и слегка потрёпанным видом, как будто пережил не одно приключение. Сиджей уставился на игрушку, сначала не веря своим глазам, а потом выдав слабую усмешку. — Медведь? Вы серьёзно? — спросил он, его голос был тихим, но с ноткой сарказма. — Я не ребёнок, чтобы играть с плюшевыми мишками. Аманда поставила мишку ему на колени и скрестила руки на груди, смотря на него с видом, будто знала, что делает. — А кто сказал, что медведь только для детей? — спросила она, слегка склонив голову. — Этот медведь — волшебный. Он придаёт силы. Уверена, что вам сейчас это пригодится. Сиджей фыркнул, покачав головой. — Волшебный? Вы это говорите всем своим пациентам? — поддел он, поднимая игрушку, чтобы получше её рассмотреть. — Нет, только тем, кто слишком горд, чтобы принять помощь, — ответила Аманда с хитрой улыбкой. — Смотрите, Сиджей, все мы дети в какой-то степени. Просто обстоятельства нас ломают, и мы начинаем думать, что нам не нужны такие вещи. А иногда нужно что-то простое, чтобы почувствовать себя чуть легче. Её слова задели что-то внутри. Сиджей посмотрел на плюшевого медведя в своих руках, а затем снова на Аманду. Он не мог сказать, что верил в «волшебство», но в её действиях была какая-то искренность, от которой его защита начала слегка таять. — Ладно, пусть будет волшебным, — сказал он, слабо улыбнувшись. — Но если я начну с ним разговаривать, то это уже ваш косяк. Аманда тихо рассмеялась и села обратно на стул. — Договорились. Но если это поможет вам справиться, я буду считать это своей маленькой победой.  Сиджей положил мишку рядом на кровать, чувствуя, как напряжение внутри чуть ослабло. Её забота и лёгкость в общении действительно помогали ему держаться, даже если он не готов был признать это вслух. После того дня Аманда стала частым гостем в доме миссис Гибсон. Она приходила к Сиджею регулярно, чтобы проводить химиотерапию, проверять его состояние и просто поболтать. Миссис Гибсон, казалось, сразу прониклась симпатией к молодой медсестре. Она находила любое оправдание, чтобы заглянуть в комнату, когда Аманда была там, то с чаем, то с какими-то угощениями, и всегда с комментариями, видимо припоминая свою внучку, которую звали точно так же. — Вот, Сид, смотри, какая замечательная девушка, — говорила она, громко и с улыбкой, стоя в дверях. — Такая умница, такая милая. Вы бы друг на друга посмотрели повнимательнее, а?  Сиджей каждый раз закатывал глаза, делая вид, что не слышит. Аманда же всегда встречала эти комментарии с лёгкой улыбкой, но в один из таких разов, когда миссис Гибсон снова проходила мимо и бросила очередное замечание, она вдруг подняла руку, словно прося внимания. — Миссис Гибсон, я должна вам кое-что сказать, — сказала Аманда спокойно, но с лёгкой долей игривости в голосе.  — Что ещё? — обернулась старушка, слегка нахмурив брови. — Я по девочкам, — с улыбкой сказала Аманда, её глаза слегка блестели от веселья. Миссис Гибсон на мгновение замерла, глядя на неё так, будто услышала нечто абсолютно невероятное. Затем она нахмурилась ещё сильнее и начала что-то бурчать себе под нос: — Ну, нынешняя молодёжь… совсем всё перевернули с ног на голову…  Она махнула рукой, развернулась и ушла в гостиную, бормоча что-то вроде: «И Сид такой же странный... Ничего не поймёшь с этими детьми». Когда дверь захлопнулась, Сиджей не смог удержаться и тихо рассмеялся. Аманда посмотрела на него, приподняв бровь. — Что смешного? — спросила она, хотя в её голосе звучал намёк на улыбку. Сиджей немного успокоился, качая головой. — Просто… ну, раз уж мы тут откровенничаем, то я гей, — сказал он тихо, слабо улыбаясь.  Аманда на мгновение замерла, а затем рассмеялась вместе с ним. — Ну что ж, кажется, я не подхожу для её сватовских планов, — сказала она сквозь смех. — Видимо, миссис Гибсон придётся оставить эту затею. Сиджей покачал головой, всё ещё улыбаясь. Этот короткий момент смеха и лёгкости был ему сейчас нужен как никогда. Несмотря на всё, что происходило, он чувствовал, что, по крайней мере, с Амандой ему не нужно притворяться. Дни проходили медленно, и химиотерапия начала оставлять свои следы на теле Сиджея. Он замечал, как каждый новый сеанс отнимает у него всё больше сил, словно сжигая энергию изнутри. Его мышцы становились слабее, а кожа — бледнее, с синеватым оттенком. Но особенно болезненно было осознавать, что его волосы начали выпадать. Сначала это были небольшие пряди на подушке или гребне, но вскоре целые клочки оставались на его руках, когда он проводил пальцами по голове. Однажды он смотрел в зеркало в ванной комнате, видя, как на висках уже проглядывает кожа. Это зрелище было почти невыносимым. Сиджей чувствовал, как нарастает глухая злость и отчаяние, но он держал это в себе, не позволяя эмоциям захлестнуть его полностью. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слабость, даже Аманда или миссис Гибсон. Когда Аманда не могла прийти, забота о Сиджее ложилась на миссис Гибсон. Несмотря на её возраст, она оказывалась удивительно сильной и способной. Она помогала ему пересаживаться с инвалидного кресла на кровать и обратно, делала это с удивительным терпением, хотя и не без привычного ворчания. — Ну, вот, Сид, — говорила она, подкладывая ему подушку под спину. — Тебе ведь не так уж и трудно попросить помощи, а? Я здесь, чтобы о тебе заботиться. И не вздумай мне возражать! Сиджей иногда хотел отмахнуться, но понимал, что она права. Он молча благодарил её за помощь, хотя неловкость всё равно оставалась. Были моменты, когда миссис Гибсон брала на себя слишком много — например, пыталась одна поднять его, что вызывало у неё лишь новые жалобы на собственные суставы. Но даже тогда она никогда не жаловалась на него. — Ты думаешь, я не справлюсь? — сказала она однажды, когда он попытался возразить. — Да я детей поднимала, внуков нянчила, да ещё этот дом содержала на свои плечи. Ты думаешь, ты меня испугаешь, мальчик? Сиджей слабо улыбнулся, наблюдая за её ворчливой, но такой искренней заботой. Её присутствие, как и помощь Аманды, стали для него якорем, который удерживал его на плаву в этом море боли и усталости. Один из дней, когда Аманда пришла для очередного сеанса химиотерапии, начался для Сиджея, как обычно: она весело ворчала о снежной каше на дорогах и разбирала свои сумки, аккуратно выкладывая препараты. Но затем, с тяжёлым вздохом, она достала из своей сумки предмет, который сразу привлёк внимание Сиджея. Машинка для стрижки волос. — Сид, — сказала она, держа её в руке, — боюсь, что это время настало. Сиджей понял, о чём она говорит, ещё до того, как она закончила фразу. Он кивнул, тяжело сглатывая. Волосы выпадали всё сильнее, и с каждым днём их становилось всё меньше. Смотреть на себя в зеркало становилось всё тяжелее, и он знал, что этот момент неизбежен. Аманда поставила стул посреди комнаты, перед зеркалом, и жестом указала на него. — Садитесь, мистер Джоуи. Я обещаю, что всё сделаю аккуратно, — сказала она, пытаясь звучать легко, но её глаза выдавали, как ей было тяжело. Сиджей медленно пересел с кресла на стул, устремив взгляд в зеркало. Отражение смотрело на него пустым взглядом, его лицо выглядело бледным и уставшим. Аманда встала за ним, включила машинку, и тихое жужжание заполнило комнату. Она начала медленно состригать его волосы. С каждой прядью, падающей на пол, Сиджей чувствовал, как внутри что-то сжимается. Это было не просто прощание с волосами — это было прощание с ещё одной частью себя, с иллюзией нормальности. В какой-то момент Аманда остановилась. Сиджей заметил её движение и хотел спросить, что случилось, но прежде чем он успел это сделать, Аманда провела машинкой по своей голове. Её волосы начали падать на пол, смешиваясь с его. — Что ты делаешь? — спросил Сиджей, его голос дрожал от неожиданности. Аманда посмотрела на него через зеркало, её глаза были спокойными, но в них читалась решимость. — Вы не первый пациент, которому я состригаю волосы, — сказала она с лёгкой улыбкой, — но вы первый, с кем я делаю это вместе.  Сиджей смотрел на неё, поражённый этим жестом. Аманда за эти недели стала для него больше, чем просто медсестра. Она была тем, кто делал эту борьбу чуть менее одинокой. Она пересекала границы между профессионалом и другом, но делала это с такой теплотой, что Сиджей не мог на неё злиться. — Почему? — тихо спросил он. — Потому что иногда нужно показать, что мы вместе в этом, — ответила она, проводя машинкой ещё раз, убирая остатки волос. — И если это поможет вам хоть немного справиться, то оно того стоит.  Сиджей посмотрел на свои волосы, которые теперь лежали на полу рядом с её. Он почувствовал, как его губы дрогнули, и слабая улыбка появилась на его лице. — Ты точно сумасшедшая, — сказал он тихо, но с теплотой в голосе. — Да, возможно, — рассмеялась Аманда. — Но мы же друзья, правда? А друзья иногда делают сумасшедшие вещи ради друг друга.  Сиджей кивнул, глядя на её отражение, и впервые за долгое время почувствовал, что в этой борьбе он действительно не один. После того как Аманда завершила свою работу, Сиджей, глядя на зеркало, всё ещё привыкал к своему новому виду. Он провёл рукой по гладкой поверхности головы, чувствуя холодную кожу вместо привычных волос. Ему было странно, но одновременно он ощущал что-то вроде облегчения — словно он наконец принял неизбежное. Когда они с Амандой вышли из комнаты, миссис Гибсон, как всегда, была поблизости, и первое, что она заметила, была бритая голова Аманды. Её глаза расширились от удивления, и она застыла на месте, глядя на неё. — О, Господи! — воскликнула миссис Гибсон, поднося руку ко рту. — Аманда! Что ты сделала?! Девушка с бритой головой?! Да волосы для девушки — это святое! Её голос был полон драматизма, будто перед ней разворачивалась трагедия. Она схватилась за трость, качая головой и продолжая причитать: — Как же ты теперь будешь? Это ведь такая красота, а ты всё взяла и… — Она махнула рукой, как будто не могла найти слов, чтобы выразить своё возмущение. Сиджей не смог удержаться от смеха. Вид старушки, которая так бурно реагировала на случившееся, выглядел одновременно забавным и трогательным. Он посмотрел на Аманду, которая уже едва сдерживала свой смех. — Ну, миссис Гибсон, — начала Аманда, пытаясь сохранить серьёзный вид. — Красота в глазах смотрящего, разве не так? — Красота?! — воскликнула Гибсон, упираясь тростью в пол. — Девочка моя, да какая тут красота, когда волосы на полу валяются! Сиджей хохотнул, прикрывая рот рукой. Аманда тоже не выдержала и рассмеялась, её звонкий смех эхом разнёсся по комнате. Гибсон смотрела на них обоих, сначала нахмурившись, но затем её лицо немного смягчилось. — Ну, ладно, — пробормотала она, махнув рукой. — Делайте что хотите. Ваша молодость — ваше дело. Но всё равно… волосы, это же… — …Святое, мы поняли, — закончила за неё Аманда, подмигнув Сиджею. Они оба снова рассмеялись, а миссис Гибсон, бурча себе под нос, отправилась в гостиную, оставив их вдвоём. Сиджей ещё долго вспоминал её реакцию. Этот момент, полный лёгкости и смеха, стал для него своего рода напоминанием: даже в самые тяжёлые времена остаётся место для юмора и тепла. Чем ближе подходил Новый год, тем сильнее хандра накрывала Сиджея. Он часами сидел в комнате, глядя в одну точку, мысли постоянно возвращались к Алексу и Дэвиду. Что они сейчас делают? Думают ли о нём? Он представлял, как Алекс, возможно, сидит дома, проводя время с Крисом, или Дэвид, вероятно, устраивает ужин с семьёй. Эти мысли разрывали его изнутри, но он сам себе не позволял вернуться к ним или даже дать знать, где он. В какой-то момент он решился поменять номер телефона. Это было импульсивное решение, но он чувствовал, что это единственный способ не видеть постоянные звонки и сообщения от друзей, в том числе от Алекса. Удаляя последний контактный след, он старался убедить себя, что это правильно, хотя каждая минута без связи тянулась как вечность. Аманда не могла не заметить, как тяжело это давалось Сиджею. Время от времени она поднимала темы о друзьях, спрашивала, остался ли у него кто-то, кто может поддержать. Но чаще всего разговоры возвращались к таинственному Алексу — имени, которое иногда случайно срывалось с губ Сиджея. — Кто этот Алекс? — однажды спросила Аманда, сидя рядом с ним после процедуры. Её голос был мягким, но в нём звучало искреннее любопытство. — Ты часто его упоминаешь, но всегда уходишь от ответа. Сиджей молча покачал головой, его лицо застыло, словно он боялся выдать лишнее. — Никто… просто… друг, — ответил он тихо, стараясь переключить разговор на что-то другое. Но Аманда была наблюдательной. В двадцатых числах декабря, когда снег за окном уже густо покрыл землю, она снова обратила внимание на его поведение. Сиджей лежал полусидя на постели, пока очередная порция химиотерапии вливалась в его тело. Он часто бросал взгляды на свой новый телефон, который теперь редко звонил, и тяжело вздыхал, как будто ожидая чего-то, чего не мог получить. — Сид, — сказала Аманда, отложив свои записи и повернувшись к нему. — Тебя явно что-то гложет. Ты ждёшь звонка или сообщения? Это ведь не просто так.  Сиджей молча сжал губы, пытаясь отвести взгляд. Но он знал, что Аманда не отстанет. — Ты скучаешь, правда? По этому Алексу? — мягко спросила она, не отводя глаз. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя, как внутри всё скручивается от боли. Он не хотел говорить об этом, но в то же время понимал, что Аманда — единственный человек, с кем он мог бы поделиться.  — Это не важно, — наконец прошептал он. — Я сделал выбор. Теперь… всё должно быть иначе.  Но даже он сам не мог убедить себя в этом. И каждый новый вздох казался ему тяжелее предыдущего. На следующий день Аманда появилась в доме миссис Гибсон чуть позже обычного. Она поздоровалась с ворчливой старушкой, как всегда, ловко увильнула от её вопросов и направилась прямо к комнате Сиджея. Сегодня у неё не было препаратов или медицинского оборудования, только загадочная улыбка и сумка, из которой, как вскоре выяснилось, она принесла нечто совершенно иное. Когда Аманда зашла в комнату, Сиджей сидел у окна, погружённый в свои мысли. Она улыбнулась ему и, не дожидаясь приглашения, уселась на подлокотник его инвалидного кресла. — Ну что, мистер Джоуи, я тут немного потрудилась, — сказала она с хитрым видом, расстегивая сумку. — И нашла кое-что очень интересное. — Что на этот раз? Снова волшебный мишка? — устало поддразнил её Сиджей, пытаясь скрыть свою тревогу. — Лучше, — ответила она, вынимая из сумки ноутбук. — Я нашла твою страничку в соцсетях. Сиджей замер, его глаза широко раскрылись. — Ты… ты серьёзно? — его голос был полон недоверия и лёгкой паники. — Очень серьёзно, — сказала она, аккуратно открывая ноутбук и загружая страницу. — И, знаешь, там есть кое-что, что тебе нужно увидеть. Аманда положила ноутбук ему на колени, настроив экран так, чтобы он видел всё чётко. На его странице, давно заброшенной, но всё ещё активной, была длинная лента сообщений на стене. Он даже не заметил, как затаил дыхание, когда начал читать. Эшли: «Сид, я не знаю, что происходит, но ты исчез. Ты всегда был для меня важным. Если ты это читаешь, помни: ты не один, даже если тебе так кажется. Мы все здесь и готовы поддержать. Пожалуйста, дай о себе знать, если можешь». Роберт: «Эй, старина. Ты, наверное, думаешь, что всё нужно тянуть на своих плечах, но это не так. Я знаю, мы редко говорим об этом, но ты мне как брат. Если что-то не так, позвони. Или напиши. Или просто дай знать, что ты ещё здесь». Алекс: «Сид, я не знаю, куда ты ушёл и почему ты не отвечаешь, но я скучаю по тебе. Ты обещал мне быть честным, и теперь я чувствую, что что-то случилось, о чём ты не хочешь говорить. Я надеюсь, что ты читаешь это. Я люблю тебя. И всегда буду рядом, даже если ты это не видишь». Сиджей почувствовал, как в груди сжалось. Он замер, едва дыша, когда дошёл до следующего сообщения. Дэвид: «Сид, сколько бы ты ни пытался отгородиться, мы всё равно найдём способ достучаться до тебя. Ты мой друг, и это не изменится. Где бы ты ни был, знай, что я рядом. И Алекс тоже. Мы все здесь, ждём, когда ты снова откроешь нам дверь». Азария и Сиерра: «Сид, как же мы скучаем по тебе! Ты всегда был для нас вдохновением, даже когда сам этого не знал. Где бы ты ни был, мы хотим, чтобы ты знал, что мы любим тебя. Ты не одинок. Ты нужен нам. Вернись, пожалуйста». Но самым неожиданным было сообщение от Сала. «Сид, я знаю, мы не на лучших условиях. И, честно, я не уверен, что ты вообще читаешь это. Но я знаю, что ты сильный. Даже если ты сейчас думаешь иначе. Я тоже был там, где темно. Но знаешь что? Ты не обязан быть там один. Напиши мне, если хочешь. Или просто знай, что ты всё ещё важен». Сиджей не мог больше сдерживать слёзы. Они текли по его лицу, пока он смотрел на экран. Эти слова — от людей, которые были ему дороги, — разбивали его стены одну за другой. Аманда, заметив его состояние, молча взяла его за руку, сжимая её слегка, но достаточно, чтобы он почувствовал, что рядом есть кто-то, кто понимает.  — Они заботятся о тебе, Сид, — тихо сказала она. — Может, пора снова пустить их в свою жизнь?  Сиджей молча закрыл глаза, сжимая её руку сильнее. Он не знал, сможет ли сделать этот шаг, но впервые за долгое время почувствовал, что он не один. Аманда сидела рядом с Сиджеем, её спокойный голос пробивался сквозь тишину, в которой Сиджей пытался переварить все эмоции от прочитанного. Она не давила, не требовала, но мягко подталкивала его к идее дать своим друзьям знать, что с ним всё в порядке. — Сид, я понимаю, что ты не хочешь снова втягивать их в свои проблемы, — начала она, легко улыбаясь. — Но им не нужно знать всё. Просто дай им понять, что ты жив и держишься. Это ведь уже много значит.  Он молча посмотрел на неё, его взгляд блуждал между экраном ноутбука и её глазами. Аманда, чувствуя его нерешительность, наклонилась ближе. — Знаешь, что мы можем сделать? — сказала она с ноткой озорства. — Фотку. Что-нибудь весёлое. Покажем им, что ты всё ещё здесь, и у тебя есть чувство юмора. Это не больно, обещаю.  — Фото? — спросил он с удивлением, чуть нахмурившись. — Ты серьёзно?  — Абсолютно, — ответила она с улыбкой. Она достала из кармана свой старенький кнопочный телефон, который, как оказалось, был снабжён камерой. — Это идеальный способ сказать: «Эй, я здесь. Рак — это отстой, но я всё ещё борюсь». Сиджей хотел было возразить, но Аманда уже надела на себя большие тёмные очки, вытащив из своей сумки ещё одну пару для него. Она нахально водрузила их на его нос, прежде чем он успел что-либо сказать. — Вот так, теперь мы выглядим, как настоящие звёзды, — сказала она с ухмылкой, садясь рядом с ним. — Давай, Сид. Лысые головы в моде. Он невольно усмехнулся, чувствуя, как её позитив заразителен. Аманда подняла телефон и сделала снимок. На фото были их лысые головы, скрытые за крутыми чёрными очками, и лёгкие улыбки, которые говорили больше, чем любые слова. — Готово, — сказала она, глядя на экран телефона. — Теперь твоя очередь. Она протянула ему ноутбук, чтобы он опубликовал фотографию. Сиджей на секунду замер, но потом кивнул, собравшись с мыслями. Он загрузил фото и добавил короткую подпись: "Я здесь. Держусь. #ракотстой." Когда публикация появилась на его странице, Сиджей закрыл глаза и тяжело вздохнул. Это был маленький шаг, но он чувствовал, что сделал что-то важное. Аманда похлопала его по плечу. — Вот так, — сказала она. — Ты сильнее, чем думаешь, Сид.  Сиджей сидел в своём кресле, молча глядя на экран ноутбука, где его публикация уже начала собирать первые отклики. Лайки, комментарии, реакции — они сыпались с неожиданной скоростью. Он знал, что его друзья точно увидят это, но решил не углубляться в детали. Всё, что он хотел, — дать им понять, что он жив. Ничего больше. Аманда, сидя рядом, со смехом потёрла свою лысую голову. — Ну что, мистер Джоуи, как чувствуете себя в роли звезды социальных сетей? — подколола она. Сиджей хмыкнул, качая головой. — Это просто пост, Аманда. Я не звезда, — пробормотал он, снова закрывая ноутбук. — Хм, — протянула она, хитро улыбнувшись. — Ну, ты сам не осознаёшь, как сильно это может повлиять на людей, которые о тебе переживают. Сиджей ничего не ответил, просто вздохнул и перевёл взгляд на окно. Снег за окном падал медленно и красиво, как напоминание о том, что мир продолжает двигаться, даже когда внутри него всё рушится. Ему хотелось верить, что этот маленький шаг действительно что-то изменит, но он всё ещё боялся допустить кого-то в свой мир. Он не мог знать, что его публикация уже начала расшатывать стены, которые он так старательно строил. Что его скрытность дала трещину, и те, кто любил его больше всего, не собирались оставить его в одиночестве.  И хотя он ещё этого не знал, но скоро они найдут способ достучаться до него. Сиджей слабо улыбнулся, поймав себя на мысли, что в глубине души он этого хотел. Хотел, чтобы они не сдавались.