Perfect

Йеджи Прошло несколько недель с тех пор, как брат узнал про нас. Он все еще не смирился и все еще не разговаривает с Рюджин, но начал потихоньку привыкать. Когда вечером яухожу, ни сказав ни слова, и возвращаюсь через пару часов, Хеджин понимает, где я была, и ни о чем не спрашивает. Что же до нас с Рюджин, привыкать приходится мне. Я вынуждена подстраиваться под её правила, потому что Рюджин не желает подстраиваться под меня. Я научилась не давить на неё, больше не пытаюсь её разгадать. Мы делаем именно то, о чем договаривались с самого начала, – занимаемся сексом. Причем много. В ванной. В спальне. На полу. На столе. Я ни разу и не оставалась с Рюджин на всю ночь, и мне по-прежнему больно, когда после секса она замыкается в себе, но я так и не научилась говорить ей «нет». Я хочу гораздо большего, чем позволяет Рюджин, а она– гораздо меньшего, чем готова дать я, но пока мы обе просто берем то, что можем получить. Я стараюсь не думать о дне, когда больше не смогу это терпеть. Не думать обо всем, что приношу в жертву, оставаясь с Рюджин. Стараюсь вообще ни о чем не думать, но мысли сами лезут в голову. Даже когда лежу ночью в постели. Когда принимаю душ. На занятиях, в гостиной, на кухне, на работе… Думаю о том, что будет, когда одна из нас наконец-то придет в себя. – Йеджи – это сокращение? – спрашивает Рюджин. Мы лежим у неё на кровати. Она только что вернулась после четырехдневного отсутствия, и хотя в наш уговор входит лишь секс, мы обе полностью одеты и даже не касаемся друг друга. Рюджин просто спрашивает о моем имени, и этот день нравится мне гораздо больше любого другого, проведенного вместе с ней Рюджин впервые задала мне почти личный вопрос. Как ни печально, её интерес тут же воскрешает во мне надежду, а ведь она всего лишь спросила, откуда взялось имя Йеджи. – Люси – мое второе имя. – А первое? – Йеджи. – Хван Люси Йеджи, – произносит она, лаская мое имя своим голосом. Еще никогда оно не звучало так прекрасно. – Почти в два раза больше слогов, чем в моем. – А твое второе имя? – Джоанна. Но все это вечно произносят как «Джо». Меня это бесит. – Джоанна Шин Рюджин… Сильное имя. Рюджин приподнимается на локте и безмятежно смотрит на меня. Заправляет мне за ухо непослушную прядь. – Что интересного происходило в мое отсутствие, Люси Хван Йеджи? В её голосе звучат игривые нотки. Я никогда их раньше не слышала, но они меня радуют. Очень радуют. – Да ничего особенного, Джоанна Шин Рюджин, – с улыбкой отвечаю я. – Работала сверхурочно. – Тебе все еще нравится твоя работа? Её пальцы путешествуют по моему лицу, по губам, спускаются к шее. – Нравится. А тебе нравится быть капитаном? Я возвращаю Рюджин её же вопросы. Думаю, это не опасно, ведь она дает мне лишь то, что сама готова принять. Следуя взглядом за своей рукой, Рюджин расстегивает верхнюю пуговку моей рубашки. – Я люблю свою профессию. – Она теребит вторую пуговку. – Жаль только, что я так подолгу отсутствую. Когда думаю о том, что ты в квартире напротив, хочется все время быть дома. Я пробую сдержаться, но не могу и беззвучно ахаю. Более тихий звук сложно себе представить, однако Рюджин заметила. Она впивается в меня взглядом, я вижу, что ей хотелось бы взять сказанное обратно. Её фраза содержит надежду, а Рюджин таких не должна произносить. Сейчас она начнет извиняться. Напомнит, что не может меня полюбить. Скажет, что не собиралась подавать мне эту призрачную надежду. Не забирай свои слова обратно, Рюджин… Пожалуйста, позволь мне их сохранить… Несколько долгих мгновений наши глаза устремлены друг на друга. Я жду, что Рюджин пойдет на попятную. Она все еще держит в пальцах вторую пуговку моей рубашки, но больше не пытается ее расстегнуть. Смотрит на мои губы, затем в глаза и снова на губы. – Йеджи… – шепчет она. Рюджин проговаривает мое имя так тихо, что я даже не уверена, пошевелила ли она губами. Ответить я не могу, потому что пальцы Рюджин погружаются в мои волосы, а губы страстно приникают к моим. Она накрывает меня собой, и её поцелуй становится неистовым.Глубоким. Властным. Наш поцелуй полон чего-то такого, что я никогда не замечала раньше. Полон чувства. Полон надежды… Я думала, поцелуй – это просто поцелуй. Даже не догадывалась, что поцелуи могут отличаться друг от друга и выражать самые разные эмоции. Прежде я чувствовала в них только страсть, желание и вожделение. Но на этот раз все по-другому. Рюджин другая. В душе я знаю, что это и есть настоящая Рюджин. Тот, каким она была когда-то. Та, о которой мне запрещено расспрашивать. * * * Кончив, Рюджин скатывается с меня на кровать. Я гляжу в потолок. Внутри множество вопросов. Внутри замешательство. Наша связь никогда не была чем-то простым. Кажется, что может быть легче, чем просто заниматься сексом? Однако мне приходится контролировать любое свое движение, любое слово. Анализировать каждый её взгляд. Я даже не знаю, как мне сейчас поступить. Лежать рядом, пока Рюджин не попросит меня уйти? Ведь я никогда не оставалась с ней на всю ночь. Повернуться на бок и обнять её в надежде, что она обнимет меня в ответ и мы так и уснем? Но вдруг она меня оттолкнет?.. Глупая. Глупая, глупая девочка. Почему я не могу ограничиться одним сексом? Почему не в силах дать ей то, чего она хочет? Получить то, чего желаю я, и просто уйти? Я переворачиваюсь на бок и медленно сажусь. Подбираю с пола вещи, встаю и одеваюсь. Рюджин молча наблюдает за мной. Я старательно избегаю её взгляда. Заканчиваю одеваться и засовываю ноги в туфли. Мне хочется к ней в постель, но вместо этого я иду к выходу. Не оборачиваясь, говорю: – До завтра, Рюджин. Дохожу до двери. Рюджин так и не нарушила молчания. Не сказала: «Увидимся». Не попрощалась. Надеюсь, это молчание говорит о том, что Рюджин тоже неприятно, когда её оставляют одного. Вхожу к себе в квартиру. Хеджин сидит на диване и смотрит телевизор. При моем появлении он поднимает голову и неодобрительно косится. – Не будь букой, – говорю я, сбрасывая туфли. – Пора уже смириться. Брат качает головой, и я иду в свою комнату, не обращая на него внимания. – Она трахала тебя за моей спиной, еще и врала мне. Я с этим смириться не могу. Я поворачиваюсь к нему. – А ты думал, Рюджин будет с тобой откровенна? Господи, Хеджин! Ты же вышвырнул Кая из квартиры только за то, что он не так на меня посмотрел! Хеджин встает на ноги. – Вот именно! – сердито кричит он. – Я-то думал, Рюджин защищает тебя от Кая, а она просто положила на тебя глаз! Чертова лицемерка! Я буду злиться на неё столько, сколько пожелаю, так что сама и смирись! Я смеюсь – чья бы корова мычала! – Что тут смешного?! – рявкает Хеджин. Я возвращаюсь в гостиную и встаю прямо напротив брата. – Все это время Рюджин была со мной честна. Никогда не вешала лапшу на уши. Я – её первая женщина за шесть лет, и это её ты называешь лицемеркой?! Я даже не пытаюсь сдерживаться. – Взгляни в зеркало, Хеджин! Сколько девушек было у тебя с тех пор, как я сюда переехала? А у скольких из них есть братья, которые с удовольствием отвесили бы тебе пинка, если бы только узнали? Если кого-то и можно назвать лицемером, то тебя! Уперев руки в бока, Хеджин сверлит меня злым взглядом. Он не отвечает, и я уже собираюсь отправиться к себе, как вдруг раздается стук, и входная дверь открывается. Рюджин… Мы с Хеджином одновременно оборачиваемся. – Все в порядке? – спрашивает Рюджин, проходя в гостиную. Я смотрю на Хеджина, а Хеджин на меня. Я выгибаю бровь и жду, что брат ответит. В конце концов, это он закатил скандал. – Все в порядке, Йеджи? – спрашивает Рюджин, на этот раз обращаясь только ко мне. – У меня все отлично. Я ведь не жду от близких, чтобы они соответствовали моим нереальным ожиданиям. Хеджин с рыком пинает диван. Ерошит себе волосы и сцепляет пальцы за шеей. Затем поворачивается к Рюджин и издает тяжкий вздох. – Лучше бы у тебя не было девушки всю оставшуюся жизнь! Рюджин внимательно смотрит на него. Я жду какой-нибудь реакции, чтобы знать, можно ли выдохнуть или нет. На лице Рюджин появляется улыбка. Хеджин смеется и тут же сердито стонет, как бы давая понять, что смирился с нашей связью, хотя по-прежнему ее не одобряет. Я улыбаюсь и молча выхожу из квартиры в надежде, что они сумеют скрепить то, что было порвано, когда на сцене появилась я. Я намереваюсь выйти из лифта в вестибюль, но прямо у дверей стоит Кэп. – Ты ко мне? – спрашивает он. Я киваю и указываю наверх. – Хеджин с Рюджин разговаривают. Решила дать им немного времени. Кэп заходит в кабину лифта и жмет на кнопку двадцатого этажа. – Ну что же, можешь проводить меня до дома. Он держится за перила, чтобы не упасть. Я стою рядом, прислонившись к стене. – Кэп, можно спросить тебя кое о чем? – Отвечать на вопросы я люблю не меньше, чем их задавать. Я смотрю на свои туфли. Скрещиваю ноги. – Что может заставить человека навсегда отказаться от любви? Мы проехали минимум пять этажей, а Кэп все еще молчит. Наконец я поднимаю голову и вижу, что он глядит на меня. Глаза у старика сощурены, так что вокруг них образуется еще больше морщинок, чем обычно. – По-моему, если бы человек испытал на себе самую уродливую сторону любви, то захотел бы навсегда от нее отказаться. Я обдумываю его слова, но это ничего не дает. Не пойму, как любовь может стать настолько уродливой, чтобы человек полностью от нее отгородился. Когда лифт открывается, я пропускаю Кэпа вперед. Мы вместе подходим к его квартире, и он поворачивает ключ в замке. – Йеджи, – произносит Кэп, стоя лицом к двери и не глядя на меня. – Иногда у души просто нет сил, чтобы бороться с призраками прошлого. – Он открывает дверь и входит внутрь. – Может, Рюджин просто потеряла где-то по дороге душу? Дверь захлопывается, и я остаюсь одна – в еще большем замешательстве, чем прежде.