Perfect

Рюджин Шестью годами ранее Я глажу ее по спине. – Еще две минуты. Она не отнимает рук от лица. Не хочет смотреть. Я не говорю, что ждать две минуты не обязательно – результат и так яснее ясного. Не говорю, что она беременна, потому что у нее осталось еще две минуты надежды. Я продолжаю гладить Черён по спине. Когда срабатывает таймер, она не двигается с места. Не смотрит. Я прижимаюсь щекой к ее щеке и шепчу ей на ухо: – Прости меня, Черён. Прости. Черён плачет. При звуке ее рыданий мое сердце разбивается. Это я виновата. Это я во всем виновата. Единственное, что можно теперь сделать, – как-то загладить свою вину. Я поворачиваю ее лицом к себе и обнимаю. – Я скажу им, что ты плохо себя чувствуешь и не пойдешь сегодня в школу. Оставайся дома, пока я не вернусь. Черён даже не кивает в ответ. Она все еще плачет, поэтому я отношу ее в постель. Вернувшись в туалет, упаковываю тест на беременность и прячу под раковину, к самой стене. Потом бегу к себе в комнату, поспешно переодеваюсь и ухожу. Я отсутствую почти целый день – заглаживаю свою вину. Когда останавливаю машину перед домом, до возвращения отца с Лисой остается еще почти час. Я беру в охапку вещи с переднего сиденья и спешу к Черён. Впопыхах я забыла дома телефон, так что не могла даже позвонить. Я бы солгала, если бы сказала, что мысль об этом не сводила меня с ума. Вхожу в дом. Приближаюсь к ее комнате. Хочу повернуть ручку, но дверь заперта изнутри. Стучу. – Черён?.. Какое-то движение. Что-то ударяется о дверь, и я отскакиваю назад. – Черён! – отчаянно кричу я. – Открой! В ответ слышу ее рыдания. – Убирайся! Я отступаю на два шага, бросаюсь вперед и плечом врезаюсь в дверь, она распахивается. Черён лежит на постели, скорчившись и закрыв лицо руками. Подбегаю к ней. Она меня отталкивает. Снова приближаюсь. Она бьет меня по щеке, потом вскакивает с кровати и толкает в грудь. – Ненавижу тебя! – кричит Черён сквозь слезы. Я хватаю ее за руки и пробую успокоить, но она еще больше разъяряется. – Уйди! Если не хочешь иметь со мной ничего общего, просто уйди! Ее слова меня ранят. – Черён, перестань! – молю я. – Я здесь и никуда не уйду. Черён заходится от рыданий. Кричит на меня. Говорит, что я ее бросила. Уложила в постель и ушла, потому что не выдержала. Разочаровалась в ней. Я люблю тебя, Черён… Больше, чем себя саму… – Нет, детка, – говорю я, притягивая ее к себе. – Я тебя не бросила. Я же сказала, что вернусь. Как же она не поняла, зачем я уехала? Как же я ей не объяснила? Я усаживаю ее на кровать. – Черён, – продолжаю я, дотрагиваясь до ее мокрой от слез щеки. – Я в тебе не разочарована. Нисколько. Я разочарована в себе, поэтому хочу сделать все что могу. Для тебя. Для нас. Этим я сегодня и занималась – искала способ изменить все к лучшему. Я беру папки и раскладываю их на кровати. Демонстрирую взятые в университете проспекты о жилье для молодых семей, бланки, которые необходимо заполнить, чтобы получить бесплатное место в детском саду кампуса, рассказываю о денежных пособиях, вечерних лекциях, онлайн-курсах, консультантах по планированию учебной программы, а также о том, как это все будет сочетаться с расписанием моих занятий в летной школе. Все возможные варианты лежат у Черён перед глазами, и я хочу, чтобы она поняла: пусть мы этого не желали, не планировали… но мы справимся. – Знаю, с ребенком будет трудно. Но ничего невозможного тут нет. Черён смотрит на бумаги. Внезапно плечи у нее начинают содрогаться, из глаз катятся крупные слезы. Она пододвигается ближе и обвивает мою шею руками. Говорит, что любит меня. Как же ты любишь меня, Черён… Целует снова и снова. – Мы справимся, – шепчет она. Я обнимаю ее в ответ. – Мы справимся, Черён.