Perfect

Йеджи Рюджин: «Ты занята?» Я: «Как всегда. А что?» Рюджин: «Мне нужна твоя помощь. Это не займет много времени». Я: «Буду минут через пять». Надо было дать себе не пять минут, а десять. Я еще не успела помыться, а после вчерашней десятичасовой смены это было бы не лишне. Если бы знала, что Рюджин дома, приняла бы душ первым же делом, но я думала, она вернется только завтра. Собираю волосы в небрежный узел и переодеваюсь из пижамных штанов в джинсы. Еще нет и полудня, но все равно неловко признаться, что я до сих пор валялась в постели. В ответ на мой стук Рюджин кричит, чтобы я входила, и я распахиваю дверь. Она стоит на стуле у окна. – Возьми второй стул и поставь вон туда, – она указывает на место в нескольких шагах от себя. – Хочу измерить. Никогда не покупала шторы – не знаю, что именно мерить: рамы или только стекла. Ну ничего себе! Она собралась купить шторы! Я подтаскиваю стул к окну и встаю на него. Рюджин подает мне конец рулетки и принимается ее разматывать. – Все зависит от того, какие шторы тебе нужны, так что я бы измерила и то и другое. Одета Рюджин буднично: в джинсы и темно-синюю футболку. Она вносит результат в телефонные заметки, и мы измеряем рамы. Когда и этот результат записан, спускаемся на пол и задвигаем стулья под стол. – А как насчет ковра? – спрашивает Рюджин, рассматривая голый пол под ногами. – Думаешь, стоит купить и его? – Смотря что тебе больше нравится. – Сама не знаю, что мне теперь нравится, – тихо произносит она по-прежнему в пол. Затем бросает рулекту на диван и переводит взгляд на меня. – Хочешь пойти со мной? Я борюсь с желанием тут же кивнуть. – Куда? Рюджин откидывает волосы со лба и берет с дивана куртку. – Туда, где покупают шторы. Нужно ответить «нет». Шторы покупают влюбленные. Шторы покупают друзья. Рюджин и Йеджи не должны покупать шторы, если хотят соблюсти свои правила. Однако мне определенно, несомненно, абсолютно точно хочется с ней пойти. Я пожимаю плечами, чтобы мой ответ прозвучал небрежней. – Конечно. Только дверь закрою. * * ** * * – Какой твой любимый цвет? – интересуюсь я в лифте. Пробую сконцентрироваться на покупке штор, а сама только и мечтаю, чтобы Рюджин ко мне прикоснулась. Поцелуй, объятия… что угодно. Мы не дотрагивались друг до друга с той ночи, когда впервые занимались сексом. Даже не разговаривали по телефону, ни одной SMS не обменялись. – Черный? – неуверенно отвечает Рюджин. – Мне вроде нравится. – Нельзя же повесить на окна черные шторы. Нужно что-нибудь цветное. Или хотя бы близкое к черному. – Темно-синий?.. Рюджин больше не смотрит мне в лицо. Её взгляд скользит по моему телу – от шеи до самых стоп. На чем бы ни задержались её глаза, я это чувствую. – Темно-синий пойдет, – тихо соглашаюсь я. Мы ведем этот разговор, только чтобы не молчать. Поведение Рюджин ясно говорит, что мы обе меньше всего думаем сейчас о цветах, шторах и коврах. – Йеджи, ты сегодня работаешь? Киваю. Приятно, что Рюджин думает о вечере. А еще мне нравится, что почти все её вопросы начинаются с моего имени. Люблю слушать голос Рюджин, когда она произносит его. Надо потребовать, чтобы все вопросы она задавала только так. – Да, но мне только к десяти Лифт останавливается, и мы одновременно двигаемся к выходу. Я чувствую руку Рюджин на моей спине – по телу проходит волна электрического тока. Я и раньше влюблялась, но прежде никто своими прикосновениями не вызывал у меня такую сильную реакцию. Когда выходим из лифта, Рюджин сразу отдергивает руку. Я чувствую ее отсутствие еще острее, чем до того, как она ко мне прикоснулась. Чем меньше я получаю, тем сильнее мой голод. Кэпа нет на месте. Ничего удивительного: сейчас только полдень, а он тоже не любитель ранних подъемов. Может, поэтому мы с ним так легко нашли общий язык? – Не хочешь прогуляться? Я соглашаюсь, хотя на улице холодно. Люблю ходить пешком. К тому же поблизости от дома есть несколько мест, где можно купить все необходимое. Предлагаю заглянуть в магазин, мимо которого случайно проходила пару недель назад. Это всего в двух кварталах отсюда. – После тебя, – говорит Рюджин, придерживая дверь. Я выхожу на улицу и плотнее запахиваю пальто. Вряд ли Рюджин из тех, кто любит ходить на людях за ручки, а потому я даже не забочусь о том, чтобы предоставить ей такую возможность. Обхватываю себя покрепче, чтобы согреться, и иду с ней рядом. Почти всю дорогу мы молчим. Это меня устраивает. Я не из тех, кто испытывает потребность болтать без умолку. Рюджин, судя по всему, тоже. – Нам туда, – говорю я, указывая направо. На тротуаре сидит старик в рваном пальто. Глаза закрыты, руки в дырявых перчатках дрожат. Всегда жалела тех, у кого ничего нет и кому некуда идти. Хеджина бесит, что я не могу спокойно пройти мимо нищего, не подав ему денег или еды. Брат считает, что большинство из них зависимы от чего-либо и, жертвуя им деньги, я лишь подкармливаю эту зависимость. Честно говоря, мне все равно, прав он или нет. Если человек оказался на улице, потому что потребность в алкоголе или наркотиках у него сильнее, чем потребность в жилье, меня это не остановит. Может, дело в том, что я медсестра, но не думаю, что зависимость – всего лишь вопрос свободного выбора. Зависимость – это болезнь, и мне горько видеть, что людям приходится вести подобную жизнь, потому что они не могут сами себе помочь. Будь у меня с собой кошелек, я бы дала старику денег. Я осознаю, что остановилась, только когда Рюджин впереди косится на меня. Я нагоняю её. Ничего не говорю – не пробую оправдать беспокойство на своем лице. Все равно бесполезно. Слишком часто я проходила через это с Хеджином. Не хочу даже и пытаться переубедить тех, кто со мной не согласен. – Пришли, – говорю я, останавливаясь перед магазином. Рюджин изучает интерьер на витрине. – Нравится? – спрашивает она. Я подхожу поближе и тоже разглядываю интерьер. Это спальня, а не гостиная, но есть тут и кое-что подходящее. На полу – серый ковер с геометрическим рисунком в черных и синих тонах. По-моему, вполне в её стиле. Шторы не темно-синие, а шиферно-серые с широкой белой полосой по левому краю. – Нравится, – отвечаю. Рюджин придерживает дверь, чтобы пропустить меня вперед. Дверь еще не успела захлопнуться, а к нам уже спешит продавщица. Спрашивает, не может ли чем-то помочь. Рюджин указывает на витрину. – Я бы хотела купить эти шторы. Два комплекта. И ковер. Продавщица, улыбаясь, делает знак следовать за ней. – Какая длина и ширина вам необходима? Рюджин достает телефон и зачитывает размеры. Продавщица помогает ей выбрать гардины, затем обещает скоро вернуться и уходит. Мы у кассы одни. Я оглядываюсь по сторонам, охваченная внезапным желанием подобрать что-нибудь для своей будущей квартиры. Я пробуду у Хеджина еще месяца два, так что не помешает прикинуть, что мне может понадобиться, когда я обзаведусь собственным жильем. Надеюсь, когда это случится, мой поход в магазин окажется таким же коротким, как сегодня. – Впервые вижу, чтобы человек так быстро определился с выбором. – Разочарована? Я поспешно качаю головой. В отличие от большинства девушек, я не люблю долго ходить по магазинам. Слава богу, у Рюджин ушла на это всего минута. – Думаешь, стоило посмотреть еще что-нибудь? Рюджин стоит, облокотившись на прилавок, и не сводит с меня глаз. Мне приятно, как она смотрит – будто я самый интересный предмет во всем магазине. – Когда нравится то, что выбрала, зачем искать что-то другое? Если чувствуешь, что это твое, значит, оно твое. Она глядит на меня так внимательно и серьезно, что мне становится неуютно, и в то же время я чувствую себя особенной. Рюджин отталкивается от прилавка и делает шаг в мою сторону. – Иди сюда. Хватает меня за руку и тянет куда-то. Мой пульс ведет себя до смешного нелепо. Ужас какой-то. Йеджи, это же просто пальцы! Не позволяй им так на тебя действовать! Мы подходим к деревянной трехстворчатой ширме, украшенной восточными узорами. Такие обычно ставят в углу спальни. Никогда не понимала, зачем они. У мамы есть похожая, но вряд ли она хотя бы раз в жизни заходила за нее, чтобы переодеться. – Что ты делаешь? – спрашиваю я. Рюджин затаскивает меня за ширму. Я невольно смеюсь: мы как будто старшеклассники и прячемся от учителя. Рюджин прижимает палец к моим губам. – Тс-тс… – шепчет она, с улыбкой глядя на меня. Я мгновенно перестаю смеяться, но не потому, что не смешно. Просто я забыла, как это делать. Забыла обо всем. Сейчас я могу думать только о кончике её пальца, который осторожно проводит линию от моих губ к подбородку. Взгляд Рюджин следует за её же пальцем, который медленно скользит по моей шее, по груди – вниз, вниз, вниз к животу… Такое ощущение, что Рюджин гладит меня тысячью рук одновременно, доказательство тому – мои разучившиеся дышать легкие. Взгляд Рюджин по-прежнему сосредоточен на пальце, который замирает прямо над пуговицей моих джинсов. Она даже не касается тела, но по моему пульсу этого не скажешь. Рюджин медленно ведет ладонью по моему животу, затем перемещает ее на талию и в следующий миг берет меня обеими руками за бедра и притягивает к себе. На секунду она закрывает глаза, а когда снова их открывает, то смотрит уже не вниз, а прямо мне в лицо. – Я мечтала поцеловать тебя с тех пор, как ты зашла ко мне. – Ты невероятно терпелива! Рюджин бережно дотрагивается до моих волос. – Будь я невероятно терпелива, ты не была бы сейчас со мной. Я цепляюсь за последнее предложение и пробую разгадать его смысл, но едва наши губы встречаются, как я утрачиваю интерес к словам, которые произнес её рот. Теперь меня интересует только сам этот рот. Наш поцелуй – медленный и спокойный, не то что мой пульс. Правой рукой Рюджин придерживает меня за голову, левой – за талию. Она исследует мой рот так неторопливо, словно намерена провести за ширмой весь день. Остатки моей воли уходят на то, чтобы не обвиться вокруг Рюджин руками и ногами. Пробую проявлять терпение, как и она,но это нелегко, когда её пальцы, руки и губы вызывают во мне такую бурю. Дверь в подсобку открывается, слышен стук каблуков. Рюджин перестает меня целовать, и мое сердце возмущенно кричит. К счастью, крик этот можно только почувствовать, но не услышать. Вместо того чтобы отстраниться и пойти к прилавку, Рюджин берет мое лицо в ладони и несколько мгновений молча смотрит. Легонько гладит большими пальцами по щекам и тихо вздыхает. Морщит лоб и смыкает веки. Потом прижимается лбом к моему лбу, и я чувствую её внутреннюю борьбу. – Йеджи… – Рюджин тихо шепчет мое имя, но я отчетливо слышу сожаление в тех словах, которые она еще не произнесла. – Мне нра… – она открывает глаза и смотрит на меня. – Мне нравится тебя целовать. Не знаю, почему Рюджин так трудно было произнести это вслух, но к концу фразы голос у неё оборвался, точно она не хотела договаривать до конца. Как только слова слетают с её губ, Рюджин отстраняется и быстро выходит из-за ширмы, будто хочет убежать от собственного признания. «Мне нравится тебя целовать…» Кажется, она жалеет, что произнесла эти слова, а я почти уверена, – до самого вечера буду повторять их про себя. Минут десять бесцельно брожу по магазину, снова и снова прокручивая в голове эту фразу, и жду, пока она оформит покупку. Когда возвращаюсь к прилавку, Рюджин уже протягивает продавщице кредитную карточку. – Мы все доставим в течение часа, – сообщает продавщица и хочет убрать покупки за прилавок. Рюджин берет у нее один из пакетов. – Этот я возьму с собой, – поясняет он и оборачивается ко мне. – Готова? Чувствую, что температура на улице упала градусов на двадцать. Хотя, возможно, после жарких объятий в магазине мне это только кажется. Доходим до угла. Я продолжаю путь к дому, а Рюджин вдруг останавливается. Она достает что-то из пакета, рвет полоску бумаги, и в руках её разворачивается одеяло. Нет, не может быть… Рюджин протягивает одеяло старику, который все еще сидит, скрючившись от холода, на тротуаре. Ни тот, ни другой не произносят ни слова. Пустой пакет отправляется в урну, и Рюджин догоняет меня, уставившись в землю. Пока шагаем к дому, она на меня не смотрит. Хочу сказать ей спасибо, но молчу. Иначе получится, будто я думаю, что она сделала это для меня. А я знаю, что не для меня, а ради замерзающего нищего.* * * Едва мы вернулись, Рюджин попросила меня уйти – не хотела, чтобы я видела квартиру, пока она все не обустроит. Оно и к лучшему: у меня полно домашних заданий. Развешивание штор в мой график никак не вписывается, и я благодарна Рюджин, что она не стала рассчитывать на мою помощь. Похоже, мысль о новых шторах Рюджин приятна: вид у неё довольный, насколько Рюджин вообще может быть довольной. Прошло уже несколько часов. Меньше чем через три нужно быть на работе. Закрадывается мысль, что Рюджин и не собиралась приглашать к себе. Как вдруг от неё приходит SMS. Рюджин: «Ты уже поела?» Я: «Да». Обидно, что я поужинала, но мне надоело ждать. К тому же насчет ужина она не говорила. Я: «Хеджин соорудил мясной рулет вчера. Принести тебе?» Рюджин: «Давай. Умираю с голоду. Приходи». Я оборачиваю фольгой тарелку с рулетом и выхожу из квартиры. Не дождавшись даже стука, Рюджин открывает дверь и берет из моих рук тарелку. – Подожди здесь. Она проскальзывает в дверной проем и тут же возвращается – уже без рулета. – Готова? Сама не пойму, как я догадалась, что Рюджин обрадована: она даже не улыбается. Услышала новую интонацию в её голосе. Как здорово, что Рюджин радует такая простая вещь, как новые шторы. По-моему, мало что в жизни приносит ей удовольствие, и мне приятно видеть её такой. Рюджин распахивает дверь настежь, и я вхожу внутрь. Шторы уже на окнах – перемена маленькая, но кажется огромной. Когда знаешь, что Рюджин прожила здесь четыре года и только теперь обзавелась шторами, вся квартира воспринимается иначе. – Отличный выбор, – хвалю я, удивляясь, как эти шторы подходят к характеру Рюджин, насколько я вообще её знаю. Затем смотрю на ковер и прихожу в недоумение. – Да, он будет располагаться под столом, – говорит Рюджин, тоже глядя на ковер. – Туда я его и постелю, но позже. Ковер лежит как-то непонятно – не в центре комнаты и даже не перед диваном. Странно, что Рюджин разложила его здесь, зная, где он будет смотреться лучше всего. – Я оставила ковер тут, потому что сначала хотела бы обновить его вместе с тобой. На лице Рюджин - трогательное выражение надежды, это заставляет меня невольно улыбнуться. – Прекрасная идея. Долгая пауза. Не уверена, хочет ли Рюджин обновить ковер прямо сейчас или предпочитает сначала поесть. Я согласна и на то и на другое, лишь бы уложиться в три часа. – Поем потом, – наконец произносит Рюджин как бы в ответ на мой мысленный вопрос. Она стягивает с себя футболку, я сбрасываю туфли, и вскоре вся наша одежда валяется рядом с ковром.