Mémento mori

В этом лесу никогда не вставало солнце. День был затянут дымной пеленой, словно от полыхающего много дней подряд пожара, а по ночам только свет от жаровен разгонял густую тьму. Самым лучшим ориентиром был большой костёр на окраине, который давал не только много света, но и также служил отличным местом встречи для всех потерянных в этом жутком месте спутников. Даже время шло в этом месте не так, как в других временных петлях. Минутная стрелка на часах словно издевательски застывала и двигалась со скоростью улитки, отсчитывая секунду за секундой. Отверженные уже давно посчитали, сколько времени уходит, чтобы в реальности прошло двадцать четыре часа и это знание угнетало ещё сильнее. Пять дней. Пять дней томительного и ужасного наблюдения, и ожидания хоть какой-нибудь надежды на избавление от жестокого наказания. Что однажды вновь прибудет Божество, заключившее их сюда, сменит гнев на милость и снова выпустит в реальный мир. Но дни шли за днями, а всё оставалось по-старому. И каждый из Отступников в Лесу Невозврата постепенно понял, что обратного «честного» пути у них попросту нет. Потому что никто не раскаивался в своих действиях по-настоящему. Они отдали всё ради своей цели и переступили черту, и сделали бы это снова, если бы потребовалось. И именно это делало их опасными для настоящего мира и для всех обитателей Поместья. Такие, как они, не должны возвращаться обратно. Никогда. --- В камине негромко потрескивали дрова, освещая потрёпанную временем и запустеньем комнату, заполняя пространство теплом и хоть каким-то уютом. Вера смотрела на пляшущее пламя, сжимая в руках склянку с духами, и размышляла о том, сколько времени она уже тут потеряла. Если бы только она не поддалась уговорам своей сестры и не поехала в это проклятое Поместье… а ведь могла бы сейчас быть где-то далеко, даже уехать за границу и вести своё дело, прикрываясь громким именем. Как бы хорошо могла сложиться жизнь, которая сейчас висела на таком тонком волоске. Хотя, учитывая план Лючино, всё могло повернуться к лучшему исходу. В конце концов он их не обманул и действительно начал воплощать первые шаги к столь ожидаемой свободе. Самое неприятное, что теперь им нужно было делать — ждать. Снова. А учитывая особенности Леса — ожидание могло изрядно так затянуться. — Как же это всё бесит… — тихо процедила девушка, откидываясь на спинку кресла. — Ты о чём? Она вздрогнула и повернулась, встретившись взглядом с Нападающим, вошедшим в дом. Дверей в этом разрушенном строении не было и сквозняк то и дело играл с ними злую шутку, провоцируя целую палитру противных звуков, от которых по ночам мурашки бежали по коже, но они уже привыкли. Ещё бы, за столько-то времени пребывания здесь. Даже ранее неприятные личности уже не казались такими противными, и Вера заметно расслабилась, чуть ослабив хватку на флаконе духов. — Про ожидание, — фыркнула Вера и снова отклонилась на спинку кресла. — Я знаю, Лючино говорил, что ему нужно время, чтобы заманить нашу жертву в ловушку. Но мне так осточертело это бездействие! Я хочу действовать! — Понимаю тебя, госпожа Парфюмер, но пока что у нас связаны руки, — парень опустился на пол рядом с креслом и прикрыл глаза. — Да и в таком деле лучше не допускать ошибок. Нам не нужны незваные гости, которые могут помешать. А в рядах Выживших, где до этого скрывалась наша приманка и так наверняка немалая паника началась. Всё, что мы пока можем — это встретить их так «гостеприимно», как только можем, если они вдруг найдут путь сюда. — Это вряд ли пригодится, Уильям — холодно усмехнулась она и губы украсила кривая усмешка. — Они у нас слишком правильные для короткого пути. Кстати, а где остальные? — Сервайс пошёл к костру, проверять ловушки, — мужчина приоткрыл один глаз. — Куколка как обычно, осматривает территорию с помощью своих помощников. — А Марта? — Охраняет «заключённого», — Уильям фыркнул. — Я ей говорил, что в этом нет смысла, но она меня не послушала. Сидит сейчас у подвала. — В этом есть смысл, — Вера задумчиво отвела взгляд с собеседника на пламя в камине. — Да какой смысл-то? Он еле ходит сейчас, чуть ли не ползает. Неужели ты и впрямь думаешь, что он может сбежать? — Уильям, ну ведь у тебя есть мозг, включай его хоть иногда, — раздражительно проворчала Вера. — Или ты забыл, что нам говорил Лючино? Он уже дважды находил выход из Поместья. В реальный мир. Опасно его оставлять без наблюдения. — Что ж, тогда он полный идиот, раз не воспользовался шансом уйти из Поместья раз и навсегда, — отрезал Уильям. — Если бы у меня была такая фора, то ноги моей здесь бы уже не было. — Тут спорить не буду. Но одного его всё равно оставлять нельзя. Сейчас он наш единственный шанс убраться отсюда раз и навсегда. Другого, возможно, никогда не будет. Так что пусть уж лучше Марта держит свой пистолет наготове. В конце концов, — на лице Парфюмерши промелькнула мрачная улыбка, — Лючино запретил нам его убивать, а не калечить. — Что верно, то верно, — Уильям усмехнулся. — Только Куколке не напоминай про это. У неё почему-то жутко портится настроение, когда она слышит это. — Ну так она уже попыталась один раз это сделать, — напомнила ему Вера. — И теперь она здесь. Делай выводы.

***

Холодные стены и тускло горевший на тумбочке светильник не могли дать ни шанса на спасение, ни хотя бы толики тепла, так необходимого сейчас. Противная мигрень напоминала о себе чаще обычного, а сил не было не то, чтобы что-то искать, а банально встать. Обстановка так сильно напоминала тюремную камеру из прошлого, что хотелось просто выть от отчаяния. Было только пара отличий от воспоминания из прошлого — здесь его не проверяли каждые пару часов. И не заставляли работать. А вот хорошо это или плохо… Сложно сказать. Почти всё время Лука сидел или лежал на небольшом матрасе, изредка заставляя себя разминаться, чтобы окончательно не зачахнуть. И то делать это было сложнее обычного из-за травмы, которая ни на секунду не забывала напоминать о себе. С горем пополам он смог сделать себе сносную временную шину из обломков досок, которые нашёл в этом подвале и пары кусков крепкой верёвки. А через сутки после заключения один из его надзирателей, девушка в военной форме, даже согласилась осмотреть и обработать рану, и за это «заключённый» был благодарен. Ходить в любом случае было очень больно, каждый шаг был пыткой и в моменты разминки трудно было сдерживать слезы. «Ну, хотя бы не перелом», — напоминал сам себе Лука, устало падая на матрас и уныло глядя в тёмный потолок подвала. Последний шприц морфина всё ещё лежал в его сумке, и он мог бы принести блаженное избавление от боли, но «заключённый» всякий раз отказывался от этой мысли. Пока всё было достаточно терпимо. Надо было хранить свой последний козырь и ждать удобного момента. Однако прошёл день, другой, третий… Лука делал пометки углём на стене всякий раз, когда к нему кто-то спускался, чтобы принести еду и их уже перевалило за шесть. И каждый день был ещё тяжелее предыдущего, потому что крайне сложно смириться с осознанием, что о тебе все забыли. Он отгонял от себя подобные мысли, старался придумать план, как сообщить остальным, где он находится, даже пытался призвать Соловей однажды, тихо просвистев в один из дней, но ничего не происходило. Лес Невозврата, как назвал его Лючино, словно был отрезан от остального мира, причём настолько кардинально, что видимо даже маленькая посланница Духа Дома не могла его тут найти. И надежда на лучшее постепенно стала угасать, оставляя после себя неприятную горечь и обиду. Над головой послышались звонкие удары каблуков. Шли седьмые сутки пребывания в подвале и «заключённый» тихо вздохнул, оставляя новую черту углём на стене и плотнее закутываясь в небольшое одеяло, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Надо будет попросить у Отступников хотя бы немного масла, чтобы не оставаться в темноте. Хотя… Тут многое зависело от того, кто сегодня к нему придёт. Вера категорично с ним не разговаривала, да и приходила всего один раз, составив компанию Уильяму. Честно говоря, Лука и сам не горел желанием с ней разговаривать, учитывая её прошлые «подвиги», а с Нападающим диалог не клеился. Мужчина в котелке тоже был не особо разговорчив, хотя именно с его подачи лампа и одеяло вообще оказались у него здесь. Может хотя бы сегодня ему хоть немного улыбнётся удача? Люк открылся и по лестнице медленно спустилась девушка в военной форме, которая стояла рядом с Де Росси, когда его схватили. И «заключённый» внутренне расслабился, увидев её, ведь именно с ней ему удавалось хоть немного поговорить. Надо отдать должное — она не уходила от разговора и иногда даже помогала, как тогда с его травмой. И пусть это были жалкие крохи, но всё же лучше, чем ничего. — Здравствуй, Марта, — хрипло поздоровался он. — Ого, ты запомнил моё имя? — она тихо хмыкнула и поставила поднос с едой на тумбочку, после чего недовольно цыкнула, увидев, как мало масла осталось в лампе. — Уильям тебе что, не принёс ничего в прошлый раз? — Вера решила, что это роскошь для меня, — Лука тихо вздохнул. — Я выключаю лампу, когда ложусь спать, но всё равно… — Ладно, я ещё скажу им пару ласковых на этот счёт, — процедила девушка и чуть увеличила огонь, чтобы осмотреть его. — Выглядишь ещё бледнее с последнего раза. — Ну… у меня травма, тут холодно… Сейчас бы с радостью погрелся у жаровни. Марта быстро посмотрела на лестницу, прислушиваясь. Никаких звуков снаружи не доносилось, голосов тоже слышно не было. Она подошла к «заключённому» и села рядом, быстро что-то доставая из-за пазухи. — Насколько сильно сейчас болит? По шкале от одного до десяти? Лука удивился вопросу, но не стал ничего спрашивать. Это мог быть хитрый подвох. Однако и врать не хотелось, к тому же мигрень опять разыгралась, настойчиво стуча по вискам. — Семь, — пробормотал он, слабо разминая виски пальцами. — Вставать пробовал? — Да. Могу даже пройти до другой стены. Но потом падаю. — Хорошо. А теперь закатай рукав. Внезапное предложение удивило «заключённого», но ещё сильнее его поразило то, что он увидел в руках Марты, после того, как она полностью развернула свёрток. Это были шприцы с морфином, точно такие же, как тот, что лежал сейчас у него в сумке, завёрнутый в мягкую ткань. — Ты… как? Откуда…? — Вопросы задашь после того, как я закончу, а теперь молчи и закатывай рукав. И быстрее, у нас мало времени. В третий раз повторять не пришлось. Лука проглотил все вопросы, готовые сорваться с губ и послушно выполнил то, что ему велели. Всё ещё периодически поглядывая на лестницу, Марта быстро соорудила жгут из небольшого ремешка, проворно вскрыла один из трёх шприцов и, немного помешкав, успешно ввела иглу, на удивление острую и не причинившую боли. «Заключённый» едва не закатил глаза от облегчения, почувствовав, как лекарство стремительно бежит по кровотоку, в очередной раз поймав себя на мысли, что снова похож на охотника за дозой. Морфин постепенно начал действовать и к тому моменту, как Марта сняла с него самодельный жгут и снова уменьшила огонь в лампе, мигрень заметно отступила, а взгляд прояснился. — Спасибо, — поблагодарил он её. — Сочтёмся, — на губах девушки промелькнула слабая улыбка. — Спрячь остатки. Тебе они ещё понадобятся, а я больше не смогу незаметно стянуть. — Зачем ты мне помогаешь? — спросил Лука, вопросительно глядя на неё. — Не боишься, что я могу попытаться сбежать? — Не боюсь, — она меланхолично пожала плечами, а после понизила голос до шёпота. — Более того, я надеюсь, что ты сможешь это сделать. — Что?.. — А теперь слушай меня ОЧЕНЬ внимательно, — Марта снова села рядом и предупреждающе прижала палец к губам, призывая сохранять тишину. — Когда лекарство подействует, поднимись по лестнице и постучи в люк четыре раза. Я буду наверху. Возьми что-нибудь, чтобы можно было меня оглушить. После забери сигнальный пистолет и уходи к реке, к тому самому шкафчику, из которого вышел. Всё понятно? — Подожди, зачем? — Лука растерянно смотрел на неё, думая, что он ослышался. — Ты разве не… не с ними? — Я очень успешно играю роль Отступницы, да? — она снова улыбнулась, а в голосе послышались нотки гордости. — Нет, Бальза, я не с этой компанией. Я слежу за ними по просьбе Ведьмы Снов. И в моих интересах, да и в твоих тоже, чтобы ты как можно скорее убрался отсюда, не правда ли? — Так-то оно так, но куда мне идти? — уныло вздохнул Лука, опустив голову. — Семь дней прошло… Меня даже не ищет никто. — В Лесу прошло семь дней, а в петлях идут только вторые сутки. Время здесь идёт не так, как обычно. — Ты шутишь! — Да какие уж тут шутки! — Марта раздражительно дёрнула плечом. — Это тоже часть наказания для Отступников. Так что даже не думай о том, что тебя не ищут. Это всё хитрая уловка Лючино, чтобы ты потерял надежду. — У него почти получилось, — Лука нашёл в себе силы улыбнуться. — А ты не пойдёшь со мной? — Нет, мне нужно продолжать играть свою роль, — она покачала головой. — Лучше сосредоточься на себе. Если всё пройдёт гладко, то ты сможешь сбежать. Сразу же возвращайся в своё Убежище и отправьте через Духа Дома послание для Охотников о предательстве Лючино. — Не хочу задавать этот вопрос, но должен. А что, если у нас не получится? Лука был встревожен. План был хоть и хорошим, но в нем было множество недочётов, начиная с его травмы, из-за которой он попросту не мог быстро передвигаться и заканчивая тем, что он вообще не знал ничего о местности наверху. Даже убегая от Лючино, он абсолютно не ориентировался в Лесу и понятия не имел, где мог находиться искомый шкафчик. Река, конечно, хороший ориентир, но ведь пространство было огромным… — Понадеемся на лучшее, — ответила Марта, коротко кивнув и показывая, что она понимает его сомнения. — Но на всякий случай у меня есть легенда. Именно поэтому ты должен меня оглушить. Шприцы не прячь в сумку, лучше оставь тут. Если тебя поймают, — она ободряюще сжала пальцами его плечо, заметив, как «заключённый» вздрогнул, — и отберут сумку с инструментами, то пусть хоть лекарство будет здесь. А там что-нибудь придумаем. — Хорошо, я понял, — парень кивнул. — Дай мне примерно час. Думаю, я к этому моменту буду готов. — Вот и молодец. Наверху послышались шаги. Марта ещё раз быстро кивнула Луке и торопливо пошла наверх по лестнице. Слушая за опустившимся люком голоса, Лука осторожно лёг на матрас и впервые за несколько дней широко улыбнулся. Внезапный союзник в лице Марты его заметно приободрил и снова вернул надежду, которая едва не угасла.

***

Орфей осторожно посадил Соловей на подушку и погладил по черным пёрышкам на голове. Птичка благодарно чирикнула и прикрыла маленькие черные глазки, погружаясь в дрёму, которая ей была так необходима для восстановления. К счастью для всех, она не пострадала сильно и в целом потери ограничились только несколькими важными перьями, из-за отсутствия которых сейчас ей было тяжело летать. Но если Соловей довольно легко пережила случившееся, то вот остальным обитателям было совсем не до облегчения. Новость о том, что Лука затерялся где-то в коридорах Безвременья, да ещё и с Лючино была как гром среди ясного неба. На тревоге были все, даже Антонио, который винил себя в том, что так легко отпустил «заключённого» и не прислушался к совету Эдгара. И пусть каждый из выживших сказал ему, что его вины в этом нет, успокоиться до конца он не смог. С Эдгаром и Эмилем дела обстояли ещё хуже. Пациент настолько сильно был чем-то напуган, что даже Аде потребовалось несколько часов, чтобы привести его хотя бы к стабильному состоянию и уложить спать. Ему нужен был отдых и покой. Художник же и вовсе едва не сорвался в коридор, но его остановила собственная травма, не позволявшая до сих пор нормально двигаться, а потому расстроенный и злой он был вынужден остаться на месте. Надо сказать, что и Орфей ощущал себя виноватым, ведь именно он отпустил парней в таинственную дверь, поддавшись соблазну. И вот чем в итоге всё обернулось. Романист устало опустился в кресло и спрятал лицо в ладонях, пытаясь придумать, что ему дальше делать, но как назло ни одной мысли в голове не было. А что они могут сделать? Попросить о помощи Охотников? А если это очередная ловушка и он заведёт друзей в западню? От одной мысли о том, что все обитатели Убежища могут в мгновение ока оказаться в клетке, ему стало дурно. Нет, это точно не выход. Как и в случае с Игрой на заснеженном полигоне, всё придётся брать в свои руки. Тихо скрипнула дверь спальни, и Орфей быстро поднял голову, чтобы посмотреть, кто вошёл, почти сразу же встретившись взглядом с Эммой. Садовница выглядела очень вымотанной, даже походка у неё была крайне нетвёрдая, словно она в любой момент могла упасть от усталости. Быстро подбежав к девушке, Орфей помог ей пройти на скамейку и ласково обнял за плечи. — Как Эдгар? — тихо спросил он. — Мы с Адой поменяли повязки и дали ему успокоительное, чтобы он смог поспать, — Эмма благодарно улыбнулась Орфею и положила голову ему на плечо. — Он очень сильно встревожен. Но нам удалось уговорить его не предпринимать ничего, что может навредить ему самому. — Уже неплохо, — писатель медленно кивнул. — Он конечно упрямый, но не суицидник. И чем скорее он пойдёт на поправку, тем быстрее сможет присоединиться к поискам. — Кевин и остальные ещё не вернулись? — Пока нет. Не переживай, с ними Антонио. Он точно сможет их защитить. — Да, я знаю. Просто… всё стало так опасно. Эмма не могла больше сдерживаться и слезы против её воли побежали по щекам, отчего у Орфея тут же сжалось что-то в груди. Он не мог спокойно смотреть, как она плачет. Быстро найдя в кармане своего пиджака небольшой кусок ткани, похожий на платок, он протянул его девушке. — Спасибо, — садовница быстро вытерла слезы, старательно пряча глаза, но удавалось ей это плохо. — Я не хотела снова плакать, но мне тяжело держать всё в себе… — В этом нет ничего постыдного, Эмма, — Орфей мягко улыбнулся и легко поцеловал её в висок, отчего на бледном лице девушки показался лёгкий румянец. — Поверь, я чувствую то же самое. Мы все. Только кто-то может сдерживать в себе это, а кто-то нет. Вот и вся разница. Иногда даже полезно выпустить эмоции наружу. — Наверное ты прав, — она вздохнула и спрятала платок в карман фартука. — Есть идеи, что нам теперь делать? Мы ведь не оставим Луку?.. — Ни в коем случае, — твёрдо заверил её Романист, нахмурившись. — Я всё ещё не понимаю, почему вокруг Луки столько шума и чем он так важен для всех, но сделаю всё, чтобы вернуть его обратно. Живым. — Если бы мы только знали, где его искать… И вообще с чего всё это началась? А главное — почему? Орфей бросил взгляд на стол, где лежала его тетрадь, заложенная вороньим пером. Странное чувство преследовало его ещё с того момента, когда он с его помощью воссоздал потерянную дверь, а потом так же легко разрушил её. Пепел его собственных страниц напомнил ему о встрече с Алисой, как она точно таким же действием смогла открыть дверь в старые воспоминания, где он смог узнать правду о прошлом Эммы. А может это выход? Может воспоминания самого Поместья смогут дать ему ответы на необходимые вопросы? Мадам Соловей часто упоминала о том, что стены помнят всё. Так может пора стенам поделиться воспоминаниями? — Думаю, есть один способ попробовать, — осторожно ответил Орфей. — Но для этого мне придётся войти в коридор Безвременья. — НЕТ! Эмма тут же резко встала и встревоженно сжала в руках ладонь Орфея. В её глазах отразилась отчаянная паника. — Пожалуйста, не надо, — уже тише пробормотала Садовница, быстро бросив взгляд на дверь, но к счастью, её крик остался неуслышанным для тех, кто был в спальнях. — Если ещё и ты потеряешься, я… я… — Эмма, тише. Успокойся. Он со всей нежностью и лаской, на которую мог быть способен, провёл свободной рукой по её щеке и улыбнулся. Даже удивительно, что он всё ещё мог это делать, учитывая, сколько неприятностей случилось за последние сутки. — Я знаю, тебе страшно, к тому же эти коридоры очень запутаны, да. Я помню, как долго Виктору пришлось там блуждать и меня тоже это пугает. Но в то же время я не могу не отметить тот факт, что Поместье пытается мне что-то рассказать. Мои перья постоянно обжигают мне пальцы, заставляя меня писать в дневнике о таких вещах, которые я никогда не видел и не знал. На играх я каким-то образом слышу мысли и эмоции Охотников, и даже то, что случилось сегодня… Эта дверь, сотканная из пепла. Может быть мне также удастся найти и Луку тоже. — Но это опасно! — почти прошептала садовница, ослабевая хватку и выпуская его ладонь из своих рук. — Иногда неведение лучше, чем правда, разве нет? А что, если ты изменишься? Орфей, ты этого не замечаешь, но, когда ты пользуешься этим странным пером, твой взгляд словно стекленеет. Словно твои мысли, сознание и вообще ты сам уносятся куда-то далеко. Я уже не говорю про то, что иногда твои чернила такие странные… словно ты собственной кровью выписываешь все эти строки, поглощая в себя всю эту боль. Орфей застыл, как громом поражённый, и невольно покосился на свои руки, облачённые в перчатки. — Как давно ты заметила? — тихо спросил он. — Давно. С тех пор, как мы вернулись с Красной церкви. — Ты очень наблюдательна, солнце. Романист встал и прошёл к столу, взяв в руки тетрадь и открыв её на пустой странице. После чего крепко сжал в руке воронье перо и быстро что-то написал, едва заметно поморщившись. Закончив, он вырвал страницу, после чего спрятал тетрадь и перо во внутренний карман пиджака и протянул вырванный лист садовнице. — Возьми. — Что это? Эмма с недоумением посмотрела на вырванный лист, где уже знакомыми алыми чернилами была написана всего одна строка: «Найди меня». — Я уже принял решение и в любом случае пойду в коридор. Пожалуйста, не останавливай меня, — попросил он девушку, заметив, как она уже приготовилась что-то сказать в ответ. — Я отправлюсь сегодня ночью, когда Антонио, Эндрю, Кевин и Виктор вернутся. И я бы предпочёл уйти незаметно и вернуться, но теперь понимаю, что и правда могу слишком… сильно углубиться в разгадку всех тайн. А потому я оставлю тебе это. — Но что мне делать с этой страницей? — непонимающе спросила Эмма. — Если всё пройдёт гладко, то ничего, — Орфей небрежно дёрнул плечом и мысленно понадеялся, чтобы так оно и было. — Давай условимся на… три дня. Я попытаюсь найти ответы на свои вопросы и заодно поищу петлю, в которую мог убежать Лука. Но если по истечении этого срока я всё ещё не вернусь, подбрось лист в воздух и назови моё имя. — И ты действительно веришь, что это поможет мне найти тебя? — Оно поможет, — уверенно ответил Орфей и встретился с Эммой взглядом. — Я не могу доверить это никому другому, Эмма. Я верю, что только ты сможешь найти меня, если всё выйдет из-под контроля. — Ох, Орфей… Только сейчас до неё дошло, какую ответственную просьбу даёт ей Романист и насколько сильно верит в неё. В девушку, которая мало отличалась храбростью и твёрдым характером, но готовую на всё, чтобы с близкими ей людьми ничего не случилось. Садовница бережно свернула листок и положила в карман, рядом с письмом. — Можешь мне кое-что пообещать? — спросила она, тоже вставая и слабо ведя рукой по его пиджаку, словно стряхивая невидимые пылинки. — Зависит от вопроса, но я постараюсь это сделать, — со всей серьёзностью ответил Орфей. — Хорошо. Тогда пообещай мне. Что не забудешь меня. Эмме не нужен был ответ от него, к тому же просьба не вопрос, на который надо ждать ответ. Но и промолчать она не могла, и этой фразой, такой простой и немного наивной она показала, как он сильно дорог ей. И пусть их знакомство состоялось сравнительно недавно и продлилось от силы несколько дней или недель, садовница не могла просто выкинуть его из своей памяти. Она не могла забыть человека, который готов был пойти на неоправданный риск, чтобы с ней всё было хорошо. И Орфей прекрасно понимал эти чувства. Это было видно по его глазам, в уголках которых промелькнули счастливые слезы. Он сделал шаг вперёд, прижимая девушку к себе, чуть приподнимая её подбородок и даря неловкий, но полный любви и нежности поцелуй. Он словно создавал воспоминание, самое счастливое и ценное, которое только у него могло быть, за которое он мог бы цепляться, если бы начал терять разум, и которое помогало бы ему двигаться дальше. Воспоминание, которое никогда не позволит ему забыть её. Храбрую и решительную Эмму Вудс, которую он полюбил всем сердцем. — Я обещаю, Эмма, — тихо прошептал он ей, мягко выпуская из объятий. — Я никогда тебя не забуду.

***

Луке потребовалось немного больше времени, чем он изначально сказал Марте, чтобы чувствовать себя достаточно хорошо и приготовиться к побегу. Он всё ещё сомневался во всей этой затее, особенно когда неспешно поднимался по лестнице, стараясь сильно не наступать на травмированную ногу. Морфин притуплял боль настолько, насколько возможно, но даже он не мог полностью её переглушить или избавить его от хромоты. Уже на предпоследней ступеньке парень устало сел, чтобы перевести дыхание и перетерпеть пульсирующие болезненные волны, исходящие от раны. В голове промелькнуло воспоминание об игре в Заброшенной деревне и сейчас «заключённый» был очень заинтересован в том, как Наиб умудрялся не просто ходить, но и быстро бегать с практически сквозной раной на бедре. «Обязательно спрошу его об этом при встрече» — рассеянно подумал он и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы привести дыхание в норму, после чего прислушался. Голосов по ту сторону люка слышно не было. С замиранием он четыре раза постучался в люк и спустя некоторое время крышка медленно приоткрылась, открывая вид на сгущающееся в сумерках тусклое небо и верхушки деревьев. — Я уже начала переживать, — тихо фыркнула Марта, помогая Луке выбраться наверх и отведя его в небольшой закуток за забором. — Как себя чувствуешь? — Средней паршивости, — честно признался «заключённый», бегло смахнув выступивший на лбу пот. — Мне не нравится, что нога немеет. Но морфин притупляет боль, так что думаю до реки смогу добраться. — Лучше, чем ничего, — девушка быстро огляделась, после чего протянула ему сигнальный пистолет. — Держи. Я надеюсь тебе не придётся им пользоваться. Но если что помни — тут только на один выстрел. Никого не убьёт, но хорошо оглушит, если потребуется, плюс будет много дыма. — Да, я видел уже его в действии, — кивнул Лука и осторожно закрепил пистолет на поясе. — Теперь к неприятной части, да…? Марта слегка вздрогнула, но уверенно кивнула. — Всё должно быть правдоподобно, ты и сам должен это понимать. — Хорошо. Тогда открой люк. Я бросил на лестнице пару железок. Будет выглядеть так, будто я подцепил засов на крышке и выбрался сам. — Ты взял что-то тяжёлое? — Мне это не нужно. С этими словами, «заключённый» стянул с руки перчатку и поднёс ладонь к одной из отвёрток. Искра, промелькнувшая между рукой и железом, была настолько чётко видна, что девушка даже чуть присвистнула. — Лучше всякого электрошока! Пожалуй, это будет даже правдоподобнее, чем просто оглушить. — Мне повезло, что я нашёл в подвале несколько механизмов. А теперь, может поспешим? Предстоящий побег всё ещё напряжённым камнем висел над ним. Лука сильно сомневался в успехе, однако был готов пойти на риск, как и в прошлые разы, чтобы хотя бы попытаться. Марта быстро выполнила всё, о чём он её попросил, к тому же быстро расстегнула пару пуговиц на пиджаке, сбросила с головы треуголку и растрепала волосы. — Имитация борьбы, — коротко объяснила она и чуть смазала с губ бледную помаду. — Я тоже волнуюсь, как и ты. Если ничего не удастся мне нужно хотя бы остаться в их глазах надёжным союзником, чтобы помогать тебе. — Отличный ход, мадам Координатор, — усмехнулся Лука и выпрямился, поморщившись. — Ну что… готова? — Да. Давай. Отсчитав про себя до пяти, «заключённый» быстро схватил девушку за запястье. Она не смогла сдержать короткий вскрик, когда заряд прошёл через её тело и спустя пару секунд экзекуции обмякла и упала на землю. Лука встревоженно огляделся, надеясь, что они никого не привлекли, но ему ответила только ворона, сидевшая на заборе и громко каркнувшая, когда Марта застыла на земле. Быстро одев перчатку обратно и мысленно поблагодарив её за шанс, Лука медленно прошёл вдоль забора и осмотрелся. Реки нигде не было видно, но у группы деревьев был хорошо виден дозорный пост, с которого можно было осмотреть местность. Решив начать с этого, он потихоньку двинулся в сторону постройки.

***

Второй подъём по лестнице, пусть даже и всего на шестнадцать ступенек, был ещё тяжелее, чем первый. Лука буквально рухнул на обшарпанные доски, крепко сжимая зубы, чтобы не взвыть от тупой боли, волнами проходящей по травмированной ноге. Всё-таки план был ужасно ненадёжным, превращаясь с каждой секундой в медленную пытку, из которой ему каким-то образом предстояло выйти победителем. Но как бы сильно ему не хотелось сейчас отдохнуть или немного перетерпеть боль, надо было торопиться. Оглушённую Марту могли обнаружить в любой момент, а ему ещё нужно найти реку. На дозорном посте было пусто, не считая бочки из которой торчал разнообразный мусор, да одиноко лежавшего механического робота, у которого был повреждён один глаз и отсутствовала правая нога. Даже странно было увидеть подобный механизм в таком месте. В руке он зажимал нечто, похожее на потёртую трость и у Луки эта находка вызвала радость. Осторожно разжав пальцы робота, он вытащил её и почувствовал, как дрожит от облегчения. С ней будет передвигаться гораздо проще. Он понял это сразу же, как подошёл к краю дозорной площадки и облегчённо выдохнул, не чувствуя такой сильной боли, как во время передвижения ранее или во время подъёма. Осмотр территории тоже принёс свои плоды. Лука некоторое время вглядывался во тьму, отмечая места, где горели жаровни и заметил ещё один дозорный пост, более широкий и растянувшийся на несколько деревьев. Тот самый, от которого он стремглав мчался прочь, когда Рептилия его нашёл. И именно у него протекала искомая река. Расстояние не было особо большим, а значит шанс на побег всё-таки был реальным. Опьянённый хорошими новостями «заключённый» забыл, что нужно сохранять бдительность, и поэтому он сильно испугался, когда что-то схватило его за лодыжку и дёрнуло в сторону. Он с криком потерял равновесие и уронил трость, которая откатилась к краю площадки и только чудом не упала, балансируя на паре выступающих досок. Быстро обернувшись, чтобы посмотреть, кто на него напал, Лука похолодел. Робот, который до этого был неподвижен крепко вцепился в него, смотря в пространство одним слабо светящимся глазом и пытался подобраться ближе. — Отпусти! Лука попытался вырваться из хватки, но быстро понял, что дело плохо. Ударить током робота точно не получится, а бить его травмированной ногой он не мог, так как причинил бы больше вреда себе. Причём наглый механизм словно оживал на глазах и спешил подобраться ближе, чтобы схватить его. В отчаянной попытке хоть как-то спастись от неожиданной напасти, Лука отполз ближе к краю дозорного поста, туда, где балансировала трость, стараясь до неё дотянуться. Чудом успев схватить её за край, он быстро ударил робота несколько раз, целясь в единственный глаз. С четвёртой попытки ему это удалось, замыкание пронзило механическое тело, и машина рухнула на доски, всё ещё неестественно дёргаясь. Понимая, что он привлёк внимание, Лука поспешил спуститься с дозорного поста так быстро, как позволяла больная нога. С тростью сделать это было уже легче, и он даже смог скрыться среди разрушенных обломков какого-то небольшого сарайчика, чтобы перевести дыхание и постараться немного передохнуть. Отсюда он уже слышал реку и искренне надеялся, что ему не придётся больше сталкиваться с кем-либо, однако мнение быстро изменилось, когда рядом послышался шорох. Осторожно посмотрев из-за угла, «заключённый» похолодел. Вдоль берега быстро бежал ещё один робот, но этот в отличие от своего собрата был абсолютно целым. Он бегло осматривался по сторонам и кого-то искал. Лука нервно опустил руку на сигнальный пистолет, готовясь выхватить его, если потребуется и потихоньку стал отступать назад. План побега начинал трещать по швам и сейчас уже слабо верилось, что у него вообще что-то получится, но ему совсем не хотелось возвращаться в подвал и снова быть отрезанным от всего мира в плену у шайки Отступников, лелеющих какой-то ужасный и сложный план по разрушению Поместья. Внезапно, кто-то резко ударил его по руке, выбивая трость, после чего оттолкнул к стене, прижав к шее что-то длинное. Потеря ориентации стоила Луке драгоценных секунд, но придя в себя он увидел того самого мужчину в котелке, который ранее заходил в подвал. И сейчас он выглядел ещё менее дружелюбно, чем прежде, глядя на пленника холодным взглядом с ехидной улыбкой, от которой «заключённого» бросил в дрожь. — Неплохая попытка побега, Бальза. Но только очень жалкая. — Отпусти! — Лука попытался отпихнуть от шеи длинный предмет, напоминающий палочку иллюзиониста, но она только сильнее врезалась в шею. — Стой смирно! Не заставляй меня калечить тебя сильнее, чем уже есть! Лука в корне был не согласен с данным приказом, а ярость придала ему сил. В сильном порыве, он оттолкнул мужчину от себя, вырвав палочку у него из рук, и наотмашь ударил его, да так, что соперник тут же отшатнулся и врезался в забор, обвалив на себя пару досок, некрепко державшихся на расшатанных кольях. Наплевав на боль и ведомый одним-единственным желанием как можно быстрее убраться отсюда, Лука так быстро, как только мог устремился к реке. Робот куда-то исчез и искать его «заключённый» не собирался, вместо этого быстро перейдя неглубокий поток вброд и двигаясь вдоль течения, ища заветный шкафчик и стараясь не обращать на отчаянную боль. — А ну стой!!! Новый крик и тоже знакомый голос. Уильям пробежал мимо так стремительно, что едва не врезался в Луку, но немного не рассчитал и затормозил чётко у забора. Он быстро развернулся, готовый накинуться на «заключённого» и тогда парень решительно вытащил пистолет и навёл на Нападающего, дрожащей рукой держась за стену. — Прочь от меня! — Ты ещё у Марты и оружие украл? — мужчина недовольно цыкнул, однако послушно застыл, наблюдая за дулом, смотрящим чётко ему в грудь. — Да уж, мы явно недооценили тебя. — Стой на месте! — срывающимся голосом отчеканил Лука, отчаянно пытаясь не выдать своего страха. — Я выстрелю, если сделаешь хоть шаг! — Не думаю, что у тебя хватит на это решимости, Бальза, — с такой же кривой усмешкой, как и у предыдущего преследователя, фыркнул Уильям и словно издеваясь сделал два шага вперёд. — Силёнок не хватит. В ответ на этот выпад, Лука переместил палец на курок и наполовину его выжал. Нападающий застыл на месте. — Да брось. Ты не сделаешь этого. — Ещё как сделаю! — едва не задыхаясь от нарастающей боли выкрикнул Лука. — Не подходи ко мне! — Брось пушку, и отделаешься меньшими проблемами, — теперь Уильям говорил уже угрожающе. — Лючино уже в курсе обо всем. Он будет тут с минуты на минуту. — Отлично, если не выстрелю в тебя, то направлю патрон в его покрытое чешуёй облезлое лицо! С дороги! — Не будь дураком, Бальза! Брось пистолет! — С ДОРОГИ!!! Лука был готов выстрелить. Действительно готов, и наполовину спущенный курок был тому доказательством. Он знал, что никого не убьёт и оглушение сработает на ура, дав ему драгоценные минуты для побега, в которых он так отчаянно нуждался. Но увы, удача, которая была благосклонна к нему в начале, решила, что на сегодня её время окончено. Холодные руки обхватили его шею, заставив испуганно дёрнуться и рука, сжимающая пистолет дрогнула, отчего выстрел улетел правее цели. В Уильяма он не попал, но он всё равно скрылся в густом бордовом облаке дыма и теперь пытался откашляться. Пистолет выпал из ослабевшей ладони, а сам «заключённый» в панике попытался разжать неестественно холодные пальцы, сдавливающие его горло, но он не смог их ослабить даже на пару сантиметров. А тиски сжимались всё сильнее, перекрывая дыхание, в глазах начало темнеть, а голоса доносились словно из далёкого тумана. Пытаясь отчаянно вдохнуть хотя бы немного воздуха, Лука пытался вырваться, но сознание угасало слишком быстро. Ноги подкосились, и он начал падать, проваливаться куда-то в пустоту, тёмную и вязкую, в которой не было ничего и только голоса слабо слышались сквозь поток, постепенно отдаляясь и теряясь… — …Он выжил? — К сожалению, нет. Лоуренс умер ещё когда прогремел взрыв. — Есть другие жертвы? — Ещё двое погибших. Один человек отделался лёгкими травмами, ещё один госпитализирован. Возможно выкарабкается. — А причина взрыва? — Предположу, что неудачный эксперимент. Осталось только установить, кто был ответственен за него. — Голову на отсечение даю, что это был Бальза. Вспомни тот громкий скандал! Видимо хотел доказать всем, что действительно чего-то стоит. — Свою голову прибереги, она тебе ещё понадобится. А вот за его голову уже будут решать судьи… Иногда говорят, что перед смертью в сознании проносятся фрагменты предыдущей жизни. А вот о качестве этих фрагментов ничего не говорилось. Хорошие они или плохие? Об этом могли бы рассказать те, кто умер, но такого никогда не случалось. И тем не менее, то, что слышал Лука, всплыло так явно, словно он только что заглянул в свою память, которая давным-давно была утеряна. Такой чёткий и ясный фрагмент… Словно он уже был в таком состоянии. Лица не были видны, но голоса слышались отчётливо, и это имя… Лоуренс… Почему оно кажется таким знакомым? — Лоуренс… — Чем вы меня слушали, когда я приказал не убивать его? — Ой да подумаешь… Если бы умер, никто бы не расстроился. — То есть я правильно тебя понимаю, дорогая? Ты предпочитаешь остаться в этом Лесу навсегда и жить эту изо дня в день повторяющуюся рутину? — Разумеется нет! — Тогда какого чёрта ты осмеливаешься оспаривать мой приказ? — Ты прекрасно знаешь мой ответ, Лючино! И я не собираюсь просто смотреть, как он спокойно ходит по этой земле, в то время как я вынуждена торчать здесь и видеть этот непрекращающийся день сурка каждый раз! Голоса, вторгающиеся в воспоминания, снова звучали как из тумана, но с каждым словом были теперь всё отчётливее. Как будто кто-то постепенно увеличивал громкость на радио. Со звуками возвращались и другие чувства, например, боль, которая волнами исходила от покалеченной ноги, холод, расползающийся по телу и осязание, когда он чувствовал, как кто-то с силой давит ему на грудь. Резкий удар — и он словно вынырнул из глубокой пучины, жадно хватая ртом воздух и заходясь приступом дикого кашля Горло всё ещё невыносимо саднило от тисков, а зрение упорно не желало возвращаться и поначалу были видны только размытые черно-белые мелькающие картинки. Даже было непонятно где верх, а где низ, но постепенно реальность начала восстанавливаться и Лука уже более осмысленным взглядом осматривается вокруг. Он сидел на земле возле широкого дерева, прямо под дозорным пунктом. Совсем рядом был робот, но сейчас он явно не функционировал, застыв в позе ожидания. Мужчина в котелке и Вера были рядом с Мартой, которая всё ещё немного рассеянно смотрела в пространство. Сложно сказать — последствия ли это удара током или она умело притворялась, но никто явно не подозревал её в предательстве. Уильям был возле него и только-только выпрямился, скрестив руки на груди, и чуть нахмурившись стал наблюдал за перепалкой, происходящей рядом между Лючино и девушкой, одетой в потрёпанный оранжевый комбинезон. Её голос, неожиданно громкий сильно резал слух, не хуже ножа, тёмно-серые глаза были полны холодной ярости, а растрёпанные светлые волосы неряшливо торчали из-под небольшой кожаной кепки. И пусть она стояла к «заключённому» полу-боком, тот смог её узнать достаточно легко. Сложно было забыть человека, из-за которого ты когда-то углубился в Поместье и искал несколько долгих дней. И даже имя, давно забытое и утерянное, неожиданно всплыло из глубин памяти, срываясь с губ после очередного приступа кашля. — Т-Трейси?.. Ссора резко прекратилась и взгляд девушки устремился на Луку, который едва не съёжился от того, насколько он был холодным. Лючино тоже замолчал и чуть прищурился, видимо ожидая, что будет дальше. Внешне он выглядел довольно спокойным, но вот только глаза уже подёрнулись знакомой рыжиной, пронзённой тонким зрачком, так что было понятно, что он в ярости. И это очень мягко сказано. Боль в ноге опять неприятно напомнила о себе и прежде, чем Лука дёрнулся и попытался хоть немного пошевелиться, знакомые скованность и слабость остановили его порыв. В сведённые за спиной запястья снова неприятно врезалась верёвка, а его самодельная шина пропала с ноги. Двигаться он не мог бы сейчас, даже если бы сильно этого пожелал, ведь каждый шаг причинял бы просто дьявольскую боль, и никакой морфин не заглушил бы её. — Надо же! Опять выжил, — Трейси чуть поджала губы и недовольно фыркнула. — Теперь доволен, Лючино? — Твоё счастье, что он не умер, иначе следующей была бы ты, — холодно отрезал профессор и на сей раз девушка даже слабо вздрогнула. — Вера, ты ЭТО имела в виду, когда говорила мне, что им нельзя пересекаться? — Именно, — парфюмер коротко кивнула, но не стала отходить от Марты, всё ещё ласково поглаживая ту по спине. — Нет, Трейси безусловно помогла нам сейчас, но их лучше держать друг от друга подальше. — Между прочим, я помешала ему сбежать, — недовольно буркнула механик и словно в доказательство своих слов подбросила на руке пульт управления. — Или мои старания уже не считаются? — Резник, прекрати, — шикнул на неё Уильям. — На сегодня достаточно. Лючино не слушал их разговор, его взгляд был прикован к беглецу и Луке это совсем не нравилось. С нарастающей тревогой он наблюдал, как он приблизился к нему и опустился рядом, почти ощущая физически тяжёлый взгляд ярко-рыжих глаз и ожидая, что человек перед ним в любой момент снова станет гибридом человека и гигантской ящерицы, которая так пыталась его искалечить в прошлый раз на Игре. — Значит маленькая проворная крыса решила попытаться сбежать? — спросил он, скривив губы. — Интересно, как же тебе удалось выбраться из подвала? — Сам ищи ответы на эти вопросы, — Лука злобно прищурился, сдерживая себя от желания плюнуть Лючино в лицо. — Я тебе подсказывать не собираюсь. — Как дерзко! — профессор усмехнулся. — Может быть ты умудрился призвать своих друзей из Убежища на помощь? Или ты установил тайную связь с Зеркальным Поместьем, о которой мы не знаем? — Если бы я это сделал, твой ободранный хвост уже висел бы в подвале и напоминал остальным о том, что предательство — самая грязная вещь, которую мог бы сделать тот, кого выбрали Охотником. Лука был зол, когда говорил это, но Лючино был ещё более разъярён. И если ранее он сдерживал свой гнев, стараясь не выплёскивать его на Отступников, то теперь его терпение лопнуло. Он делает резкое движение с силой ударяя «заключённого» по ране, отчего он громко вскрикнул и дёрнулся, но это было только начало. Острые когти профессора без труда прошли сквозь одежду с силой впиваясь в глубокую и только начавшую заживать рану. Такое Лука уже просто не мог перетерпеть и закричал, содрогаясь и дёргаясь при каждом движении когтистой руки. — Ты видимо забыл, что находишься далеко не на своей территории, Бальза, — тихое шипение Лючино было настолько угрожающим, что даже у Отступников мурашки побежали по коже. — Я могу легко убить тебя, если захочу. Но предпочту сохранять тебе жизнь, чтобы наслаждаться твоей болью. — Прекрати! — простонал Лука и закричал ещё громче, когда когти врезались в рану глубже и начали двигаться. Слезы против воли побежали у него из глаз. — Остановись! — Мне нужно, чтобы ты как следует запомнил этот урок, — почти проворковал Лючино, садистки улыбаясь. — Мне ничего не мешает искалечить тебя до неузнаваемости. Я могу сломать тебе каждый палец на руке, оставить глубокие кровоточащие раны, которые будут подживать, а потом прижигать их раскалённым железом. А если ты продолжишь свои несчастные попытки вывести меня из себя… перейдём к более радикальным мерам. Может быть лишить тебя глаза? — Перестань!!! Тело «заключённого» уже начала сотрясать крупная дрожь от его действий, словно сквозь него проходил тот самый заряд, которым он оглушал Охотников на Играх, а потому профессор, видимо удовлетворившись пыткой, медленно вытащил когти из раны, небрежно встряхнув рукой, чтобы стряхнуть капли крови. Лука не упал на землю только потому что был прислонён к стволу дерева, он сипло дышал, всхлипывая и вздрагивая, и от каждого непроизвольного движения ему было ещё хуже. Кровь пропитывала одежду и медленно вытекала из растревоженной раны, окрашивая редкую траву в бурый цвет, её тяжёлый запах застыл над местом, словно напоминая о невыносимой боли и пытке, которая могла начаться вновь. — Надеюсь до тебя дошло, что со мной не надо так разговаривать, — подытожил Лючино, как ни в чём не бывало вытирая остатки крови с когтей. — И имей в виду, мои угрозы не беспочвенны. Я уже тебе сказал в прошлый раз: убивать я тебя не буду, но вот калечить или пытать — с радостью. И чем сильнее ты будешь меня разочаровывать, тем ожесточённее будет наказание. — Н-не надо… — пленник еле смог поднять взгляд, в котором уже не было гнева, только боль и отчаяние. — Я… я усвоил урок… — Точно? Может быть мне закрепить это знание и всё-таки подарить тебе парочку сломанных пальцев? — П-прошу, не надо!.. — Достаточно, Лючино. Марта наконец встала на ноги и благодарно кивнула Вере, чтобы та её отпустила. — Ты в порядке? — тут же спросил её «котелок», готовый в любой момент помочь. — Да, Сервайс, благодарю. Лючино, а ты лучше придержи свою садистскую натуру, пока не стало совсем поздно. — Не замечал, чтобы тебя это раньше напрягало, Марта, — профессор с подозрением посмотрел на неё, однако Координатор твёрдо выдержала этот взгляд. — Я всего лишь хочу преподать ему урок. — Ты уже преподал и довольно суровый, — она нахмурилась. — У нас здесь не так много медикаментов, а время не работает в нашу пользу. Если по твоей вине у него по ране пойдёт гангрена, то умрёт он быстрее, чем наша ловушка захлопнется. Лучше уж тогда действительно его убей, чтобы не мучился. Слова Марты оказались достаточно убедительными, чтобы Лючино немного подумал и медленно кивнул в знак согласия. Отступники коротко переглянулись между собой, пока Лука тихо всхлипывал, стараясь перетерпеть боль. Профессор испытал мрачное наслаждение, наблюдая за его страданиями, и оставался неподвижен, пока с глаз полностью не исчезла рыжина и показалась знакомая тёмная радужка. — Думаю, что на сегодня инцидент исчерпан. Отнесите его обратно в подвал и проследите, чтобы он был надёжно заперт в этот раз. Трейси… — Да-да, не приближаться к нему ни под каким предлогом, поняла, — с ноткой раздражения проворчала механик, надув губы. — Поверь, нет абсолютно никакого желания. — Вот и славно. Мне нужно возвращаться. Ждите сообщения от меня и до тех пор никакой самодеятельности. Всё ясно? Получив утвердительный ответ, профессор покинул место сбора. Уильям дождался, когда Трейси уйдёт на дозорный пост, после чего грубовато поднял «заключённого», взвалив его себе на плечо. Лука болезненно зажмурился, когда рана снова обожгла его болью, но не издал ни звука. Сейчас сопротивляться было глупо и бесполезно. За мгновение до того, как они покинули поляну, ему удалось перехватить мимолётный взгляд Марты, в котором читалось искреннее сожаление. Ей тоже было неприятно, что всё так вышло. Но Лука не собирался её винить. План был изначально обречён на провал, и он бы больше удивился, если бы всё получилось. И на самом деле они обошлись малой кровью, ведь двойная игра Координатора так и осталась скрытой от чужих глаз. Однако теперь «заключённый» вообще не видел никаких возможных вариантов на спасение из того ада, в который он угодил. И если это было тоже испытанием… то довольно жестоким и безжалостным. «Неужели я и правда умру здесь…?» — промелькнула у него в голове мысль и от осознания собственной беспомощности стало так тошно, что слезы снова начали бежать из глаз, срываясь и теряясь где-то в редкой пожухлой траве Леса Невозврата.