Mémento mori

--- Запись вторая. А здесь даже больше загадок, чем я думал. Ещё вчера я просто читал странные дневники бывших гостей, в которых вопросов было больше чем ответов, и гадал, что же именно с ними случилось, а уже сегодня получил ещё больше. Хорошо, что тетрадь достаточно большая и пишу я в ней не только свои мысли. Может и материал на новую книгу так накопится. Сегодня я познакомился с ещё одним гостем, который так же как и я получил письмо. Правда содержание в них, похоже, кардинально отличается. Эмма Вудс (тут в записи было зачёркнуто несколько слов) очень милая девушка, и то, что её напугало, вызывает у меня живой интерес. Кто это был? Почему он её преследует? И куда девался этот странный утренний гость? Как только солнце поднялось высоко над горизонтом я обошёл весь вестибюль, кухню, коридор и даже сад, но никаких признаков других обитателей не обнаружил. Может быть у нас общая галлюцинация от усталости? Мы ещё не обходили другие комнаты. А это будет непросто, ведь только в коридоре на втором этаже их семь. А ведь ещё есть и гостевые… Но ничего, я хотя бы знаю этот дом. И я смогу задать все вопросы, которые накопились у меня за вчерашний вечер… --- — Орфей? Романист вздрогнул и поставил небольшую кляксу в конце предложения. Ничего, это не страшно, главное, чтобы не склеились страницы. Кончик пера ручки немного начал расходиться, надо будет поменять. К счастью Орфей всегда носил с собой запасные перья и пузырьки с чернилами, даже когда отправлялся в поездку. Он привычно закладывает ручкой запись и убирает в карман тетрадь, после чего поворачивается к Эмме. Старый дубовый стул немного скрипнул, а со стола, за которым он сидел, слетело маленькое облачко пыли. Эмма сидела на кровати и неловко теребила шляпу в руках. Её ящик с инструментами стоял на тумбочке, уже плотно закрытый. Эмма объяснила, что там лежит садовый инвентарь, пара гаечных ключей и пассатижи для экстренных случаев, если понадобится, к примеру, вытащить повреждённые гвозди или отвинтить гайку. — Прости, я отвлёкся. — Ничего страшного, — она улыбнулась уголками губ. — А что ты писал? — Да так… Заметки для себя. Профессиональная привычка. — Все писатели так делают? — Не думаю, — он усмехнулся. — Просто мне иногда проще доверить умные мысли бумаге. Даже странно вот так сидеть в полупустой комнате заброшенного особняка и непринуждённо разговаривать. А ведь они почти ничего не знают друг о друге. Совсем как в его романах, когда главные герои встречались либо по странному стечению обстоятельств, либо по велению судьбы. — Ты британка? — спросил он у неё, чтобы немного поддержать разговор и не растягивать неловкое молчание. — Да, — короткий кивок. — Мы с отцом и мамой некоторое время жили в Англии. А ты? — Ну… — Орфей замялся. — Детство я провёл здесь, в Поместье. А потом попал в детский дом… Мои родители погибли. — Ой… Прости, пожалуйста… — Ничего, ты этого не знала. Он встал из-за стола и размялся. Солнце уже давно было высоко в небе, а значит лампа сегодня не потребуется. По крайней мере пока. Окон в доме достаточно, чтобы рассмотреть всё необходимое и не только, а в спальнях должны были сохраниться запасные свечи. Ну если предыдущий владелец не избавился от них. — Эмма, скажи, — романист задумчиво посмотрел на дверь. — Здесь ещё кто-нибудь кроме тебя есть? Она неопределённо пожала плечами и упала спиной на продавленный матрас. — Трудно сказать… Я, если честно, и сама уже запуталась во многом. — Ты не встречала здесь человека, что отправил тебе письмо? — Нет, — она покачала головой. — Понимаешь… Мы прибыли сюда вчетвером. Я, бывший владелец приюта, в котором я выросла, медсестра и адвокат, который когда-то работал с моим отцом. Все мы в своё время получили письмо. Вот только… Она ненадолго замолчала. Воспоминания трудно давались девушке, и было видно, что ей что-то вспоминать неприятно. Орфей терпеливо ждал, когда она продолжит. — Эмма, если не хочешь… — Нет-нет. Прости, я задумалась. Словно отогнав от себя мрачные мысли, она снова села и достала из фартука конверт. Задумчиво глядя на сломанную красную печать, садовница продолжила. — Каждый шёл сюда ради какой-то цели. Мистеру Пирсону, к примеру, обещали крупную сумму денег за победу в некой Игре. Адвокат тоже был тут ради выигрыша, у него были проблемы с финансированием в последнее время. Насчёт мисс Дайер не могу точно сказать, что именно привело её сюда, но наверняка причины тоже были стоящие. — А ты? — Я… мне обещали, что я найду здесь ответы. О том, что именно случилось с папой. На конверт упала слеза. Эмма торопливо вытерла глаза. — Понимаешь, когда я была маленькой, он… он сгорел на собственной фабрике. И тела так и не нашли. Я не верю, что он умер, и никогда не верила. И тут я получаю письмо, обещающее мне ответы. Конечно я приехала! — Я понимаю. Орфей подошёл к ней, сел рядом и мягко обнял за плечи. То, как изо всех сил Эмма пыталась сдерживать себя восхитило его. — Мы прожили здесь вчетвером почти два месяца. Я часто находилась в саду, даже ухаживала за местными цветами и растениями вокруг поместья. А потом начали происходить странности. Кто-то ходил по ночам, часто хлопали двери. Остальные… — она сглотнула ком в горле. — В какой-то момент мистер Кричер и мистер Райли просто пропали. Я не знаю, куда. Может их действительно втянули в эту странную Игру, о которой упоминалось в их письмах. Я очень хотела уехать отсюда, и никогда не возвращаться, и Эмили… Мисс Дайер… она готова была меня поддержать. Мы условились уйти на рассвете, но потом она тоже исчезла… — Давно это случилось? — мягко спросил романист. — Месяц назад, — Эмма вздохнула. — Я не рискнула покидать дом одна… Мне просто некуда будет идти. А теперь мне и вовсе кажется, что я схожу с ума. — Ты об этом странном человеке, что пытался найти тебя утром? Эмма так сильно сжала конверт, что чуть не порвала. Спохватившись, она спрятала его в карман. — Да, — уже более тихим голосом сказала она. — Он всегда приходит, когда начинает смеркаться. Мне удавалось прятаться в комнатах дома до этого или в большом коридоре, в другой части здания. Здесь до сегодня я вообще раньше не была. Я очень боюсь. Он говорит странные вещи, про какой-то ритуал, про очищение от грехов… Честно, его послушать — так голова разболится! А ещё он начал запирать каждую дверь, за которой я пряталась. Словно мышь меня ловит! Рассказ Эммы заставил Орфея задуматься. Снова вспомнился странный утренний гость, пришедший в дорогой обуви. И это при том, что особняк выглядит необитаемым черт знает сколько дней, однако Эмма только что развеяла это утверждение, сообщив, что ещё три месяца назад здесь уже была она и ещё трое человек. В таком случае, куда делись мистер Кричер и адвокат? Да ещё и это внезапно разбившееся зеркало на первом этаже. А ведь там кроме него никого не было, не могло же оно само собой разбиться? Что, в доме обитают призраки? — Эмма, как ты смотришь на идею вместе обследовать дом? — предложил романист. — Будем вместе, так сможем увидеть больше зацепок. А может быть поймём, что происходит. Она радостно кивнула. Предложение определённо понравилось девушке, и она сразу стала немного спокойнее. — Отличная мысль, мистер… — Зови меня Орфей, — улыбнулся он. — Не такой уж я и взрослый. Тем более мы сейчас в одной лодке. — Х-хорошо… Орфей.

***

Эмма оказалась хорошим гидом, и смогла показать все места, которые интересовали Орфея. И надо сказать выглядели они гораздо лучше, чем вся остальная часть здания вместе взятая. Тот же сад, в котором садовница проводила почти всё свободное время был в прекрасном состоянии и даже статуя огромной лягушки сияла в солнечных лучах. Она даже украсила его пугалом, ласково названным «Мистер Страшила», как героя из детской сказки Фрэнка Баума. У нас более известна русская версия его сказки, авторства Александра Волкова «Волшебник Изумрудного Города». Столовая была ярко освещена дневным светом, мебель словно привезли совсем недавно, даже посуда была как новая. Четыре гостевые комнаты, подписанные номерами, внутри были одинаково убраны и словно ждали новых посетителей, приветствуя белыми простынями и свежими взбитыми подушками, и никаких посторонних следов. Только в комнате Эммы лежала небольшая тетрадь, на типе тех, что Орфей находил в большом зале — ещё один дневник. — Его вела мисс Дайер, — Эмма аккуратно закрыла тетрадь и убрала её в стол. — Я думала, что она оставила тут хотя бы какую-нибудь записку… Но ничего. — А ты читала дневники, которые стоят в книжном шкафе в большой комнате? — спросил Орфей, осматриваясь. — Ну… Только один. Его вёл человек, который подписался как Виктор. Кстати у него там как я поняла не один дневник, а около трёх или даже четырёх. Он упоминал в записях, что прибыл в особняк и познакомился ещё с четырьмя другими людьми, и часто упоминал некоего друга по переписке, Карла. — Карл? Орфей удивлённо моргнул. Прочтённый накануне дневник сразу же всплыл в памяти, однако кроме имени таинственной Энни как назло другие вообще не вспоминались. Хотя там проскальзывали другие, он точно помнил. — Возможно ещё одни участники Игры… Что же это такое? — Я… не знаю. Она опустила голову. Да уж, тяжко говорить о том, чего не понимаешь. Небольшая передышка в комнате, после ужин. Столовая соединялась с маленькой кухней, где Эмма смогла найти продукты (опять же, откуда они тут?), и сделать для них скромное блюдо из омлета и поджаренного хлеба. Солнце снова начало медленно уходить в закат, а они так ничего и не обнаружили. И да, вдвоём не так страшно находиться, как поодиночке, и хотя бы моральная поддержка была у обоих, но тайна дома всё равно тяжело давила на сознание. В зал после ужина они спускаться не стали и вернулись в коридор, с семью дверьми, откуда начали своё маленькое расследование. — Мне всё ещё не даёт покоя это зеркало… — задумчиво пробормотал Орфей, покручивая в руках перо. Он снова делал заметки в своей тетради. — Какое зеркало? — Эмма удивлённо приподняла брови. — Когда я вчера собирался пойти спать, в большой комнате разбилось зеркало. Словно кто-то в него швырнул что-то тяжёлое. — Погоди… Это то самое, что рядом с книжным шкафом, такое большое, почти во весь рост? — Угу… Но в комнате кроме меня никого не было. Да и я уже стоял на лестнице, я чисто физически не бросил бы так далеко. — Ну да… странно. Они осмотрели двери, которые стояли перед ними. Семь штук, почти одинаковые, различались только ручки. Третью по счету, с серебряной потёртой они обоюдно решили не трогать, Орфей в ней ночевал, там же встретился с Эммой, а значит с ней всё в порядке. Осталось решить, с какой начать осмотр. — Может просто пойдём по порядку? — предложила садовница. Орфей был согласен с данным предложением и уже хотел направиться к данной двери, но тут внезапно случилось несколько вещей. По холлу прокатился громкий звук. Это часы в столовой пробили шесть вечера, и их бой, многократно усиленный тишиной, прокатился словно по всему дому, заставив обоих вздрогнуть. А спустя минуту в пятой по счету двери что-то с треском разбилось. Испуганная Эмма тут же спряталась за спиной Орфея, а сам романист напрягся, ожидая встречи с неожиданным гостем и уставился на дверную ручку угольного цвета. Поначалу ничего не происходило, но после в комнате послышались шаги — быстрые, словно некто собирался бежать, а потом и ручка задвигалась. Человек пытался открыть дверь. — М-может уйдём отсюда? — сдавленным голосом спросила Эмма. — Я не хочу… Она не успела закончить фразу. Дверь с хлопком открылась и из комнаты в буквальном смысле вывалился человек. Он упал на потёртый ковёр, тяжело дыша, как после долгого бега и по ощущениям почти потерял сознание. Из поясной сумки выпали две отвёртки и гаечный ключ, также создав небольшое эхо от удара. А из самой комнаты снова послышался звук разбитого стекла, после чего наступила тишина. Орфей и Эмма с удивлением осматривали нового таинственного неизвестного. Романист сразу отбросил мысль, что это был ночной гость — точно нет. Человек, а если быть точнее молодой парень, примерно двадцати пяти лет выглядел слишком потрёпанным, обувь с крепкой подошвой была нечищеной и заляпана грязью, так же как и края потёртых джинсов, а одет он был в нечто, напоминающее робу тюремного заключённого. На шее виднелось кольцо от кандалов с обломанной цепью, и сейчас оно врезалось в его ключицы. Растрёпанные каштановые волосы были сырыми, будто парень только что находился на улице под проливным дождём. Но как? Ведь на улице сейчас ясная погода. Переборов страх, романист и садовница приблизились к незнакомцу. Эмма на всякий случай закрыла дверь, и Орфей не стал её останавливать, его тоже напрягала темнота, царившая в комнате, а фонаря сейчас у них не было. Он внимательно осмотрел парня, и заметил несколько царапин на руках и синяк на левом глазу. Про ладони сложно было что-то сказать, он был в перчатках. — Вроде дышит… — Эмма встревоженно прикусила губу. — Кто его так? — Не знаю, но мне это не нравится. Романист попытался перевернуть его, но тут же отпрянул на два шага назад и вскрикнул. — Что такое? — Ух… — Орфей поёжился. — Меня током ударило! Аж по всему телу прошлось! Парень тихо застонал. Эмма села рядом и бесстрашно коснулась его, постаравшись перевернуть. В пальцах ощутилось лёгкое покалывание, но в целом больше ничего не произошло. Она сняла шляпу с головы и аккуратно помахала ей, стараясь привести незнакомца в чувство. — Эй! Очнись! Очнись, пожалуйста! Понадобилось время, но некоторое время спустя он всё-таки приоткрыл глаза. В коридоре уже было не так ярко, и поэтому свет не ударил больно по глазам. Он медленно сел, придерживая голову рукой и непонимающе осматривая двух человек, которых до этого не видел. — Вы кто? — Забавно… — Орфей чуть улыбнулся. — Мы хотели задать тот же вопрос тебе. Ответить никто из присутствующих не успел. Тишину снова нарушили звуки, и на этот раз не их голоса. Дверная ручка второй двери начала поворачиваться, издавая противный звук, режущий по ушам. Орфей первый отошёл от ступора и помог подняться парню, после чего быстро осмотрелся. — Эмма, быстрее! Надо спрятаться! Поддерживая нового товарища, который всё ещё плохо понимал, что происходит и где он находится, они спустились в холл так быстро, как только могли, и боковыми проходами пробрались в сад. Там Эмма быстро загнала обоих за тюки с сеном, а сама спряталась в кустах, после чего все затаились. Хлопок двери почти не было слышно, но вот шаги по каменной плитке очень даже. Орфей осторожно выглянул из-за укрытия и тут же узнал дорогие лакированные туфли, которые видел утром. Высокий человек стоял к нему спиной, одетый в деловой костюм, и поправлял шляпу. В левой руке он держал карманные часы, и словно отсчитывал минуты. Медленно он начал двигаться в сторону тюков с сеном, и романист снова спрятался, опасаясь, что его заметят. «Заключённый» тоже не двигался, боялся, что его выдаст звон цепи на шее, он даже почти не дышал. Шаги медленно обогнули весь сад, ненадолго остановились у пугала, а потом у кустов белладонны, в изобилии растущих за статуей большой лягушки. Тихо напевая себе под нос нечто, похожее на балетную композицию лебединого озера, высокий человек ещё дважды обошёл сад, сорвал один из цветов и немного пораздвигал кусты, но ничего не обнаружил. Когда карманные часы в его руке тихо звенькнули, он грустно вздохнул и покинул сад, также почти неслышно закрыв за собой дверь. Опять же, хлопка не было слышно, а поначалу звук вообще напоминал скрежет, будто на дереве что-то вырезали. Эмма вышла из укрытия первой и осмотрелась. Вопреки ожиданиям, деревянная дверь выглядела как прежде и не была повреждена, только на ручке было несколько царапин, напоминающих римскую цифру девять. Поняв, что незнакомец ушёл, она вернулась к Орфею. — Он ушёл. — Знать бы ещё, кто это был, и почему мы от него прячемся, — пробурчал Орфей, стряхивая кусочки сена с рукавов. — Я понимаю, что он пугает, но вдруг он нам поможет? — Это вряд ли. Оба посмотрели на «заключённого». Он тоже отряхнулся от приставшего сена и сейчас заново собирал волосы в нечёсаный хвостик. — Я вас раньше не видел. — Я тебя тоже, — ответила Эмма, чуть улыбаясь. — Хотя я тут уже третий месяц нахожусь. — Третий месяц? — он растерянно моргнул и опустил руки. — А… а какое сейчас число? Орфей и Эмма переглянулись. Романист подумал, что у парня небольшие помутнения в сознании, поэтому быстро ответил на его вопрос: — Тридцатое августа. — Тридцатое… — он прикрыл глаза, видимо пытаясь посчитать количество дней, но потом нелепо улыбнулся и спросил: — а какой сейчас год? — Э-э-э… тысяча восемьсот девяносто девятый… — растерянно пробормотала Эмма. — Ух! — парень икнул. — Ничего себе… — Ты забыл какой сейчас год? — уточнил Орфей. — Не то, чтобы забыл… У меня проблемы с запоминанием некоторых вещей, — он виновато улыбнулся. — Простите, старая травма. Но я точно помню, что ВАС прежде я не видел. А вот других нескольких видал. — Других? Кого? — Эмма тут же с надеждой посмотрела на него. — Девушку в форме доктора? Или адвоката? — Эм… нет, их тоже не видел. Садовница разочарованно опустила голову. — Ты прости… я просто ищу друзей. Орфей прибыл сюда вчера вечером, а я три месяца назад. Мы получили… — Письмо? Вы тоже? Воцарилась тишина. Ребята с удивлением смотрели друг на друга. Первым от удивления отошёл Орфей. — Ты тоже, да? — Да, — парень кивнул. — Тот, кто его отправил, помог мне избежать смерти и тюрьмы. Не смотрите на меня так, умоляю, — он укоризненно посмотрел на обоих и одёрнул ворот своей рубашки, а цепь чуть звякнула. — Я не виновен. Меня обвинили в том, чего я не совершал. Ну… по крайней мере я не помню, чтобы я совершил что-то ужасное… — Хорошо, хорошо, — миролюбиво ответил романист. — Скажи, а когда ты получил письмо? «Заключённый» ненадолго призадумался. Даже прищурился, чтобы попытаться вспомнить более точные детали, но после разочарованно покачал головой. — Нет, простите… Я не помню дату. — Ничего страшного, — Эмма ласково коснулась его плеча. Такой простой жест с её стороны заметно успокоил всех участников. — Скажи, как тебя зовут? — Лука, — он чуть улыбнулся. — Лука Бальза. — Очень приятно, Лука. Меня зовут Эмма. А он… — А я Орфей, — романист тоже улыбнулся. — Будем знакомы.