My dress on your hungry soul

Ли, сидя на холодных аэропортных стульях, хотел умереть. Собственный желудок пел голодные серенады, умоляя закинуть в него что-нибудь, кроме противорвотных и воды. Омега откинулся на спинку железного стула, окончательно расслабляясь. Феликс прикрыл глаза и не заметил то, что к нему кто-то подошёл. — Феликс? Ты спишь? – спрашивает Хёнджин, присаживаясь на соседний стул. — Нет, что тебе нужно? — Я перепутал наши рюкзаки, прости, – неловко улыбнулся Джин, протягивая потеряшку модели. Ликс подскочил, резво забрав рюкзак из чужих рук. — Вы смотрели внутрь? – перейдя на уважительное «вы» от испуга, спросил он. — Нет, не переживай, – врал Хван, пытаясь завоевать омежье доверие. Альфа коснулся острого плеча блондина. Омега был слишком худым, чем на фотографиях для портфолио. Чужие кости, обтянутые кожей и прикрытые объемным спортивным костюмом, чувствовались под собственной ладонью. Хёнджину хотелось расспросить обо всём: о диагнозе, об аптеке внутри дорожной сумки, о том почему он работает в таком состоянии и о том почему он не лечится. — Убери от меня свою руку, разве я похож на того, кто тебе позволил это сделать? – нахмурился Феликс, поднимая злой взгляд на Хвана. — Прости, больше не буду. Мне просто не понравилось, что ты излишне бледный. Если тебе станет плохо, то сообщи мне, – бабочки внутри альфей груди, тревожно бились о ребра. Почему-то он волновался об этом омеге, хотя не должен был.

***

Прилетев в Нью-Йорк, захотелось вернуться обратно. Феликс не любил этот город, не любил его улицы и метро. Почему Джин выбрал этот город для главного офиса собственной компании? Нью-Йорк, по очень скромному мнению Ли, был самым худшим мегаполисом из всех имеющихся в стране. Подошел бы любой город, кроме этого. После разъезда по разным апартаментам, ему позвонил неизвестный номер. Девушка, позвонившая ему, назвалась Юци, и попросила приехать по адресу компании. — С какого хуя я должен приехать туда?! — Господин Ли, прошу Вас, приезжайте сейчас, – девушка уставше выдохнула, – Господин Хван позвонил мне и попросил пригласить Вас к нему на разговор именно сегодня, всю оставшуюся неделю он будет занят, а дело достаточно срочное. — Это не может подождать? Плевать мне на эту ебаную срочность. Я летел больше пяти часов, два часа забирал багаж и полтора ехал в квартиру, поэтому с какого хуя я должен приехать? — Я пришлю Вам водителя, он прибудет через час, прошу будьте готовы. Трубку на другом конце положили. — Да ёбаный альфа! – вскрикнул Ли и кинул телефон на диван. Делать нечего. Если он не выйдет из квартиры через час, то с огромной вероятностью, что его выведут отсюда насильно. Феликс выдохнул. Нужно было разобрать чемоданы и достать сумку из одного из них.

***

Уже стоя в лифте и поднимаясь на двадцать третий этаж, Ликсу хотелось убежать, даже несмотря на приставленную к нему охрану. Мысли о том, что Хван мог быть его истинным, убивали. Сердце в его груди тревожно колотилось, было страшно оставаться с Джином один на один. Лифт дзинькнул, оповещая в нем присутствующих, что они на нужном этаже, и открыл двери, выпуская людей в помещение. Охрана повела его под руку к кабинету альфы. «Вот же гондон!» – подумалось Феликсу. Подойдя к черным дверям, рядом с которыми сидела Соён за стойкой. Женщина посмотрела на него слегка сочувственно, будто что-то знала и это «что-то» было достаточно серьёзным. Омега взяла офисный телефон и набрала знакомые ей цифры. Из-за двери раздался рингтон. — Феликс пришёл, – сказала она, поглядывая на Ли, а позже продолжила, – Он же может зайти? – после этого она кивнула самой себе, произнеся кроткое «ага», и положила трубку на место. — Проходи, я открою тебе дверь, – Чон встала с нагретого кресла, открыла массивную кабинетную дверь. Открытая дверь услужливо скрипнула и пропустила парня внутрь. Кабинет Хвана был обставлен кучей всего: стояло два дивана, стеллажи, кофейный столик, его стол и кипа документов на нем. В стеллажах было много книг, папок и журналов; на диванах были декоративные подушки и красные пледы, симметрично расстеленных на черном изголовье. В общем, вкус у Хёнджина был. Феликс не успел осмотреться, как тяжелое дерево на петлях за ним захлопнулось. Шанса сбежать больше нет, к сожалению. — Зачем я здесь? Почему ты и Соён не дома? Вы же тоже летели с нами, вы разве не устали? Кто такая Юци? – засыпал Ли вопросами своего собеседника. — Ты здесь, потому что Чонин передал твою медицинскую карточку мне, и там было кое-что очень интересное. Да, мы с Соён устали, через час разъедемся по домам. Юци — помощница Соён. Это всё? — Что такого интересного ты нашел в моей карточке, что это потребовало моего визита сюда? — Анорексия. Разве тебе можно работать в таком состоянии? — Если бы было нельзя, то я бы не работал. Не суй нос не в своё дело, – огрызнулся Феликс, усаживаясь на диван. Джин выглядел злым, сидя на своем кресле за столом. Вероятно, он устал не меньше, чем он. — Это моё дело, пока ты работаешь на меня. Чонин сказал, что у тебя тут есть врачи, с которыми ты работал, когда жил здесь. — Я удалил их номера. Мне не нужны связи с теми, кто усугубляет моё состояние, – строго заключил Ли, копируя чужую позу. — Тогда будешь таскаться по центрам и искать специалиста, пока я насильно не упёк тебя в больницу. Мне не нужен тот, кто выглядит, как ходячий труп, – альфа хмурится сильнее, но расслабляется, увидев испуганное и растерянное лицо омеги. Феликс, кусая губу, прокручивает чужие слова в голове. Он настолько плохо выглядит? — Я.. – голос омеги дрогнул. Ликс, тяжело выдохнув, закусил губу сильнее, вероятно, до крови, – Ты, разве, смеешь говорить так обо мне? Тебе плевать на чужие чувства совсем? Я, блядь, пахал в зале, как проклятый, не жрал сутками, чтобы что? Чтобы ты, гондон, сказал, что я похож на трупешник? Пошёл ты, козлина, – Феликс поднимается с черного диванчика и идёт в сторону выхода. Хёнджин, к его счастью, не совсем тупой и не совсем мудло, поэтому поднявшись, он широким шагом догнал уходящего блондина, и развернул его к себе лицом. — Ты думаешь, что я позвал тебя для того, чтобы ты закатил истерику и съебался? – Джин крепко схватил оппонента за плечи, не давая омеге сдвинуться хотя бы на миллиметр. — Пусти меня, блядь! Кто ты такой, чтобы ты мог так со мной разговаривать, трогать меня, а? Пусти, иначе я закричу, – уже тише добавляет Феликс. Желваки от злости начали пульсировать, проступая на худом лице. Ли дернулся в попытке освободиться. — Давай вспомним то, что ты подписал со мной контракт. Я и не собирался тебя оскорблять, я сделал тебе замечание лишь только для того, чтобы ты хоть что-то предпринял, – сказал альфа, сжимая ладони сильнее на узких и худых плечах. — Ты гондон, – констатировал омега, – Ты, блядь, просто дебил. Какого хуя ты вообще открываешь рот, почти не думая? Не знал, что сможешь сделать хуже? – желчь от обиды ядовитым комком растекается в солнечном сплетении. Хотелось заплакать и уебать Хёнджину одновременно. — До Нового года ты должен набрать пять килограмм, желательно удержав вес, а если получится набрать больше, то прибавлю к твоей зарплате пару сотен. — Я не собираюсь этого делать, – фыркнул Ли, отворачивая голову в сторону, чтобы не смотреть на Хёнджина. — Хочешь вернуться обратно в Сан-Франциско? Продолжай в том же духе, если хочешь вылететь из моей компании и умереть, – он замолчал, пытаясь сдержать слова о беспокойстве о чужом состоянии, – Я найму врача, Феликс. Любой врач, которого ты захочешь видеть, будет приставлен к тебе, – тихо добавил Джин, уставше выдыхая. Альфа виновато опустил голову, сожалея о неприятных словах, которые, вероятно, Ликс будет прокручивать в своей голове еще долго. — Опусти меня, я же сказал, – попросил Феликс. Хёнджин убрал руки от омеги и отошёл на несколько шагов назад, дабы не доставлять еще больших неудобств. Хван поднял взгляд на худую фигуру. Иногда казалось, что Феликс становился более прозрачным, чем был до этого. Мешковатая одежда не скрывала сильно выпирающие кости и излишне тонкие запястья. Ли, если откровенно говоря, выглядел жалко. Впалое лицо было искажено гримасой злости вперемешку с возмущением. Надо бы извиниться. — Извини, – Джин низко поклонился, задерживаясь в таком положении, показывая своё сожаление о сказанных им словах. Феликс замер и перестал шумно дышать, раздувая ноздри. Это было неожиданно. По крайней мере, перед ним так еще никто и никогда не извинялся. Но сейчас, даже несмотря на низкий, полный сожаления поклон, омега не готов был простить Хвана. — Выпрямись и не позорься, – отрезал Ликс, несильно хлопая по чужому затылку ладонью. Альфа выпрямился, всё еще смотря в пол. Было стыдно. — Голову подними, – попросил Ли. Хёнджин поднял голову, тем самым посмотрев уже на расслабленное лицо, полное безразличия. Вот только в глазах читалась злость, граничащая с безумием. Феликс замахнулся рукой, секундой позже оставив яркий и жгучий след от пощечины. Чужая голова, подхватив инерцию от удара, отвернулась в сторону. Джин прижал ладонь на место красного следа небольшой руки, поворачивая шею, тем самым возвращая голову в исходное положение. — Признаю, заслужил, – согласился он с омежьим действием. — Ещё бы нет. Думай хоть иногда перед тем, как открыть рот, ладно? Если думать не будешь, то по еблу тебе каждый второй стучать будет. — Приму к сведению. Так что насчёт врачей? — Мне повторить или ты не понял? — Понял, – альфа поёжился, понимая, что если будет пиздеть и дальше, то от его физиономии ничегошеньки не останется. — Тогда оревуар, даун, – омега развернулся и вышел за дверь.

***

После «замечательного» разговора прошел месяц. Подготовка к показу шла полным ходом. Ноябрь в Нью-Йорке был промозглым и серым, с кучей слякоти и недостаточно разложившихся в траве листьев. Встречи с Джином не доставляли удовольствия, особенно, если тот выражал желание заглянуть (читать как «вломиться») к нему домой. Такие неожиданные встречи начинались с «иди на хуй, я тебя не звал» и заканчивались разным. За почти регулярный месяц таких встреч, Феликс узнал альфу получше(случайно выходило). Например, то что Хван не переносил курящих из-за не неприязни, а из-за аллергии, еще например, когда волновался, то в запахе чувствовалась блеклая роза. Незаметные вещи, из которых состоял Джин, хоть и были очаровательными, но не заставляли утихнуть жгущую сердце ненависть. Заявления к нему домой были настолько частыми, что он просыпался от звонка в дверь и засыпал с хлопком той же двери. В это «разное», упомянутое раньше, входило много вещей: пьянка на двоих, ссора, истерика или поцелуй. Последняя встреча закончилась ссорой. Всё началось с того, что Джин, приехавший к нему на взводе из-за того, что зал арендованный под показ, был оформлен не так, ворвался к нему совсем не вовремя. Прям пиздец не вовремя. В общем, сорвал лобызания(!) с еще одной моделью шоу. К счастью, из ума Хван не выжил окончательно, поэтому помнил условия собственного контракта. Мужчина знал, что отношения-расставания влияли на эффективность работы, влияли на состояние его работников полностью. Составляя обновленную версию контракта, Хёнджин точно был уверен в верности своего решения, но не был в уверенности точного его исполнения. Конечно, любви хочется всем, особенно, недолюбленно-больным, таким как Феликс. Ничего не поделаешь с тем, что и ему хотелось почувствовать себя любимым и важным, но не за месяц до одного из важных событий его жизни. — Ты чего, блядь, делаешь? – оба парня обернулись на чужой голос, не поняв к кому из них было обращение. Клод, давно работающий на Джина, знал, что за один-единственный поцелуй, за которым его поймали с поличным, ему ничего не будет. Другое дело Феликс. — Ну, как ты видел, целуюсь, – Ли сложил руки на груди, показывая собственное недовольство. — Господин Хван, прошу прощения, – мужчина, стоящий рядом с блондином, подобрал свою футболку и вскоре, хлопнув дверью, вышел из квартиры. У Хёнджина в голове была каша. Альфа внутри него бесновался о того, что на его территорию посягнули чужие загребущие лапы. Хван подошел к Ли ближе. — Ты читал контракт? Отвечай, – Джин дернул Ликса за руку, заставляя оторваться от кухонного островка и встать с ним лицом к лицу. — Читал. — Так какого хуя? – брюнет поднимает бровь в вопросе, кривя губы. — Мы с ним не встречаемся. Вроде, эта фраза слегка успокоила больной, полностью заполненный ревностью мозг, но тогда возникал вопрос: как в состоянии, когда от активных действий случались обмороки, можно вообще было думать о лобызаниях и сексе? — Это не оправдание, Ли. — Чего тебе от меня надо вообще? Зачем ты постоянно врываешься в мою квартиру, наблюдаешь за мной, говоришь что делать и не делать? Зачем заставляешь меня есть, даже через рвотные позывы? Зачем ты делаешь это всё? Джин поджал губы. У него не было ответа на эти вопросы. Сюда, в эту квартиру на десятом этаже, приводило чувство беспокойства. Это чувство висело над ним, заставляя нервно дергать ногой и срываться с рабочего места, дабы посмотреть на омегу, чтобы убедиться в том, что тот в порядке. Оно заставляло его приезжать сюда и следить. Но, вероятно, это всё было из-за еженедельных измерений веса и контроля параметров. К сожалению, параметры омеги напротив ужасали, даже остальных моделей. Феликс был самым худым, самым больным, но самым гордым. — Что? Не можешь ничего сказать, Хван? – Ликс злобно зыркнул из-под лба в чужие потемневшие, вероятно, от злости глаза, – Если у тебя опять нет причины для того, чтобы ты, как гендиректор и хозяин бренда, заявился ко мне, то убирайся на хуй из моей квартиры. — Схуяли я должен иметь причину? Ты тоже дохуя умный, да? За нарушение условий контракта либо штраф, либо увольнение, знал? — Знал. — Тогда почему нарушил? — А тебе важно заглядывать ко мне в трусы? Мне, может, потрахаться захотелось, а тебе-то что? — С таким как ты кто-то захотел бы делить постель? – злость набирала обороты, заставляя альфу нести всякую дичь. — С каким это «таким»? – Феликс цепляется за воротник чужого пиджака. — С больным, агрессивным и недолюбленным. С таким, как ты ни один альфа не захочет делить постель, пока ты раздет. В одежде хоть не видно этого ужаса, по которому можно изучать анатомию костей. Ли отцепился от чужого пиджака и сделал шаг назад от альфы. «Больной, страшный и недолюбленный, конечно, не заслуживает внимания» – подумал омега. Мысль о том, что никто, даже близкие ему люди, не поставят его в приоритет своего внимания, сделала больно. От нее закололо где-то в области сердца, в глазах навязчиво защипало, а губы скривились, пытаясь сдержать судорожный всхлип. Феликс опустил голову и аккуратно осел на пол. — Уходи, – тихо попросил Ликс, – уходи немедленно, иначе я вызову полицию и обвиню тебя в домогательствах и преследовании, – омежий голос охрип из-за кома в горле. — Да, как ты.. – альфа глубоко вздохнул, – Завтра в девять утра будет будет тренировочное дефиле. Не опаздывай, – даже не попросив прощения, за еще одну сказанную им глупость, Хёнджин ушел. Дверь яростно хлопнула, заставляя воздух зазвенеть. Феликс громко всхлипнул и закрыл лицо руками. И почему ему достался такой альфа в кандидаты на истинность? Вторая неделя ноября стала пыткой.

***

К середине декабря хотелось выть. Ноги и руки сводило судорогой от голода. Желудок также жалко ныл, прося закинуть в него хоть что-нибудь, кроме воды, овощей и никотинового дыма. — Ликс, – Чонин дотронулся до его плеча, – всё нормально? Ян часто задавал этот вопрос. Вероятно, почти каждый день по несколько раз. Ответы на него были однотипными и односложными, в принципе, как и всегда. Феликсу не хотелось тревожить, не хотелось докучать собственной ненормальностью. Под этим весом от мыслей, роящихся в его голове, сильные стороны характера угасали. Пропала вспыльчивость, игривость и, может, любопытство. Теперь он был не таким, каким приехал сюда. Этот город, в котором работает его мать, забирал все силы и желание жить в том числе. Единственное, что с ним произошло положительное – это небольшой набор веса, почти на четверть здорового. Надзор Чонина, Джисона и приставленного к нему врача(угадайте кто его нанял) делали своё дело. Вес прибавлялся, а хорошие мысли – нет. Может, кости были и видны немного хуже, а обнаженная догола душа – лучше, что, кстати, делали омегу беззащитным, потому что страх осуждения читался в глазах и выдавался под видом закусанной до крови губы, чтобы не разрыдаться. — Ты меня слушаешь? – спросил Ян, – Собирайся, мы едем домой. С недавнего времени они живут вместе. Хан тоже переехал в квартиру Феликса на десятом этаже. Делить быт с ними было лучше, чем с кем-либо другим. Ли был благодарен за поддержку и некоторую заботу, которой окутывали его парни. Иногда они выводили его из тяжелых дум, успокаивали после взвешиваний в агентстве и пили с ним вино, после тренировочных дефиле, даже помогали забыть о Хёнджине. Об альфе Фел думал часто. И об их вероятной истинности тоже. После той ссоры прошло несколько недель, и единственное, что Хван сделал – это нихуя. Ни «прости», ни «я не хотел»; вообще ничего не было. Даже ебаного намека на извинения. Конечно, это было по-свински ужасно с альфьей стороны. Ли был глубоко обижен, но всё равно думал о самом ненавистном для него человеке.

***

К Рождеству Ли застала течка. Болезненная, неожиданная и неприятная. Пить подавители было нельзя. Возвращение цикла означало то, что организм встает на путь истинный, а травить себя никому неугодными таблетками сделало бы хуже. Джисон и Ян обхаживали его: положили на сокращающийся изнутри живот теплый компресс, купили четыре упаковки прокладок и поставили несколько бутылок воды рядом с кроватью. Есть бы Ли всё равно ничего не стал из-за тошноты. Позже омегам пришлось открыть окна – запах стал слишком концентрированный. Парни решили ретироваться в отель, забрав с собой вещи примерно на неделю, чтобы ничего не пропахло течным другом. Конечно, решение далось тяжело, потому что оставлять ни в чём неповинного Феликса одного было жестоко. Но, к сожалению, они продолжали работать и дальше. Тем более, когда до показа оставалось чуть больше недели. — Киса, звони, если что, — проговорил Джи, целуя веснушчатую щеку. — Хорошо. Вскоре дверь закрылась, в квартире стало пусто и слишком тихо – не было разговоров и шуток. Феликсу было откровенно хуёво. Трахаться не хотелось, есть тоже. Хотелось уснуть примерно на недельку — к тому времени всё бы закончилось. Даже несмотря на сегодняшнее последнее тренировочное дефиле в костюмах, выделенных для каждой модели, стыдно ему не было. Вероятно, он не пах так, как обычно пахнут омеги во время течки, но с какой-нибудь вероятностью альфы бы на него среагировали, поэтому соваться на работу не было вариантом. «С таким, как ты ни один альфа не захочет делить постель, пока ты раздет.» – отпечаталось в голове. Может то, что сказал Джин было правдой. Может, конечно, и не самой приятной, но правдой. Да, несмотря на то, что его вес был почти на минимальном пороге нормы, а фигура приобретала формы, с ним бы никто в постель не лег. Завершение контракта было через месяц, в январе. Хоть это и небольшой срок, но штраф за такую оплошность, как «секс по нужде, во имя скорого излечения», снова платить не хотелось. Феликс прикрыл глаза, проваливаясь в беспокойную дрёму. Часом позже из неглубокого сна омегу вырвал телефонный звонок. Звонил Хван, и вероятно, что альфа был зол. — Ты, блядь, где? – даже без «привет» спросил Джин. — Болею, – отозвалось хриплым голосом в трубке. — Обострение наглости? – альфа тяжело вздохнул, – Что болит? — Жопа. — Издеваешься? — Нет, реально, жопа и болит, – неожиданно легко, даже несмотря на глубокую обиду, Ли ведет диалог. — Что с тобой? — Течка. — Но у тебя же нет течек, тогда какого хуя.. — Теперь есть. Если это всё, я бросаю трубку. — Нет, подожди, я приеду. — Лизаться я с тобой не буду, мало ли трахался с кем, – Феликс замолчал, а позже продолжил, – Хотя знаешь, я же это больной и страшный, со мной же ни один альфа в постель не ляжет, даже такое чмо, как ты, – зло выплюнул Ликс. — Я уже еду, – проигнорировал чужие слова Хёнджин. Джин приехал быстро, даже и часа не прошло. Омега слышал, как жалобно завизжали шины затормозившей под окном машины, и слышал, как гудел, поднимающийся между этажами, лифт. В дверь вскоре позвонили, но позже он услышал скрежетание ключей в замочной скважине. С непосильным трудом Феликс сполз с кровати, поправив задравшуюся к животу футболку. — Откуда у тебя ключи? – спросил Ли, выходя в коридор. — Сделал дубликат. — Разве это не преступление? Хван не ответил. Альфу заботил только сильно концентрированный запах магнолии, что обычно он не чувствовал от Ли. Голова закружилась, захотелось закрыть нос и рот рукой, лишь бы уменьшить проходимость запаха омеги вместе с воздухом в лёгкие. Мужчина осел на розовый пуф, стоящий в прихожей. — Что такое? У тебя стоит на больного и страшного? – с иронией спросил Феликс, смотря в чернеющие чужие глаза. Ли манящим силуэтом подплыл ближе. Футболка слегка скатилась вбок, открывая вид на острую бледную ключицу. Хёнджин всё-таки закрыл рот с носом ладонью, крепко стиснув пальцы. Джин опустил голову. — А я смотрю ты противоречивый, – усмехнулся, – Знаешь, никогда не видел, чтобы у альф так крепко стояло на меня, а у тебя стоит, – омега присел на корточки рядом, осматривая свои «плоды». Феликсу было хорошо. Ему было приятно смотреть на чужие муки и борьбу мужчины с самим с собой. Кажется, это закончится чем-то потрясно-фееричным.