— Ты не бета, придурок!

Может быть, вся его жизнь — это отстой? Но, по крайней мере, когда Мицуя стал ворочаться, то боли в теле не почувствовал. Он был почти готов снова задыхаться от травм, готов был рассматривать гематомы на теле, но к удивлению ничего из этого не было. В том, что не было больно, Юи младший уверен точно. Мальчик с тихим стоном немного приподнялся на кровати, стараясь приспособиться в темноте, пока его не уложили обратно. — Спи дальше, моти. Мицуя непонимающе промычал, всё ещё хрипловатым ото сна голосом. В ответ его макушку осторожно погладили. — Не ворочайся, — недовольно пробурчал Сатору, поправляя одеяло и лучше укрывая младшего. — Что случилось? — тихо спросил Мицуя, потирая сонные глаза. — Это я должен спросить, — раздражённо пробурчал Сатору, но после его взгляд смягчился, альфа тихо вздохнул, — Я привёз тебя к Сёко. Она владеет обратной проклятой техникой, вот и подлатала тебя. — А сейчас?.. — Она и Сугуру ушли погулять. Меня с тобой оставили. Юи младший попытался приподняться, но Годжо вновь упорно уложил его назад. — Мне надо домой, — почти панически пробормотал Мицуя, пока Сатору кутал его в одеяло. — Домой? Опять к нему? — Годжо сжал одеяло до побелевших костяшек, — Ты думаешь, я отпущу тебя туда после того, что произошло? — угрожающе произнёс парень, раздражённо дёргая наволочку. Мицуя посмотрел жалобно, безысходно. Сам не знает, почему рвётся назад. Там младшие, не может одних оставить, правда не может. Да и оставаться ему негде. Сатору тяжело сглотнул, будто понимая его без слов. Он молча, не отягощая себя объяснениями, подхватил слабое тело младшего на руки и положил прямо на одеяло, начиная кутать, как пирожок. Мицуя слабо сопротивлялся, фырчал, но не вырывался, спокойно принимая всё то, что заготовил ему альфа. Годжо снова поднял Мицую, садясь на кровать и размещая мальчика на своих коленях, как грудничка. — Никуда не отпущу, — капризно пробормотал Сатору, выдавливая из себя улыбку, — Уж слишком люблю моти. Никому больше не достанешься. Пусть слова Мицуя и не воспринял всерьёз, но успокоился, уголки его губ дёрнулись вверх в полуулыбке. Пока Сатору покачивал его, баюкая, Юи младший зазевался, стараясь не уснуть снова. Мальчик всё ещё думал — о произошедшем, о Сатору, о своём будущем, которое, видимо, теперь изменилось окончательно. Другой реакции от отца ожидать не стоило. Он всем сердцем ненавидит омег, и дети всегда понимали это по взаимоотношениям между родителями. Но всё равно было больно, очень. Пусть не физически, морально. — Почему это случилось? — вдруг осторожно спросил Сатору. — Что случилось? — Мицуя попытался изобразить дурака, но получилось слишком натянуто. Оба знали, что он лжёт. — Мицу-кун. — …Я не могу тебе сказать, — пробурчал мальчик, ёрзая. — Не-а, — Годжо покрепче схватил его, снова заворачивая в одеяло, — Рассказывай, Мицуя. Я серьёзно. — Или что? — Что? — Если я не расскажу… Что будет? — А… — Сатору удивлённо ахнул, его рот непроизвольно приоткрылся. Парень нахмурился, его запах стал сильнее. «Так нечестно!» подумал Мицуя, морща нос от слишком сильного аромата. Он пытался изображать безразличие к феромонам старшего, даже отвращение, но внутри запах ему нравился, даже очень. Особенно когда его завернули, как пирожок, и теперь Мицуе не отвернуться — а шея Сатору всё ближе… — Не могу рассказать, понимаешь? — умоляюще проворчал мальчик, нехотя принюхиваясь, чтобы лучше изучить феромоны Сатору. — Расскажи. — Я ведь сказал, что не могу!.. — Ты можешь. Мицуя, я серьёзно. Ты ничего не рассказываешь, избегаешь меня, всем видом показываешь, что я тебе противен… А потом в слезах звонишь мне, избитый и вымотаный, засыпаешь на моём плече, в шею утыкаешься. — Я-я не помню, чтобы делал это… — А я всю помню, — ехидно пробормотал Сатору, тыкая пальцем в нос младшего, — От-лич-нень-ко! Мицуя фыркнул, отворачивая голову. Годжо тяжело вздохнул. — Может, мне самому спросить у твоего отца в чём дело?.. — задумчиво протянул альфа, — Даже если ты бета, неужели можно относиться так к своему щенку? Никогда не пойму. Юи младший неловко сглотнул, отстранённо кивая. Брови сами собой свелись к переносице, Мицуя поджал губы, думая. Может, стоит рассказать? Ведь ложь рано или поздно вскроется, Юи не может врать вечно. Тем более из-за подавителей набрать вес совсем не получается, мальчик может собственные рёбра сосчитать, разве это здорово? Нет, не может. А что будет, если расскажет? Как другие будут воспринимать его? Парни омеги рождаются довольно редко… — Эй, моти, — тихо спросил Сатору, осторожно сжимая щёку мальчика между указательным и большим пальцем, — Хочешь музыку послушаем? Мицуя неловко кивнул. — А… Какую музыку ты слушаешь? — тихо спросил мальчик. Нет, не потому что ему интересно, а потому что он ни за что не будет слушать какую-нибудь глупую музыку! Правда ведь?.. — Ну-у-у, — Сатору задумался и с тихим вздохом положил Мицую на кровать, позволяя мальчику высвободиться из кокона из одеяла, — Slipknot, System of a Down, Korn… Мицуя поморщился. — Это те песни, в которых просто кричат в микрофон? — недовольно пробурчал Юи младший, ёрзая на кровати. Сатору навис сверху, на его лице была недовольная мордашка. Парень поставил руки по бокам от лица Мицуи, запирая мальчика под собой. Он наклонился, раздражённо пробурчав. — А ты тогда какую музыку слушаешь, м? — Ну… Мики Мацубара, например… — почему-то стыдливо прошептал Мицуя, боясь выглядеть глупо. — О… Я слушаю её песни тоже, — вдруг откликнулся Сатору, плюхаясь рядом, — Это ведь та которая… You are my shyness boy? ~ Искусный лгун. — Нет, это Анри. Ты не знаешь её?.. — Нет-нет, знаю! Сейчас-сейчас, она ведь ещё пела… Bay city? Не она? — Нет, — Мицуя отрицательно покачал головой, — Это Джунко Ягами. Вот ведь попал. Сатору тяжело простонал, закрывая лицо руками. — Прости, Мицу, я ничего не понимаю в старых японских песнях. — Мы можем послушать вместе, — вдруг предложил Мицуя, — Н-но это только потому что не знать Мики… Не знать её это стыдно! Это ведь классика… Мицуя засуетился, переползая через альфу и оглядываясь, чтобы найти свою сумку. — А?.. — В машине. Юи поник, потирая предплечье. Сатору тихо вздохнул и вытащил из ящика прикроватной тумбочки плеер и наушники. — О! — Это точно можно брать? — осторожно спросил младший, ложась рядом и принимая левый наушник. — Конечно можно. Это я ей подарил этот плеер, — Сатору надел правый наушник и лёг рядом с младшим, — Та-а-к… Что здесь у нас?.. Годжо включил случайную песню, кладя плеер на пресс и смотря в потолок. Пока было неловко. My baby, my baby. You're my baby, say it to me. Мицуя лежал молча, его руки спокойно расположились по бокам от тела, пока мальчик старался сосредоточиться на тексте песни, вместо неловкой обстановки. Теперь, казалось, и Сатору стало неудобно — альфа заёрзал, накрываясь одеялом и поворачиваясь на бок, сверля взглядом щёку младшего. Baby, my baby. Tell your baby that I'm your baby. Рука Годжо медленно и нерешительно нашла руку Мицуи, кончики пальцев осторожно коснулись тёплой кожи. — Пальцы твои холодные, — недовольно пробурчал младший, но не отстранился, не двинулся с места совсем, а продолжил смотреть в потолок. Места на одноместной кровати было немного, поэтому альфа снова поёрзал, ложась а младшему впритык, почти дыша в его висок. — Думаешь холодные? — тихо спросил старший, поглаживая ладонь Юи. How you'd be over me looking in my eyes when I come? Мицуя поёжился, придвинулся к стене, а Годжо, лежащий с краю, двинулся к нему ближе. — Грустная песня, — прошептал Мицуя неловко, переворачиваясь на бок, лицом к старшему. — Сёко такое любит, — пробурчал Сатору и переключил на следующую. I steal a few breaths from the world for a minute. And then I'll be nothing forever… — Как себя чувствуешь? — тихо спросил Сатору, его глаза — яркие, голубые, горящие неподдельной привязанностью, которую Годжо сам боялся — смотрели прямо, а не сквозь тёмные линзы солнцезащитных очков. Чёрные глаза Мицуи тоже были открыты, не прячась под чёлкой или прозрачными линзами. — Хорошо, — пробормотал мальчик в ответ. Атмосфера была более, чем интимной, даже когда парни были в одежде. Даже если они не были так близко. And all of my memories And all of the things I have seen will be gone With my eyes with my body with me. — У тебя правда есть пара? — спросил Годжо вопрос, который беспокоил больше всего, — Почему тогда он тебя не защищает?.. Или это девушка? — У меня нет пары, я… Соврал. But me and my husband We are doing better. Сатору замер, нежная полуулыбка мгновенно сползла с его лица. Его голубые глаза смотрели с такой печалью и грустью, что нельзя было описать словами. Соврали? Ему соврали? Почему? Столько вопросов крутилось в голове, что парень неловко сглотнул. — Почему?.. — Не знаю. Сатору приблизился ближе. — …Понятно, — пробормотал альфа. — Зачем ты двигаешься ближе? — напряжённо пробурчал Мицуя, неловко сглотнув. — Тоже не знаю, — с ухмылкой ответил Сатору. Слова не были нужны, оба понимали, к чему всё идёт — тёмная комната, два парня, лежащие на одной кровати, приглушённая музыка в плеере. Сатору снова наклонился, будто специально испытывал судьбу — уткнулся носом в щёку Мицуи, слабо целуя мягкую кожу. Юи младший неловко прикрыл глаза. Приятно. — И?.. — Заткнись, моти, — пробурчал альфа, снова целуя, но уже выше, ближе к скуле. — Что это значит? — осторожно спросил младший. — Это значит, что ты мне нравишься, — искренне ответил Сатору. — Но… — Клянусь, мнё всё равно. На то, что ты бета, на твою семью и… Ещё на кучу вещей. Но я говорю правду. Ты мне нравишься, Мицуя. Мальчик не знал, что сказать. Стало стыдно. Вот так, всё время нагло врал Сатору о своей природе, а сейчас сидит и тычет носом в его шею с удовлетворённой мордашкой. — А я?.. — Ты мне тоже… Наверное. — Наверное?! — взвыл Сатору обиженно. — Я шучу, придурок. Сатору замолчал, притягивая младшего в тёплые обьятия. Музыка почему-то играть перестала — видимо, у Сёко не так много песен — и они продолжили лежать в тишине. — Мы ведь… Встречаемся уже? — смущённо спросил Сатору с глупой улыбкой до ушей. — Ну… Наверное? — Тогда называй меня милой кличкой тоже, — сделал щенячьи глазки, но это было настолько нелепо, что даже мило, — Пожалуйста? — Фу, это глупо! — Ну пожалуйста! — Хорошо, например? — Юи, видимо, и не собирался долго ломаться. — Ну… Дорогой? — Фу. — Милый? — Нет. — Любимый? — Не-а. — А что тогда? — нетерпеливо потребовал Сатору. — …Придурок. — Эй! — Ну не могу, не могу я! — Мицуя закрыл лицо руками, сворачиваясь в клубок, — Не знаю… Это, наверное, так нелепо… — Эй… Не думай так, ладно? Что бы ты не делал, мне будет нравиться это! — Хвостик. — Что? — Если тебе так нужно милое прозвище, то буду называть тебя хвостик… Придурок. — Больше похоже на оскарбление. — Это правда. Всегда за мной, как хвостик… Сатору тихо хихикнул, видя смущение младшего. — Хорошо, хвостик, так хвостик. — И… Что делать дальше? — В каком смысле? Мицуя неловко сглотнул. Не то чтобы он вообще интересовался любовной темой. Вернее, презирал её любыми возможными способами, считая это глупым. Но теперь он чувствовал себя не в своей тарелке. Будто что-то между ними определённо изменилось. — В основном всё будет, как раньше… Только буду чаще бегать за тобой, — пробурчал Сатору, тычась носом в волосы младшего, — Но не обольщайся, я отыграюсь, когда повзрослеешь. — Сомневаюсь. — Молчи, моти. Когда Сёко и Сугуру вернутся, то поедем домой. — Домой? — Да, ко мне домой.