Выбор сердца

Сабе возникла в коридоре отделения буквально через полчаса, очевидно сорвалась с места как только Скайуокер ей позвонил. Он встал навстречу женщине и та, увидев мужа своей госпожи, устремилась к нему, надеясь хоть немного прояснить ситуацию. — Генерал Скайуокер, скажите, как она? — спросила Сабе, подходя совсем близко. — Все нормально, — ответил Энакин сухо и без эмоций и помолчав добавил — С ней все нормально. Но вот ребёнок… — выдавил из себя мужчина с большим трудом — Ребёнок не выжил…Ребёнка она потеряла… Слова выходили из горла с неохотой. Энакину приходилось с большим трудом выталкивать их из себя. Как будто бы он не верил в то, что говорил и до последнего надеялся, что ошибается. Сабе от этих слов сильно побледнела и замерла в полушаге от Скайуокера. Глаза ее стали больше и ресницы дрогнули. Руки сцепились одна в другой. Она долго не могла ничего сказать, пытаясь как и недавно Энакин, внутренне уложить в голове случившееся и решить как жить с учетом него. — Я пойду вместе с вами, — наконец произнесла женщина со всей решительностью и Скайуокер не стал спорить. Вероятно он и сам ощущал неуверенность и страх в необходимости говорить теперь с Падме, искать слова для утешения, понимая внутренне их бесполезность. Но знал и то, что слова эти все равно надо произносить. Это по-любому лучше, чем просто молчать рядом друг с другом, переживая боль каждый внутри себя. И наверное думал, что Сабе послужит для супругов связующим звеном. Все-таки женщины всегда лучше поймут друг друга в таких деликатных вопросах. И когда врач наконец позволил зайти к Падме, оба вошли в палату. Скайуокер, едва взглянув на жену, почувствовал как на него ужасной тяжестью наваливаются сразу несколько самых невыносимых чувств. Жалость, сострадание, чувство вины. И все это сразу, в один миг, стоило только увидеть сейчас Падме. Резко осунувшаяся на один день, с бледным почти прозрачным лицом, глаза выглядели потухшими звездами. Под ними темнели почти черные круги. Бледно-розовые, почти бескровные губы. Благодаря серебристой пижаме женщина казалась еще бледнее, словно в ней почти совсем не осталось жизни. Она лежала, укрывшись одеялом по пояс, спутанные волосы беспорядочно лежали на подушке вокруг лица. Падме слабо шевельнулась, услышав скрип двери. И увидев, кто пришел, он смогла даже улыбнуться. — Госпожа Падме, — первой решилась заговорить Сабе — Я пришла сюда как только узнала, не волнуйтесь ни о чем, я останусь здесь, с вами, так вы скорее поправитесь. Падме не ответила, тогда Энакин присел в кресло возле кровати и коснувшись рукой ее почти холодной ладони, спросил как можно более ласково: — Падме, милая, как ты сейчас? Женщина посмотрела на супруга со слабым налетом удивления и ответила, очень тихо, голосом, похожим на шелест осенних листьев: — А это важно, Эни? Важно то, как сейчас я? — Конечно, ведь сейчас самое главное, чтобы ты выздоровела, — как можно бодрее произнес Скайуокер — Чтобы вернулась домой. — Не притворяйся, — сказала Падме более твердо — Нет ничего важного теперь. Сейчас…Когда наш сын…Когда его больше нет… — Госпожа Падме, не надо так говорить, — сказала Сабе, бросаясь к ней и придерживая за плечи снова укладывая — Все будет хорошо, нужно только поправится. Энакин сидел рядом и держа в своих руках ладонь Падме, тщетно пытался внушить ей ощущение покоя. — Главное, что ты осталась жива, остальное мы преодолеем, — сказал он ей, в надежде убедить. В дверь вежливо постучали и после этого она открылась, в палату вошел высокий мужчина в полицейской форме. — Здравствуйте, — начал мужчина в первый момент — Я представитель Корусантской полиции, уполномоченный вести расследование по делу о попытке убийства сенатора Амидалы. Однако, не успели ему ответить хоть кто-то из бывших тут, как дверь снова открылась, впуская на этот раз донельзя возмущенного врача. — Кто позволил вам сюда войти? — не здороваясь крикнул тот — Здесь больничная палата и вообще, пациентка в тяжелом состоянии, к ней запрещены все визиты, кроме родственников. — Доктор, я вас прошу, — более мягко, но все так же решительно произнес полицейский — У нас есть основания полагать, что наезд на сенатора Амидалу не был случайным, вероятно это было покушение на убийство представителя власти. Понимаете, что это значит? И как важно мне по горячим следам раскрыть это преступление. — А вы понимаете, что сенатор еще не в состоянии говорить с вами, — стоял на своем врач — Да, непосредственная опасность для жизни миновала, но все равно речь о полном выздоровлении не идет. — Но в таких делах счет идет на минуты, — возразил ему следователь — Преступник мог уже скрыться и мы не сможем поймать его и наказать по всей строгости. — Мы понимаем ваше желание раскрыть преступление, — сказал на это доктор — Но моя задача не потерять пациентку, в моих руках жизнь человека, а это гораздо важнее. — Верно, — неожиданно поддержала его Сабе, поправляя одеяло на Падме — Не нужно сейчас ее терзать, напоминать о том, о чем ей нужно забыть как можно скорее. Падме при этих ее словах неожиданно подняла свою бледную слабую руку и опустив поверх ладони Сабе, сказала так твердо и уверенно, как только могла в своем состоянии и душевной боли: — Все нормально, Сабе, я смогу ответить на все вопросы господина полицейского. — Хорошо, — с неохотой произнес врач — Но только я буду рядом. Против этого никто не возразил и представитель полиции задал первый вопрос: — Сенатор Амидала, я прошу вас, вспомните все, что случилось вчера, расскажите то, что случилось с вами… Падме слегка повозилась, укладываясь поудобнее и пристально посмотрев перед собой, будто и правда припоминая, наконец заговорила тихим и слабым голосом: — С утра я отправилась в санчасть, нужно было сделать УЗИ, точнее, не нужно было, но я хотела, очень не терпелось узнать кого я жду. Врач не хотел производить исследование, но я настояла и он сделал его… Полицейский сидел неподвижно, внимательно слушая. Он не перебивал Падме, пускай она говорит все подробно, даже то, что на первый взгляд кажется ненужным и лишним. Важно не упустить ни одной детали. Тем временем девушка продолжала: — Представляете, врач сказал, что у меня будет мальчик! Мой сын, как это было прекрасно! Я шла к стоянке и думала о нем. Я представляла себе как пойду сейчас покупать ему красивые вещи, думала о том, как возьму его на руки, буду катать в коляске, разговаривать, даже имя придумала, Люк, самое красивое имя, самое лучшее… И тут я ступила на дорогу, там никого не было, я шла и все представляла себе как счастлива буду скоро. Потом вдруг этот удар… Я не ждала его. Малыш толкнулся внутри, он словно хотел предупредить меня… Словно сказать о чем-то, но не знал, как… И я начала падать… — Скажите, а вы успели увидеть тот спидер? — вынужден был полицейский прервать Падме. Она честно припомнила и с сожалением сказала, после вернувшись на свою волну: — Нет, почти ничего, только край задней части, желтого цвета, кто водитель тоже не видела, я падала стремительно, чувствовала, что падаю на живот…старалась прикрыть его, спасти своего ребёнка, но не смогла. Не получилось! Он умер! Я убила его! Он чувствовал все, он бился внутри до последнего, но не выдержал! Его нет! Его больше нет! Вы понимаете это????!!!! Падме уже почти кричала, срывая голос. Врач моментально среагировал, показывая следователю на дверь, одновременно подозвав дроида с успокоительным. Скоро Падме заснула, Энакин и Сабе остались с ней, решив не оставлять ни на секунду. Но решит ли это все проблемы?