Ирония судьбы

Петя просыпается от копошения чьей-то руки в своих волосах. Сфокусировав наконец глаза, Хазин поднимает голову и видит, как Игорь, уже видимо давно проснувшийся, улыбается ему и внимательно смотрит.  — Ты давно проснулся? — Хазин проезжается взглядом по громовскому лицу, приметив бодрость.  — Ну так, — Игорь неоднозначно ведет плечом, — думал тебя уже будить.  — Прости, день вчера странный был, — Петя трет глаза, есть зубная щетка, а то во рту будто крыса сдохла.  Игорь смеется, поднимается с постели и тянет за собой Хазина.  В непонятной идиллии вместе они чистят зубы как престарелая парочка, толкаясь, шутливо пихаясь.  Сплюнув воду, Петя озвучивает рациональное и верное предложение:  — А теперь обратно.  Хазин чувствует себя спокойно, приложившись щекой к груди Игоря, пока тот гладит его по спине. Молчание не висит тяжелой грозовой тучей, а наоборот похоже больше на кристальную почти звенящую ясность.  Петя выводит пальцем какие-то только ему понятные символы на коже Грома,греет холодные пятки, приложив их к теплому Игорю.  Кажется, так должен начинаться новый год?  — Петь, — начинает Игорь.  — Мм, — Хазин поворачивает голову, не переставая гладить Грома по груди.  — То, что вчера было, — он неловко продолжает, — это же правда всё?  Хазин молчит, а потом заменяет пальцы на губы, поднимается вверх к губам Игоря, оставляя на каждом участке от груди к шее и лицу невидимые следы своих поцелуев.  — Так я же сказал вроде, — чмок в уголок губ, — и я все помню, — и в другой уголок.  Заигрывающе Петя отстраняется и Игорь уже знает, что делать, поэтому он просто нежно целует Хазина наконец в губы.  Петя перелезает на Грома полностью, обвив шею руками.  — Давай просто целоваться, ничего не хочу, — Хазин лениво мажет по губам, щекам, носу, шее.  Игорь угукает в поцелуй.    Когда оба устали, а губы припухли, Хазин устроился как и раньше.  Петя, отстранившись, невесомо с нежностью обводит пальцем лицо Игоря, очерчивая, проходится по дугам бровей, легонько трогает веки. Касается некогда травмированного носа и хмурится, сожалеет. Игорь, заметив беспокойство, торопливо уведомляет, что уже не болит.  Хазин прикладывает палец к губам, ведет по красивому изгибу верхней губы, обводит пухлую нижнюю. Гром не сдерживается и шустро слегка прикусывает палец, вызывая сначала испуг, а потом смех.  Копошение в волосах и тепло убаюкивают, и тихо так, словно всего мира остального не существует вовсе, словно они одни во всей вселенной. Петя вылез из временной петли, когда каждое новое первое января оказывалось старым и унылым. Время остановилось. Игорь перестает ощущать холод второй половины постели, забывает обо всем.  Хазин, прижавшись ухом к чужой груди, слышит мерное биение сердца, спокойный, ровный ритм.  — А ты красивый такой, — Гром шепчет Пете в макушку, — как бог. Хазин устраивает подборок на сложенные руки, шутливо-оценивающе впивается взглядом в лицо напротив. Гром гипнотизируется теплыми его глазами.  — Хм, ты тоже ничего, — по-доброму ухмыляется, — бурчи своим утренним сексуальным голосом чаще, и я подумаю насчет чего-то покруче поцелуев.  Гром хрипло смеется, и Петя не может не подхватить волну заразительного смеха.  Хазин ощущает себя на своем месте, со своим человеком. Никогда еще реальность не ощущалась так правильно. Чаши весов сравнялись.  Игорь чувствует тяжесть хазинского тела, его тепло. Кому легче от его многолетних угрызений совести и страданий? Отцу, который такого для своего сына никогда не хотел? Самому Игорю, который рискует упустить возможность стать счастливым?  Больше не упустит, не разомкнет руки, обвившие лианами Петю. Игорь себе позволяет наконец-то сделать шаг, по-новому вздохнуть.  Все у них получится.