YES or YES

Когда Чонгук с трудом продирает глаза, за окном уже во всю бодрствует солнце. Утренняя свежесть, проникающая в комнату через открытую с вечера форточку, приятно холодит кожу; Чонгук жмурится и пытается потянуться, но тут же слышит, как трещит по швам его рубашка, и вяло выругивается.       Рука автоматически ищет на тумбе воду: обычно перед сном пьяный Чонгук оставляет её для более трезвой версии себя. Стакан оказывается полным, а рядом пальцы нащупывают блистер с таблетками от головной боли. Чонгук не уверен, что был в состоянии приготовить всё это, и всё же привстаёт, бросает горькую таблетку в рот и запивает.       Воспоминания о предыдущем вечере наслаиваются постепенно. Стоя в душе под прохладной водой, Чонгук пытается построить маршрут от офиса до дома, вспышками вспоминая какие-то моменты, которые не заставляют его испытывать стыда, но вызывают улыбку на лице. Он не помнит, чтобы блевал где-то, и его одежда не воняет, а это уже прекрасно. Кажется, он успел подружиться с кем-то своего возраста, а ещё взять сотню за исполнение «Fancy» группы TWICE в караоке. На его взгляд всё прошло просто замечательно.       Чища зубы, он вспоминает наконец о том, как ночью добрался до дома.       О-у.       Движение его руки замедляется, а лицо в отражении зеркала выглядит глупым. Чонгук соврал бы, если бы сказал, что осознание нисколько не удивительное. Чимин и вправду сделал всё это? Картинка всё ещё не точная, смазанная и пахнет перегаром, но Чонгук уверен, что именно Чимин оставил таблетки и воду на его тумбе. Но… почему?              Долг ли заботы о младших сотрудниках или само отношение Чимина к Чонгуку заставило его поступить подобным образом? Мало кому нравится водиться с пьяными и едва знакомыми людьми, тем более — отвозить их домой и зашторивать окно, чтобы солнечные лучи утром не слепили глаза.       На месте Чимина Юнги, например, бросил бы Чонгука прямо там, у караоке, дожидаться открытия метро или помощи Всевышнего. Тэхён наверняка бы увёз его к себе, но только потому, что пьянеет обычно ещё сильнее и становится более приставучим. С Намджуном они пока так много не пили, но Чонгук уверен, что он из тех, кто после вечеринки развозит всех по домам. Хосок всегда был самым заботливым из всех коллег-друзей Чонгука, но он его друг. А Чимин — сумасшедший сталкер-маньяк-извращенец.       Поступают ли таким образом сумасшедшие сталкеры-маньяки-извращенцы? Если на уме Чимина все те грязные вещи, которые обычно можно считать по взглядам постояльцев «Моэ Моэ», почему он просто не воспользовался ситуацией?       Быть может, он всё же не такой, каким Чонгук его считает?       Парень трясёт головой, отгоняя эти размышления. Он не может доверять Чимину даже после такого широкого жеста. Кто знает, что этот невозможный человек вздумает попросить за эту заботу?       Он вытирает ладонью запотевшее зеркало, сплёвывает слюну, смешанную с мятной пастой, и продолжает начатое. Нет. Он не будет доверять Чимину. Он знает себя хорошо: прямо сейчас его осознанность борется с парой штук, расположенных в груди и в штанах, которые обычно берут над ним верх. Чонгук уже не раз обжигался, романтизируя конченных придурков. И Чимин лишь очередной из таких.       Вдруг он замирает — его озаряет новое воспоминание: расстегнувшаяся рубашка и татуировка Чимина. Как и другие, оно мутное и не имеет и намёка на очертания. Чонгук даже не рассмотрел, были это слова или рисунок. Возможно, её и вовсе нафантазировало его бредовое алкогольное воображение, или это была всего лишь игра скудного света. Потому что в противном случае Чимин ещё более сумасбродный, чем Чонгук мог себе представить.       Ведь татуировка у сотрудника на хоть и не такой уж и высокой, но достаточно презентабельной должности в Корее — наравне с преступлением.       Зубная паста капает на его домашнюю футболку, и он чертыхается, включая воду, чтобы застирать пятно. Даже мысли о Чимине доставляют ему слишком много хлопот.       Выглядит он отвратительно: синяки под глазами скоро начнут свисать с щёк, а на лбу под заколотой чёлкой красуется новый красный прыщик, выскочивший на фоне повышенного стресса. Вечером ему предстоит отработать очередную смену в кофейне, а это значит, что ему придётся воспользоваться «экстренной косметичкой», купленной для персонала в кафе. Чонгук знает: использование косметики мужчинами в современной Корее не то чтобы не порицается — наоборот, очень даже приветствуется. Но сам ничем, кроме гигиенички, пользоваться не любит и не умеет.       Он устало трёт пятно, заведомо зная, что ничего с ним уже не сделает, стягивает с себя футболку и бросает в барабан стиральной машины. Вслед за ней туда летит и снятая утром рубашка.       Пока на сковороде шкворчит бекон, Чонгук, устроившись поудобнее, листает ленту в социальных сетях и ставит лайки на публикации коллег, которые подписались на него после того, как они вместе сходили в ресторан. Он с неподдельным интересом разглядывает потрясающие снимки корейской природы, фотографии с профессиональных фотосессий и эстетические подборки со всякими безделушками. Сокджин ведёт настоящий блог, посвящённый психологии взаимоотношений между сотрудниками офисных компаний, а Бомгю снимает небольшие каверы под гитару.       Чем больше фото он видит, тем более неловко ему становится. Ведь его фотографии не отличаются особой эстетикой или замысловатостью. Часто он публикует обычные селфи или снимки с прогулок с друзьями, и его профиль не вызывает особого интереса у пользователей интернета.       Юнги, например, достаточно популярный в сети кондитер. Хосок увлекается вязанием, держит маленький онлайн-магазин и ведёт аккаунт в TikTok. Намджун публикует короткие видеоуроки по английскому языку, которые находят полезными сотни людей. Аккаунт Тэхёна пестрит фотографиями с косплеем и эстетичными пейзажами. Все они очень осмысленно подходят к ведению профиля.       Чонгук же использует соцсети только для того, чтобы читать смешные посты и смотреть видео с котиками.       Так он изучает каждый профиль до самого первого поста, не забывая при этом оставить парочку хвалебных комментариев, пока не чует подозрительный запах гари.       После завтрака парень быстро проходится по квартире с влажной уборкой, слушая на телефоне криминальный подкаст. Он любит чистоту и, вероятно, для кого-то покажется даже педантичным — хотя бы потому, что складывает собственные чистые трусы так, будто готовит их к продаже. Всю неделю домой он возвращался таким вымотанным, что практически не замечал, как захламилась его комнатка. Чимин наверняка посчитал его не только пьяницей, но и свиньёй. Отлично.       Закончив с уборкой, Чонгук надевает чистые вещи для тренировки и выходит из дома.       Помимо невысокой стоимости жилья, в этом районе есть ещё один значительный плюс — старый спортивный зал. Когда Чонгук только начал ходить сюда, оборудование было столь ветхим, что нередко приходилось чинить его самостоятельно. Чонгук достаточно быстро выяснил, что зал принадлежит одному старику, проживающему на втором этаже того же здания. Тот соорудил его из тренажеров, пожертвованных школами, для своего внука и его друзей, а те стали приводить ему новых клиентов.       Чонгука это ничуть не смущает: уже на протяжении пяти лет он исправно ходит на тренировку и наблюдает за тем, как постепенно это место преображается. Он слышал, городские власти решили поддержать старика и помочь с финансированием. Так обновилось большинство тренажёров, на ресепшен появилась молодая администратор, а в раздевалке начали убираться.       Завершает круг по тренажёрам Чонгук обычно на беговой дорожке, слушая аудиокниги или смотря что-нибудь. После того, как Тэхён устроил тематические выходные, посвящённые Хаяо Миядзаки, пару недель назад, Чонгук решил пересмотреть все его работы. Когда-то именно благодаря ему Чонгук выбрал японский как дополнительный язык в школе, увлёкся аниме и завёл самую большую мечту в жизни — побывать в Японии хоть раз.       Правда, с годами страсть к популярной культуре стала угасать, но не желание увидеть Фудзи собственными глазами. Чонгук плохо помнит язык, потому что давно не практиковался, но даже это не пугает его. Однако с его зарплатой и удачей ему пока светят только картинки в интернете и разноцветные сны.       Вернувшись домой и приведя себя в порядок, Чонгук отправляется на смену в кафе.       Погода радует его своим приятным солнечным светом. В ветвях деревьев над дорогой поют птицы, мимо проезжают велосипедисты и самокатчики. Чонгук делает музыку в наушниках тише, желая насладиться негромким шумом улицы. Здесь, в отличие от района, где расположен офис, никогда не бывает беспокойно: редкие машины легко разъезжаются по узким переулкам, а людей слишком мало, чтобы сбиться в толпу. Неровный ландшафт позволяет Чонгуку любоваться мириадами крошечных домиков, словно на объёмном макете.       В понедельник его ждёт ещё целая кипа документов для обработки, но это только через два дня. Прямо в эту минуту он может сделать вид, что выходные длятся вечность.

***

Работа в «Моэ Моэ» во многом не похожа на работу в других заведениях общепита, и дело не только в специфичной униформе.       Здесь всегда играет романтическая корейская попса: чаще всего гёрл-группы вроде TWICE или Red Velvet, любимая Айю Чонгука; бойз-бенды типа BTS, SEVENTEEN и другие. Тэхён ужасно любит аниме и составляет плейлисты вперемешку с опенингами из сёдзё-сериалов, а ещё обожает дорамы, так что использует и их саундтреки — те, под которые у главных героев происходит поцелуй впервые за тысячу серий. Чонгук, честно говоря, больше по зарубежным сериалам — Netflix, там, или Amazon Prime. Но, даже несмотря на это, он способен узнать песню из «Гоблина» с первых нот.       Меню кафе не очень широко — лишь малая часть посетителей приходит сюда за едой — и в основном состоит из различных напитков и десертов, которые готовит Юнги в небольшой кухне заведения. Руки у него определённо растут из правильного места, и он, вероятно, мог бы работать шеф-кондитером в каком-нибудь шикарном ресторане. Честно говоря, Чонгук до сих пор не совсем понимает, что он здесь забыл.       Бариста, Намджун, самый новенький из маленького состава «Моэ Моэ». Бывший бариста был скептически настроен по отношению к Тэхёну как к управляющему, поэтому им пришлось искать нового. Намджун тогда совсем недавно вернулся из Северной Америки после того, как в течение двух лет работал там по программе «Work & Travel». За то время он успел побывать и сиделкой, и официантом, и репетитором.       Он никогда не был одарённым бариста, он даже хорошим бариста назвался бы с натяжкой. Но Тэхён просто влюбился в него и его «прелестные ямочки на щеках» с первого взгляда, к тому же, выбирать было особо не из кого, так что вскоре Намджун вышел в свою первую смену и сломал кофейный аппарат в тот же день.       Хосок учился в одном с Чонгуком университете на курс старше и помогал ему с курсовой. Он никогда не скрывал, где работает. В то время это ещё было кафе с дворецкими и редкими тематическими днями косплея. Однажды Хосок даже пригласил Чонгука в гости, чтобы они на его обеденном перерыве обсудили некоторые тонкости сдачи письменных работ. Тогда Чонгук был здесь впервые и тогда же понял, насколько комфортно ему в этом месте: музыка, вежливость и индивидуальный подход официантов к каждому гостю ласкали его изрядно соскучившуюся по такому тёплому отношению душу.       Когда ему потребовались деньги, он точно знал, куда ему стоит податься.       Несмотря на то, что с Хосоком они знали друг друга относительно давно, именно с Тэхёном у него наладилась особая крепкая связь, благодаря которой он мог бы назвать его своим близким другом. Да, Тэхёна часто слишком много, он обладает на редкость прилипчивой натурой и часто устраивает сцены, от которых у Чонгука чешутся кулаки как следует надрать ему зад. Никто и никогда не назвал бы его ответственным, рассудительным или хотя бы взрослым.       Однако именно Тэхён чаще других помогает Чонгуку справиться с тяжестью самостоятельной жизни. Именно он вовремя переключается с придурковатого любителя кошачьих ушей на пускай и своеобразного, но мудрого хёна. Тэхён гораздо смелее многих из тех, кого Чонгук когда-либо встречал в своей жизни, включая его самого. Потому что он делает и говорит так, как чувствует, не стесняясь и не размышляя долго. Эта искренность обычно воспринимается другими как глупость, однако Тэхён далеко не дурак. Даже если усиленно пытается доказать обратное.       Какое-то время они даже снимали квартиру вместе, и Чонгуку правда нравилось жить с ним: они делили обязанности по дому и ценили комфорт друг друга, когда речь заходила о серьёзных вещах.       После окончания университета Чонгук всерьёз задумался об отдельном жилье, заимев возможность работать на полной ставке. Тэхён тогда взял свои яйца в кулак и сходил с Намджуном на свидание, и после не очень долгого периода лёгкой романтики они вместе сняли квартиру неподалёку от кафе.       С тех пор Тэхён разве что не ночует на своём рабочем месте. Он приходит сюда даже в собственные выходные, отчего создаётся впечатление, что у него их и вовсе нет. Первое время это порядком раздражало Чонгука, но вскоре он всерьёз начал беспокоиться за друга. Тэхён всегда был тем, кто отдаёт всего себя своему любимому делу — а кофейню свою он просто обожает. Так что сотрудникам ничего не остаётся, кроме как гнать его в шею, чтобы он занялся чем-нибудь ещё и как следует отдохнул.       Как вы, вероятно, поняли, Чонгук на самом деле не ненавидит «Моэ Моэ». Он может лгать долго и упорно, другим и себе, о том, что его держат здесь насильно, что ему стыдно быть частью этого глупого шоу и что он хотел бы как можно скорее забыть всё, что связано с «Моэ Моэ»… Однако, прекратив отрицать очевидное и убедившись, что его никто не слышит, он может признать: это его семья. Его хобби. Часть его самого.       Он переодевается в форму и заглядывает на кухню, чтобы поздороваться с Юнги и выяснить, что сегодня на стопе. После этого он помогает Намджуну исправить кокосовый матча-латте, в его исполнении больше похожий на мутную жижу, отдаёт заказ Хосоку и встречает Тэхёна, после чего выслушивает от него небольшую порцию нотаций за вчерашний прогул. Чувство вины топит огромное желание поделиться тем, как именно прошёл его вечер.       Тэхён, в этот раз напяливший на себя ушки плющевого медведя, перестаёт дышать, когда речь заходит о Чимине. О, Чонгук знает, что варится в этой замечательно-отвратительной голове. Он бы не удивился, если бы однажды обнаружил на просторах интернета фанфик о себе и о Чимине в главных ролях с высоким возрастным рейтингом.       — У него есть татуировка? — выносит для себя из всего услышанного Тэхён.       Чонгук прикрывает глаза, крепя розовую ручку с маленькими бубенчиками себе на передник.       — Я не знаю, но мне так показалось.       — Чёрт, это так горячо, — пищит Тэхён. — Он выглядит очень подтянутым. У него наверняка есть пресс, ага? — он хлопает в ладоши, одетые в коричневые варежки. — So sexy!       — Намджуну стоит обучать тебя другим английским словам, — устало бормочет Чонгук, выходя в зал.       В выходные небольшое округлое помещение кофейни обычно забито гостями до отказа, поэтому Тэхён помогает с заказами в качестве дополнительного официанта. Хосок беседует с девушками за столиком у широкого окна, когда новый колокольчик звенит с противоположной стороны. Чонгук тут же берёт его на себя. Тэхён подхватывает поднос с готовыми угощениями и разносит заказы по гостям. Играет «Feel Special» TWICE, и Чонгук двигается по залу в такт песни, обворожительно улыбаясь.       Порой он задумывается о том, насколько ему комфортно в юбке. Кому-то (и часто ему самому) кажется смешным, когда его крепкую грудь обтягивает платье с рюшами, но многие гости не раз подмечали, как форма ему идёт. К тому же, она не сковывает движения, сочетание чёрного и белого подчёркивает его тёплый цвет кожи, и даже дурацкие чулки имеют очень приятный материал. В моменты, когда Чонгук перестаёт задираться и противостоять вселенной и Тэхёну, он чувствует себя славно. Он красив. Это его оружие.       День пролетает как одно мгновение. Чонгук воркует с гостями, отказывает в знакомстве, пританцовывает под музыку на баре и болтает с коллегами. Он даже получает порцию яблочной шарлотки с корицей от Юнги на обеденном перерыве. На время затишья Тэхён возвращается к своим должностным обязанностям, и Чонгук помогает ему свести нужным образом таблицы.       К вечеру его ноги начинают гудеть от постоянных перебежек по залу, но это тянущее чувство давно стало привычным. Чонгук испытывает гордость за то, что хорошо потрудился.       Именно поэтому он совершенно позабыл о Чимине и о возможности того, что он объявится снова. Лишь звонок колокольчика со стороны всё того же столика выбивает Чонгука из душевного равновесия и возвращает напряжение. Чонгук быстро отзывается, однако, осознав, кто именно его позвал, тут же останавливается и бросает короткий взгляд на занятого Хосока.       Нет, думает Чонгук. Он взрослый парень. Он должен взять себя в руки и покончить с этим самостоятельно.       Чонгук возвращает дежурную улыбку, больше похожую на оскал, и, стиснув пальцами свой маленький блокнот, подходит к столику.       — Добро пожаловать в «Моэ Моэ».       Аура вокруг него определённо обретает тёмные, устрашающие оттенки. Чонгук делает смазанный поклон непрошенному гостю и тут же выпрямляется, расправив плечи. Он знает, что остальные гости, парни и девушки, следят за каждым его шагом со своих мест. Они не должны видеть в нём агрессию.       Чимин одет в тёплую фиолетовую худи, а его волосы пушатся, не уложенные гелем. В этом образе он выглядит как студент, хотя Чонгук точно знает, что он старше его на несколько лет.       — Чего изволите испить, господин? — с малой заинтересованностью спрашивает Чонгук будничным тоном.       Чимин со скучающим видом упирается щекой в ладонь.       — Может, я всё-таки дождусь кофе? — тянет он с ноткой недовольства. — Моя секретарша изрядно обленилась.       Чонгук хмыкает: каждый раз, когда они сталкивались в кафетерии без свидетелей, Чимин просил его сделать кофе, точно так же каждый раз получая безжалостный отказ.       — Да что вы, — наигранно удивляется он. — Какое неуважение.       — И я о том же, — вздыхает Чимин, принимаясь перелистывать двухстраничное меню. — Как, говорите, я могу к вам обращаться?       Чонгук сглатывает комок, состоящий из ругательств, которыми он хотел бы покрыть его.       — Кук-и.       — Горничная Кук-и, — произносит Чимин так, словно хочет просмаковать каждую букву.       У Чонгука от этой интонации пробегаются мурашки по спине.       — Позаботьтесь о том, чтобы я насладился этим вечером.       — Всенепременно, — ухмыляется Чонгук и удаляется к бару.       Зайдя за стойку, он просит Намджуна предоставить это дело ему. Желание сотворить пакость никогда ещё не свербела в его теле так сильно. Он с устрашающей ухмылкой наблюдает за тем, как кофемашина наполняет маленькую кружку с мордочкой кота, перебирая возможные варианты в голове. Плевок? Это слишком просто. Может быть, наскрести ему в чашку гари из печи в кухне? Или перелить кофе в чужую грязную посуду. Или оставить чайную ложку эспрессо и разбавить его проточной водой?       Последняя капля падает в кружку, и совесть Чонгука просыпается. Он медлит, глядя на неё и не шевелясь. Ему так сильно хочется отомстить Чимину за всё, но вместе с тем он чувствует вину за то, что Чимину пришлось позаботиться о нём прошлым вечером — какими бы ни были его мотивы.       И всё же желание немного подпортить Чимину если не жизнь, то хотя бы кофе, берёт над Чонгуком верх. Он доделывает напиток и возвращается к Чимину с лучезарной улыбкой.       — Ваш кофе, господин. С сахаром, как вы любите.       — Неужели? — хмыкает Чимин, откладывая телефон и пододвигая чашку ближе. — Вы столь внимательны? Это приятно.       Чонгук коротко кланяется и ускальзывает в другую часть зала, наблюдая исподтишка за тем, как Чимин делает первый глоток. Тот с прикрытыми глазами подносит кружку к лицу, его кадык двигается в глотке, а затем его глаза распахиваются, но Чимин действует под стать будущему руководителю: сдержано. Он отставляет чашку в сторону и снова звонит в колокольчик. Чонгук относит выполненный заказ за другой столик и возвращается к нему с видом ангельской невинности на лице.       — Готовы сделать ещё один заказ? — нежно интересуется он, берясь за блокнотик и показательно щёлкая ручкой.       Чимин поднимает на него свои внимательные глаза.       — Хотел сделать комплимент вашему бариста. Кофе с солью я ещё не пробовал, но на вкус достаточно неплохо.       Чонгук сильно сжимает губы, кивая.       — Рад, что наши угощения смогли вас удивить.       Чимин бросает взгляд за его спину, а затем чуть ёрзает на стуле.       — Молодые люди за тем столиком явно в восторге от вашей униформы.       — Как и все здесь, — снова кивает Чонгук.       — Не удивлён, — Чимин медленно проходится языком по полной нижней губе. — Ваш управляющий Тэхён подобрал прекрасные наряды горничных.       Чонгук молчит, долго и упорно глядя ему в глаза. Чимин не улыбается, не нервничает, только смотрит, так, словно ожидает следующей реплики. Если бы они были в аниме, между ними наверняка промелькнула бы молния. Но вместо неё — лишь явное напряжение, которое стискивает Чонгуку горло с каждой секундой всё сильнее. Он вдруг понимает, что устал обмениваться любезностями и нуждается в точках над «и».       Он вздыхает.       — Ладно, перестань. Чего ты хочешь?       — Я просто пришёл в кофейню в свой выходной день, — жмёт плечами Чимин.       Чонгук щурится.       — Ты хочешь шантажировать меня или что-то вроде того?       — Нет, почему же. Здесь приятно. К тому же Тэхён предоставил мне скидку постоянного посетителя, что тоже очень мило с его стороны.       — Что он сделал? — округляет глаза Чонгук.       Он оборачивается, чтобы найти Тэхёна в зале, но тот при виде Чонгука тут же прячется к Намджуну за стойку. Хорошо, думает Чонгук. Он займётся им чуть позже.       — Что вы можете посоветовать мне из меню? — как ни в чём ни бывало продолжает Чимин. — Что-то без соли, пожалуйста.       Чонгук жмёт губы, глядя на него несколько секунд. Кажется, Чимин не обращает на новую паузу никакого внимания и продолжает сидеть спокойно, словно ничего не происходит. Но Чонгук знает, что он просто издевается, тешит своё эго, каждый раз заваливаясь сюда и действуя ему на нервы. Он никогда не был здесь до того дня, как пришёл с теми девчонками, и вряд ли вернулся бы, если бы не обнаружил Чонгука в штате своих подчинённых. Это низко.       — Я подам на тебя в суд за капчиль, — шипит Чонгук, сжав кулаки.       Тот удивлённо поднимает на него глаза, но это удивление — только фальшивка, Чонгук уверен.       — За что?       — Ты знаешь.       — Не понимаю, о чём ты, — Чимин садится чуть ровнее, складывая руки в замок на столе.       Чонгук неверяще усмехается, скрестив руки на груди, и переводит взгляд на пустую тёмную улицу за витриной. Обида горчит на его языке. Он не может защититься. Его слова не имеют веса против нестерпимого издевательства. Чонгук не хочет быть жертвой нового вида буллинга — ему достаточно и того, с чем он имеет дело почти каждый день в кафе, когда сюда заваливаются отнюдь не позитивно настроенные к парням в платьях люди. К тому же, стресса на новом месте работы и без того слишком много, чтобы позволять кому-то ещё доставать его просто потому, что это весело.       В своём отражении он выглядит обиженной девочкой в этом дурацком платьице, и от этого вида чувствует себя полностью опустошённым. Его глаза скользят по полупрозрачной картинке кафе, украшенного в пастельных оттенках розового, сиреневого и голубого, пока взгляд не натыкается на фигуру Чимина. И в эту секунду Чонгука внезапно осеняет. Он всматривается в едва заметные черты чужого лица, чтобы удостовериться, прежде чем его сердце совершает кратковременную остановку.       Чимин пялится. Пока Чонгук не смотрит, он пользуется прекрасной возможностью изучить его как следует с близкого расстояния, и этот вид с плохо скрываемой заинтересованностью Чонгуку прекрасно знаком. Он не раз замечал его за время работы в «Моэ Моэ».       Обида по щелчку пальцев сменяется уверенностью. Чонгук опускает руки и поворачивается к столику; его губы изгибаются в ухмылке, и он быстро облизывает их, делая шаг ближе и чуть наклоняясь. Чимин вскидывает брови.       — Знаешь, если я тебе так понравился, мог просто сказать, — достаточно тихо, чтобы никто из посторонних не услышал, говорит Чонгук.       Его пальцы ловко приподнимают подол платья, а затем цепляются за резинку чулка, чтобы подтянуть его повыше. Чимин следит за каждым его движением.       — Попросил бы — я бы надел эту форму специально для тебя, — Чонгук прикусывает губу, проделывая то же самое со вторым чулком, а затем нависает над Чимином, оперевшись на спинку его стула. Их тёмные глаза встречаются. — Но теперь — пей свой солёный кофе и проваливай.       Чонгук выпрямляется, замечая, как вязкая глубина глаз Чимина вмиг превращается в сталь, и сладко улыбается.       — Хорошего вечера, господин.       Он ощущает себя победителем, уходя от столика, несмотря на то, что сердце бешено колотится прямо в его горле. Пальцы дрожат, и он стискивает кулаки, быстрым шагом пересекая зал и укрываясь в раздевалке.       Закрыв за собой дверь, он прижимается к ней спиной и жмурится. Он только что… что?       Так же внезапно, как и минуту назад, на него сваливается новое осознание — всего того, что он сказал. Слова выскользнули из его рта сами собой в порыве эмоций, Чонгук лишь пытался защититься и не придумал ничего лучше, чем обвинить Чимина в сталкерстве на почве симпатии, которую, к слову, тот вряд ли испытывает. То есть он, очевидно, любовался Чонгуком в виде горничной и преследовал его намеренно, но причиной тому может быть не только романтический интерес: может, Чимину просто любопытно, тем более, он всё ещё остаётся ужасным человеком, который любит издеваться.       Тут же Чонгук понимает, что обвинил своего будущего босса в интересе к мужчинам в одной из самых консервативных стран мира, и его начинает лихорадить. Он наливает себе немного воды из-под крана, падает на скамейку и шлёпает по лбу вспотевшей ладонью. Окей. Его уволят. Если Чимин вздумает рассказать хоть кому-нибудь о том, чем Чонгук занят в свободное от офиса время и в чём его упрекнул, его просто-напросто вышвырнут на улицу, закрыв перед его носом двери в любое другое более или менее престижное для работы место. Слово Чонгука про надуманный капчиль против слова Чимина про обвинение в гомосексуальности — победитель очевиден.       Чтобы отдышаться и прийти в себя, Чонгук просит у Тэхёна немного времени и обещает отработать сверхурочные. Когда он наконец собирается с мыслями и возвращается в зал, столик Чимина оказывается пуст. Тэхён говорит, он ушёл сразу после того, как Чонгук спрятался в раздевалке.       Это подтверждает опасения Чонгука. Чимин наверняка ужасно рассержен. Чонгуку конец.