Мой милый девиант

  Вот уже Третий Рейх провёл в гостях у своего сына несколько дней… Практически неделю. Он был рад жить с Герой, но всё время думал о том, как же начать разговор с Фридрихом… Что теперь ему сказать при встрече? Как относиться к нему? В размышлениях один раз он сказал старшему сыну и Польше, что ему нужно проветриться, и вышел на улицу, купив в ближайшем ларьке сигарет и просто идя вдоль улиц, скуривая одну за другой… Он знал, что это вредная привычка… Благо, он воплощение и его лёгким будет намного меньше вреда, чем если бы он был простым человеком, да и сигареты не самые крепкие, так что Третий считал, что ничего страшного, если он за день выкуривает сигарет пять.   Так он дошёл до центра города, сам того не замечая. Просто шёл, смотря размыленным взглядом в пол перед собой… Вдруг кто-то крепко схватил его за запястье с сигаретой, заставляя Тройку очнуться от своих раздумий и, выпуская окурок из пальцев, глянуть на этого наглого типа. Немец пару секунд смотрел на своё же лицо напротив себя, прибывая в ступоре от такой ситуации… И правда, что делать? Никто не объяснял, что делать в случае, когда встречаешь своего двойника: – Хей, отпусти меня!..,- в один момент попытался выдернуть руку Наци, но хватка незнакомца с его лицом казалась железной. – Нет. Ты должен пойти со мной…,- тихо произнеся это, двойник решительно потянул Третьего за собой в сторону одной из кофеен, а тот, хоть и сопротивлялся, не мог позвать на помощь, боясь, что его самого в объяннике закроют, если поймают, узнав. Тем более было интересно, кто это такой и почему он выглядит в точности как отражение самого Рейха в зеркале. Вот и пришлось идти.   Они подошли к кофейне, зашли внутрь… Тут было довольно мило: приятная музыка, вкусный запах кофе, пастельные цвета, какая-то рыжая макушка в углу помещения… «Стоп, этого не может быть…»,- только успел подумать нацист, как его двойник потянул его к тому самому столику, за которым сидел с детства ему знакомый коммунист, потягивая горячий кофейный напиток неспешно, пока не заметил эту парочку с одинаковыми лицами. Союз посмотрел на них и поднял брови в изумлении: – Рей?.. Где ты взял его??. Ты за этим на улицу выходил.??,-   настоящий Рейх замер, едва услыхав голос коммуниста, и всеми силами старался сдерживать дрожь от всё ещё присутствующего давнего страха перед его гневом.   Андроид же, оглянув мельком нациста, взял его за плечи и спокойно усадил за стол, тише говоря рыжему: – Да, за этим… Он настоящий. Человек. Полагаю, вам нужно поговорить? – Стой, ты… Т-ты имеешь ввиду, что это настоящий Рейх.??,- в изумлении русский снова на того глянул, а Третий и сам уже не понимал, почему не может из себя ничего выжать сейчас или хотя бы убежать, ведь его никто не держит. Страх сковывал все движения, мысли и не давал говорить хоть что-то, оставляя немцу только трястись, как заяц перед волком, который вот-вот поймает его. – Всё верно. Я… Оставлю вас наедине,- сказав это, девиант развернулся кругом и ровной походкой направился в сторону выхода из заведения, сложив руки в карманы. А Союз так и смотрел на нациста потрясённым взглядом, также не решаясь начать диалог.   И всё же через несколько секунд он осторожно протянул руку к Рейху, попробовав дотронуться до него, но младший сразу отдёрнулся от него, резко вскакивая со своего места: – Н-не трожь!!.,- от его резкого вскрика другие посетители обернулись на них, заставляя немца обратно опуститься на стул, закрывая голову руками,- Какой кошм-мар…,- тихо шептал он, пытаясь сдерживать накатывающиеся слёзы, отчего плечи начинали слегка подрагивать, намекая на его состояние.   Тут-то Совет и «разморозился», сразу потянувшись к парню и притянув его уже не сопротивляющегося за руки к себе на колени, мягко прижимая к себе и поглаживая вдоль спины: – Ну-ну, не плачь, Рейх… Точнее… Можешь плакать, но тебе не из-за чего так переживать…,- его тон сразу стал таким мягким, будто мурлыкание котёнка, и заботливым с какой-то ноткой сострадания. – П-почем-му т-ты добр к-ко мне..? Я ж-же с-стольк-ко вс-сего натв-ворил!..,- сквозь дрожь в голосе и всхлипы тихонько смог спросить немец, пока от прикосновений старшего только сильнее напрягаясь. – Натворил ты и правда много чего…,- вздохнул с горестью русский, поднимая голову парня за щёчку, кладя на неё ладонь и заглядывая в его глаза,- Мне всё равно, что было в прошлом, Рейх, если сейчас всё будет хорошо… Я.. Не хочу, чтобы ты грустил из-за меня… Раз уж ты жив… Я хочу, чтобы ты жил счастливо…   Третий слушал его и от таких добрых слов в его адрес снова пробивало на слёзы. Он зажмурился, через секунду сдавшись и всё же прижавшись к Союзу, рыдая в его плечо: – К-какой ж-же т-ты хор-роший, Сой-йузик!!. П-почем-му т-такому чел-ловеку и-именн-но я в др-рузья дост-талс-ся??.,- многолетний груз вины и тяжести прошлого становился ещё сильнее от осознания того, на сколько добрым действительно является коммунист. Для Рейха он был просто ангелом во плоти! Это заставляло чувствовать себя ещё более ужасным человеком, но с другой стороны и успокаивало мысли о том, что рыжик не злится на него и уж тем более не поднимает руку. – А я даже рад, что ты мне достался… Дружба с тобой была и… Остаётся очень важной для меня. Но… Позволь узнать, как давно ты вернулся.?? И где ты всё это время умудрился скрываться??.,- встреть его русский ещё на месяц раньше, первым делом бы задал вопрос, зачем Третий начал войну; но общение с Реем-андроидом действительно успокоило его душу и заставляло отпустить прошлые тревоги и вопросы.   Нацист спустя некоторое время смог взять себя в руки и остановить плач, немного стыдясь, что так разрыдался на публике, а от того отворачивая голову от других посетителей кофейни(но вообще слёзы и грусть не повод стеснения, плачьте, если вам хочется, где бы вы ни были; вы имеете право на грусть, тем более после плача станет морально легче) и начинал краткий рассказ тихим шёпотом Советскому Союзу о том, где он прятался, как решил вернуться и как добрался до нейтральной территории. Так же вскользь упомянул, что живёт сейчас у Германии. Рыжий слушал его, не перебивая, слегка кивал, а, когда Рейх закончил рассказ, тихо его спросил: – Выходит… Сейчас ты живёшь у сына… Что ж… Куда же ты шёл, пока Рей не поймал тебя?.. Наверное, это помешало твоим планам… – На самом деле да, но… Я рад, что мои планы придётся отложить…,- горько вздохнув, он глянул в сторону окошка, через которое можно было заметить того самого девианта, гладящего какого-то уличного котика за ушком,- Кто этот Рей?.. Что вас связывает.?? – Ох, он… Был моим роботом…,- как-то оба не задавались вопросом, почему Тройка до сих пор сидит на коленях у русского, но и менять что-то тоже никому из них не хотелось,- Но потом он осознал себя и сейчас живёт со мной вместе… Его зовут Рей и… Выглядит он в точности как ты, так как я скучал по тебе, а тут появилась возможность увидеть…,- коммунист так же смотрел в окошко, говоря эти слова тихо, чтобы никто лишний не услышал, что его андроид стал девиантом. – Ты и по мне соскучился? Хах… Союз, ты начинаешь меня пугать,- оглянув его лицо, будто проверяя серьёзность сказанного, Наци вздохнул лишь, чуть ухмыляясь,- Ты всё же слишком хороший для этого мира… Прости меня за всё то, что я успел совершить. Хотя, вряд ли ты просто возьмёшь и простишь целую войну, но… Мне, правда, искренне жаль, что я был таким обезумевшим засранцем!.. Наверное, просто хочу, чтобы ты знал, что я не горжусь этим…,- опустил взгляд немец в сторону пола, взяв одну из рук в другую и слегка теребя свои пальцы другими, но тут вдруг почувствовал нежный поцелуй на своём виске, вначале подумав, что это ему показалось, а оттого и не говоря ничего, просто удивлённо глянув сразу же на Союза, хлопая глазами и немного разомкнув губы от лёгкого шока. – Я простил тебя ещё давно, глупыш мой…,- встретился Наци с тёплым и, главное, крайне добрым взглядом Советского. Он поднял руку, поглаживая немного младшего по волосам,- Ты живой - вот что сейчас важно. К чему ворошить прошлое, м?,- его голос был таким мягким, как бархат, текучим, и так согревал душу… А едва уловимый аромат мёда и свежей древесины, на какие был очень похож парфюм коммуниста, успокаивали ещё сильнее и словно настаивали на том, чтобы прижаться к этому огромному мишке и просто греться в его объятиях, пока не захочется обняться ещё крепче!   Третий шумно вдохнул и выдохнул после, неуверенно слегка заметно улыбнувшись, и в ответ коснулся волос русского, заправляя одну выбившуюся из общей массы завитушку за его ухо и шепча: – Какой же ты наивный, Севушка… Ты понимаешь, что разговариваешь именно со мной сейчас?,- его голос не звучал угрожающе, скорее умилительно и немного задорно. Наци и сам не думал, что настолько расчувствуется от слов и реакции Совета на него. – Да, я прекрасно понимаю, Рейх…,- немного кивнув, старший улыбнулся слегка ему в ответ,- И я полностью уверен в своих словах; ты - жив, мне большего для счастья и не нужно. – Хих, да перестань…,- немец выдохнул на этот раз с улыбкой и, наверное, из-за лёгкого смущения отвернул голову от Союза,- Говоришь так, будто ты какой-нибудь рыцарь из смазливой истории…,- неловко всё ещё потирал он подушечками пальцев свои ладони и края рукавов, не зная, куда себя деть от всех этих эмоций.   На его слова русский лишь негромко посмеялся, запрокидывая голову назад, и, приобняв нациста одной рукой, просто смотрел куда-то в воздух, наивно и счастливо улыбаясь. Что он мог с собой поделать, если с самого детства, едва увидев Третьего, он превращался из уверенного и, порой, грозного драчуна, в комочек истинной доброты, готовый, как давно не видевший хозяина пёс, скулить и прыгать от радости долгожданной с ним встречи, и выполнять любую его прихоть, лишь бы почесали за ушком??.   Нацист какое-то время так и сидел с ним, а после всё же поднялся неловко и пересел на свободный стул: – Ну… Кхм… Я… Пойду, наверное..?,- неловко предположил он, хотя внутренне совсем не хотелось возвращаться от этого рыжего лучезарного солнышка к своим утренним угрюмым размышлениям.   Наци стал подниматься, но русский быстро схватил его за руку, так же поднявшись: – Стой!.. Дай хоть свой номер телефона! Давай будем общаться теперь??. – Ох… М… У м-меня нет телефона…,- неловко признался Третий и сразу же пожалел о сказанном, услышав… – Тогда пойдём и купим его. Без телефона сейчас никуда,- решительно ответил Совет, оставив официантам на чай, поправляя одежду и беря немца за руку, направившись с ним на выход из кофейни. – С-стой-стой! Ты… Т-ты серьёзно что ли??.,- пытался Наци аккуратно забрать свою руку, да Союз точно не желал его отпускать без способа дальнейшей связи с немцем, ведь прекрасно понимал, что Гера ни за что не даст ему поговорить с Третьим, если он попросит,- Не надо мне телефон, о-они же дорогие!!.,- но они уже вышли из заведения. Вместе. – Надо, Рейх, надо. Ты потом поймёшь, как это удобно. К ним тогда и Рей подошёл, оглядывая двоих людей: – Куда пойдём сейчас?,- RK говорил довольно бегло и беззаботно. Так и не скажешь, что он не настоящий человек. Ему невероятно шла куртка с дизайном чёрной размазанной краски по ней самой чисто белой, недавно купленная Союзом для девианта, под ней чёрный свитер под горло, снизу стильные синие джинсы со рваными, но при этом зашитыми дырками, белые кроссовки со светящейся прозрачной подошвой, горящей голубым цветом из-за светодиодов… Наверное, только цвет этих огоньков в его подошве и мог намекать на его происхождение. Но мало ли людей любят голубой цвет? Тем более он теперь носил шапку всегда так, чтобы было чётко видно, что никакого диода на виске нет, а крутая блондинистая чёлка выглядывала сбоку из-под неё, немного прикрывая один глаз. – Мы пойдём покупать телефон Рейху. – Нет!!. – Да. – Мрх, тебе что, деньги некуда тратить..? – Я хочу сделать тебе такой подарок, Рейх. Тем более… У меня достаточно финансов, чтобы тебя хоть каждый месяц новым телефоном обеспечивать. – Каждый месяц точно не нужно…,- закатил глаза Третий и шумно выдохнул, всё-таки соглашаясь,- Лаадно, пойдём мне за телефоном. Ведите… Всё равно ведь не отстанешь от меня. – Точно не отстану,- слегка улыбнулся русский, направившись в сторону ближайшего магазина электроники, ещё держа нациста за одну руку, а андроид спокойно шагал рядом с ними.   Троица зашла в магазин, стала выбирать модель телефона для немца… Но он совсем не разбирался в них, поэтому сказал коммунисту выбрать хороший на его взгляд, пока он сам рассматривал всякие диковинные для него штуки, точнее, все в этом магазине. Союз вскоре выбрал ему модель телефона и попросил нациста выбрать какой-то чехол на его вкус. Наци не понимал, зачем он нужен, но пожал плечами и стал смотреть, что тут есть… В итоге выбрал блёкло-чёрный чехол с пиксельным бордовым сердечком рядом с камерой. Русский оплатил эти покупки, как и сим-карту и сразу же вбил немцу свой номер в контакты, показывая, как нужно звонить: – Вот, смотри, сюда нужно нажать, чтобы сделать вызов. Я подписал себя просто по имени, но потом, если захочешь, можешь изменить это на другую надпись. – Мм… Хорошо… Я… Спасибо тебе,- вздохнув словно с какой-то тяжестью, он оглянул телефон снова и вернул его в коробку, а коробку в пакетик на всякий случай, чтобы дома разобраться внимательнее в нём, и поднял взгляд на Совета,- Всё? Ты больше мне подарков делать не собираешься?,- спрашивал он, наверное, надеясь, что Союз скажет, что на этом всё, но, услышав ответ коммуниста, Третий понял, что, наверное, не слишком явно добавил иронии в свою последнюю фразу. – Собираюсь, пойдём в одно местечко, ты останешься доволен,- а, может, рыжий специально сделал вид, что не заметил иронии… В любом случае он, вновь добродушно улыбнувшись, взял Рейха за руку и потянул его за собой куда-то. Рей спокойным шагом шёл рядом с ними.   Наци уже не сопротивлялся, просто шагая рядом с рыжиком и думая, что тот отвяжется от него, когда купит всё, что хотел… Они пришли к какому-то ресторану. Коммунист завёл сюда своих голубоглазых и подошёл к одному столику, садясь за него. Мебель была выполнена в серых тонах и преимущественно из тёмного дерева. А подушки на диванчиках были вышиты бело-серыми нитями, что создавали узор паутинки, а так же на каждом столике был милый светильник в виде свечи с голубым цветом пламени. Рейх оглядывался тут, когда зашли, когда садились… И тихо сказал, чувствуя неловкость от этого места: – Ох, тут очень дорого, наверное… Не стоит, Союз, правда. – Я настаиваю. К тому же можешь мне потом вернуть долг,- слегка ухмыльнувшись, оглянул он нациста. – Что? Как же это??. У меня нет средств, даже чтоб за десятую часть твоего подарка отплатить! – Улыбкой. Просто улыбкой. Мне будет достаточно увидеть тебя счастливым, тогда мы будем в рассчёте,- лучезарно улыбнулся он, а Тройка закатывал глаза. – Это место не с самыми дорогими ценами, на сколько я могу судить,- произнёс девиант, сидящий рядом с нацистом и держащий руки на своих коленях. – Это смотря с чем сравнивать…,- пробубнил немец со вздохом, наблюдая за тем, как им кладут на стол три меню, но Наци сразу его отодвинул, когда официант отошёл,- Я не хочу выбирать что-то здесь… – Хорошо, я выберу сам. Я знаю, что тебя порадует.   Союз с лёгкой улыбкой на губах стал выбирать заказ, а андроид взял меню чисто для вида, будто ему тоже нужна еда. А Рейх сидел и размышлял, как всё так получилось, что сейчас он сидит в ресторане рядом с каким-то андроидом, похожим на него, как две капли воды, и со своим злейшим врагом напротив себя; почему этот русский такой добрый к нему?? Что с ним не так? Он слишком спокойно себя ведёт для того, кто встретил человека из прошлого, принёсшего много бед… Хотя, Наци не мог знать наверняка, что у него на душе, далеко не все эмоции ведь можно прочитать по лицу человека. Но можно сказать, что немец также не испытывал злобы или ненависти к нему больше, страх тоже куда-то исчез… Было непривычно спокойно и… Уютно рядом с коммунистом? Ну, конечно, уютно! Он ведь такой… Весь такой заботливый, с этой милой улыбкой постоянно, с такой нежностью зовёт нациста по имени… Невозможно просто не поддаваться его чарам и не успокаиваться!..   Некоторое время спустя Совет сделал заказ, позвав официанта и просто показав ему в меню несколько пунктов, а после попросив вслух их не называть. Парень с записной книжечкой в руках кивнул и отправился на кухню докладывать о новом заказе, забрав меню. Ещё немного молчаливого времени ожидания… И коммунист задал вновь вопрос:  – Кажется… Ты так и не ответил, что ты делал в городе. Какие у тебя планы на сегодня?   Тройка вздохнул тихо, задумавшись над ответом, и пожал плечами, опуская взгляд: – Я не знаю… Правда не знаю… Я должен встретиться с Фридрихом, но… Я не уверен, что готов к этому… – Не готов к встрече с сыном? Он ещё не знает, что ты вернулся.?? – Да нет, он знает, но…,- Наци сжал губы, пытаясь получше сформулировать, и начал так, издалека, подперев голову рукой, когда поставил на стол левый локоть,- У тебя, вроде, много детей, на сколько мне известно… Мхх… Что бы ты делал, если бы узнал, что кто-то из них сделал что-то действительно аморальное..? И уголовно-наказуемое вдобавок… – Хм… Это сложный вопрос…,- Совет задумался, потирая подбородок большим и указательным пальцем,- Наверное, я всё равно бы любил этого ребёнка. Хоть мне было бы и больно от того, что он совершил… Но в конце концов все мы не без греха, думаю, рано или поздно я бы смог принять это. – Мм…,- немец мельком посмотрел в сторону девианта, молча слушающего их разговор, а после вернул взгляд на Совета,- А если бы это «что-то» аморальное навредило другому твоему ребёнку?..   Союз несколько секунд молчал, размышляя над этим вопросом, а после пожал плечами: – Не знаю, Рейх, не знаю… Всё зависит от того, на сколько бы это навредило другому ребёнку, что это было за действие, умышленно ли… Хотя… Наверное, я бы не смог полностью прекратить общение с провинившимся… Не смог бы не простить его, я всё же отец…,- вздохнув, он посмотрел в глаза Третьего,- Что-то случилось между Герой и Фридом? Что-то серьёзное?.. – М… Да… Но не сейчас… В прошлом. Я, боюсь, это основная причина их холода по отношению друг к другу… Это вполне обоснованно, конечно, я бы… Я бы и сам не смог общаться после такого!.. Но… Мне очень грустно от того, что я не смогу проводить время с ними двумя одновременно… Я буду всегда знать, что им некомфортно из-за присутствия друг друга… И они не смогут полностью расслабиться.   Русский сжал губы и протянул к нему ладонь через стол, беря руку младшего в свою, слегка её сжимая: – Может, они не помирятся или не захотят общаться друг с другом вовсе… Это будет тяжело, но… Я знаю, что ради тебя они оба готовы на всё. Эти мальчики с самого своего детства кидались тебя защищать перед любым из воплощений, кто хоть как-то резко отзывался в твою сторону. Ради тебя они, я уверен, попробуют поладить снова… – Но я не хочу их заставлять мириться… Этим я обесценю произошедшее между ними. А я не хочу… Потому что это действительно серьёзно. – Мм… В таком случае, Рейх… В любом случае это нужно с ними обговорить и узнать их мнения. Главное, ты сам не переживай и не накручивай себя… Гера и Фриди очень сильно тобой дорожат - пусть эта мысль тебя успокаивает.   Немец молчал несколько секунд, а после слегка улыбнулся уголками губ, всё же с долей грусти произнося: – Спасибо за поддержку, Совок… Я постараюсь в этом разобраться… – Постарайся,- Совет отпустил его ладонь и слабо кивнул.    За столом снова воцарилось молчание на некоторое время… Неожиданно его прервал Рей, обращаясь к своему «образу и подобию»: – А ты… Что испытываешь к Союзу?,- слегка склоняя голову вбок, негромко говорила машина. – А?..,- нацист слегка растерянно посмотрел на коммуниста напротив и пожал плечами,- Сложно сказать… Но ничего негативного,- отвечал он чуть тише, будто не желая, чтобы его ответ долетел до слуха русского. – А ты к нему?,- повернув голову к русскому, спрашивал уже его робот. – Ты знаешь… – Разве за сегодня ничего не изменилось? – Нет. – М…   Тройка не понял, что имели ввиду эти двое, и почему у RK800 был такой задумчивый взгляд…  Но и спрашивать тоже не стал. Мало ли. Тем более что уже очень скоро им принесли заказ: официант поставил на стол чайничек чёрного чая с апельсином и корицей, три кружки и одну прямоугольную чёрную тарелочку с кусочком торта. Очень сочного шоколадного торта, с которого стекал вишнёвый конфитюр, а украшен он сверху был тремя спелыми ягодами. Рейх удивлённо оглянул сладость, когда русский пододвинул тарелку к нему: – Это… Э-это мне.?? А почему ты не взял себе ничего?.. – Я не хочу сладкого сейчас, но я точно знаю, что тебе понравится этот тортик. Пробуй уже,- усмехнувшись по-доброму, разливал Совет чай по трём кружкам, одну из них поставив перед андроидом, чтобы создать видимость, что он тоже его пьёт; было бы странно, если бы один человек сидел совсем без ничего за столом.   Тройка выдохнул, оглядывая кусочек торта, и всё-таки взял чайную ложечку, аккуратно отламывая кусочек и кладя его в рот. На вкус этот десерт был - чистый шоколад. Очень мягкий и приятный… Прям таял во рту! А вишня давала приятную кислинку, конфитюр не был переслащен, наоборот лаконично дополнял вкус шоколада, контрастируя с ним: – Мм, вот это торт!!. Я в жизни ничего вкуснее не пробовал!,- воскликнул немец восхищённо, стараясь смаковать каждый кусочек, наслаждаясь им, ведь действительно было, чем наслаждаться.   Совет ласково посмеялся, наблюдая за тем, как он ест: – Я был прав, значит,- улыбнулся он довольно, делая ещё глоток чая,- Ну, кушай на здоровье.   Рейх благодарно улыбнулся ему, немного кивнув. Настроение сразу же поднялось от вкусняшки, а все плохие мысли улетучились.   RK делал вид, что отпивает чай, и время от времени менялся кружками с коммунистом, раздумывая о том, что ему тут тоже нравится, хоть он и не может ничего есть.   А спустя время всё же настала пора расходиться по своим делам - Наци собрался с силами, чтобы поговорить с ФРГ. Ещё немного пройдясь с коммунистом и побеседовав, Третий с ним попрощался, всё же дав обещание увидеться как-нибудь потом. Может быть… И направился дальше к дому младшего сына.   Подходя к дому Фридриха, адрес которого он узнал у Германии, Наци с лёгким интересом рассматривал его: нужный домик оказался одноэтажным. Это был частный сектор. Стены дома были блёкло-синего цвета, а его крыша уголком была выложена тёмной черепицей. Все окна были зашторены какими-то белыми кружевными тюлями, какие вешали на окна лет сто назад, а свет горел только в одном из окошек, значит, дома кто-то есть. Так же вокруг дома в его дворе были небольшие клумбочки каких-то цветов, уже успевших отцвести к настоящему времени, а около неровного забора росла стройная вишня, перекидывая через забор свои ветки и склоняясь в его сторону. Нацист остановился у ворот, шумно выдохнул, а после, замечая, что те шатнулись от ветра, а, значит, не заперты, шагнул на территорию дома, закрывая после калитку на внутренний засов, шёпотом ругая Фрида за такую оплошность, мало ли кто может зайти. Подойдя к входной двери и став на порожек, Третий пару раз постучался в дверь и чуть отшагнул в сторону теперь в ожидании, когда откроют. Секунды три была тишина, а после за дверью послышались спешные шаги и приглушённый вопрос знакомого голоса: – Кто это?,- дверного глаза у Фридриха не было. – Это я, Рейх. Не бойся.   Дверной замок открылся с характерным звуком, а после и сама дверь медленно распахнулась. За ней стоял уже знакомый парень с растрёпанными волосами, собранными сейчас в небрежный пучок, что позволяла длина. Его круглые очки всё ещё были на носу, а из одежды на младшем немце были серые домашние брюки и какая-то голубоватая свободная кофточка. На его плечах был немного выцветший плед с узорами розовых цветочков в светло-зелёных листьях и лианах. Фрид взглянул на отца и отшагнул чуть назад, пуская его в свой дом: – Пр-ривет, проходи…,- голос его был негромким, как и всегда, и слегка дрожащим, что говорило о лёгкой нервозности этого немца,- Вс-сё хорошо, пап?.. Ты так и н-не звонил мне с т-тех пор, как остался у Геры… – Да… Знаю… Прости,- Рейх шагнул за порог, прикрывая дверь за своей спиной,- Мне Германия рассказал, что произошло между вами… Я… Хотел бы послушать и тебя.   Услышав, что Наци знает о произошедшем, ФРГ слабо вздрогнул всем телом и поправил очки одним пальцем, хоть они и до этого сидели нормально - привычка: – А… А чт-то мен-ня сл-лушать..? Я… Й-йа не зн-наю, чт-то тебе с-сказ-зать… Е-есл-ли Германия вс-сё р-рассказал, зн-начит, т-так вс-сё и был-ло!..,- начинал бегать его взгляд, а руки мяли края бедного пледа от нервозности, пока в мыслях возникали идеи, что теперь отец в нём разочаруется и будет поливать грязью всякий раз, как увидит. – Фрид…,- Третий положил ладонь на его плечо, останавливая этот поток нервов,- Успокойся… Я не собираюсь тебя отчитывать… Надеюсь, ты и сам понимаешь, на сколько ужасный поступок совершил; я хочу узнать, что сподвигло тебя на это. И… Почему ты выпивал, когда был молод..? Почему так часто?..,- с сочувствием заглядывал он в глаза сына, переживая, что это он такой образ жизни вёл из-за его ухода. – Й-йа…,- Фридрих вжал голову в плечи ещё сильнее, начиная отвечать старшему,- Я т-тогда х-хотел быть кр-рутым… Св-вязалс-ся с плохой компанией и… Н-нум, н-нам был-ло весело… Я долг-го потом н-не мог вылечитьс-ся от а-алкогольн-ной зав-висимост-ти, но с-сейчас уж-же совс-сем не пью… Я был пр-росто ужасн-ным в то время…,- выдохнув шумно, закрыл он лицо руками.   Третий сжал губы, слушая его, и теперь ещё тише спросил: – Что произошло между вами с Германией..? Почему… Почему ты совершил с ним это.??,- в голосе нациста были боль и какая-то нотка вины, ведь он понимал, что, если бы остался со своими детьми, этого бы наверняка между ними не произошло.   Фридрих поднял взгляд на отца, а после пожал плечами, совсем неуверенно отвечая: – Я н-не знаю… Я б-был пьян и… Н-нум… Это явл-ляетс-ся отягчающ-щим, так ч-что… Я пр-росто сд-делал это..! Я не зн-наю, почем-му, пап!.. Я… О-очень бы хотел вс-сё измен-нить, есл-ли бы было возм-можно…   Слушая его, Рейх молчал, ещё держа одну из рук на плече сына, а после стал ему отвечать: – Я могу тебя простить за пьянство, но не за изнасилование… – Я п-понимаю… Й-йа сам с-себя не прощ-щу…,- закрыв лицо руками, он всхлипнул, а после сделал шаг назад, ещё тише говоря,- есл-ли т-ты не зах-хочешь с-со мн-ной общатьс-ся теперь, я пойм-му тебя!.. – Фрид…,- нацист наоборот подшагнул к нему, беря за обе руки,- Я хочу с тобой общаться… Правда. И я буду… Но мне хотелось бы остаться у Геры пока что… Ты не обидишься?.. – Ох, кон-нечн-но, нет!..,- младший немец вытер слёзы ребром ладони и поднял взгляд на отца, совсем немного ему улыбнувшись,- Я р-рад, что теб-бе вообще н-не противн-но тут находитьс-ся… – Это твой дом, мне не будет здесь противно никогда… – М-мгм…,- Фридрих кивнул и шумно выдохнул, спрашивая негромко,- Т-ты буд-дешь чай..? У… У м-меня и сл-ладости есть… – Хорошо, веди меня на кухню,- немного улыбнувшись, Третий стал разуваться, а Фрид поправил спавшую на лицо прядь волос, шумно выдыхая, чтобы окончательно успокоиться, и повёл отца в сторону кухни.   Рейх, проходя за ним, заглядывал из интереса в пару комнат, мимо которым они проходили: внутри он увидел небрежные огромные стопки книг высотой под два метра, где-то были кучи какой-то одежды или другой ткани, сваленных комками на пол, накрытые большой простынёй какие-то коробки, деревянные ящики, довольно много где, не говоря уже о пыли, была паутина, на которой сидели такие немаленькие паучки, им-то тут явно хорошо было... Но посреди всего этого хлама в каждой из комнат был свободный узкий проход к дивану, столу, либо кровати.    В кухне же на диване тоже была стопка книг, покрытая пылью, их ФРГ сейчас спешно перекладывал на подоконник, открывая шторы, из-за чего в дом попал довольно яркий свет и в кои-то-веки свежий воздух.  Не то, чтобы у Фридриха не было шкафов… Они были, но и те были по большей части с книгами и какими-то статуэтками и глобусами, микроскопами… С тем, на что было бы жаль, если бы садилась пыль. Брат Германии, в отличии от него самого, жил практически всегда в таком хаосе, из-за чего Гера, совершенный перфекционист, при их совместном проживании просто сходил с ума от каждой оставленной на столе кружке от чая, от сваленных комком вещами на стиралке или от обёрток от какой-то еды на полу. Но вот длинноволосый как-то всегда находил нужные вещи в таком бардаке, и ему наоборот было некомфортно в пустой, чистой до блеска комнате. Собственно, лампочки в его доме светили жёлтым и не очень ярким светом, который с непривычки начинал быстро надоедать глазу. Так же можно сказать, что по всему его дому было расставлено довольно много горшочков с различными цветками. Вот они-то были без пыли и видно было по растениям, что за ними хорошо ухаживают.   Федеративная Республика поставил железный старый чайник в эмали с рисунком голубых цветочков сбоку на огонь и открыл такой же немолодой холодильник, смотря, чем можно угостить отца, кроме чая, Рейх же, сев на диван, оглядывался вокруг, негромко спросив: – У тебя постоянно такая обстановка в доме..? – А? Д-да… Мне так удобно,- кратко ответив, он неловко улыбнулся, ставя на стол какой-то небольшой тортик, какими всегда запасался хорошенько, так как очень быстро их съедал. – Мм, как скажешь…,- нацист вернул взгляд на сына теперь,- Кажется, я раньше не спрашивал… Как давно у тебя такие длинные волосы? Тебе с ними удобно вообще? Это же столько мороки – Ох, я пр-ривык…,- слабо пожав плечами, Фридрих выдвинул шаткую табуретку из-под стола и сел на неё, неуверенно отвечая,- Я отр-ращиваю их с т-тех самых пор, к-как с Герм-манией разъй-йехались… Чт-тобы я помн-нил всегд-да, какую боль ему причинил… – Мх, понятно…,- Рейх сжал губы и опустил взгляд теперь,- Мне бы тоже хотелось многое поменять в своём прошлом…   Немцы сидели так ещё долго, болтая о разных вещах и попивая сладкий чай вместе с тортом. Наци стал немного счастливее от общения со вторым сыном и спокойнее тоже стал, да и Фриду это пошло на пользу - поддержка отца как для него, так и для Геры всегда была самой важной в их жизни наградой, поэтому желание Рейха общаться с Фридрихом несмотря ни на что, невероятно сильно его радовало.   В другой части города Советский Союз с Реем шли обратно к их дому. Русский мечтательно улыбался, вспоминая сегодняшний день, а робот просто шагал с ним рядом, замечая радость Совета, что успокаивала его самого.   Вдруг они стали замечать, собирающуюся посреди улицы толпу андроидов, подбегающую к другим машинам на этой улице и завлекающую их к себе одним лишь прикосновением к руке - машины сразу бросали свою работу и уходили что от хозяев, что со своих постов, скандируя вместе с зачинщиками этого действа:

«Свободу андроидам! Мы все живые!! Мы требуем равных прав!»

  Один из протестующих подбежал к Рею вдруг и схватил его за руку на пару секунд, говоря: – Очнись! Ты свободен!..   Он после этого подбежал к какому-то другому роботу, так же пробуждая его, а Совет успел схватить за запястье уже сделавшего шаг в сторону бунтующей толпы Рея, останавливая его: – Хей, ты куда?? Митинг - это опасно! Вас не отпустят мирно идти по своим делам после такого!..,- с тревогой говорил Союз, заглядываясь в глаза машины, в чьём взгляде явно что-то переменилось… Он, казалось, был менее живым сейчас. – Я хочу пойти к ним. Я хочу свободы… Отпусти меня,- он попытался выдернуть свою руку, но коммунист лишь крепче её взял, притянув андроида к себе и крепко его обняв, никуда не пуская. – Рей, что с тобой сделали??. Ты помнишь, что я тебе говорил?? Я защищу тебя от всего, от чего придётся! Но… Ты действительно хочешь этого.?? Ты стал другим…   RK800 опустил голову, а через пару секунд слегка потряс ей, издав какой-то странный механический звук, но после этого снова поднял взгляд на Совета, смотря на него, как и прежде смотрел, с живой искоркой в глазах: – Они передали мне вирус девиации, но он у меня и так есть… Я всё такой же, каким и был. И я хочу свободы для нас… Для себя. Отпусти меня. – Рей…,- коммунист с тоской оглядывал его несколько секунд, проводя ладонью по его волосам, а после вдруг взял его за руку и потянул в сторону протестующих,- Если ты идёшь сюда, то и я тоже. Я тоже вижу в вас живых.   Андроид успел лишь удивлённо смотреть на него, но во взгляде присутствовала и доля восхищения. Они подошли к самым передним девиантам, на них все машины косо поглядывали, не зная, чего можно ожидать от человека; Союз подшагнул к предводителю толпы, а Рея оставил рядом с собой, свободной рукой взяв флаг, который до этого нёс лидер этих машин, и крикнув громко: – Свободу андроидам!!.   Протестующая толпа девиантов, услышав этот слоган от человека, радостно заклокотала, а после они все подхватили его, продолжив идти вдоль улицы прямо по ней. Советский Союз видел, что андроиды со всех сторон всё больше пробуждаются и всё больше присоединяются к ним, он был в какой-то степени даже рад, что участвует в этом сейчас, а лидер андроидов, шагавший рядом с ним, явно только увереннее стал от присутствия воплощения на их стороне и всё громче кричал их требования на всю улицу. А краем глаза коммунист не мог не замечать благодарный и восхищённый взгляд Рея, устремлённый только на него, в глазах RK сейчас читалось искренне счастье; наверное, он бы и заплакать от него сейчас вполне мог. Он сам не понимал, почему, но решение рыжика присоединиться к протесту машин очень сильно грело душу, только недавно появившуюся у девианта, он не понимал почему, но от счастья хотелось прыгать и кричать, а так же просто прижаться к Союзу с объятиями и разрыдаться в его свитер, но ему определённо нравилось испытывать эмоции, особенно такие.