Стать богатым

Луи не знал, как выглядел со стороны, но в данный момент его это не тревожило. Наверное, он понял, что что-то не так, когда заметил неоднозначные взгляды в свою сторону. Дак на это фырчал, но его это не задевало. «Подумаешь, могли б хотя бы попытаться сделать вид, что меня не существует». Но Луи, на самом деле, было слишком много, однако не конкретно Лу, а его эмоций. Оказавшись дома, он дрожавшими руками набирает знакомый номер, который Луи с тринадцати лет знает наизусть, переводя камеру на себя — всё же видеозвонки сильно упрощают жизнь людей на расстоянии. — Луи? — он слышит сонный голос и намеренно игнорирует помятый вид собеседника. — Хьюи, ты не представляешь! Меня приняли! Ему хотелось, чтобы лучший друг узнал первым. Да, он понял это ещё тогда, когда сидел в кабинете перед своим будущим функциональным руководителем, смотрел ему в глаза и пытался себя настроить на удачное прохождение собеседования. Даже если ответ был отрицательным, он бы всё равно позвонил другу, чтобы услышать от него, что все вокруг козлы, а Луи — недооценённый работник. Фентон Крякшелл понравился ему сразу, его умению стойко держаться и не проявлять эмоции на людях можно позавидовать. Со стороны он казался холодным и отстранённым, но образ «тирана-начальника» быстро слетел с лица, как только Луи сел рядом, а Фентон облегчённо вздохнул, улыбаясь. После собеседования он перекинулся несколькими словами с Веббигейл, которая на него сразу же накинулась с объятиями, узнав, что теперь они будут коллегами, говоря о том, что она не сомневалась в его успехе. Сказала она это лишь из лести или искренне так считала — непонятно. Фентон не был приближен к Скруджу так близко — если и были вопросы колоссальной срочности, то всё решалось через Гиарлуза, ещё одной шишки и единственного человека в компании, который мог бы похвастаться хорошими отношениями с Макдаком. Луи даже не понял, он расстроился, что почти никак не будет связан с дядей или же наоборот обрадовался. — Мистер Крякшелл замечательный начальник! Наверное, ты заметил, что он наравне общается со своими подчинёнными, но это не значит, что он полностью спускает нам всё на самотёк. Если его выбесить, то он может тебя извести заполнением отчётов, но это не так страшно как Гиарлуз. Джайро — руководитель отдела качества, но он никогда не остаётся доволен нашей работой. — У вас что, война отделов? — Не совсем, Гиарлуз сам придумал эту «войну» от скуки. Я считаю, что дело здесь вовсе не в недовольстве Джайро. Фентону выгодно поддерживать эту игру, потому что именно благодаря Гиарлузу продвигаются крупные проекты до Скруджа, которые неплохо оплачиваются двойными и тройными премиями. В общем, не хочется признавать, но на Джайро многое держится. — Тогда зачем Гиарлузу доставать Фентона? — спросил Лу. — О, у нас на этот счёт несколько мнений, мы никак не можем прийти к единому. Посмотрим, к какому лагерю примкнёшь ты, когда начнёшь работать, — девушка игриво подмигнула. — Что ж, мой обеденный перерыв скоро закончится, мне пора снова возвращаться к работе. Уверена, что многое я успею рассказать тебе завтра! И она пропала с его поле зрения, и почему-то от этого на душе Луи стало спокойнее. Луи наверняка бы позвонил Хьюи раньше, если б Вебби его не отвлекла. Хотя сейчас, как только он зашёл в гостиную и плюхнулся на диван, он понял, что в такой домашней обстановке разговор пойдёт намного лучше: — Я даже в тебе не сомневался, рад, что ты мне позвонил и сообщил, — с восторгом проговорил Хью, но в его голосе было что-то не так, да и выражение лица оставляло желать лучше. — Я уж подумал, что ты обо мне забыл. — Как ты мог о таком подумать? — возмутился Луи. Луэллин усмехнулся, сначала ему показалось, что Хьюберт решил над ним подшутить, — взаимные подколы уже давно вошли в привычку лучших друзей — однако Хьюи до сих пор был серьёзен и непробиваем. И только тогда Луи понял, что в их взаимоотношениях, — впервые за долгие года их дружбы — случился разлад, что-то изменилось, но Луи не понимал, что именно. Лу уже хотелось задать вопрос, который начал его тревожить, но Хьюберт его перебил: — Так, ты мне расскажешь поподробнее? Следующие минут пятнадцать Дак то и делал, что без умолку восхищённо болтал о новой работе, когда Хьюи лишь время от времени вставлял комментарии. Как только Лу случайно упомянул Вебби, Хьюберт оживился: — Погоди, погоди, это та девочка из твоего класса? — спросил Хьюи. — Не ожидал, что она занимает такую должность, судя по твоим рассказам о её… сомнительном прошлом. — Да ладно, она неплохая девушка, рад, что у неё так всё сложилось. — Я всё же тебе не советую с ней водиться. — Почему? Хьюи резко замолчал. Луи пытался разглядеть лицо лучшего друга, но не мог сделать это чётко, потому что оно превратилось в скопление пикселей. Только сейчас он понял, что больше всего соскучился по Хьюи, и ему хочется снова его увидеть в реальной жизни: — У меня плохое предчувствие по поводу Веббигейл, — выразил свои опасения Хью. — Не нравится мне её инициатива в твою сторону. Луи пожал плечами. Пожалуй, по одному дню он не может делать каких-то выводов. Да, она шумная, её дружелюбие выходит за рамки приличия, но вряд ли Вебби способна сделать нечто плохое, что может причинить вред не только ему, но людям в целом. — Знаешь, давай я лучше покажу тебе свою квартиру, — он решил аккуратно сменить тему, не очень ему хотелось обсуждать бывшую одноклассницу. — Я так и не провёл тебе экскурсию. Он ходил по квартире, переводил камеру то на себя, то на комнату, подробно рассказывая, что где лежит и находится. Зайдя в спальню, он слегка растерялся, заметив, что Дьюи забыл заправить кровать и оставил на ней свои вещи. — Вот, смотри, здесь у меня одежда, всякие безделушки, — он показывает содержимое шкафа, а другой рукой скидывает с кровати ненужные вещи, пытаясь попутно её заправить. — У тебя что хранится кактус в шкафу? — усмехнулся Хью. — Даже не знаю, удивляться ли мне тому, что он у тебя есть, либо же твоему абсолютному незнанию. — Незнанию чего? — Кактусов. Кто же их хранит в закрытом пространстве? Конечно, кактус был не его, он вообще их не любил из-за их колючек и считал самым странным растением, которое может быть дома у людей. Для приличия, наведя камеру на кактус, он взял горшок, пошёл к подоконнику и поставил его рядом со странной статуэткой Дьюи: — Ну что? Доволен? — Лу снова навёл камеру на себя и сел на кровать. — Твоя натура ботаника проявляется до сих пор, и она бесит не меньше, чем в школьные времена. На него нахлёстывает ностальгия. Он снова думает о детстве. О времени, когда они с Хьюи были не разлей вода, и Лу невольно стал размышлять вслух: — Как давно это было, оказывается. — Я скучаю, Лу, — вздохнул Хьюи, привлекая внимание лучшего друга. — Это странно, да? Мы ведь не прекращали общаться, даже виделись недавно, но я понимаю, что такого как раньше никогда не будет. — В каком смысле? — поднял брови Лу. — Мы ведь отдалились после смерти твоего дяди. Не подумай, что я тебя виню, но я несколько месяцев жил в неведение, что с тобой происходит. Я боялся, что в один день мне предстоит узнать, что ты не пережил смерть Дональда и пошёл вслед за ним. Как только твоя жизнь наладилась, я обрадовался, что теперь всё будет по-прежнему, но сейчас ты уехал в Дакбург, и я по-прежнему не знаю, что с тобой происходит, жив ли ты вообще. Пламенная речь задела Луи до глубины души. Сердце резало от боли, он смотрел на лицо Хьюберта через экран — это начинало бесить ещё больше, ну почему Хьюи сейчас в другом городе? — Хьюи… — Я эгоист, да? — грустно усмехается он. — Думаю много о себе? — Нет, слушай, — Луи пытается привести свои мысли в порядок. — У меня никогда не было кого-то ближе, чем ты. Сейчас мне нужно было время, чтобы приспособиться к новой жизни, спокойно переехать, разобрать вещи и устроиться на работу, но… — он сглотнул. — Ты не переставал быть моим лучшим другом. И не перестанешь. Он видел, что Хьюи тяжело подобрать слова, они не привыкли говорить на такие откровенные темы, и Луи стало страшно, что на самом деле всё серьёзнее, чем он думал: — Я просто совсем не знаю, что с тобой происходит. Мне хочется, чтобы между нами не было недосказанностей и тайн, ладно? Он молчит, Хьюи продолжает говорить, но мозг Лу отключается. Юноша проводит взглядом по комнате, понимая, что всё окружающее его — ложь, эта квартира — ложь, брак — ложь. Как он может обещать Хьюи быть честным, если вся его жизнь — ложь? Он попал в эту квартиру лишь из-за того, что обманул Голди. Переехал в Дакбург, потому что женился на Дьюи. А сейчас он врёт своему лучшему другу, до этого не думая, что эта игра в ложь зайдёт настолько далеко. Хьюи не заслуживает такого отношения, но стоит ли ему прямо сейчас узнать правду? Готов ли Луи когда-нибудь рассказать, на что ему пришлось пойти ради такой жизни? Но вместо того, чтобы ответить на вопросы, всплывающие у него в голове, Луи улыбается другу, прикрывая глаза: — Никаких недосказанностей, я понял, но… — он осматривает комнату и, понимая, что больше не может здесь находиться, Дак встаёт и уходит в гостиную. — Я не могу обещать тебе, что могу быть с тобой предельно искренним и честным. Хьюберт вздыхает, и этот вздох убивает Лу изнутри. Он не знает, зачем это сказал, ведь прекрасно понимал, что Хью от этого легче не станет — скорее, это станет новым поводом для беспокойств: — Я не хочу, чтобы ты докладывал мне о каждом своём шаге, просто… не делай глупостей, ладно? — А ты не включай старшего брата, — фыркнул Луи, стараясь перевести всё в шутку, не смотря в камеру. Потому что ему было стыдно Какое-то время они молчали — то ли минуту, то ли две, может, даже больше, но Хьюи всё же продолжил: — Не хотел грузить тебя после собеседования своей болтовнёй. — Ты сделал всё правильно, — сказал Лу. Слова сейчас давались труднее обычного. Он попытался взять себя в руки, им обоим даже удалось обсудить новый проект Хьюберта, его жизнь в Кейп-Сюзет. Луи практически не говорил, потому что думал. Одновременно обо всём и ни о чём.

***

Вечером Дьюи решает приготовить рагу с мясом, чтобы отметить новую работу Луи — всё же это их общая небольшая победа и, если б не Дьюфорд, то ничего этого не случилось. Дьюфорд стоял у плиты, поджаривал мясо, пока Луи сидел за столом, внимательно наблюдая: — Может, я могу хоть как-то помочь? Мне неловко, что ты готовишь каждый день. — Да, — он кивает на разделочную доску. — Порежь морковь, пожалуйста, её нужно будет поджарить вместе с мясом. Он встаёт недалеко от Дьюфорда — теперь их разделяет только раковина с горой грязной посуды. Луи старается разгрузиться — он всё ещё думает о Хьюберте и его словах и не знает, стоит ли говорить об этом с Дьюи. В какой-то момент, когда на кухне воцарилась мёртвая тишина, Дьюфорд решает, что им срочно нужна тема для разговора: — Знаешь, у меня скоро не хватит воображения придумывать отговорки для Голди. Луэллин откладывает нож, смотрит на сосредоточенного Дьюи — он уже заметил, что во время готовки тот никогда не расслабляется и ни на секунду не отводит взгляда от сковородки, будто бы Дьюфорд боялся, что за несколько мгновений мясо может сгореть, а квартира сгорит из-за неожиданно вспыхнувшего пламя. Смысл слов Дьюфорда доходит до него не сразу, поэтому Дьюи приходится уточнять: — Я про твой сегодняшний побег. — Ой, точно, — вспоминая ту неловкую сцену в коридоре, к нему возвращается хорошее настроение, хотя судя по Дьюфорду, он явно испытывает смущение. — Прости, я правда не хотел, но всё же, что ты ей сказал? — Ну, только то, что мы не целуемся, потому что ты чертовски плох в этом, и я не подпускаю тебя к себе, — кажется, Дьюи был на грани того, чтобы рассмеяться, поэтому он отвернулся от Лу, но тот успел заметить улыбку на его лице. — Эй, — он недовольно взмахивает руками, хоть и сам сдерживает смех, а потом берёт Дьюфорда за плечо, пытаясь развернуть его обратно. — Знаешь, если бы я и вправду был твоим мужем, это б меня очень оскорбило, — он с притворной обиженностью сложил руки на груди. — Ладно-ладно, — он усмехается, смахивая подступившую слезу от смеха. — Я просто сказал, что не люблю проявлять чувства в присутствии… посторонних, — он сглотнул. — Мне даже особо врать не пришлось. — Прости, что впутал тебя во всё это… Всё это враньё. — Отчасти я знал, на что шёл, — он наконец-то отвлекается от сковороды, отходит в сторону, чтобы взять специи. — В нашей ситуации без вранья никак. — Одно дело врать незнакомым, — Луи тоже перестаёт резать, теперь из-за мыслей он не может сосредоточиться на моркови. — Сегодня разговаривал с Хьюи и понял, что ему врать я не могу. Как и сказать правду естественно. Дьюи подумал о маме, ему даже страшно представить, что будет, если она случайно узнает, на что пошёл Дьюфорд ради денег. Нет, он точно уверен, что та ничего не узнает, да и как, если они редко видятся? — Иногда ведь и вправду лучше не говорить близким о своих проблемах, чтобы лишний раз их не тревожить, — Дьюи с печалью говорит это, на себе ощущая одиночество. — Видимо мы теперь в одной команде, — он очищает нож от морковки, поворачиваясь на Дьюфорда. — И мы может быть честны только друг с другом. Так они и стояли посреди кухни, смотря друг другу в глаза несколько секунд, пока один держал нож, а другой сковородку — вот теперь свинина точно сгорит. Луи и Дьюи понимали, что их на самом деле связывают не только статус мужей и квартира, а ещё нечто большее, чего оба пока в полной мере осознать не могут. Один врал, а второму пришлось поддерживать эту ложь. Один молчал, а значит и второй не имел права сболтнуть лишнего. Только этот баланс мог привести к сохранению тайны, который знал один и второй.

***

Вечер прошёл как в тумане, Даки поели, поговорили и в целом неплохо провели время, но тревожность не отпускала Дьюи ни на секунду. На самом деле у него не было поводов для переживания, но, когда он смотрел на свои трясущиеся руки, понимал, что это не так. Разошлись они рано: Дьюфорда уже клонило в сон, а Луэллину завтра рано вставать на работу. Теперь, когда их разделяла дверь, на удивление Дьюи стало спокойно, он опустился на кровать, прижался щекой к подушке и веки медленно закрывались, а мысли улетучивались. В какой-то момент всё перестало волновать, но он снова думал о разговоре с Луи. О том, что сказал сегодня Луи. О самом Луи. Он только начал погружаться в сон, но услышал шаги у своей комнаты. Дьюи вскочил, сел на кровать — ему казалось, что Лу уже лёг, так почему же он всё ещё ходит по квартире? Дьюфорд с интересом смотрит на полузакрытую дверь, словно пытается разглядеть Луэллина, но всё тщетно. Тщетно до того момента, пока Лу тихо не стучится к Дьюи, и Дьюфорд с трудом, но пытается разглядеть силуэт своего соседа и псевдо-мужа: — Дьюи, ты не спишь? Я зайду? Шёпот пробирается в комнату Дьюфорда, странно, что он так отчётливо слышит тихий голос. Дьюи забывает не только как говорить, но и дышать, но через пару мгновений всё же понимает, что ему нужно ответить: — Да, конечно, — юноша слышит свой голос, однако у него возникает ощущение, что он ему не принадлежит, что он готов сорваться в любую секунду, но почему? Почему всё кажется таким нереальным? Может, потому что Луи в его спальне? Может, потому что он подходит ближе и садится на край кровати, внимательно разглядывая Луэллина: — Я так и не успел поблагодарить тебя. — За что? — неуверенно спрашивает Дьюи. — За вечер, конечно же. Хотя… — Луи задумывается, поднимая глаза вверх. — В целом за всё, что ты сделал для меня, я очень это ценю. — Да не за что, — он не успевает поблагодарить в ответ, — хотя бы ради приличия — как Луи продолжает говорить, не давая Дьюи опомниться. — Ты так много для меня значишь, — абсолютно спокойно заговорил Лу. — Ты о чём? Это случилось, голос сорвался. Ему хотелось выкрикнуть Луи что-то по типу «к чему ты клонишь, Дак?», но он не мог — Дьюи открывал рот, но слов никаких не было, он был нем как рыба. — Ты не представляешь насколько ты мне важен, Дьюи, — Луи приближается к нему, даже не обращая внимание на то, что Дьюфорд пятится назад. На самом деле нет, Дью так казалось, но он продолжал сидеть на месте и не смел отводить взгляда от Луи, ведь хотел держать всё под контролем. В какой-то момент явно что-то пошло не так. Зелёные очи Луи сверкают, они завораживают, Дьюи сложно смотреть куда-то ещё — для него существуют только чужие глаза. Он не сразу ощущает, как Лу касается рукой его подбородка, проводит пальцами по его шее, и эти прикосновения ещё больше отупляют разум. Дьюи не опускает взгляд, не видит чужих рук и ничего не говорит, что только даёт "зелёный свет" Луэллину действовать дальше. — Чувствуешь, что ты принадлежишь мне, Дьюи? Запомни это чувство, — он наклоняется к его губам, но не касается, а лишь шепчет. — Даже сейчас у тебя есть шанс уйти из-под моего влияния, но ты не можешь этого сделать. — Хватит, пожалуйста, — голос вернулся к Дьюи, но он не может ничего сделать кроме того, чтобы шептать в ответ. — Так останови меня. Луи продолжал касаться, и Дьюи боролся с осознанием того, что всё это нужно прекращать и желанием не останавливать Дака. Он тяжело дышит, теряет контроль над собой, пока не закрывает глаза — что-то в разуме щёлкает. Точнее он вздрагивает, ощущая, как капли пота медленно стекают с его лица. Дьюи вскакивает с постели, смиряясь с осознанием, что всё это приснилось, что Луи нет в комнате, и он давно сладко спит на диване и наверняка видит уже десятый сон. Что этот Луи нереальный, и всей его власти и контроля над Дьюи не существует, но почему тогда Дьюфорд не может отойти, а сердце угомониться? Почему Луи пугает, хотя его не существует? Он судорожно дышит, в темноте растворяются его вздохи, а лицо всё пылает румянцем от осознания абсурдности ситуации. Дьюи слишком зациклен на Луи, а ещё он особо остро ощущает, под каким влиянием он находится, буквально живя на его территории по его правилам: — Нет, нет, это безумие, — пытается отдышаться он, словно только что пробежал девятикилометровый марафон. — Я же не его игрушка, что за бред вообще мне снится? Дьюи пытается себя успокоить: Луи не сумасшедший, чтобы подчинять и заставлять Дью плясать под его дудку, к тому же они вступили в брак на равных условиях, где Даки — всего лишь фиктивные партнёры, не более. Тогда почему он так заострён на мыслях о Луи? Луэллин сказал, что теперь они могут доверять только друг другу, но готов ли Дьюи? Что, если это доверие обернётся против него? Знают ли они друг друга так хорошо, чтобы быть максимально откровенными? Он протирает глаза, сидит на краю кровати, свесив ноги — только сейчас Дьюи успокаивается и отходит от неприятного сна. Сейчас, когда он сидит в абсолютно тёмной комнате, слышит лишь стук своего сердца и смотрит вниз, в голове возникает лишь один вопрос — почему его вещи валяются на полу?