В километрах старой пленки

Рюджин даже не запомнила, как добралась до дома. Просто в одно мгновение раз — и она уже вставляет ключ в дверь, не с первой попытки попадая в замочную скважину. Ее немного потряхивало, но не было ни истерики, ни даже просто слез. Только непередаваемая усталость и… Благодарность. Странно? Вовсе нет. Пока она шла от площадки, в голове проносились последние недели. Мозг сам, без дополнительного стимула, обрабатывал все произошедшее, делая неутешительные выводы: она влипла по полной. От и до. И только она сама в этом виновата. А Чонин… Он тоже это понимал. Поэтому не хотел ставить ее перед и так сложным выбором. Проще всего изобразить из себя подонка, чтобы она даже не задумывалась над его поступками, чем признаться в том, что все, что было между ними — действительно имеет для него значение. Но сейчас ей не хотелось с ним спорить, поэтому она с благодарностью приняла его жест, дающий ей слабую передышку и возможность обдумать. Вот только что обдумать? Наверное, она сошла с ума сегодняшним вечером, слишком сильно приложившись о пол чердака, выбив последние зачатки разума, раз позволила себе так легко принять чужие чувства. Сейчас же ее разрывало изнутри, потому что Рю не видела выхода. Ни один из вариантов разрешения этой ситуации не мог избежать жертв. Как банально: все равно кто-то обязательно пострадает. Вопрос лишь в том, кто и когда. И Рюджин не устраивал ни один из раскладов. Зайдя в дом, она столкнулась в коридоре с Уеном. Судя по всему, он собирался уходить. — Рю? Я уж думал, не увижу тебя сегодня. — улыбнулся парень, с легким беспокойством оглядывая девушку. — Ты в порядке? Почему лицо такое сложное, будто ты опять ела землю? — неловко пошутил Уен, кладя руки на чужие плечи и заглядывая в глаза, будто пытался прочесть, что ее беспокоит. — Ты уходишь? — вместо ответа на его вопрос, спросила Рюджин. — Я… Да, мне пора возвращаться. Тем более, что я тут больше не нужен. — немного грустно улыбнулся он краешком рта. Рю не совсем понимала, о чем говорит друг, пока не заметила на крючке знакомую куртку, а на обувной полке пару мужских белых кроссовок. — Папа приехал? — удивленно округлила она глаза, глядя на Чона. Тот кивнул, отстраняясь и кивая в сторону кухни. — Буквально пару часов назад. Поэтому… Я пойду. — он снова улыбнулся, суетливо вдевая ноги в собственные кеды. — Завтра зайдешь? Мы же так вместе и не глянули какой-нибудь глупый фильм. — немного дрогнувшим голосом спросила Рюджин, ловя чужую руку за краешек куртки. Но она уже знала ответ. На каком-то подсознательном уровне чувствовала, но глупо надеялась, что, хотя бы, сейчас окажется не права. — Прости, Эри, но не получится. — слабо улыбаясь, он отрицательно помотал головой. — Завтра я уже буду в Сеуле. Мой поезд через час. — он постучал себя по нагрудному карману. — Ты не говорил, что так скоро собираешься возвращаться… — вытянув губы в тонкую нитку, пробормотала она. — И почему ты говоришь такие глупости? Ты мне нужен, Ён, ты же мой д…друг… Я была так рада, когда увидела тебя! — призналась она. Уен опустил глаза, коротко закивав головой. — Ну-ну, у тебя теперь много друзей, Эри. Я могу больше не беспокоиться за тебя. И, кажется… Мне пора двигаться дальше, понимаешь? — тихо добавил он, вновь поднимая к ней свои глаза. Его пронзительный взгляд был красноречивее любых слов. — Уён… — выдохнула Рюджин, не в силах что-либо ответить на это. — Мне пора и… Будь счастлива, ладно? — он порывисто обнял ее, прижимая к себе и смазано целуя в макушку. — Ты должна быть счастлива, дурочка маленькая, понимаешь? Иначе… Все зря. — шепнул он прямо в чужие волосы, обжигая затылок. — Но я не…не понимаю, почему тебе нужно… — Потому что нужно. — усмехнулся он. — Мне правда пора. — он резко отодвинулся, подхватывая не замеченный девушкой рюкзак с пола, и прошел к двери. Рюджин растерянно смотрела, чувствуя, как внутри что-то обрывается, заставляя сердце болезненно ныть, будто она упустила что-то важное, но теперь это не имеет значения. На пороге Уен обернулся, чтобы молча махнуть на прощание рукой. Дверь скрипнула, выпуская его из дома. Осознание пронзило яркой вспышкой, заставляя задохнуться. Она должна была успеть донести до него, что поняла, о чем он так долго молчал, не решаясь сказать. — Уён! — позвала она, выбежав на порог и заметив его уже у калитки, — Больше не скучай по мне, ладно? — нахмурившись и борясь с комом в горле, выкрикнула она. Парень на секунду удивленно вскинул брови, а затем его лицо расслабилось, позволив губам расплыться в прощальной улыбке: — Я больше не буду скучать по тебе, Эри. Обещаю. — с ноткой веселья кивнул он, последний раз окидывая ее взглядом: пусть она и повзрослела, но он все равно видел перед собой свою любимую Эри, уехавшую пять лет назад. И именно с ней он сейчас прощался навсегда. Рюджин вросла в землю, не позволяя себе отвести глаз, пока чужая фигура не скрылась за поворотом. Кажется, она все эти минуты и не дышала вовсе, потому что стоило ему исчезнуть, как внутри что-то щелкнуло, и она вдохнула, будто только что вынырнула с большой глубины. Развернувшись на пятках, девушка рванула в дом, туда, где наконец-то не было нужды себя сдерживать. *** — Рюджин? — Минхек еле устоял на ногах, когда дочь врезалась в него в дверях гостиной, стискивая в объятиях, пряча лицо в его фланелевой рубашке. — Что такое? — он аккуратно обнял ее, заключая в кольцо из рук, мягко поглаживая по спине. — Я так по тебе соскучился, ты не представляешь! — глубоко вздохнул он, прижимая ее крепче к себе. Не выдержав, Рюджин позорно разрыдалась, не в силах больше сдерживаться. Она даже не могла точно сказать, что стало спусковым крючком, однако слезы градом посыпались из глаз, мгновенно впитываясь в мягкую ткань. Растерянный Минхёк боялся сказать лишнего, поэтому просто обнимал, позволяя дочери выплакаться. Переждав самые тяжелые первые минуты, он потихоньку, мелкими шажочками увел ее в гостиную, посадив на диван, после чего вновь обнял за плечи и позволил свернуться в клубочек на своей груди. Рюджин поджала колени, упираясь в теплый мужской бок, пряча лицо в собственных ладонях. — Ты из-за Уёна расстроилась? Я думал, вы тут весилились как в детстве все это время, надеялся, что старый друг поднимет тебе настроение. Я был не прав? — тихо спросил отец, продолжая обнимать за плечи и легонько качаясь вместе с Рю на руках. — Да. Нет. Не знаю… — шмыгнула носом девушка, кривя губы в новом приступе. Слезы нещадно жгли глаза, будто туда насыпали песка, нос забило, а голова раскалывалась от поднявшегося давления, но успокоиться так просто не удавалось. Минхёк места себе не находил: даже после нападения маньяка Рюджин так не плакала, как сейчас. Последний раз он видел дочь такой разбитой лет в десять, когда та узнала о смерти любимого дедушки. Что же такого ужасного произошло сейчас, что обычно неунывающая девушка была разбита на тысячу кусочков? — Дорогая, я могу как-то помочь тебе? Что мне сделать, чтобы ты улыбнулась? — тихо спросил мужчина, продолжая баюкать дочь. Она молчала, только едва заметно покрутила головой, еще ближе прижимаясь к мужчине, будто хотела спрятаться в его руках от всего мира. — Хочешь, расскажу, как прошла моя поездка? — предложил Минхёк, догадавшись, что самым правильным сейчас будет не поднимать тему, так расстроившую дочь. Приняв тишину как знак согласия, мужчина с немного наигранной бодростью приступил к рассказу. Постепенно он начал чувствовать, что Рю немного расслабляется, а всхипы становятся все реже, пока совсем не пропадают. Она даже пару раз фыркнула над его неловкими шутками по поводу заказа клиента. Ну и ладно. Сама расскажет, когда будет готова. А сейчас ей просто нужно убежище из крепких отцовских объятий. А уж эту проблему он в силах решить. *** Просидя с отцом до глубокой ночи, тихо попрощавшись, Рюджин поднялась к себе. Сил еле хватило на то, чтобы стянуть порядком надоевшие куртку и шорты, откинув в дальний угол и тут же забравшись под одеяло. Слишком много всего для одного вечера, кажущегося бесконечным. Сынмин, Джисон, Чонин и теперь еще и Уён… Голова шла кругом, шквал эмоций обрушился на нее нескончаемым потоком, стоило лучшему другу выбить последнюю опору в и так едва стоящей плотине ее самообладания. В сердце фантомно загоняли все новые и новые гвозди, и ей просто необходимо было вытащить хотя бы часть, чтобы можно было дышать. Могильной плитой давили чужие чувства, беспощадно падающие снова и снова, не давая ни единой возможности отдышаться. Какое-то время она старалась игнорировать все это, уговаривать себя в том, что никому ничего не обещала, что все они — уже достаточно взрослые для того, чтобы разобраться с собственным выбором, чтобы нести ответственность за свои чувства. Как все это хорошо и соблазнительно звучало в голове… Вот только на деле ни черта не работало. Чем дольше она игнорировала необходимость определиться, тем глубже увязала в своем личном болоте. Кажется, сейчас над поверхностью осталась лишь макушка и кончики пальцев, безуспешно пытающиеся нащупать хоть одну соломинку, чтобы удержаться на поверхности. С такими мыслями она и заснула, забывшись беспокойным сном. *** — Ну что, сегодня день икс? — улыбнулся Джисон, выловив Чана между уроков. Тот непонимающе нахмурился, а спустя пару секунд понял, о чем речь: — А, да, точно. Сегодня собираемся на старом месте. — Крис похлопал себя по лямке рюкзака, где лежали ключи от квартиры Минхо. — Ну и отлично. Я тогда придумаю, как его максимально незаметно привести к нужному адресу. Уверен, он удивится. — хохотнул Джисон, представив вытянутое лицо старшего. — Не сомневаюсь. — усмехнулся Чан, отбивая хановское «пять». — Увидимся позже. В актовом скоро начнется последнее фестивальное шоу с танцевальными номерами. Я должен помочь выставить свет и звук, Бин уже там. — он кивнул на прощание и поспешил в зал. — Точно! Я ж обещал помочь Минхо собраться! — холпнул себя по лбу Джисон, устремившись в противоположную сторону. На входе в нужный кабинет он столкнулся с Хенджином. — Привет, Джинни! А ты не видел Мин… Ничего себе! — с восторгом присвистнул Хан, заметив за спиной друга старшего. Тот сидел на парте, оперевшись о ее края и лениво болтал ногами, скользя скучающим взглядом по кабинету биологии. На нем красовался белый форменный кардиган, точь-в-точь как на Джоне Траволта в «Бриолине». Волосы были уложены в соответствующую прическу, насколько позволяла шевелюра Минхо, а веки аккуратно подведены тенями, придавая им еще большую выразительность. Заметив Джисона, Ли недовольно фыркнул, закатив глаза: — Да неужели! Я уж думал, ты опять где-то потерялся в обнимку со своим блокнотом. — Прости, Хо, я забыл! — сложив руки в молитвенном жесте, протянул Хан, состроив смешное лицо. — Зато теперь у тебя точно отпадный образ благодаря Джинни, я бы так круто точно не мог сделать. — Только поэтому домой ты сегодня все же не отправишься пешком или в багажнике. — проворчал Минхо, на самом деле только делая вид, что немного дуется на друга. — Кстати об этом. Сможем кое-куда заскочить после фестиваля? — с невинным лицом спросил Хан. — Вечером же к Чану собирались, разве нет? Я думал, мы сразу туда поедем. — Ну… Я только подарок хочу забрать, как раз должен быть готов сегодня. — не моргнув глазом, соврал Джисон. — Доставку что ль забрать? А как же та коробка, что ты с утра волочил в колледж? — удивленно спросил он. — Это….Вторая часть. Без нее дарить не имеет смысла. — неловко почесал в затылке Хан, совершенно забыв, что уже спалился подарком перед Минхо. — Ну ладно, заедем. — пожал плечами Минхо. — Ты лучший, хен! — Джисон послал ему воздушный поцелуй, заставив старшего скривиться. — Пошли уже, до выхода остался час, а нам с Рюджин не помешало бы пройти номер еще раз. — Минхо спрыгнул со стола, одергивая узкие джинсы, в которых ему еще предстояло выступать. *** — Боже! Что с твоим лицом?! — в ужасе воскликнула Йеджи, когда в класс зашла Рю. — Что за жуткие мешки под глазами?! — охнула она, подбегая к подруге. Рю вяло отмахнулась, плюхаясь на стул, утыкаясь лбом в парту. — Так, ладно, оставим расспросы на потом. Но что мне прикажешь делать с твоими глазами? Кажется, делать смоки уже не понадобится. — вздохнула Йеджи, присаживаясь на соседний стул и хлопая Рюджин по плечу. — А если серьезно, ты как вообще? Вроде вчера вечером все было хорошо, разве нет? — Я… Давай не будем, ладно? Если ты сможешь привести этот кошмар в более-менее нормальный вид, я буду тебе безмерно благодарна. — вздохнула девушка, поворачивая лицо к младшей Хван. — Тебе повезло, что я и не такое умею. Только сначала переоденься: твой костюм на вешалке, и в лаборанской никого нет. А потом приходи ко мне, будем колдовать. — хихикнула она, тепло улыбаясь. Рю благодарно кивнула и подхватив чехол с одеждой, скрылась за дверью. — Я до сих пор не понимаю, как вообще согласилась в этом участвовать. Боже, и это реально носили в 50-е? — вздохнула девушка, пытаясь рассмотреть себя в стекле витрины шкафа. На ней были жутко узкие кожаные лосины, такой же узкий черный топ с открытыми плечами и красные босоножки на высокой платформе с каблуком. Черная косуха осталась в руках, так как в классе было жарковато. В общем, максимально канонично к героине Оливии Ньютон-Джон. Только волосы были черными и прямыми, их еще предстояло привести хотя бы в приблизительное подобие кудрей. Ну и макияж, соответственно. Рюджин от всей души посочувствовала Йеджи, для которой работы было непочатый край. Сама бы она точно не выдержала бороться со своими волосами. Однако подруга, услышав ее шаги, все с той же улыбкой кивнула на стул и вооружилась заколками и косметичкой. — Йеджи, а ты уверена, что мы за час успеем? — с сомнением поинтересовалась Рю, пока в руках у той мастерски мельтешили кисточки и тональник, маскируя чужие синяки. — За полчаса. Я уже вызвала твою фею-крестную. — хмыкнула она, беря румяна. — О, а вот и она. — фыркнула девушка, бросив взгляд куда-то за спину Рю, где скрипнула дверь кабинета. — Ханна? — спросила Рю, оборачиваясь. Но за спиной стоял другой человек. — Не угадала. — ухмыльнулся Хенджин, присаживаясь на край соседней парты. — Йеджи, где там твоя плойка? Пока Йеджи заканчивала с макияжем, Хенджин вовсю занимался прической Рю, то и дело сравнивая текущий результат с кадром из фильма. Спустя полчаса, судя по довольной улыбке, ему удалось добиться поставленной задачи. — Отлично, вы у меня с Минхо вышли идеально похожими на Сэнди и Дэнни. Будет не стыдно показать народу нашу постановку. — довольно улыбнулся Хенджин, отходя на несколько шагов от Рюджин и оценивая ее образ. — Оу, господин режиссер-постановщик, а вы серьезно настроены на победу. — лениво протянули за его спиной: в дверях замер Минхо, прислонившись к дверному косяку и лениво гоняя зубочистку из одного уголка рта в другой. — А я смотрю, кто-то вжился в образ? — фыркнул Хенджин, поворачиваясь к другу. — Хорошо, что сам пришел. У нас как раз есть время прогнать с вами ваше выступление. — хлопнул в ладоши Хенджин, коротко улыбнувшись Рюджин. — Предлагаю пойти в малый спортивный зал, сейчас там как раз никого нет. Они вышли в коридор. По пути Йеджи, сославшись на помощь в актовом зале, покинула их, оставив втроем. Дойдя до места назначения, Рю и Минхо встали на исходные позиции напротив друг друга, обозначив размеры сцены, а Хенджин отошел к большой колонке в углу зала, подключая к ней телефон. — Нет, давайте сразу на позицию танца, диалог пропустим! Подождите только, телефон не видит колонку. — рассеяно крикнул Хван, ковыряясь в настройках. Ребята послушно подошли ближе, внимательно рассматривая друг друга. Минхо заметил, что даже чудесный макияж от Йеджи не скрыл немного красновытых уголков глаз, а вот Рюджин с интересом разглядывала лицо парня. — В тебе что-то изменилось… — поджала губы девушка, изучая чужое лицо. — Только не могу понять, что… Глаза что ли стали выразительнее… — Это косметика. Но тебе этого не понять, ты ж ей, судя по всему, не умеешь пользоваться. — фыркнул парень и тут же получил тычок под ребра. — Я просто пошутил, расслабься. Нам выступать скоро, а ты какая-то вся зажатая. Нормально вчера добрались? — спросил он, надеясь, что беспокойство в голосе ей не удасться считать. Явно же что-то произошло, когда она добралась до дома. Или раньше. И вот об этом думать вообще не хотелось. — Да, нормально. Папа вернулся, полночи с ним разговаривали. Вот и не выспалась. — криво усмехнулась Рюджин, отводя глаза. «Врет ведь…» — мелькнуло в голове у Минхо, но уже зазвучали первые ноты, и им пора было приступать к репетиции. Хенджин гонял их, но умерено, чтобы собственные старания не пошли прахом, и у его актеров-любителей был вид все же больше свежий, чем загнанный. — Ладно, у вас все хорошо получается, только все равно будто чего-то не хватает. Вы на сцене попробуйте быть посвободнее, что ли… Ну, как Дэнни и Сэнди. Добавьте драйва, ладно? — предложил Хван, в очередной раз жалея, что из-за травмы не может быть на месте Минхо. Такой шанс упустил побыть рядом с Рюджин… Тряхнув головой, прогоняя лишние мысли, он отключился от колонки и убрал телефон. — Пожалуй, можем выдвигаться в зал. Не забудьте про лестницу — ребята сказали, что сделали точно такую же, как в фильме. Окей? — Да не переживай так, Джинни, мы тебя не подведем, верно? — Минхо закинул руку на плечо Рю, подмигнув ей. Рю серьезно кивнула Джинни, не став никак реагировать на жест Минхо. На самом деле, она не совсем понимала, как вести себя рядом с ним после того случая в планетарии, когда они так трепетно держались за руки. Это было всего лишь около суток назад, а ощущение — что в прошлой жизни. Он явно был в хорошем настроении, отчего она чувствовала себя еще больше отвратительной обманщицей, скатившейся в яму отчаяния, недомолвок и эгоистичного желания принять чужие чувства. Минхо, конечно же, не догадывался об этом, но явно на уровне интуиции подозревал, что девушку явно что-то терзало внутри. — Джинни, ты иди первым, мы сейчас догоним. Хочу диалоги повторить. — улыбнулся Минхо, убрав руку с чужого плеча. Хенджин поджал губы, безмолвно обращаясь к Рюджин, но та коротко кивнула в ответ, показав большой палец. Парню ничего не оставалось, как покинуть зал. — А теперь давай поговорим. — вздохнул Минхо, разворачивая ее к себе за плечи и заглядывая в глаза. — Ты сама не своя. Но вчера же все было нормально, разве нет? — он мягко провел по ее предплечью, доходя до ладони и вновь переплетая свои пальцы с чужими. Лучше бы он злился, язвил или сказал какую-нибудь очередную остроту, чем с такой надеждой заглядывал ей в глаза. — Все в порядке. С чего ты взял, что что-то не так? — немного неровным голосом проговорила девушка, упорно глядя куда-то на вышивку на кардигане Хо, но только не в его глаза. И это решительно не устраивало парня. — Я знаю, как выглядит лицо, если плакать всю ночь. — вздохнул он. — Посмотри на меня, ладно? — он поймал чужой подбородок двумя пальцами и нежно приподнял вверх, чтобы она, наконец, посмотрела на него. — Давай я не буду мучать тебя расспросами, а просто скажу тебе несколько простых, но очень важных вещей, ладно? — Минхо… — Нет-нет, Рюджин, просто послушай. Хорошо? — его губ коснулась легкая улыбка, но глаза оставались до боли серьезными. — Просто хочу, чтобы ты помнила: Тебя не должно волновать то, что думают, или подумают о тебе другие люди. Мы должны быть свободны и в своем выборе, и в своих чувствах. Это наша с тобой юность, Рю. Думай о том, чего ты хочешь сейчас, понимаешь? Будто у тебя нет и не будет никакого завтра, чтобы сожалеть о своих решениях, которые сделают тебя счастливой сегодня. Каждый день ты можешь наслаждаться моментом, идти туда, куда тебе хочется, иногда даже позволять себе просто плыть по течению, в этом тоже нет ничего плохого. И не ориентируйся на чужое мнение — часто именно оно будет ошибочным лично для тебя, лишив свободы и собственных желаний. Будь собой, принимай себя и свои чувства такими, какие они есть, бросайся в омут с головой, если нужно, ведь ты можешь все. Ты и я, Рю. И если ты дашь этим мыслям волю в своей душе, то и меня уже ничего не остановит… Последние слова он прошептал, склонившись к ее уху, отпустив подбородок, но не позволил себе ничего лишнего. Его задачей было заставить ее думать, а не лишить оставшихся частиц самообладания. — Жду тебя за сценой. — он отстранился, вновь бросая теплый взгляд на девушку, а затем ушел, оставив ей возможность переварить сказанное. Он ушел, но в голове по-прежнему звучало все то, что он пытался до нее донести. Такой простой ответ на все ее вопросы и переживания… Юность. Пора, когда ты в праве ошибаться. Когда тебя разрывают эмоции. Когда ты чувствуешь собственную жизнь ярче, острее, болезнее… Счастливее. Так почему бы правда не отпустить себя? Больно будет всегда — как от содранных об асфальт коленок в пять, так и от вывернутого наизнанку сердца в девятнадцать. Но вот счастлив, как ты был и в пять лет, и в девятнадцать — ты уже вряд ли будешь. Так может правда, в омут с головой? На то, чтобы пожалеть — у нее еще вся жизнь впереди. А на то, чтобы быть счастливой — только сегодняшний день, месяц, год — кто знает? С души будто камень упал. Сам того не подозревая, Минхо дал ей возможность дышать полной грудью. И смело, с высоко поднятой головой идти навстречу своим самым лучшим ошибкам.