В километрах старой пленки

— Ау? Рю? — Ханна помахала руками перед чужим лиуом, привлекая внимания. Вздрогнув, Рюджин перевела взгляд на подругу: — Ты что-то спросила? — та покачала головой, демонстративно вздохнув: — Да. Про вечер. Ты же идешь на салют? Ректор так нахваливал, что у меня в классе даже те, кому лень было, решили пойти. А ты? Чан с ребятами вроде идет. Йеджи говорила, что Хенджин сегодня утомился, и они пошли домой, а так вроде все будут. Ты с нами? — А, точно, салют… Да, я…я пойду, да. — быстро кивнула Рю, все еще витавшая в облаках. Вернее, в галактиках. Обе ладони до сих пор горели после чужих прикосновений. Буквально за минуту до окончания сеанса Минхо отпустил ее, быстро ретировавшись: она даже рискнула посмотреть, но он так и не обернулся, поспешно поднявшись и уйдя раньше, чем его заметил Джисон. Рю так и не поняла, знал ли он о том, что она пришла с Ханом или нет. Поэтому ли он поспешил, чтобы тот его не видел или чтобы избежать вопросов? Мозг уже настолько кипел, что отказывался анализировать происходящее, решив взять на себя лишь роль наблюдателя. — Тогда встретимся на выходе минут через тридцать. Надо помочь своим убраться в кафе. Не забудь! — погрозила она пальцем, прежде чем оставить Рюджин одну на диванчике, стоявшем в коридоре главного корпуса. Кажется, все остальные тоже разошлись, чтобы помочь с уборкой, одна Рюджин по случайности отлынивала от своих обязанностей. Мысленно пожав плечами, девушка решила прогуляться по территории колледжа до тех пор, пока не наступит время встречи с друзьями. Выйдя из корпуса, она тут же пожалела, что была лишь в одной ветровке, не захватив куртку из класса физики, где они утром переодевались. Все же октябрь резко напомнил про то, что уже не лето. Съежившись, Рю уже подумала отправиться обратно в здание, как на ее плечи резко опустилась тяжелая и теплая куртка. — Не дергайся, уронишь же. — хмыкнул знакомый голос над ухом. Обернувшись, она встретилась взглядом с непривычно хмурым Сынмином. — А ты чего здесь? И это разве не куртка Бина? — растерянно спросила она, автоматически продев руки в широкие рукава. — Ага, его. — фыркнул Сынмин, засунув руки глубоко в карманы джинсов и проигнорировав первый вопрос. — А сам он где? — Рюджин бесцельно двинулась по гравийной дорожке вперед, увлекая за собой Кима. — Какая разница? Там где-то. — буркнул Сынмин, дернув подбородком в сторону корпусов. — Так и будешь на него злиться? Вы же друзья. — вздохнула Рюджин. Шорох мелких камешков за ее спиной резко замолк. — Видимо, он так не считает, раз полез в это дерьмо даже не сказав ни слова. — процедил Ким. — Не хочу об этом говорить. — он в два шага догнал ее, оказавшись слева от Рю. — Ты же на салют собиралась? — Да, а чт….Эй! — не успела договорить девушка, как ее уже схватили под локоть и буквально потащили за собой. — Куда мы?! — Смотреть фейерверки, естественно. — вздохнул Мин, целенаправленно шагая к зданию бассейна. — Но все вроде бы договаривались… Ладно, не важно. — прикрыла глаза Рюджин, понимая, что сейчас Сынмин не в том состоянии, чтобы вести рациональные беседы. — Да знаю я, просто… — он замер, тяжело вздохнув. — Пошли со мной. Пожалуйста…. — почти шепотом прозвучало последнее слово. Рю подняла удивленное лицо на парня, но упавшая на глаза челка скрыла все его эмоции. — Идем. — коротко согласилась она, убрав его руку со своего локтя и сама взяв его за ладонь. Приободрившись, Ким продолжил путь, на ходу доставая ключи от черного хода и открывая перед Рю немного скрипучую железную дверь на лестницу. — Нам сюда. Наверх. — он ткнул ключом в лестничный пролет. Пожав плечами, она стала подниматься за ним, мысленно попросив прощения у Ханны, которая наверняка совсем скоро начнет ее искать, не встретив в условленном месте. — Так куда именно мы идем? — решила задать нейтральный вопрос, кутаясь глубже в чужую куртку. — На вип-места. Всяко лучше стояния в толпе. Тебе понравится, слово даю. — впервые с момента их встречи ухмыльнулся Сынмин. Рю кивнула, продолжая считать ступени. Судя по всему, они шли на крышу, не иначе. Ее подозрения подтвердились, когда парень остановился перед криво покрашенной в бежевый цвет вертикальной лесенкой на чердак. — Только не говори, что нам надо по ней подниматься. — покачала головой Рю, переведя взгляд с лесенки на друга и обратно. — Только не говори, что ты боишься высоты. Вот уж не поверю. — закатил глаза Сынмин, ехидно фыркнув. — Я первый, так и быть. — он действительно пошел первым, не без труда открыв крышку люка на чердак. Конкретно в этом здании не было типичной площадки наверху, так как здесь размещался только бассейн и малый тренажерный зал на втором этаже и не предполагалось нисего больше. Это была обычная двухскатная крыша, видимо, с небольшим чердаком, на который они сейчас и должны были проникнуть. — Готово. Давай за мной, я помогу подняться. — из квадратного проема показались взлохмаченная макушка Сынмина и протянутая рука. — Напомни мне в следующий раз сначала спрашивать, а потом уже идти. — буркнула она, хватаясь за шершавую перекладину лестницы. — Не заметил за тобой любви к трате времени на пустые объяснения. В прошлый раз ты не особо интересовалась целью нашего похода. — Точно. Маяк. И музей. Действительно, чего это я? — хмыкнула Рюджин, принимая чужую руку и забераясь коленками на деревянное перекрытие чердака. — Именно. Нам сюда. — встав на ноги, она последовала за Кимом, уверенно подсвечивающим дорогу перед собой фонариком телефона. В дальнем конце обнаружилось небольшое слуховое окно, ведущее прямо на крышу. Оглядевшись по сторонам, Сынмин нашел пару каких-то ящиков и подтащил их ближе в окну, чтобы было удобнее добраться до верха. Помимо прочего, еще немного покопавшись в содержимом ящика, он достал пару гирлянд на батарейках и развесил их возле окна, наконец отключив фонарик на телефоне. Сразу стало уютнее, и даже чуточку волшебно. К удивлению девушки, чердак не был грязным или заброшенным, по крайней мере, в этой части. Видимо, кто-то (вероятнее всего, Сынмин) приходил сюда неоднократно и позаботился об уюте. Ким тем временем достал видавший виды плед и кинул его на подоконник, устраивая место для посиделок. — А мы не грохнемся вниз? Мне хватило вчерашней попытки поцеловаться с землей. — неуверенно пошутила Рюджин, когда парень уже наполовину высунулся в окно. — Там есть оградительный заборчик. И так и быть, мы не будем лезть на самый верх. Отсюда тоже довольно неплохо видно. — фыркнул Сынмин. — Так и будешь там стоять или поднимешься ко мне? — Куда я денусь. — вздохнула Рю, поднимаясь по ящикам к оконной раме. — Теперь никуда. — он вновь протягивал ей руку, впервые за вечер улыбаясь нормально, без наигранности или попытки выдавить из себя что-то. Наконец-то Сынмин снова был похож на того себя, которого она успела узнать за эти два месяца. Решив не думать, что до земли примерно метров пятнадцать, Рю осторожно уселась на подоконник, свесив ноги по ту сторону окна, оказавшись рядом с парнем. На нем был лишь спортивный бомпер их бейсбольной команды, а вечер был очевидно прохладный, однако его это совершенно не волновало. Глянув на Рю, он небрежно накинул на ее голые коленки свободный край пледа. — Может, это и не самое удобное место с точки зрения комфорта, зато никого лишнего, а еще видно все небо и площадь перед главным корпусом как на ладони. — он кивнул на открывшийся перед ними вид. И действительно, отсюда хорошо просматривались улочки между корпусов, украшенные флажками и плакатами, группки студентов, шумно переговаривающиеся между собой, и главная площадь с небольшой трибуной, где уже рассаживались гости вперемешку с учителями и администрацией. Даже можно было заметить краешек закатного солнца, ныряющего за высотки на горизонте. — Будешь? — он как фокусник достал из просторного кармана бомпера небольшой термос и покачал им в руке. — Безумное чаепитие? — хихикнула Рю, подумав, что этот проем на чердак вполне похож на нору кролика, а сам Сынмин — на Безумного шляпника, ведущего ее за собой, словно Алису, каждый раз открывая перед ней новые волшебные двери. — Вроде того. Так будешь? — он отвинитил крышку-чашку и наполнил ее до краев чем то ароматным и горячим, судя по дымку, поднимающемуся от напитка. — Буду. Надеюсь, я не уменьшусь. — усмехнулась Рюджин, принимая напиток. — Никогда не любил Льюиса Кэролла. — фыркнул парень, наблюдая, как девушка неторопливо попивает чай. — Дурацкая история, не находишь? Не удивлюсь, если все это в итоге действительно о человеке с шизофренией. — Ну… Я читала, но очень давно, в голове лишь отдельные образы, но общее впечатление смазанное. Думаю, проще думать, что это просто сказка о вымышленном мире. Если мы везде будем искать двойные смыслы и пытаться препарировать каждую историю или высказывание, то в итоге окончательно потеряем их смысл. — пожала она плечами. Сынмин усмехнулся. — Звучит рационально. Поэтому бесит. Но и спорить не хочется. — он не спрашивая забрал у нее остатки чая и допил одним глотком. — Получается, ты сам себе противоречишь. И рациональность не устраивает, но и в чудеса верить отказываешься? — усмехнулась Рю, упираясь руками в подоконник. — Вот такой я разносторонний человек. — развел руками Сынмин, после чего налил еще чая. — Безумец, получается. — хихикнула Рюджин. Ким смешно вытаращил на нее глаза. Не выдержав, Рю рассмеялась в голос. Устав корчить рожи, Сынмин довольно улыбнулся, отпивая горячего чаю. — Ты сегодня утром была какая-то потерянная. Да и после сценки тоже. Что-то случилось? Чего одна слонялась по коридорам? — завалил он девушку вопросами, словно вспомнил разом все то, что хотел спросить. Или не давал ей возможности самой задать вопрос. — Да так, просто утомилась немного за эту неделю, наверное. — ответила разом на все Рю, забирая у него термос и делая глоток прямо так. — А ты так и не хочешь поговорить о том, что произошло между вами с Бином? И почему у тебя его куртка? — Технически, она у тебя. — фыркнул Сынмин, забирая термос и сам отпивая с другого края. Рю закатила глаза. — Мне кажется, я тут не просто так оказалась. Так что выкладывай. Мы здесь ради тебя, Мин. Это же очевидно. — улыбнулась она, болтая ногами. Ким вновь раздраженно фыркнул, смеряя девушку хмурым взглядом. Но спустя пару мгновений сдался. Плечи немного поникли, а сам он уставился куда-то в сторону трибун, где уже началось световое шоу от клуба гимнастики. — Допустим, ты права. Что не просто так оказалась здесь. Но причина… Не в моей ссоре с Бином. Он совсем здесь ни при чем, если честно. — тихо произнес он, медленно поднимая глаза на девушку. — Тогда почему? — тихо спросила Рю, на самом деле боясь услышать его ответ. — А сама не догадываешься? — хмыкнул он. Сам бы он еще не скоро дозрел до этого разговора, однако кое-кто неожиданный сказал ему фразу, после которой что-то внутри Сынмина перевернулось: «Ты же понимаешь, что можешь опоздать? Так не повторяй моей ошибки, Мин.» *** Час назад Переодевшись после выступления, Сынмин планировал скоротать время до вечера в проявочной, где уже заждались несколько бабин с пленкой, однако его планы нарушил лучший друг. — Давай поговорим как взрослые люди, Мин. — Чанбин, дождавшись, когда все кроме Сынмина покинут комнату, тихо подошел к нему, присев на подоконник рядом с чужим стулом. — Ох, мы теперь взрослые, неужели? А кто утром обвинял меня в том, что поступил как неразумное дитя? Дай-ка вспомню… Ах да, это же был ты! А теперь что-то лепечешь про взрослых? А достаточно по-взрослому было скрывать свои проблемы от друзей, Бин? От лучшего друга? А? — Сынмин и так словно на пороховой бочке сидел еще с понедельника, но тут его просто прорвало. — Все сказал? Может теперь меня послушаешь? — вздохнул Чанбин, переждав вспышку Сынмина. — О как, теперь-то ты вспомнил, как разговаривать, Бинни? Супер, понадобилось всего несколько дней и огромный такой косяк, да? — Да заткнись уже и послушай! — не выдержал Чанбин, впервые по-настоящему разозлившись на Сынмина. Тот, не ожидав такое от друга, умолк, с силой сжав челюсти. Устало потерев переносицу, Чанбин начал говорить: — Во-первых, я хотел бы извиниться перед тобой, Мин. Я согласен, что был не прав, не поделившись с тобой сразу. Но на тот момент я вообще не мог ни о чем думать, кроме синяков на маленьком семилетнем ребенке. — они встретились глазами, и Сынмин задохнулся от того, сколько боли было во взгляде друга. — Мне просто крышу сорвало, — продолжал тем временем Чанбин, — В голове было только одно: найти и проучить эту тварь, поднявшую руку на собственного ребенка и жену. И…Случилось что случилось. — тихо закончил он. Сынмин первым отвел взгляд, уткнувшись лицом в собственную ладонь. — Ни капли не изменился, да? — горько усмехнулся Сынмин, отнимая руку и откидываясь на спинку стула. — Все так же вписываешься за всех, но никому не доверяешь, да? — холодно спросил Ким, безраслично разглядывая пустой потолок над головой. — Неправда, я… — начал было Чанбин, но тут же прервал сам себя, резко умолкнув. А ведь действительно. Пусть он и пытался защитить всех вокруг, но доверял ли он это кому-то другому? Хоьт раз делил эту ношу с друзьями? Если так подумать, то Сынмин был прав: он делил только радости, горе и проблемы предпочитая разгребать в одиночку. Но почему? Боялся ли он большего вреда для близких или же просто не верил в то, что они справятся без него? Какая же из этих мыслей управляла им каждый раз, стоило принять решение? — Кажется, до тебя наконец дошло, да? — хмыкнул Сынмин, вновь возвращая взгляд на друга. — Так что там во-вторых, Бин? — спросил он, безвольно свесив руки вдоль тела. — Во-вторых… Вот-вторых, я… Черт, подожди минутку, я немного запутался… — Позволь, я помогу тебе, да? Думаю, во-вторых ты хотел сказать, что мы тоже были не правы, решив влезть в твои дела, я прав? Однако смею тебя уверить, дело было не только в тебе, если мы наступили на горло твоей гордости. Ты сам сказал, что не мог просто так оставить того гада в покое. И мы с Феликсом и Минхо полностью с этим согласны. Только справились гораздо лучше, потому что были втроем, заранее все обдумав и приняв взвешенное решение. Понимаешь? Все вместе, Бин. В итоге выполнили задуманное и обошлись малой кровью. А не пытались геройствовать как один придурок, почему-то забывший, что у него есть друзья. Дерьмово, когда о тебе забывают, Бинни, не находишь? Каждое слово Сынмина сочилось горечью, словно колючей проволокой пролезая под кожу Чанбина и ворочаясь там, заставляя кровоточить тело изнутри. Настолько ему было стыдно перед лучшим другом. Горло обожгло горячей удавкой, не давая и слова вымолвить, а в ушах зашумело от прилившей к голове крови. А он наивно хотел отчитать Сынмина за необдуманный поступок, однако тот перевернул все с ног на голову, заставив Чанбина глянуть на свои действия глазами собственных друзей. И кто же теперь прав, а кто нет? — Не нужно сейчас ничего говорить. Просто подумай об этом. Надеюсь, до тебя хоть сейчас дошло, каково было всем нам. Каково было мне. — вздохнул Сынмин, поднимаясь со стула и проходя мимо друга. Смотреть на него не было ни сил, ни желания. Внутри все до сих пор клокотало и рвало на части от желания обнять и хорошенько так зарядить по роже за недоверие. Он уже почти ушел из класса, как почувствовал на плечах чужие ладони, накидывающие куртку. — Там…прохладно. — едва шевеля губами, прохрипел Чанбин. — А на тебе только футболка. — Ага, спасибо. — равнодушно кинул Сынмин, стараясь из последних сил сдержать рвущиеся эмоции. Слава богу, Со не пошел за ним, так и оставшись стоять на пороге, пока Ким шел по опустевшему коридору. Добравшись до шкафчиков, он автоматически взял спортивный бомпер, но так и не решился скинуть чужую куртку с плеч, хоть она и неприятно жгла там, где он чувствовал слегка дрожащие ладони Бина. Решив освежить голову, он вышел на улицу. В общем чате Крис написал, что можно встретиться перед салютом у главного корпуса через час, когда все закончат с уборкой. Он уже думал пойти помочь Феликсу и Джисону, но увидел, что Бин уже откликнулся на просьбу Хана, а видеться со старшим ему совсем не хотелось ближайшее время. Поэтому он думал о том, чтобы пойти в киноклуб, однако по пути наткнулся на Уена, о чем-то разговаривающего с учителем изобразительных искусств. Сынмин уже хотел пройти мимо, просто кивнув старшему, однако тот, наскоро попрощавшись с бывшим преподавателем, окликнул младшего. — Эй, Мин, подожди! — Сынмин с сомнением глянул на друга своего старшего брата. Что ему могло понадобиться от него? — Ты хочешь обсудить фотосессию? Так просто скинул бы готовые фотки и делов-то… — хмыкнул Ким, однако Чон отмахнулся, раздраженно фыркнув. — Вот еще, обсуждать с дураком серьезную работу… — закатил глаза Уен, тут же получив легкий толчок в плечо. — Эй! — возмутился Сынмин, замахиваясь еще раз, но парень поймал его за руку и отвел кулак вниз. — Да ладно, шучу я, остынь, мелкий. Я по другому поводу. — резко посерьезнел Уен. — Я насчет Эри. — Эри? Кто эт… А. Понятно. Прости, но я как-то не горю желанием обсуждать с тобой Рюджин. — резковато ответил Ким, намереваясь уйти. — Ну точно дурак. О тебе же забочусь, дурень! — фыркнул Уен, скрестив руки на груди и нагоняя Сынмина. — Может послушаешь старшего? — Да какой толк тебя слушать? — отмахнулся Сынмин, даже не оглянувшись. — Может такой, что я тебя предупредить хочу? — холодно заметил Уён. — С чего бы такая забота? — усмехнулся младший, чуть повернув голову назад. — С того, что мы с тобой в одной лодке, дурила. — устало вздохнул Чон. — Рассказать тебе хочу кое-что. — добавил он. — Если ты о своей влюбленности в Рюджин, так я уже сложил два плюс два, хён. — Уён на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки. — Я б тебе подзатыльник ответил, вот только тебе уже не двенадцать. — обиженно фыркнул он. — Даже если суть ты уловил, это касается и тебя. — Интересно, каким таким образом-то? — Да таким, что ты тоже влюблен в нее, балда! — вскипел Уён. — Я помочь тебе хочу, придурок! Хоть раз нормально выслушай, прежде чем остроты кидать! — И почему сегодня все хотят, чтобы я с ними поговорил или выслушал? — пробормотал себе под нос Ким, однако все же решил сдаться и пойти за старшим. Уен целенеправленно шел к небольшой лавочке, скрытой в тени большого дерева. Он не начал говорить, пока Сынмин, раздраженно фыркнув, не сел рядом, вытянув ноги перед собой. — Ну давай, начинай свою проповедь. — Помолчал бы. — огрызнулся Уён. — Я это делаю только ради Хонджуна, так как он мне как брат, знаешь ли. — Боже, упаси меня от ваших отношен… М-м-м! — не договорли Сынмин, так как был заткнут неизвестно откуда взявшимся пирожком. Уён, удовлетворенно отряхнув руки от крошек, выкинул целофановую упаковку в мусорку и начал свой рассказ: — Пусть ты и знаешь то, о чем, по-хорошему, знать не должен, я все же хочу с тобой поделиться. Мне было чуть меньше чем тебе, когда я понял, что влюбился в нее. Как-то так получилось, что из вредной мелочи, с которой меня заставляли периодически нянчиться, неожиданно она превратилась в девушку, которая заняла все мои мысли. Но из-за стольких лет дружбы, я не был уверен, что имею право чувствовать к ней что-то большее, чем как просто к другу или сестре. Да и разница в 4 года… Это сейчас мне кажется ерундой, а когда тебе уже 18, а ей еще 15-ти не стукнуло, звучит как что-то неправильное. Поэтому я постарался запереть все это внутри себя, убедив, что можно отложить чувства на потом, когда уже и разница не будет так чувствоваться, и сам разберусь с экзаменами и поступлением, и мне уже будет, что предложить ей, когда хоть немного встану на ноги, съехав от родителей. На деле же… Ты сам, наверное, помнишь. В один год она просто перестала приезжать. И больше мы не виделись. — Ты говорил Хонджуну, что у тебя нет ее контактов. Мне тогда показалось странным это слышать, ведь ваши бабушки были лучшими подругами, неужели нельзя было узнать? — тихо спросил Сынмин, уже подозревая ответ. Уен горько усмехнулся, покачав головой. — Верно. Мог я узнать. Да и приехать мог. Просто струсил. Ведь и она не пыталась связаться со мной. Я боялся, что приеду в Сеул, свалюсь на ее голову первым снегом и увижу недоумение в ее глазах и, возможно, презрение. Еще бы, великовозрастный лоб- первокурсник таскается за школьницей. Нормально вообще? Думаю, нет. А прикидываться друзьями и дальше мне казалось невозможным. Вот и решил подождать еще. Забыть попытаться. Как-то жил целых три года от лета до лета, как дурак. А потом от бабули узнал, что она снова в Ульсан возвращается, и… — он замолк, судорожно выдохнув. — И? — почти беззвучно спросил его Сынмин, повернув голову к старшему. — И вернулся, очевидно же, дурашка. — тот усмехнулся, щелкнув младшего по лбу. — Тебя встретил, но никак не думал, что ты и ее приведешь. Я так долго представлял, как увижусь с Эри, но в момент встречи так растерялся, потому что не готов был, что… Просто вновь надел маску внука бабулиной подруги, каким она меня и помнила всегда. А потом твой взгляд видел. И вас на качелях тоже, к слову. — хмыкнул он, устало уткнувшись лицом в ладони. — У меня тогда знаешь… Все внутри ухнуло. Я тогда подумал: «Ну все, приплыли. Не просто же так она с Мином пришла, наверняка они парочка, как иначе». — он так растеряно улыбнулся, что Сынмин почему-то почувствовал себя паршиво. Будто что неправильное совершил. — А потом, — продолжил Уён, — Когда в машину сели, вы очень странно себя вели, и я понял, что не все так просто. И может, у меня еще есть шанс, кто знает. Прости, но тогда я еще был намерен дать себе шанс побороться, пусть и практически со своим младшеньким. — усмехнулся он. — Тогда? То есть сейчас ты уже не собираешься бороться? — Сынмин зацепился за эту оговорку, так как она показалась ему тревожно важной. — Я не знаю, в курсе ли ты, но… Не одному тебе она нравится. И я не о себе сейчас. — криво улыбнулся Уён. — Боюсь, история, которая сейчас происходит между Эри, тобой и вашими друзьями слишком запутанная. — Что ты хочешь сказать? — насторожился Сынмин. Неужели Уён видел её с кем-то еще? Но с кем? Нет, он не слепец, и прекрасно понимал мотивы Хенджина, когда тот под нож бросался, да и взгляды Чана сложно игнорировать, и Джисон… Черт, но ведь это было не особо важно для него? Почему он только сейчас над этим начинает думать? — Только то, что если я свой шанс упустил окончательно, в чем убедился, то вот ты… Ты же понимаешь, что можешь опоздать? Так не повторяй моей ошибки, Мин. Пока ты разбираешься в себе, в своих чувствах, ходишь и взвешиваешь, может, в себе закапываешься, в этот самый момент она, возможно, уже будет счастлива с кем-то другим? — тихо и как-то отчаяно прошептал Уён. — Я просто не хочу, чтобы ты тоже упустил свой шанс. Поэтому не трать время попусту, ладно? — он похлопал Сынмина по плечу, поднимаясь с лавки. — Почему? — выдохнул Ким, встречаясь с ним глазами. Почему ты говоришь мне это? С чего ты вообще взял, что я в…влюблен в нее? Мы друзья, в первую очередь. — Друзья? Да, пожалуй, вы друзья. Такие же, как и мы с ней. Ты бы мог обмануть кого угодно, но не того, кто такими же глазами смотрит на возлюбленную. Помни об этом. И скорее разбирайся с тем, чего хочешь. Пока не опоздал. Ладно, — он расправил плечи, глянув на часы, — Заболтался я с тобой, мне уже пора. Увидимся, мелкий. — Уён улыбнулся, коротко отсалютовал ему рукой и ушел, оставив Сынмина одного. — Да что на него нашло? Наговорил тут… Всякого… — пробурчал Ким, поежившись от холодного ветра. Никак не от слов старшего. Поднявшись минут через десять, он решил пропустить все и тихо свалить домой, но встал как вкопанный, стоило наткнуться взглядом на знакомую фигурку возле одного из корпусов. — Да быть того не может. Уён что, проклял меня, да? — хмыкнул он себе под нос, а ноги уже несли его к Рюджин. *** — А сама не догадываешься? — Рюджин уже хотела выпалить отрицание, однако ее перебил начавшийся салют, полностью заглушив ее: «Нет.». Вопрос повис в воздухе, где распускались прекрасные огненные цветы, рассыпаясь миллиардами цветных искр, рождая новые узоры в чернильном небе над колледжем. Снизу разносились восхищенные крики студентов колледжа, аплодисменты и смех, будто откуда-то из погреба играл студенческий оркестр, пока гремели новые залпы фейерверков. Говорить, что-то обсуждать сейчас не представлялось возможным, и для них обоих это можно было считать передышкой сверху, чтобы обдумать свои следующие слова, которые могут как разрушить, так и построить новые стены между ними. Однако ни у Рюджин, ни у Сынмина в голове не складывалось ничего, только вязкая тишина, прерываемая шумом извне. Будто уши заложило так, что даже себя при всем желании услышать невозможно. Около четверти часа они просто смотрели на салют, не рискуя встретиться взглядом, пока последняя россыпь ярко-зеленых искр с тихим шипением не растворилась в небе. Рюджин кожей почувствовала, что теперь Сынмин смотрит на нее, поэтому не могла проигнорировать этот взгляд. Медленно повернувшись, она застала все тот же вопрос в его глазах и чуть приоткрытые губы, с которых уже были готовы сорваться решающие слова, но резкий взрыв сыграл с ними злую шутку. Кажется, последний залп решили сделать самым выдающимся, а может просто порох отсырел и не выстрелил вовремя, но теперь, потерявшие от неожиданности равновесие, они полетели с подоконника, благо, внутрь чердака, чудом минуя ящики, оставив их слева. От резкого падения воздух будто выбили из легких, и Рю в течении нескольких секунд просто открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная на сушу, не в силах вдохнуть. Наконец, ее отпустило, и она закашлялась, с удивлением обнаружив, что не приложилась затылком о половицы — этому помешал Сынмин, умудрившийся подставить свою руку, чтобы смягчить удар. Сам же тоже пытался отдышаться, судорожно кашляя после удара. — Как думаешь, это был знак свыше? — хрипло спросила Рю, тоже пытаясь привести дыхание в порядок. — О том, что стоит соблюдать технику безопасности? Сомневаюсь. — фыркнул Сынмин, не убирая руку из-под шеи Рю. Они так и лежали на пыльном полу, согнув ноги в коленях и раскинув руки в стороны. Ушибленные локти саднили, но мягкая кожа куртки все же смягчила падение, что ни говори. — О том, что нам не следует поднимать тот разговор. Как думаешь? — все же закончила мысль девушка. Сынмин повернул к ней лицо, уткнувшись взглядом в девичий профиль. Рюджин смотрела на небо, где угасал последний залп, а краешек лун заглядывал в их окно, целуя холодными лучами чужие черты. Ее черные волосы разметались по полу, собрав на себя немного пыли, часть которой кружилась в лунных лучах, словно пепел звезд. Он бы и хотел с ней согласиться и просто продолжить любоваться, но в голове вновь прозвучали слова Уёна: «Ты же понимаешь, что можешь опоздать?» Он наконец-то понял, о чем говорил старший. Сынмин судорожно сглотнул, борясь с резкой сухостью во рту. — Я думаю, что… — телефонный звонок, раздавшийся из кармана Рюджин, был будто бы даже громче, чем все залпы салюта вместе взятые. — Подожди, кажется, это Ханна, я должна ответить. — она потянулась к карману, но Сынмин резко схватил ее за руку, крепко сжав ладонь в своей. — Что ты делаешь? — не успев испугаться, просто с неодумением спросила Рю, повернув к нему голову. Телефон продолжал разрываться, но сейчас будто отошел на второй план, стоило встретиться взглядом с Сынмином. Ничего не говоря, он притянул ее к себе, так как она по-прежнему лежала головой на его плече. — Я не знаю, совершаю ли я очередную ошибку, но я не хочу думать об этом сейчас. — прошептал он практически ей в губы, оказавшись в опасной близи от них. — Я хочу, чтобы ты знала: пусть я не до конца понимаю причину, почему так цепляюсь за мысли о тебе, однако я не хочу так просто отступать. Ты ведь такая же ненормальная, как и я. Такая же сумасшедшая. — Он улыбнулся, мягко перекладывая ее ладонь, что сжимал в руке, к себе на грудь. — Кто б еще полез на заброшенный маяк, качался над пропастью и без сомнений и страха болтал ногами, сидя на крыше? Разве я не прав? Поэтому чтобы ты сейчас не сказала, я все равно сделаю то, что считаю правильным. Поэтому… Давай творить безумие вместе? — Как же я ненавижу Льюиса Кэролла…. — только и смогла шепнуть Рюджин, не в состоянии отвести взгляда от блестящих глаз Сынмина. Он счастливо засмеялся, косаясь ее лба своим и случайно дотронувшись губами до чужой щеки: — Вообще-то, это была моя фраза. — У тебя нет на нее авторских прав. — хмыкнула Рюджин. — Зато есть право на это… — мягко улыбнулся Сынмин, медленно целуя ее в губы. Телефон перестал разрываться, будто смутившись портить такой момент. Он не позволял себе лишнего, просто сминая чужие губы, обжигая их своим дыханием, заставляя сердце Рюджин трепетать от этих нежных прикосновений. Сейчас действительно хотелось просто получить справку о шизофрении и предъвить ее миру, чтобы перестать чувствовать вину перед теми, кто уже открыл ей свое сердце. Но разве она в силах что-то с этим поделать? Можно ли разорвать себя на несколько копий, чтобы не стоять перед выбором между всеми ними? Имеет ли она вообще право выбирать? Но почему, почему, даже зная все, прогрызаемая до костей совестью, она все равно позволяет себя целовать этому безумцу вновь, и сама целует в ответ? Ее же не парализовало, ей же не отшибло память. Тогда почему? Почему приятно чувствовать эти искры счастья, когда чужое сердце бешено стучит под ее ладонью? Почему по спине бегут мурашки, когда мягкие губы касаются ее уголка губ в самом невинном поцелуе? Почему у нее перехватывает дыхание от того, как он прижимает ее к себе, поднимая с пола и заваливая полностью на себя, ластясь, когда она проводит пальцами по его волосам, убирая с них пыль? Почему сама тянется за его прикосновениями, словно только в них ей будет тепло и уютно? И как перестать чувствовать этого зверя внутри, что готов разорвать ее за то, что так слаба перед каждым из них? Ведь до смешного очевидно, что в конце обязательно будет кому-то больно?