Origami frogs

Ровно через семь секунд после первого же появлении стука большая группа охотников на демонов разбегается. Дверь, резко открывшаяся, была единственным предупреждением, которое им было нужно, чтобы бежать к своим предпочтительным путям эвакуации — в просторной комнате было несколько других дверей, которые, вероятно, вели куда-то к выходу. Пробираясь, спотыкаясь о собственные ноги, они оставили комнату пустой за считанные секунды. Глаза Змеиного Хаширы расширились от удивления, когда он увидел, как несколько из них выпрыгивают из окон. Комната находилась на третьем этаже. Он слышит грохот и приглушенные звуки боли, за которыми следует топот ног, убегающих от здания. Ну, по крайней мере, они были еще живы. Предположительно... Так или иначе, Игуро Обанай облизнул губы при виде теперь пустой комнаты, которую низшие чины использовали в качестве своего тайного убежища. Место было украшено несколькими предметами дешевой деревянной мебели и растениями, но отсутствие кроватей позволило Игуро с уверенностью предположить, что здесь никто не живет. Он с любопытством наклоняет голову набок, его двухцветные глаза скользят, чтобы прочитать символы, написанные на доске в передней части комнаты. «Когда и как они окажутся вместе?» Они были написаны белым мелом. Ниже вопроса были перечислены несколько имен рядом с разными датами и обстоятельствами, которые, по его мнению, связаны с парой, на которую они делают ставки. Шоу: Зима. Они пойдут на свидание и признаются в любви под снегом. Аянэ: Лето. Они поцелуются посреди спора. Айка: После победы над Музаном. Не будет никаких многословных признаний — они просто проживут остаток своей жизни вместе и состарятся в мире. Уэда: В ночь полнолуния. Они разделят вкусную трапезу и признаются. Игуро усмехнулся про себя, весело. Наконец-то он узнал, где проводится ставка на Туманного Хашира и Шинадзугаву Генью. Кабурамару нетерпеливо шипит рядом с ним, прерывая Хашира в середине чтения всех записей, написанных на доске. Того, у кого было больше всего ударов, звали Юдзуки, и Игуро предположил, что она была той, кто был ближе всего к победе в пари. Игуро напевает. Сплетни были его тайным удовольствием. Они развлекали его, когда у него не было книг с поэзией для чтения. Это, и Канроджи Мицури любила слушать о жизни других людей. Игуро обнаружил, что чаще слушает сплетни, просто чтобы чаще общаться с ней. Обанай даже зашел так далеко, что сказал, что Хашира Любви всегда неосознанно держала морковку на палочке, а Игуро всегда оказывался в роли глупого кролика. Бросив последний взгляд на доску, он отворачивается и выходит из комнаты, не сказав ни слова. Утром он возвращается домой, где его ждет письмо от Канроджи Мицури.

***

Генья идет дальше по каменистой дороге рядом с Канао и тремя другими убийцами демонов, идущими впереди. Он моргает, прогоняя сон из глаз, и он может сказать, что Канао была тише обычного. Было раннее утро — раньше, чем они предпочитали просыпаться, птицы и муравьи были единственными живыми существами, которые бодрствовали рядом с небольшой группой. Они были в компании еще трех человек, которые вели откровенный разговор о том, чего ожидать от следующей тренировки, и изо всех сил старались вовлечь двух социально неловких истребителей в дружескую беседу. Канао отвечала короткими, прямыми ответами. Генья молчит — соглашаясь и не соглашаясь, используя только вариации мычания и хрюканья. Он был слишком погружен в свои мысли, чтобы как следует участвовать в обсуждении. Потому что Генья постепенно терял самообладание каждый раз, когда Мацуяма Такао открывал рот. Естественно, как два интроверта во время обучения Канроджи, Генья и Канао были усыновлены тремя более экстравертными убийцами из их учебной партии. Им было не больше семнадцати и не меньше пятнадцати. Двое молодых людей и одна женщина. Пара только что покинула поместье Любовной Хашира, сытые, когда их пути пересеклись с ними, и их пригласили присоединиться к ним на рамен. Генья и Канао не могли отказаться от приглашения, потому что они были такими милыми. Угощаясь горячим раменом, они обменялись именами. Шу, старший, с бритой головой, был самым наглым. Уэда, самый младший, имеет щель между двумя передними зубами. Аянэ, которая носила волосы в одну косу и была предельно честна. Они были милы, и Генья совсем не возражал против их компании. Правда, они были громкими и любили много двигаться. Но они были уважительны, добры к ребятам и полны решимости, как и все остальные, положить конец демонам. Канао они нравились, даже если она не говорила этого открыто. Генья знал, потому что они ему тоже нравились. Однако больше всего ему не нравилась нежеланная крыса , которая сама напросилась присоединиться к их путешествию и которая постоянно вызывала у бедняги Шинадзугавы постоянные мигрени. Мацуяма Такао был занозой в заднице. Они все это знали. Никто не мог его прогнать. Сё и Уэда были слишком милы. Аянэ держалась примерно в пятнадцати шагах от него. Канао овладела искусством притворяться невидимым. И Генья тоже, но он все еще раздумывал, следовать ли его дьявольскому плану убийства или просто перейти к делу и столкнуть его со скалы где-нибудь навстречу его гибели. Если он внимательно прислушается, то сможет услышать, как все маленькие Геньи в его голове скандируют «Убить! Убить! Убить!» —У меня нет такой душещипательной истории, как у всех остальных, — драматично похвастался Такао, его темные волосы развевались, когда он размахивал руками, подчеркивая свою харизму, — Изначально я был сыном великого самурая, но с тех пор, как огнестрельное оружие стало популярным, мои навыки владения мечом стали востребованы в другом месте. Он просто так всем этим поделился, его даже никто не спрашивал. Чёртов чудак. Все, кроме Аянэ, его игнорировали. — Так ты подрабатываешь убийством демонов? — невозмутимо говорит Аянэ, явно испытывая отвращение. — Это работа на полный рабочий день, подруга, — пояснил Такао, обнимая Шоу и Уэду, — Я здесь для того, чтобы подняться по служебной лестнице до Хашира и получать столько, сколько захочу. Игнорируя болтовню надоедливого пацана о том, почему женщины не подходят для убийства демонов, Канао закатила глаза, услышав эти пустые слова. Генья нахмурился, убедившись, что он держится на разумном расстоянии от человека, несущего ересь. Раннее утро было мирным само по себе. Небо было окрашено в успокаивающий градиент пудрово-голубого и желтого, что означало начало нового дня. Генья слегка толкает Канао в плечо, девушка смотрит на него своими вежливыми лиловыми глазами и своей фирменной улыбкой. Он прошептал: — Научи меня, как не обращать внимания. Этот парень действует мне на нервы. — Я не буду этого делать только для того, чтобы ты разозлился настолько, что подтолкнешь его под движущийся поезд, — признает Канао, — О, вот он идет». Молодой Шинадзугава почувствовал липкую руку на своем плече. Он заметно напрягся. — Эй, ты ведь стрелок, да? — прощупывал Такао, продолжая вторгаться в личное пространство Геньи, — Давай! Дерись со мной, мужик! Не стесняйся стрелять в меня! Я покажу тебе, что такое настоящее, отточенное мастерство владения мечом! Он презрительно усмехается. Генья уже видел, что такое настоящее, отточенное мастерство владения мечом. Ради бога, он дружил с Канао. Даже не позволяй ему начинать рассказывать, что его парень был буквально самым талантливым, когда дело доходит до этого. Два месяца и он стал Хашира в четырнадцать лет, никакие громкие разговоры или дилетантство не смогут превзойти это. — Сдохни, — рявкнул Генья, нависая над невысоким мужчиной. Такао поднял руки вверх в знак капитуляции. — Успокойся, братан. Не надо становиться таким злым, — Мацуяма обнимает за плечо высокого парня, — Мы же все тут друзья, да? Как боевые товарищи! Ну а теперь он просто издевался над ними. Генья смотрит на него с силой человека, готового убить. — Перестань трогать меня, если ты действительно ценишь свою ничтожную жизнь. Мацуяма Такао отступает, мгновенно убирая руку. Он наблюдает, как девушка-бабочка что-то бормочет стрелку. Он горько хмурится, глядя на их удаляющуюся рамку злобными глазами. — Что с этим парнем? — пробормотал Такао, положив руки по обе стороны бёдер. Уэда цокнул языком. — Просто не стой у него на пути, мужик. Ты же не хочешь разозлить младшего Шинадзугаву. Глаза Такао расширились от удивления. — Шинадзугава? Прямо как Хашира ветра Шинадзугава? — Рада, что ты наконец это понял. Поздравляю, Мацуяма-сан, ты стал на один процент менее полным идиотом, — насмешливо произнесла Аянэ, проходя мимо него, а Шоу следовал за ним. Такао фыркает. — Ну, даже если у него и были прямые отношения с Хашира, это не значит, что он может вести себя как всемогущий. Зачем он вообще использует пистолет? Он не может использовать дыхания? Он должен радоваться, что его подружка горяча, иначе я бы избил его до полусмерти. — Чувак, — начинает Уэда, прищурившись, — Просто оставь Шинадзугаву-куна в покое. Ты видел этого парня? У тебя нет шансов. С этими словами Уэда догнал своих двух друзей, оставив Мацуяму Такао наедине со своими мыслями. Рукоятка его меча крепче, и Такао гримасничает от злости, представляя себе поражение от стрелка. Он не для того всю свою жизнь посвящал свое сердце искусству меча, чтобы ему сказали, что он не победит того, кто предпочитает спусковой крючок подлинному мастерству в форме искусства. Испытывая вновь обретенное презрение к молодому Шинадзугаве, Такао пошел дальше по тропинке, ведущей к поместью Хаширы Тумана.

***

Им было предоставлено два варианта выбора. Один — с деревянным мечом. Второй — без деревянного меча. Вот так просто. Туманный Хашира был достаточно гибким, чтобы обучать быстрым движениям с оружием или без него. Им разрешалось наблюдать, есть в любое время (закуски были доступны для всех) и отдыхать, если их не вызывали. Единственной загвоздкой было то, что им не разрешалось уходить без одобрения молодого столпа. Их число возросло. Всех убийц ниже ранга Столпа было около сколько? Тридцати? Двадцати пяти? Тем не менее, их число удвоилось по прибытии в поместье Столпа Тумана. Шокирующе, оказывается, что только двум убийцам было разрешено отправиться на обучение к Мицури. Все стали беспокоиться об этом факте. Все, кроме, может быть, Канао Цуюри. Токито Муичиро наблюдает и анализирует, в каких навыках они хороши, а в каких им не хватает учения. Он дает четкие инструкции, сражаясь с ними один на один, пока не может больше ничего сделать. Юная Цугуко вздохнула с облегчением, зная, что она была идеальна, когда ей давали указания, и она была достаточно уверена в своем наборе навыков, так что беспокойство было наименьшей из ее забот. Может быть, ей, вероятно, стоит сбавить обороты, учитывая, что ответственный столп был вундеркиндом, который легко занимает место в пятерке сильнейших Хашира. Канао заправила несколько прядей волос за ухо. Она не могла позволить себе пропустить эту тренировку. Она выложится по полной, будет держаться подальше от неприятностей и получит одобрение Токито, чтобы продолжить. После этого она направится в резиденцию Змеиного Столпа, где у нее, наконец, появится время попросить своего хозяина — или старшую сестру — уделить ей четверть своего времени для специального обучения. Да. Это был хороший план, Канао определенно может это сделать. Она может только надеяться, что за это время она сможет набраться достаточно смелости, чтобы спросить Кочо Шинобу. Размышления Канао были прерваны звуком громкого удара и грохота. Она с беспокойством посмотрела на центральный этаж, где Шоу стоял у стены, его деревянный меч сломался пополам. Его тело начало дергаться от удара. На другом конце помещения Туманный Хашира остался на месте и не предпринял никаких усилий, чтобы помочь ему подняться. Все в комнате были настолько тихи, что Канао могла слышать трепет крыла бабочки снаружи. Муичиро произнес торжественным и ясным голосом: —Ты слишком напряжен и слишком сосредоточен на нанесении быстрого удара, что не замечаешь атак противника. Если бы мы использовали настоящие мечи, ты бы уже был без конечностей или мертв. Сё нервно сглатывает, запинаясь, выговаривая: — Х-хорошо! Канао видит, как Муичиро хмурится, и на мгновение замечает раздраженный взгляд в глазах столпа. — Что ты имеешь в виду под «хорошо»? Ты хочешь извиваться, как червяк, до конца своих дней? Ты хочешь умереть? Поработай над своей защитой с напарником немного. Я вернусь к тебе позже. Рядом с ней, девушка Цугуко услышала низкий, одобрительный свист от Геньи, достаточно тихий, чтобы другие не услышали. Его внимание было сосредоточено на столпе, настолько загипнотизированной, что даже всхлипы и стоны агонии Сё не могли оторвать его взгляд от красоты, которой является Токито Муичиро. — Твой парень — хулиган, — поддразнила Канао, а затем тихонько усмехнулась. На ее слова Генья ухмыляется, его глаза затуманены влечением. — Да. Он может сбить меня с ног, и я буду ему за это благодарен. Возможно, Канао стоило более тщательно выбирать слова, ведь она не считала его скрытым мазохистом. — Генья-кун, подотри подбородок: у тебя слюни текут, — хмыкнула Канао, когда Генья вышел из гипнотического состояния, чтобы вытереть рукавом подбородок, и обнаружил, что на самом деле он не пускает слюни. Вопрос, вырвавшийся из уст Хаширы, прервал их перепалку: — Есть ли добровольцы? Пользуясь случаем, Канао подталкивает свего друга к центру, чтобы ответить молодому столпу. Она показывает ему большой палец вверх в знак поддержки в ответ на его взгляд. Если бы Канао не знала лучше, она бы, вероятно, восприняла это как признак неприятностей. Но это был Генья. Теплый, мягкий и самый большой, по моему мнению, когда дело касается Муичиро. Поэтому было легко понять, что этот взгляд скорее означал: «Я не был готов участвовать в слегка гомоэротической схватке с любовью всей моей жизни», а не был грязным взглядом: «Ты труп, сука». Будучи хорошей ученицей, Канао пристально наблюдает за ними двумя и тихо смеется над тем, как они пытались и терпели неудачу, притворяясь, что между ними нет ничего романтического. Она не могла удержаться от ностальгии по воспоминаниям о временах, когда Генья так хорошо держала угрожающий вид, что же изменилось? Ответ на это был очевиден — Канао была рада за него. С ликующим, едва слышным гулом она обнаруживает себя идущей ближе к центру, чтобы лучше видеть назревающий спарринг, а также подготовиться к тому, чтобы выступить после молодого Шинадзугавы. Как бы Муичиро ни ненавидел тренировать других, он обнаруживает, что его возбуждает идея избить своего парня и привести его в форму. Очевидно, что Генья был силен — сильнее после того, как проглотил демона. Это не помешало Муичиро захотеть помочь ему стать лучше без необходимости есть части демонов на ужин. Назовите его старатель, но он действительно хотел стать причиной того, что его парень станет лучшей версией себя. Он вызвал добровольцев просто потому, что не знал большинства из них по именам, и сделать это было бы хлопотно, потому что они уйдут только через сколько? Максимум через несколько недель? Муичиро поджал губы, когда никто не вышел вперед. Он был слишком строг? Он показался другим пугающим? Его мысли вернулись к книге в его комнате, в которой обсуждалось, как вести себя как лучший, более добрый человек. Молодой столп не мог вспомнить, кто дал ему эту чертову штуку — это был Томиока Гию, он искренне считал нормальным давать ее людям, которые кажутся такими же закрытыми, как он сам, но, возможно, ему все-таки придется вытащить ее из коробки. Затем он видит, как Канао толкает Генью вперед. Он останавливается на мгновение, чтобы взглянуть на своего парня, которого не видел около двух недель. Муичиро хотел пойти ему навстречу и обнять его, чтобы почувствовать его тепло, но они были в середине тренировки, окруженные незнакомцами, и Хашира никогда не мог поставить Генью в положение, когда его могли бы обвинить в особом отношении. Поэтому он сдерживает улыбку, выпрямляется и позволяет своим глазам немного сверкнуть. — С оружием или без? — спросил Муичиро, неосознанно дважды моргнув ресницами. Он практически кожей чувствует, что Генья изо всех сил старается сохранить стоическое выражение лица. Он отвечает коротко и быстро — немного мило и застенчиво: — Без. Туманный Хашира кивнул и отбросил свой деревянный меч в сторону. Но, конечно, прежде всего, он достал полоску ткани из кармана и потратил немного времени, чтобы завязать волосы сзади. Он намеренно оставил челку и две пряди волос, чтобы обрамлять лицо. Глядя из-под ресниц, он видел, что Генья явно пытается сдержать румянец — и ему это удавалось, пока младший мальчик игриво и кокетливо не подмигнул ему. Муичиро был искренне рад, что стоит спиной к толпе, потому что не мог не улыбнуться, увидев очаровательный вид своего взволнованного парня. Он слышал несколько комментариев позади себя, говорящих о том, как покраснели щеки молодого Шинадзугавы, и что это, вероятно, вызвано духовным давлением молодого Хаширы или что бы это ни значило. Было время, почти год назад, когда Муичиро забывал имя человека через несколько часов после того, как узнавал его. Его описывали как холодного или бросающегося в глаза, что угодно, что проливало свет на его неспособность вспомнить. Муичиро вообще не думал об этом — но потом, после того, как его пронесли через метель и согрели, что-то изменилось. Имя «Генья» было первым, которое он вспомнил даже после нескольких месяцев разлуки. Муичиро усмехнулся про себя, вспоминая это, перенеся весь свой вес на ноги и набросившись на своего «противника». Молодой столи первым двинулся с быстрой атакой, и Генья быстро заблокировал ее руками, прежде чем она даже достигла его. — Химедзима-сан хорошо тебя обучил, — размышлял Муичиро, убирая ногу, — Ты действительно быстрый. Генья поддразнил его, изогнув губы вверх: — Разве ты не говорил, что можешь заставить меня двигаться быстрее? Генья хрюкает, когда нога Мучихиро касается его лица — он едва успел заблокировать ее руками из-за слишком большой одежды противника, которая закрывала ему обзор. Его рука вцепилась в лодыжки молодого столпа и отбросила его на другую сторону пространства. Муичиро приземлился на свои собственные две ноги, с легкой улыбкой на его красивом кукольном личике. — Флирт ни к чему тебя не приведет, Генья, — хихикнул Муичиро, уклонившись от удара старшего парня. Женя усмехнулась, признавая поражение. — По крайней мере, я попытался. С точки зрения стороннего наблюдателя, их спарринг был просто спаррингом. Тренировкой. Или, может быть, чем-то большим, судя по количеству раз, когда их касания задерживались, прежде чем отступить. Хотя было заметно, что Хашира был более болтлив, чем обычно. Все 'ох-али' и 'ах-али' каждый раз, когда кто-то из них приземлялся, блокировал или уклонялся от удара. Это был хороший бой, чтобы посмотреть — но все согласились, что было бы кошмаром оказаться в его середине. — Как будто они действительно вцепились друг другу в глотки, — прокомментировал Один, заслужив одобрительные возгласы окружающих его убийц, — У меня такое чувство, будто мои руки будут изрезаны, если я буду использовать их, чтобы блокировать удары Токито-сана. — Его ноги не лезвия, идиот, — вмешался его друг, — Но твои кости определенно сломаются. Другой убийца вмешался. — Забудь об этом, ты видел, насколько сильна защита Шинадзугавы? И как быстро он реагирует почти наравне с Токито-саном? — Но самое главное, что драка длится слишком долго. А что, если Токито-сан забьет его до смерти? Посмотрите на них! Они словно жаждут крови! — вмешалась другая женщина, заслуживая звуки беспокойства и согласия от других прохожих. У Канао закололо затылок, и она поняла, что это чувство удовлетворения и гордости от знания чего-то, чего не знают другие. Канао может только улыбаться себе под нос, не отрывая глаз от напряженности битвы перед ними. Канао услышала лишь часть их предположений, и они были частично правы. Юная Цугуко даже поздравила бы их, если бы и только если бы они уловили сексуальное напряжение, которое они продолжают путать с жаждой крови. Да, может показаться, что они готовы вцепиться друг другу в глотки, но на самом деле их больше интересует возможность подраться, а не перерезать друг другу глотки. Канао вела мысленный подсчет, сколько раз они выглядели так, будто хотели все бросить и поцеловаться. Пока что у них обоих было по семь «выстрелов». Она наблюдала, как Генья облизнул губы, когда рука, нацеленная на бок Муичиро, приземлилась на его задницу, резкий шлепок, отозвавшийся ударом. Туманный Хашира нахмурил брови, Канао увидела, как его щеки покрылись красной пылью. Восемь, на двоих. Восемь ударов и отсчет идет. Через несколько минут Туманный Хашира заметил, как форма Геньи начала колебаться. Он принимал позицию без отверстий, но затем, не через секунду, он колебался в тот момент, когда удар приземлялся на молодого столпа. Муичиро нахмурился из-за задержки. Он подумал: «Неужели Генья сдерживается?» Младший мальчик сделал шаг назад, на мгновение взглянув на старшего мальчика. Его догадка подтвердилась, когда атаки его парня уменьшились, и он остановился на блокировке и уклонении. Муичиро надулся, когда он ударил своего парня локтем сбоку в шею, фактически обездвижив его. Все произошло слишком быстро. Генья даже не понял, что его сбили, пока он не упал на землю с грохотом. Он попытался сесть, но нога Муичиро твердо наступила ему на грудь, удерживая его на земле. Генья не знал, было ли бурлящее тепло в его животе следствием гнева, унижения или возбуждения. Конечно, это ложь — Генья прекрасно знал, что это такое. Подсказка: он никогда не позволял себе злиться на своего парня. Подсказка: он не чувствовал ни капли унижения. Подсказка: это было возбуждение. Генья понял гораздо позже, что нога Муичиро снова на земле. Именно в этот момент способность чувствовать стыд вернулась к телу Геньи — и он почувствовал себя очень взволнованным из-за своих мыслей. — Ты быстрый, но ты явно сдерживаешься. Забудь всё то, что мешает тебе ударить меня, — Муичиро вопросительно и немного насмешливо поднял бровь, — Что? Ты думаешь, я не выдержу пару ударов? — Извините, — выдавил из-под него Генья. Это было несправедливо, что Муичиро был таким красивым, сильным, милым и полным чудес — Ой, подождите, это было справедливо — потому что он встречался с Муичиро. — Еще раз, — приказал Муичиро, помогая Генье подняться на ноги. Со стороны Канао заметила, как их руки задержались дольше, чем принято считать нормой. Они посмотрели друг на друга такими нежными взглядами, что Канао на самом деле подумала, что они сейчас поцелуются прямо здесь и сейчас. Десять ударов. — Напряжение настолько непрозрачно, что я могу задохнуться и умереть, — заметила Аянэ рядом с ней. Глаза Канао расширились от удивления, словно другая девушка материализовалась из воздуха. Она еще не успела перестать удивляться, как с другой стороны раздался еще один голос. — Холодная соба. Они целовались посреди боя, — заявил Шу, достаточно тихо, чтобы никто не услышал. Аянэ вмешивается: —Сашими. Они бы признались к концу обучения. Канао теперь была в замешательстве. О чем они говорили? Следующим заговорил Уэда: — Сакура Моти. Токито-сан побьет его еще немного, а потом выхаживает. Все трое кивнули в унисон. Сё повернулся к Канао. — Как ты думаешь, Цуюри-сан? Канао моргнула и тут же поняла, что они делают ставку на отношения ее друга. Она пожала плечами в ответ и продолжила смотреть, как пара нападает друг на друга. Они не стали выдавливать из нее ответ, чему Канао была рада. Но это облегчение было недолгим, так как она почти подпрыгнула вперед от шока, когда Мацуяма Такао приблизился к ней сзади. Длинные, тонкие руки обвились вокруг ее талии, словно монстр с усами вместо рук. Канао физически съёжилась. — О? Что у нас тут? Спор? Пфф. Вы же не можете думать, что между ними что-то происходит, верно? — спросил Такао голосом, полным веселья. Его прибытие произошло, когда остальные затихли. Никто не любил Мацуяму Такао. Это был факт. — Пожалуйста, не трогайте меня, — пожаловалась Канао, но ее проигнорировали. В каком-то смысле Канао была рада, что Генья был занят тем, что его парень душил его. Она была уверена, что если бы он был здесь, рядом с ней, началась бы другая драка. Драка, которая закончилась бы односторонним избиением. Драка, которая бы доставила ему неприятности. С тех пор Генья всегда был таким. Он всегда был открыт своим друзьям. Он сочувствовал им, когда они не могли. Он без колебаний бросался в опасные ситуации, если это означало помочь. Он был безрассуден, даже если ему было что терять — и он мог сделать все это, даже если его психическое состояние было загнано в угол. Канао боялась этого. И хотя Генья скорее умрет, чем признает это, Канао знает, как низко он себя ценит. Еще до того, как они стали друзьями, ей удалось спасти его от многих бед, которые она не могла сосчитать. Сначала Канао делала это, потому что это было частью работы. Она не особо заботилась о молодом Шинадзугаве — она просто хотела отрубить голову демону, чтобы выполнить работу. Но после одной конкретной миссии, где они оба оказались в постели на две недели, она наконец-то увидела проблеск характера Геньи в глубине. — Большую часть времени я недостаточно силен, чтобы самостоятельно одолеть демонов, — признался он, лежа на кровати рядом с ней, — Мне еще так много нужно сделать, и мне нужно остаться в живых, несмотря ни на что. Канао не ответила, хотя знала, что он ждет ответа. Через несколько минут он снова заговорил. — Мне унизительно говорить все это, когда я не могу даже поддерживать свою жизнь самостоятельно. Я знаю, что ты сделал это не потому, что заботился обо мне, но твоя сила все равно сохранила мне жизнь, — пауза, — Спасибо, Цуюри-сан. Я твой должник. Краем глаза она видит лицо Геньи, сморщенное от слез, струящихся по его лицу. Она медленно повернулась к мальчику, нахмурив брови в беспокойстве. Она, честно говоря, не ожидала, что именно он заплачет от благодарности. Но он заплакал. — Я обязательно помогу тебе, когда тебе это понадобится! — всхлипнул он, и этот болезненный звук заставил Канао вздрогнуть, — Определенно. Именно в этот момент Канао призналась себе, что неправильно поняла Шинадзугаву Генью, и с тех пор они стали друзьями. Канао вернули к реальности, когда иглы дискомфорта покалывали ее кожу. Она чувствовала себя так, будто ее прижали спиной к стене, а к ее горлу приставили кинжал. Стена была ее сильной фиксацией на том, чтобы не ввязываться в неприятности, а ножом была рука Такао, которая медленно двигалась от ее талии к бедрам. — Я имею в виду, это не потому, что они оба мужчины — я тоже люблю некоторых покорных парней, — проповедовал он, подчеркивая последние несколько слов с ухмылкой, поглощающей дерьмо, — Я просто не думаю, что Генья-сан способен чувствовать что-то, кроме гнева — и, ну, Токито-сан, похоже, вообще ничего не чувствует, не так ли? — продолжил Мацуяма, и обычный пустой взгляд Канао сменился свирепым взглядом. Ее мысли возвращаются к тому моменту, когда Генья скромно просит ее пришить маленький кармашек к его любимой юкате, чтобы он мог носить с собой бумажную лягушку. Затем вспоминается, как Токито Муичиро громко смеялся вместе с Кочо Шинобу во время осмотра из-за шутки, которую нечаянно произнесла Канао. Решения все еще давались Канао с трудом, но она выросла в нечто большее, чем просто марионетка. Больше, чем рабыня. Канао не может просто позволить незнакомцу говорить плохо о ее друзьях. Ее старшие сестры не сделали все возможное, чтобы воспитать ее, только для того, чтобы она стала такой же, какой была раньше. Глубоко вздохнув, она поспешно оттолкнула руку Такао, обвивавшую ее бедра. — Мацуяма-сан, вам лучше помалкивать о людях, которых вы лично не знаете, — горько посоветовала она, — Если вы продолжите в том же духе, вам вряд ли понравится то, что с вами случится. Полностью игнорируя вес ее слов и дерзость ее действий, Такао издал яростный и непристойный звук, схватил прядь волос Канао, поднес ее к носу и глубоко вдохнул. Канао застыла на месте, она могла видеть, как Шо, Уэда и Аянэ отчитывали урода. Это тоже было проигнорировано. Несколько убийц демонов теперь смотрели на шум, некоторые с любопытством, некоторые с раздражением, в основном удивляясь, почему Мацуяма Такао такой громкий . Мацуяма простонал в ухо Канао, как извращенец, которым он и является: — О, это была угроза, Канао-тян? Пожалуйста, угрожай мне больше! Мне нравится слышать, как ты говоришь со мной таким образом! Разум Канао был затуманен гневом, она согнула ногу и приготовилась выбить жизнь из стоящего рядом с ней парня. Она сетовала на то, что может попасть в беду, но никто другой не сможет сражаться за нее сейчас. Послышался выстрел. Громкий звук выстрела заставил почти всех пригнуться или заткнуть уши. Благодаря своему улучшенному зрению она увидела, как все это движется в замедленной съемке. Пуля пролетела мимо воротника униформы Такао. Канао моргнула. Теперь он застыл на месте, его губы дрожали от потрясения и страха, когда пуля прошла на волосок от его шеи. —Отойди от нее, больной ублюдок! — слышит Канао крик Геньи с другого конца комнаты, совершенно пылая и злясь, — Если ты не будешь в двадцати футах от нее к тому времени, как я доберусь туда, ты, черт возьми, труп! Мертв! Хриплый и кровожадный вопль заставил всех замереть. Всех, включая Хашира. Муичиро был так же шокирован, как и все остальные, когда Генья вытащил свой пистолет — к счастью, это был не двуствольный — чтобы выстрелить в парня в толпе. Они были в самом разгаре настоящей драки, когда внезапно Генья извинился перед ним, прежде чем оттащить его в сторону за талию, чтобы убрать из зоны досягаемости. После нескольких секунд молчания, когда его парень пригрозил больному ублюдку, Туманный Хашира выбил пистолет из руки Геньи, нахмурился и заговорил: — Не хочешь рассказать, что все это значит? Генья перевел взгляд на пистолет на полу, а затем снова на Муичиро. На короткий момент его ярость сменилась чем-то извиняющимся, но она исчезла так же быстро, как и появилась. Генья объяснил мрачно и сердито: — Кто-то беспокоил Канао. Туманный Хашира издал звук понимания, но все же постарался не дать Генье преимущества полностью встать на его сторону. Он был столпом, и он должен был подать пример. Не все споры следует решать с помощью оружия. Такое насилие создает из людей монстров. Бросив последний разочарованный взгляд на своего парня, Муичиро направился туда, где стояла Канао. Генья не упустил взгляд, который был ему послан. Находясь на месте получателя этого взгляда в прекрасных аквамариновых глазах своего парня, он чувствовал себя так, словно прошел все круги ада сразу. Он не мог не сердито смотреть на свои собственные действия. В ту секунду, когда его глаза на мгновение уловили беспокойный взгляд на лице Канао и то, как Такао понюхал ее волосы. Его первым инстинктом было выстрелить в него — не планируя ранить его, но все же напугав ублюдка. Действительно ли гнев был его самой большой проблемой? Или это было обращение к насилию при первой же неприятности? Он хватает свой пистолет с земли и уходит из комнаты, чтобы охладить голову. Толпа убийц демонов расступилась, как красное море, когда он прошел мимо. Он видит, как Муичиро разговаривает с Канао, у которой на лице нечитаемое выражение. Затем он встречается взглядом с Мацуямой Такао, который все еще был в шоке. Генья не мог знать, насколько глубоким был его взгляд, но то, как лицо Такао исказилось в чем-то настолько испуганном, ясно дало понять, что он смотрит тем же смертельным взглядом, которым Санеми наградил его перед тем, как запереть его в своей резиденции. На мгновение он замечает, как выражение лица Такао меняется на яростное — оно почти отражает выражение лица Геньи. Молодой Шинадзугава хотел избить его до полусмерти и сделать так, чтобы его лицо больше никогда не приняло прежнего выражения. Нет, придурок. Генья сердится на себя: «Продолжай идти». Он с грохотом захлопнул дверь, и только тогда остальные охотники на демонов в комнате смогли вздохнуть спокойно.

***

— Ты в порядке, Токито-сан? Муичиро поднял глаза от того места, где он вытирал пот чистым полотенцем, и, увидев обеспокоенный взгляд Канао Цуюри, направленный на него, сказал с извиняющимся видом: —Это я у тебя должен спросить. Тренировочные шумы теперь уже парных убийц демонов заполнили тишину, наступившую после ответа Муичиро. Канао минуту не могла подобрать слов, прежде чем выдавить: — Теперь я в порядке. Муичиро кивнул с легкой улыбкой, на что Канао ответила тем же. После того, как молодой Шинадзугава умчался бог знает куда, Муичиро объединился с Канао и приказал зрителям сделать то же самое. Репутация Цугуко женского пола опережает ее, как единственного низшего ранга, который был ближе всего к Хашира. Муичиро прекрасно знал о ее остром зрении, когда она замечала его движения, несмотря на то, что его конечности были скрыты одеждой. Туманный Хашира признает, что ее координация тела была безупречной. Все, что он мог сделать, чтобы помочь ей, это улучшить ее выносливость и еще несколько вещей, над которыми нужно было поработать здесь и там. Он постучал по месту на скамейке рядом с собой в качестве приглашения, и молодая Цугуко осторожно села рядом с ним. Хашира тяжело вздохнул, глядя туда, где тренировались остальные, включая Мацуяму Такао. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я его отослал? — спросил Муичиро хриплым от отвращения голосом. Канао кивнула. — Если бы мы сделали это и он погиб в финальной битве из-за того, что пропустил одну важную тренировку, то его призрак преследовал бы меня вечно. — А, ты права. Это будет выглядеть так, будто мы косвенно послали его на смерть, — размышлял молодой столп, повернувшись к Канао, —ьСамое меньшее, что я могу для тебя сделать, — это убедиться, что он держится от тебя как можно дальше. — Это было бы здорово, — поблагодарила Канао, и румянец залил ее лицо, — Было бы разумно убедиться, что он не будет мешать Генье. На ее слова Туманный Хашира нахмурился. Он все еще был так, так разочарован, что Генья устроил такую сцену. Это было опасно и глупо, даже если все это было по правильным причинам. Муичиро повозился с большими пальцами, он застрял, играя здесь две важные роли. Роль Хаширы требовала от него быть в здравом уме. Он не допустил бы никаких форм преследования, это точно. Мацуяма Такао доставлял неудобства нескольким убийцам во время их обучения, так что он заслужил наказание. Но Шинадзугава Генья выстрелил в товарища по отряду и пригрозил убить его — и даже учитывая причину, стоящую за этим, это все равно было слишком. Даже Шинадзугава Санеми не отделался лишь пощечиной после того, как накричал и пригрозил Маэде Масао — одному из изготовителей униформы — за домогательства к женщине. Но с другой стороны, он был парнем Геньи. Как его парень, он считал, что Генья просто защищает своего друга от публичного нападения. По правде говоря, Муичиро даже не возражал против того, что молодой Шинадзугава прибегнул к насилию с применением огнестрельного оружия, если это означало помешать этому жуткому ублюдку прикоснуться к Канао. Но он и не был этому рад. Будучи его парнем, Муичиро предпочитал бегать за ним и утешать его. Как Хашира, он должен был, как минимум, дать ему предупреждение. Муичиро ослабел в поражении, громко застонав, закрыв лицо руками. Он чувствует, как Канао смотрит на него, на нее и еще на нескольких любопытных захолустьев. — Я думаю, что это не невозможно, — посоветовала Канао, отводя свои красивые глаза. — Быть одновременно и столпом, и его парнем на самом деле облегчает задачу. Потому что это означало бы, что кроме своей семьи, нет никого, кого он уважал бы и к кому прислушивался бы больше, чем к тебе. Широко раскрытые глаза Муичиро моргнули один раз. Дважды. Невольный нежный смех сорвался с его губ, заслужив шокированный взгляд Канао и всех, кто был достаточно близко, чтобы услышать его. Он редко смеялся в присутствии незнакомцев, но Канао была из тех, кто неосознанно заставляет людей чувствовать себя лучше своей простой прямотой. — Ты мне нравишься, Канао, — похвалил Муичиро мягким голосом с новой нежностью, — Я не знал, что ты умеешь читать мысли. Канао запиналась, но с высоким голосом ответила: —Ты говорил вслух о своей внутренней дилемме, Токито-сан. —Разве? Странно, — сказал Муичиро, насмешливо посмотрев на себя, — Отныне зови меня Муичиро. — А? Ты уверен? Муичиро дружески похлопал ее по плечу. — Конечно. Мы ведь теперь друзья, не так ли? Учитывая, что ты стала свидетельницей двух неловких моментов в моей жизни. Канао вспоминает тот день, когда он был на высоте. Подергивание глаза Муичиро ясно дало понять, что он вспомнил тот самый момент. Но она не могла не улыбнуться. Теперь они с Муичиро были друзьями. У нее появился еще один друг. — Спасибо за совет, — честно сказал Муичиро, — Я им воспользуюсь!» После этого Хашира встал одним быстрым движением и направился прямиком к двери. Канао осталась с бессловесным пониманием того, что он идет за Геней — как столп или как парень? Канао узнает позже.

***

Генья начал чувствовать себя безнадежным. Его воспитывала любящая и заботливая мать. Его забрала к себе суровый, но добрый Химеджима Гёмей. Он дружил с Камадо Танджиро, у которого было чертовски золотое сердце, Канао Цуюри, которая всегда поддерживала его, даже когда он вел себя как придурок, Ренгоку Сёнджуро, который был полон уважения и чистоты, с которыми никто другой не мог сравниться. Его брат был самым милым человеком на свете. Его любил Токито Муичиро — тот, кто никогда ни от чего не убегал, тот, кто всему противостоял. Токито Муичиро. Человек, который олицетворял все хорошее в жизни Геньи. Все эти хорошие люди, но в конце концов — он все еще был сыном своего отца. Снедаемый гневом, прибегает к насилию. Это было смешно для молодого Шинадзугавы, потому что он даже не мог больше винить своего отца в своем грубом поведении. Столько времени прошло с тех пор, как кусок мусора был зарезан, будет ли это все еще считаться причиной? Или он просто искал оправдание? Ты больше всех на меня похож, Генья. — Просто заткнись, — тихо рявкнул Генья, услышав голос отца или про себя, — Какая разница? Он сидел снаружи, прислонившись спиной к каменной стене, его грубые руки слегка дергали его за волосы в отчаянии. Послеполуденный солнечный свет, который целовал его тело в попытке успокоить его, в итоге только обжигал его кожу. Как демоны, которых он съел. Ха. Молодой Шинадзугава не мог горько усмехнуться про себя. Он проповедовал, что боги дают самые трудные битвы своим сильнейшим воинам, чтобы поддержать его дух, но это сделало бы его лжецом. Генья прожил большую часть своей жизни, ведя тяжелую борьбу, и он не был сильным, по крайней мере, в том смысле, который имел значение. Но даже в этом случае ни один праведный бог не дал бы такую тяжелую битву гребаному ребенку. Он отбросил гнетущие мысли. Медленно он вытащил из кармана знакомый предмет, положив лягушку-оригами на ладонь. — Что бы ты сделала на моем месте, Чиисана? — спросил он, а затем мрачно вздохнул. Он затих, — Твой создатель злится на меня. Я не хочу, чтобы он злился на меня. Погоди, разве это не делает его твоим отцом? Если так, то это делает меня твоим отцом тоже. Черт возьми, мы родители блядской бумажной лягушки. Чиисана молчала — это очевидно, учитывая, что она — лягушка-оригами. Но даже так, разговор со сложенным листом бумаги помог ему успокоиться больше, чем он мог бы сделать сам. Генья снова рассмеялся над собой, осознав, что он беспомощен в одиночку. Он услышал приближающиеся к нему шаги, но не сделал ни единого движения, чтобы поднять взгляд от сложенного листа бумаги. —Как поживает наша лягушка? Это был Муичиро. Генья мог легко узнать этот прекрасный голос даже из-за океана. И его разум не смог бы обработать кого-то еще, кто бы называл Чиисану своей лягушкой. С виноватым видом и нахмурившись, он взглянул на Туманного Хашира. Генья почувствовал, что готов рассыпаться в прах от облегчения, когда разочарованное лицо, которое он ожидал, нигде не появилось. Вместо этого был помещен более мягкий, любящий взгляд. Муичиро указал на колени своего парня и осторожно спросил: — Это место занято? — Это мои колени, — сухо констатировал очевидное Генья. Муичиро кивнул. — Я знаю. Не дожидаясь ответа, Туманный Хашира подошел ближе к тому месту, где сидел Генья, и удобно устроился на одном из ее бедер. Его длинные волосы все еще были завязаны в аккуратный хвост. Генья позволил себе уткнуться носом в волосы своего парня. — Что тебя беспокоит, Ген? — голос Муичиро был полон беспокойства, и Генья не мог найти в себе сил проигнорировать его вопрос. Старший мальчик расслабился, признавая поражение. — Мне плохо каждый раз, когда я причиняю кому-то боль. Я не хочу продолжать это делать, но это похоже на то, что я постоянно злюсь, и мне ничего не остается, кроме как поддаться этому, пока оно не поглотит меня целиком. — Ты заступился за Канао, — вмешался Муичиро. Его рука принялась гладить спину другого парня, выписывая ему приятные круги, — Это не делает тебя жестоким человеком, который причиняет боль всем, кого встречает. Это идеально описывает его отца. Генья чувствует себя плохо. —Иногда мне кажется, — признался он с чувством вины, — Что я даже спланировал целое убийство по дороге сюда. Муичиро фыркнул, представив себе этот мысленный образ. — Но ты ведь не довел дело до конца, верно? Генья качает головой. —Нет. Но я мог бы. —Я позволю себе не согласиться. Мысли — это всего лишь мысли, Ген. В конечном итоге важно то, что ты решишь с ними делать, — Муичиро повернул Геню лицом к себе, — Ты самый милый человек, которого я знаю. К тому же, если бы я был рядом с этим жутким ублюдком, я бы, наверное, совершил убийство на месте. Генья тихо и запыхавшись смеется. — Ты говоришь это просто для того, чтобы мне стало лучше. — Но я ведь прав, не так ли? — мягко поддразнил Муичиро, ущипнув Генью за щеку. Генья вспоминает время, когда он никогда не позволял себе так близко подходить к кому-то. Он был настолько замкнутым, что так и не научился строить здоровые отношения с кем-либо после своей семьи. Он никогда не думал, что найдет любовь в этой жизни, но вот он, и весь его мир удобно расположился у него на коленях на таком расстоянии, что он мог дотронуться до него, если бы протянул руку. Он протянул руку к лицу Муичиро. Генья смотрит с обожанием. Чтобы его жизнь стала идеальной, ему нужно было лишь загладить свою вину перед Неми и демонами, стертыми с лица этого мира. Чувствуя приятное, знакомое тепло, исходящее от него, Генья притягивает Муичиро ближе к своему телу в мягкие объятия — все тревоги забыты и нет ни капли беспокойства о том, кто может их увидеть. — Я скучал по тебе вот так, — признался Муичиро с нежной улыбкой, прижимаясь головой к шее своего парня, наслаждаясь теплом его тела. Он чувствует, как большие руки Геньи охватывают его собственные, резко останавливаясь, когда чувствует прохладу кончиков пальцев Хаширы. — Тебе очень холодно, Муи, — поддразнила Генья, когда он переплел их пальцы. — Задница, — проворчал Муичиро себе под нос, легонько ударив старшего парня по щеке. — Тебе нравится моя задница, — кокетливо поддразнил Генья, нежно поцеловав Муичиро в руку. — Поправочка, — вмешался Муичиро, отстраняясь от их объятий, — Я люблю твою задницу. Генья почувствовал, как румянец заливает его щеки и распространяется по шее. —Мне тоже нравится твоя задница. После этого признания Муичиро слегка ударил его по плечу. Он указал пальцем и в шутку обвинил: — Я знал, что ты ударил меня раньше нарочно! Это вызвало смех у Геньи, который притянул его обратно в их прекрасные объятия. Он осыпал бесчисленными поцелуями щеку своего парня между словами: — Так и есть. Прости, но я ни о чем не жалею. Твоя задница такая мягкая, что я мог бы сжимать ее вечно. — Я дам тебе свободу сжать ее только один раз, — небрежно заявил Муичиро, — Потому что, когда мы вернемся к тренировкам, я не буду отвечать ни на какие твои попытки флирта. Генья надувает губки, зрелище столь редкое, что Муичиро нежно улыбается. Через мгновение он согласно кивает. — Ясно-понятно. Дай мне задницу. Теперь, оседлав колени Геньи, руки молодого Шинадзугавы скользнули от его талии к его мягкой мускулистой заднице. Муичиро покрывал поцелуями все лицо Геньи, прежде чем врезаться губами в губы своего парня. Руки Геньи крепко сжали его ягодицы по обе стороны, и Муичиро не смог сдержать тихий стон, вырвавшийся у него изо рта. Это, казалось, еще больше возбудило его парня. Муичиро вспыхнул, когда старший парень потянул его за волосы, чтобы обнажить шею под воротником. Дыхание Муичиро учащалось каждый раз, когда он чувствовал влажные поцелуи, укусы и облизывания, которые давал Генья. Все было так хорошо. Он чувствовал, как его кожа горит при каждом прикосновении — в каждой точке, где их тела соприкасались. Руки Муичиро обвились вокруг спины Геньи, когда старший мальчик укусил кожу его шеи. — Э-это приятно, но не оставляй следов, — тяжело дышал Муичиро, голос его был полон экстаза, руки крепко сжимали одежду своего парня сзади. Генья отстранился, когда собирался уйти. — Почему бы и нет? — Потому что другие могут увидеть, гений, — прошептал Муичиро, глядя на своего парня из-под тяжелых век, затуманенных желанием, которое было зеркальным отражением жадных глаз его парня. Аквамарин встретился с фиолетовым, и после того, как они насладились красотой друг друга, было трудно оторваться. Зачарованный, Генья притянул его ближе. Муичиро немного больше ощущал, как в его животе разливается жар. Его лицо еще больше вспыхнуло от внезапного осознания своего возбуждения. — Ты сказал, что тебе приятно, — пробормотал Генья ему на ухо, глубоко и хрипло, — Я хочу, чтобы тебе было приятно, Муичиро. Туманный Хашира сглотнул от этого звука. Покраснев, он уткнулся лицом в широкое плечо Геньи, пытаясь скрыть похотливое выражение лица, которое он скорчил. — Скажи мне, как мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, — пробормотала Генья. Муичиро почувствовал, как по его плечам побежали мурашки. — Я... — заикаясь, пробормотал Муичиро, — Я тоже... Генья воспринял это как сигнал продолжать. Он лизнул шею столпа до челюсти, вызвав хныканье у Хаширы на его коленях. — Но у нас всё ещё есть тренировки, — замялся Муичиро, глядя прямо в лицо Генье, — Послушай меня, если тебе удастся избежать неприятностей и если ты значительно улучшишься после этих тренировок, я найду время только для нас двоих, ладно? —Ну, я знаю, что ты занят, так что тебе не придется идти так далеко… — Я хочу, Ген. Я могу освободить максимум два часа, так что, пока мы работаем, как проклятые, ты хорошенько подумаешь, что мы будем делать эти два часа, договорились? — Я могу выбрать, что мы будем делать? Муичиро кивнул. — Идет, — согласился Генья, втягивая Муичиро в жаркий, страстный сеанс поцелуев, который длился еще семь минут, прежде чем к ним вошла Канао с раскрашенным в красный цвет лицом и мультяшным паром, парящим над ее головой. — Мои глаза! — пробормотала Канао себе под нос, закрывая лицо маленькими ладошками. Когда они вернулись в комнату, Муичиро вел себя так, будто ничего не произошло. Генья называл Канао «засранкой» весь оставшийся день. Канао в ответ обозвал его «членом вместо мозгов». Незаметно для них Аянэ, Шо и Уэда наняли еще нескольких убийц демонов, чтобы они поучаствовали в пари, пока их не было. Со всеми этими глазами, внимательно следящими за каждым их движением, это будет тяжелая тренировка. Как будто это не было сложно с самого начала.