Последняя миссия

      Мирай нервно мерила шагами тренировочную площадку: впервые за долгие месяцы упражняться не хотелось. Спокойствие и концентрация остались там, в темном лесу: утонули в демоническом рыке, сгорели в обжигающем пламени, растворились в пристальном взгляде безымянного самурая — в нем все еще угадывался укор. Покидая дом, нарушая отцовское слово, Сайто ничуть не сомневалась – однажды прошлое ее настигнет. Но настоящее и будущее оказались слишком удивительны и чудесны, и она предпочла самонадеянно закрыть глаза.       — Госпожу вновь что-то тревожит? – обеспокоенно спросил Годжуро, заметив рассеянные взмахи катаной.       Мирай только закусила губу — права погружать Ренгоку в свои проблемы у нее нет. Рассказывать о случившемся Сайто не могла, поэтому бросила скупое:       — Мое прошлое, похоже, меня настигло. Прими мои извинения, Годжуро-сан, но сегодня мы не сможем провести тренировку.       — Вы думаете… Думаете о господине Цугикуни? — Ренгоку перевел тоскливый взгляд на пустующий дом.       — И о нем тоже, — после паузы призналась Мирай.       Ёриичи отсутствовал слишком долго, но соваться в лес второй раз было рискованно. Все, что оставалось — бороться с тревогой. Мирай должна верить — их разлука подходит к концу, должна слышать быстрые спокойные шаги, ощущать кожей горячее дыхание и улыбаться.       — Господин вернется к нам очень скоро, — уверенно добавила она. — Вот увидишь, Годжуро, скоро все будет, как раньше.       — Да… Как раньше… — пробормотал Ренгоку и, извинившись, быстро покинул площадку.       — Что это с ним? — Сайто невольно нахмурилась: всегда светлый Годжуро потемнел и… сбежал. Хотя, если подумать, сама Мирай в последнее время вела себя не менее странно — два дня просидела дома, ссылаясь на медитацию, а закончив, вышла еще более растерянной и слабой.       Сайто на удачу попробовала вернуться к отработке нового приема, но быстро бросила это неблагодарное занятие: сама тренировка возвращала в темный лес. И не только к демонам. Честь воина – не пустое слово, но Мирай не покидало тревожное чувство, что встреча с безымянным самураем будет иметь последствия. Камень уже брошен, и, какой бы безмятежной не казалась гладь, рано или поздно на воде появятся круги. Сайто смотрела в будущее, и, впервые за многие месяцы, видела не Солнце – лишь смутные тени.       Ночью безликие силуэты протянули бесплотные руки и беззвучно закричали, то ли угрожая, то ли предостерегая. И впервые за многие месяцы Сайто проснулась в холодном поту. Мирай спрятала лицо в ладонях: отсутствие Ёриичи — отсутствие опоры, и она балансировала на грани, не скатываясь в унизительное уныние лишь из упрямства и гордости.       — Какой позор, — прошептала она, качая головой. — Осталось только разреветься, подобно оставленной конюхом кухарке.       Когда-то давно господин Миямото объяснил, почему разлучен со своей семьей. «Порой, юная госпожа, такие узы становятся не силой, а слабостью», — вздохнул он. Маленькая Мирай ничего не поняла, но повзрослевшая Сайто осознала горечь истины в скупых словах сполна.       Крепкий сон решил последовать за утерянными спокойствием и концентрацией: Мирай проворочалась на футоне больше часа и, устав от пустой холодной ночи, но больше – от себя, вышла на воздух.       — Госпоже Сайто тоже не спится?       Окажись на месте Мирай та самая кухарка, Штаб наверняка бы перебудил испуганный вопль, но Сайто только улыбнулась:       — Луна так прекрасна, разве можно уснуть?       Хасэгава вернул сдержанную улыбку и приглашающе указал на место рядом. Мирай благодарно кивнула и опустилась на край террасы.       — Луна великолепна… Изящнее объяснения отсутствию сна в этом мире не найти, — немного помолчав, тихо заметил Шоичи.       — Столп Воды неизменно смотрит в самую суть, — Мирай могла обмануть Ренгоку, но не Хасэгаву – замкнутый мечник слишком хорошо все понимал.       — Это совсем несложно, — его взгляд был прикован к звездному небу, а голос неизменно спокоен, но Сайто тоже научилась понимать.       — Вы когда-нибудь задумывались об одиночестве?       — О нем не следует думать, Мирай-сан… Его следует принимать. Пить, как воду. Им надлежит дышать, как воздухом – каждый миг.       — И вас это совсем не тяготит, Шоичи-сан? — Мирай подняла глаза на Луну: прекрасная, созданная составлять компанию бессонными ночами, но далекая и всегда одинокая.       — Нет, — едва уловимо качнул головой Хасэгава. — Ведь я никогда не испытаю жажды. Никогда не задохнусь. Разве это не вдохновляет?       — Изящнее объяснения не найти… — повторила его слова Сайто.       Шоичи смотрел долго и внимательно, словно решая, поделиться живущими в глубине холодных вод мыслями, или оставить все, как есть. Мирай невольно сравнила ночной и утренний разговоры — как утром она уклонялась от вопросов Ренгоку, так теперь Хасэгава — от ее собственных.       — В этом мире все движется по кругу… — пробормотала она едва слышно, но, судя по его спокойному уверенному кивку, расслышал мечник прекрасно.       На террасу опустилась тишина, но не тяжелая и неудобная, а мягкая и комфортная — с Хасэгавой было удивительно хорошо молчать. И они просто любовались Луной.       — Полагаю, очень скоро вы перестанете задаваться вопросами об одиночестве, Мирай-сан, — неожиданно обронил Шоичи.       — Вы так думаете?.. — Мирай хотела добавить, что, в сущности, в одиночестве, как и в вопросах нет ничего дурного, но застыла на полуслове — сердце замерло.       Сайто прислушалась к внутренним ощущениям и уже в следующую секунду поднялась — так стремительно, что закружилась голова. В воображении каждый шаг был спокоен, но на самом деле она просто бежала, коря не до конца восстановившиеся ноги за нерасторопность. В этот миг она наверняка могла дать фору даже западному ветру, но соревноваться не хотелось, ведь этот ветер принес Его.       Ёриичи просто стоял в воротах, будто хотел запомнить представшую картину во всех подробностях. Завтра Мирай наверняка застыдится этого порыва, но сейчас ей не было дела до того, насколько откровенно и глупо она выглядит. Ее видели только самый удивительный человек, который никогда не осудит, да Луна, которая всегда поймет, ведь знает по себе, насколько отравляющим и болезненным может быть одиночество.       Сайто остановилась в шаге от Цугикуни — в последний момент заставила себя замереть, ведь в противном случае она бы просто не выдержала и бросилась к нему на руки. Совершенно недопустимо. Совершенно необходимо.       — Господин, — Мирай склонилась в легком поклоне. — Рада приветствовать.       — И я рад вернуться, — голос Ёриичи был необыкновенно мягок и тих: хотелось завернуться в него, как в пышное одеяло, и спрятаться с головой — с ним не будет кошмаров с неровными тенями и хриплыми воплями, с ним все вернется на круги — правильные. — Мирай…       Собственное имя, слетевшее с его губ, не оставило и шанса: понятия о допустимости размыло, как пыль в быстром ручье. Разве могла она поставить что-то против этого голоса? Нет. Сайто поняла, на какой Путь ступила еще тогда, когда осторожно прижималась к широкой спине, оправдывая непослушание. Если подумать, ее всегда тянуло рушить: устои мира, правила клана… обещания. И сейчас она рушила видимые приличия. Мирай медленно протянула руку, сокращая расстояние, коснулась его рукава — едва-едва, но почти сразу сжала покрытую дорожной пылью ткань, и на волне необъяснимой храбрости потянула на себя. По всем правилам Ёриичи не должен был и шелохнуться, но он тут же подался вперед и сделал шаг. И когда показалось, что лучше быть не может, Мирай почувствовала на талии горячие руки. Ёриичи ни разу не оставил ее один на один со сложной задачей. Так и сейчас — Ёриичи тоже рушил.       Луна стыдливо скрылась за облаками, а Шоичи Хасэгава вернулся в дом: никто не увидел господина Цугикуни, быстро и бесшумно прошедшего мимо тренировочной площадки, крепко держа на руках свою первую и единственную ученицу.       Следующие дни стали одними из самых странных на памяти Мирай: Ёриичи, словно извиняясь за долгое отсутствие, не отходил ни на шаг. Разобравшись со скопившимися делами, проводил все свободное время рядом —украдкой приносил моти, пряча глаза, просил помочь с самыми пустячными делами, а потом уводил в лес, где они, как маленькие дети, играли в онигокко. Ёриичи всегда догонял — подхватывал сзади, кружил над землей, и они вместе падали на мягкие травы, забываясь друг в друге.       — Я ведь так и не спросила, как прошла твоя миссия... — разомлев в тепле его рук, сонно пробормотала Мирай к концу пятого дня.       — Недостаточно, — Ёриичи вдохнул. — Недостаточно быстро…       — Не кори себя… — они поклялись, что не позволят друг другу сойти с Пути, и то, что их объединило, никогда не встанет между. — Я все понимаю. И буду ждать столько, сколько потребуется…       Сердце Ёриичи пропустило удар — Мирай решила, что так в господине, должно быть, отзывается укол вины. В груди поднялась волна нежности. Не волна — цунами, оно затапливало все, размывало границы и правила, оставляя за собой только абсолютное, не поддающееся описанию счастье. Ёриичи думал о ней: где бы ни был, что бы ни делал — в первую очередь, он думал о ней.       — Я говорил о другом, — тихий голос громом рассек небо. — Я нашел демона невероятной силы… Думаю, о нем рассказывал господин Убуяшики. Первый демон. И… Я оказался недостаточно быстр: тело исчезло, но я чувствую, что он уцелел… Наверняка теперь это существо станет еще осторожнее, совершенно неуловимым.       Мирай распахнула глаза: цунами стихло так же быстро, как и поднялось — все встало на свои места. На первом был долг. Неизменное правило. Нерушимое.       — Мы можем начать поиски… — Сайто медленно поднялась, пряча под ресницами невысказанную горечь: должна была помнить всегда, но позорно забыла. — От места, где ты встретил демона. Пламя на восток, Вода на запад, Гром на юг, Ветер — на север.       — Я уже послал весть господину Убуяшики, — Ёриичи только вздохнул. — Он планирует прибыть до конца недели, чтобы обсудить… мое поражение.       Остатки сна исчезли. Мирай быстро поднялась, выпутываясь из теплых объятий, и серьезно пострела на него сверху вниз: этот удивительный человек сделал слишком много, чтобы относиться к себе столь пренебрежительно. Ёриичи был Солнцем — не только для нее, для всего мира, и она не могла ему позволить погаснуть. Никогда.       — Ты не проиграл, — твердо сказала она. — Пока ты здесь, пока можешь дышать и держать клинок, ты не проиграл.       — Госпожа Сайто, как обычно, очень добра, — Ёриичи отвернулся, заинтересовавшись зеленым стебельком.       — Я лишь вспоминаю слова, — осторожно добавила она, опускаясь рядом: поймать его взгляд, полный разочарования и печали, было невозможно, но она попыталась. — Твои слова.       — Пузыри на воде…       — Нет, — покачала головой Сайто, сплетая их пальцы. — Это то, что следует унести течению. Твой Путь — это твой Путь. Но ты не одинок на нем. Поднимайся. Нам пора.       Мирай выпрямилась, потянув его, и Ёриичи покорно встал следом. В его глазах по-прежнему скользили тени сожалений, но Сайто не была бы собой, не научись быстро их развеивать.       — Идем, — повторила она. — Все эти дни я помогала тебе, настала твоя очередь.       — Неужели госпоже Сайто требуется помощь? — уголок тонкий губ дрогнул: Ёриичи прекрасно понимал, что это лишь уловка — попытка отвлечь от тяжелых мыслей, но все равно подыгрывал. Не мог не подыграть.       — Госпожа Сайто разработала новый прием, но столкнулась с неприятным открытием, — Мирай говорила серьезно, но голос подводил, выдавая лукавство. — Для завершения связки не хватает рук.       Цугикуни крепко сжал ее пальцы:       — Мои руки — твои руки.       Мирай не обманывала сэнсея, рассказывая о новой кате — действительно придумала и по-настоящему разозлилась, когда поняла, что мастерства воплотить идею ей не достает. Сайто не могла допустить повторения ошибки, едва не стоившей жизни целому самурайскому отряду — требовалась сила, способная выжечь куда больше.       — Дело не в руках, — нахмурился Ёриичи, когда Мирай показала основные связки. — Человек не может находиться сразу в нескольких точках.       Сэнсей подобрал тонкий прутик и начертил на песке схему:       — Чтобы отсечь головы такому количеству демонов, понадобится несколько мечников.       — Не обязательно, — упрямо помотала головой она. — Я… чувствую, что это возможно. Я уже делала подобное.       Кожу опалило фантомным огнем: она помнила скорость — удивительную; ощущала отголоски силы — неизмеримой; миг, когда мир сжался до точки, а после открыл все свои тайны. Мирай неосознанно коснулась щеки: ожога не осталось, но она знала, что невероятная мощь все еще жила внутри. Все, что было нужно — вновь разжечь Пламя.       Ёриичи ничего не ответил — только внимательно отследил ее движение и прямо посмотрел в глаза: Цугикуни чувствовал, что за уверенностью скрывается что-то еще, и ждал ответа. Мирай поджала губы и быстро пересказала свою вылазку в лес: каждый шаг, каждого демона, каждый прием. Сайто честно вспомнила все, кроме диалога с безымянным самураем.       — Вот как… — пробормотал он. — Ситуация потребовала еще большей концентрации, скорости… силы. И тело подчинилось, высвободив все, что имело… Как ты себя чувствовала после, Мирай?       Сайто отвела взгляд: делиться этим с Ёриичи она не планировала. Но ему и не требовалось слышать ответ, чтобы понять.       — Сколько дней ты не могла подняться на ноги?       — Два…       — Это не должно повториться, Мирай, — взгляд Цугикуни, всегда теплый и мягкий, потемнел и заострился. — Это слишком опасно.       «Ничто не стоит твоей жизни», — говорили его глаза.       — Это необходимо, — поджала губы Сайто. — Поэтому… помоги мне научиться это контролировать. Я справлюсь с последствиями.       «Нет ничего важнее нашего Пути», — ответила она, не разжимая губ. — «Мы поклялись».       Ёриичи опустил голову:       — Ваша взяла, Мирай-сан. Начнем…       И Штаб вздрогнул, а вместе с ним каждый, кто наблюдал их бой. Не тренировку — схватку Солнца и Пламени.

▪︎▪︎▪︎

      Щека горела, руки дрожали, а ноги не слушались. Мирай не без труда огляделась: мир накрыла ночь, и силуэт Цугикуни у окна казался незнакомым и ломким в неверном свете луны.       — Я же говорила, это возможно. — Сайто попробовала подняться на локтях — с третьей попытки удалось. — И это того стоит.       Он вздрогнул, но не повернулся, продолжив рассматривать спящий Штаб — напряженно, внимательно. Сайто закусила губу: Цугикуни был совсем другим — всегда спокойная аура дрожала, затапливая комнату, вытесняя воздух.       — Это того стоит… — упрямо повторила Мирай.       — Вот чему госпожа Сайто решила посвятить свою бесценную жизнь… — едва слышно ответил он.       Мирай рухнула на футон, даже веки, и те налились неподъемной тяжестью. Его ярость звенела в воздухе, и дышать становилось все сложнее. Должно быть, что-то подобное испытывали демоны, встречаясь с безупречным мечником — паралич и смирение.       — Ничто не может стоить этого, — неожиданно низкий, чуть хриплый голос прозвучал у самого уха. — Безумен тот, кто позволил госпоже встать на такой Путь.       — Это мой выбор, — прошептала она, силясь открыть глаза — поймать его взгляд и донести своим невысказанный хаос мыслей. Об абсолютной любви и преданности, бесконечной нежности и горящем внутри желании — касаться, быть рядом. Но главное — стоять наравне. — Как и ты… Всегда только ты.       Цугикуни замер и, кажется, даже перестал дышать. Мирай протянула руку и на ощупь огладила кожу — кончики пальцев обдало непривычным холодом. Все было не так. Глаза распахнулись почти без усилий, и Сайто подавилась вдохом.       Выученные наизусть черты лица — слишком жесткие. Шелковые волосы — слишком длинные и струятся по плечам. Родной мягкий взгляд — слишком острый.       — Ёриичи?…       — Нет.