Последняя миссия

      Мирай невольно зажмурилась: холодное «нет» звучало, как пощечина. На миг ей даже показалось, что вспыхнула разнеженная на солнце кожа. Отправляясь на поиски мечника в красном, Сайто не рассчитывала на легкий успех. Ступая за порог родного селения, готовилась к тому, что будет сложно: найти, начать разговор, озвучить просьбу, выдержать возможную проверку. Но дорога к господину Ёриичи оказалась на удивление легкой и быстрой, словно сами боги вели ее за руку к этому скромному дому на лесной опушке. Так Мирай незаметно для самой себя расслабилась, наивно решив, что череда счастливых случайностей продолжится. И сейчас это твердое «нет» слишком резко и болезненно возвращало Сайто в реальность. В ту реальность, где отец истекал кровью, а Тенрю коптило в небо горящими домами и пронизывало горные леса криками.       Мирай ненавидела слезы: сопливые красные носы вызывали искреннюю брезгливость, и она научилась держаться даже в худшие моменты. За последний год Мирай позволила себе недостойное проявление слабости лишь дважды: когда отец рассказал о скором браке с наследником Нагамаса — от бессильной злости; и когда смотрела на пламя, лакающее тело господина Сайто, — от бесконечной тоски.       И теперь, спустя несколько недель, чувствовала, как позорные слезы рвутся наружу: такого она не могла допустить — не в этом месте, не перед этим человеком. Она собиралась предстать перед воином в красном сильной, храброй, исполненной доблести. Но вышло наоборот: словно в ночь смерти главы клана Сайто привычный мир перевернулся, а потом и вовсе рухнул. В голове неожиданно прозвучал спокойный строгий голос: «Путь в тысячу ли начинается с первого шага». Господин никогда не бросал слов впустую. И всегда оказывался прав.       Сайто глубоко вдохнула и распахнула глаза. Ёриичи Цугикуни смотрел на нее так же спокойно, но уже без прежнего мягкого тепла.       — Я понимаю, что недостойна вашего времени, — сглотнув, тихо начала Сайто, уже не заботясь, как звучит. — Я не в праве требовать от вас даже объяснений. Но прошу… — В глазах все же защипало, и Мирай спрятала их в коротком поклоне: — Укажите причину. Я больше не хочу блуждать во тьме.       — Госпожа Сайто, причина находится перед вами, — с этими словами Ёриичи коснулся своей груди. — Я не могу учить вас.       — Почему? — Мирай не сводила взгляда с тонких длинных пальцев, прижатых к солнечному сплетению. Поднимать глаза выше было опасно: добавлять к позорной потере сознания отвратительную глупую истерику хотелось меньше всего.       — Я не могу позволить вам терпеть изнурительные тренировки напрасно, — вздохнул Ёриичи, словно объясняя прописные истины неразумному дитя. — Вы испытали достаточно боли. Простите, госпожа.       Но, вопреки всему, Мирай испытала облегчение:       — Позвольте уточнить, господин Ёриичи… Вы не можете меня обучать, потому что я слабая девушка и не справлюсь с клинком, верно я понимаю?       Он осторожно кивнул — неожиданно спокойная реакция явно сбила его с толку.       — Могу я попросить вас об услуге прежде чем уйти, господин? — Мирай же, решив смутить Ёриичи окончательно, позволила себе полуулыбку. — Даю слово, это не отнимет много времени.       В удивленных глазах мечника отражалось солнце. Лучи скользили в пушистых ресницах, бережно касались необычной метки у виска, ласкали прямой нос и румянили точеные скулы. Сайто не сразу поняла, что банально засмотрелась, а осознав, тут же потупилась — худшего времени для демонстрации невнимательности было не найти.       — Вы можете оставаться здесь столько, сколько нужно, госпожа Мирай… Вы утомлены и нуждаетесь в отдыхе, — пробормотал Ёриичи. — Что до остального… Для меня честь оказать вам любую помощь.       Сайто держалась спокойно, но чувствовала, как бешено бьется сердце. Такое же воодушевление она чувствовала, когда неслась сквозь густой лес к своей цели. Теперь оставалось только протянуть руку и коснуться.       — Примите мой вызов, господин Ёриичи.       Цугикуни замер: растерянный взгляд стремительно потемнел, стал жестче, внимательнее. Сайто неосознанно вздрогнула — мечник не двинулся с места, но на миг показалось, что она стоит перед ним совершенно обнаженная. А Ёриичи продолжал изучать свою неожиданную гостью так, словно мог видеть сквозь кожу — считал удары пульса, касался сердца, скользил по венам вместе с горячей кровью. Мир вокруг застыл: ветер стих, птицы замолкли и, кажется, даже солнце зависло в этом густом безмолвии.       — Ваше оружие лежит в доме, госпожа, — спустя бесконечно долгую паузу выдохнул Ёриичи. — Я буду ждать здесь.       Мирай мигом растеряла весь запал: мечник звучал совершенно иначе, чем до этого, и в его голосе отчетливо слышалось тихое разочарование. Сайто знала, что не сделала ничего дурного, но отчего-то почувствовала себя мошенницей, злоупотребившей чужой добротой. Вот только пути назад не было: Ёриичи действительно ждал. Ждал, пока она быстрым шагом войдет в дом. Ждал, пока она найдет у футона свои катану и вакидзаси. Ждал, пока вернется к нему. Ждал, пока она примет боевую стойку.       — Госпожа Мирай… — Ёриичи обнажил клинок и печально покачал головой. — Я уважаю вашу решимость, но мир, в который вы так стремитесь попасть — не для вас.       — Позвольте мне судить об этом, — глубокий выдох успокоил заходящееся сердце, и в голове тут же воскресла каждая изнурительная тренировка, каждое короткое отцовское наставление, каждый хриплый смешок господина Миямото.       Мирай сжала цуки и приняла боевую стойку. А потом мир вновь перевернулся. Десять лет, проведенные за ежедневными упражнениями, оказались бесполезны. Господин Ёриичи со всей почтительностью принял ее просьбу всерьез.       От первого удара Сайто уклонилась лишь чудом, от второго — ценой левого меча, от третьего… От третьего уклониться было невозможно, и она только могла наблюдать, как сияющая сталь приближается к открытой шее. Наблюдать и осознавать весь смысл отеческих наставлений: если смерть выглядит так, то в ней действительно нет ничего дурного — лишь еще один шаг вперед. В зеркале металла проскользнуло собственное отражение: растрепанные волосы, приоткрытый рот и огромные, полные неподдельного ужаса глаза… Полные чистого восторга глаза. Лезвие замерло в суне от шеи.       Сайто перевела взгляд. Ёриичи Цугикуни продолжал держать меч у яремной вены, но больше не смотрел с печалью — в его глазах горел тот же необъяснимый восторг, что чувствовала сама Мирай.       — В нашей организации нет женщин, — наконец убрав катану, прошептал он и отступил.       — Я понимаю, — его мгновенный отказ больше не вызывал вопросов: теперь Мирай прекрасно осознала, что в мире Ёриичи ей не место. Глупая девочка, решившая удивить мастера. Больше, чем мастера — Цугикуни был живым воплощением сказочного Хатимана из историй Макото-сан. — Простите за дерзость, господин.       Но Ёриичи только одарил мир своей волшебной, едва уловимой улыбкой и повторил:       — В нашей организации нет женщин… Хотите стать первой, госпожа Мирай?       Сайто застыла с приоткрытым ртом, не веря собственным ушам: по всем правилам ее слабые попытки защититься должны были вызвать лишь смех у такого, как господин Цугикуни. Но Ёриичи не смеялся, лишь продолжал улыбаться, пока ее сердце путешествовало от груди к пяткам и обратно. Хваленая выдержка Сайто треснула и, выпустив из правой руки клинок, она прижала пальцы к губам.       — Да, сенсей…

▪︎▪︎▪︎

      Ёриичи не обманывал, когда предупреждал об изнурительных тренировках. Сидя под темным небом на открытой террасе и растирая натруженные руки, Мирай думала, что господин Цугикуни в принципе не умел лгать. Зато во всем остальном немногословному мечнику не было равных. Например, в заботе. В первый же день, сразу после их секундного боя, он отправился в ближайшую деревню и вернулся с новым мягким футоном и теплым одеялом для ученицы. А после разобрал небольшой сарайчик за домом и перенес туда свои вещи. Красная, как кои, Мирай пробовала протестовать, чувствуя себя настолько неловко, насколько это было возможно, но господин Ёриичи остался непреклонен. В этом ему тоже не было равных. Как и в терпении: Мирай ни разу не услышала недовольного вздоха, не заметила ни единого тяжелого взгляда. Сенсей был воплощением спокойного упорства: если Сайто не понимала с первого раза, повторял. Ровно столько, сколько было нужно, не меняясь при этом ни в лице, ни в голосе. Еще Ёриичи не было равных в силе и ловкости. Техника, которой он обучал Мирай, разительно отличалась от всех, что она видела раньше, а видела дочь самурая немало. Стиль боя Цугикуни не был похож на скалу или ласточку. Самым подходящим сравнением был танец — обманчиво легкий, он подчинял себе разум и волю. И Мирай любовалась движениями Ёриичи, как любуются солнцем, скользящим в быстрой реке, или пламенем в глубокой ночи.       Самым сложным — после попыток не только смотреть, но и повторять, — стала борьба с привычкой сражаться на двух мечах. Рукам попросту было мало одного клинка, они требовали второй и награждали Сайто невыносимой болью после каждой тренировки. Так же плохо дела обстояли и с легкими — ей все время не хватало воздуха, и она неизменно задыхалась, завершая любой, даже самый простой замах.       — Выпейте, госпожа Мирай, — Ёриичи тихо сел рядом и протянул дымящуюся чашку. — Это немного поможет.       — Благодарю, — вздрогнув, Сайто выскользнула из водоворота мыслей, принимая отвар и глубоко вдыхая знакомый запах — так же пахло в лекарской лавке Такаши. — Горичник?       — Верно, — мягко улыбнулся Ёриичи. — Есть ли в этом мире что-то, чего госпожа не знает?       — Вы слишком добры ко мне, сенсей, — опустила глаза Мирай. В такие вечера, как этот, она сталкивалась с третьей по сложности задачей — не краснеть. Но щеки брали дурной пример с рук и заливались румянцем, несмотря на строгие приказы оставаться бледными. — Вам попалась бездарная и глупая ученица.       — Бездарную в ученицы я бы не взял, — Ёриичи окинул долгим взглядом темный лес. — А глупая не смогла бы меня обхитрить.       — О чем вы? — Сайто затаила дыхание, лихорадочно вспоминая последние недели в попытке понять, где могла оступиться.       — Госпожа попросила об услуге, зная, что я не догадываюсь о ее выдающихся способностях. Я ведь не сразу понял, насколько вы сильны и искусны, Мирай-сан, а когда понял, отступать было поздно.       Ёриичи вновь улыбнулся, давая понять, что ничуть не упрекает, а напротив — хвалит.       — Мои навыки ничтожны, — Мирай поборола желание убежать в дом и облиться холодной водой. — Вы и сами видите.       — Вот и нашлось то, чего госпожа не знает, — Цугикуни чуть склонил голову, и в его глазах мелькнула легкая искра. — Госпожа Сайто не знает, насколько щедро одарена богами. А что до владения клинком… Я, кажется, нашел способ избавить вас от борьбы с собственным телом.       — О чем вы, сенсей? — Мирай невольно сглотнула: вряд ли он знал прием, способный справиться с учащенным сердцебиением и горящими щеками.       — Мы разработаем для вас особый стиль. Бой двумя клинками — ваша сильная сторона, Мирай-сан, — Ёриичи посерьезнел. — И до этого дня, преисполненный слепотой, я ломал вас, за что прошу прощения. Мы все изменим.       — Разве такое возможно?.. — не веря собственным ушам, Сайто посмотрела на свои руки: перебинтованные запястья, дрожащие пальцы, ноющие кости. От одной мысли, что совсем скоро в эти истерзанные руки вернутся любимые клинки, стало легче.       — Мечники, которых я обучал до вас, разработали собственные стили Дыхания, — кивнул Ёриичи, и на его лице вновь наметилась улыбка, немного печальная, но все равно удивительно мягкая и теплая. — Есть, к примеру, Дыхание Ветра. Есть Дыхание Воды.       — Удивительно… — мечтательно прошептала Мирай, представляя, как могут выглядеть Дыхания с такими потрясающими именами. — А как называется ваше, сенсей?       — Не знаю, — просто ответил Ёриичи. — Я никогда об этом не задумывался.       — Но как же! Ваш стиль так прекрасен… Безупречен... — Сайто задумчиво прикусила губу. — Знаете, господин… Мы непременно найдем достойное имя. Вот увидите, обязательно найдем!       — Госпожа слишком добра ко мне… — пробормотал Ёриичи и отвернулся, наполняя чашку новой порцией отвара. — А как бы вы хотели назвать свое Дыхание?       — Об этом рано судить, сенсей, — потупилась Мирай, но быстро вспомнила, что дала себе слово всегда быть честной с этим человеком.       Нерешительно подняв глаза, Сайто встретилась с его — внимательными, бесконечно добрыми. У Ёриичи были удивительные глаза: темнее, чем у нее, но куда выразительнее. И она могла поклясться, что видит где-то там, на недостижимой глубине, спокойное пламя, призванное не жечь, но согревать.       — Если мне посчастливится овладеть техникой… Я назвала бы ее Дыхание Пламени.       Чашки, а следом и чайник, опустели, и они разошлись: Мирай в дом, Ёриичи в маленький сарайчик. Провожая взглядом широкую прямую спину в красном кимоно, Сайто решила, что непременно отыщет способ вернуть наставника в дом: осознание, что он ютится в окружении поленьев на соломе и тонком футоне, вызывали странную тоску. Но хуже всего было с сожалением — это чувство не отпускало Мирай все дни, что Цугикуни занимался с ней. Странным образом мечник избегал разговоров о демонах — пару раз она пробовала осторожно завязать диалог на эту тему, но сенсей неизменно мягко, но упорно менял тему, как русло реки. И Сайто оставалось додумывать самой: по большей части, все мысли сводились к тому, что из-за нее он пренебрегает своими обязанностями, отдавая все время и силы упражнениями. С этим она тоже дала себе слово разобраться.       Заваренный наставником горичник действительно помог — наутро истерзанное тело слушалось куда охотнее. Но ничто не могло сравниться с невероятным наслаждением, стоило ощутить в руках два гладких боккэна — по размеру катаны и вакидзаси. Но когда дыхание выровнялось, Мирай недоверчиво изучила деревянные мечи и перевела взгляд на Ёриичи:       — Господин, объясните мою ошибку.       — Вы не допускали ошибок, — Цугикуни свел брови. — Какой повод усомниться я мог дать, Мирай-сан?       — Раньше мы тренировались на настоящих клинках, — смешалась Сайто. — Я подумала…       — Госпожа Мирай все еще не осознает свой талант, — покачал головой Ёриичи. — Мы не упражнялись с боккэнами потому, что раньше их не было.       Сайто не нашлась, что ответить — только мысленно отчитала себя за спешные выводы и дерзость.       — Они чудесны, сенсей, — робко улыбнулась она, когда сердце немного успокоилось. — Позвольте спросить, где делают такие замечательные мечи?       — Там, — Цугикуни указал на свой сарайчик.       Мирай едва не выронила боккэны. Перед глазами в тот же миг возник образ Ёриичи, склонившегося над буковым брусом в полутьме и терпеливо шлифующего идеальные мечи, пока сама она безмятежно спит… в его доме.       — Благодарю, господин, — прошептала Сайто. — Даю слово, вы не разочаруетесь.       — Мирай… — неожиданно Цугикуни сделал шаг вперед и осторожно забрал боккэны из ее рук. — Мирай-сан, у вас было достаточно времени, чтобы еще раз подумать о своем выборе.       В глазах Ёриичи читалась та же печаль, что и в первый день, когда он принял ее вызов. И Сайто поняла все. Изнурительные тренировки с одним мечом, неизменно сводимые на нет разговоры о ночных чудовищах, вчерашнюю беседу о техниках Дыхания и даже эти боккэны — все поняла. Сейчас Цугикуни держал не мечи — ключи от дверей в тот самый мир, от которого предостерегал несколько недель назад. Его глаза говорили: распахнув эти двери, пути назад не будет. Мирай глубоко вдохнула и спокойно кивнула:       — Я избрала свой Путь, господин.       — И когда он завершится, Мирай? — Цугикуни продолжал удерживать боккэны, не сводя с Сайто того самого, пронизывающего насквозь взгляда.       — Когда в мире не останется ни одного грязного демона, сенсей.       Еще никогда Мирай не слышала в своем голосе такую силу. Словно каждый шаг: первый — неуверенный и робкий, второй — легкий и нетерпеливый, третий — тяжелый и отзывающийся болью, вели к одному моменту. И это осознание заполнило всю ее, как свежий горный воздух, заставило голову кружиться, а легкие гореть. Сайто улыбнулась — ровно и мягко, так, словно встречала рассвет на вершине Фудзи.       — Это очень сложный Путь, — Ёриичи медленно сделал еще шаг и вложил в ее руки мечи.       — Нет, если нам по пути, — покачала головой Мирай, накрывая его горячие пальцы своими.