Ассистентка

Под конец недели лечебницу ждало ещё одно потрясение, внезапная проверка. - Екатерина Петровна, вы же у нас полгода назад были, что-то случилось? - удивился Рубинштейн. - Конечно случилось, у вас влиятельный и знаменитый на весь Петербург пациент, а я ещё не видела в каких условиях его содержат. - строго отчеканила женщина, грубые черты лица придавали ей своеобразный шарм, весь её вид говорил о том, что она "директор над директорами". - Насчёт этого не волнуйтесь, я усилил охрану и Сергей не сможет отсюда сбежать. - Охрана это конечно здорово, но вы понимаете, что это за человек? Какие у него могут быть связи? Думаете, он у вас здесь навсегда? Когда Разумовский выйдет у него не должно быть ни единой претензии. - При всём уважении, Екатерина Петровна, Сергей явно не хочет здесь находиться, конечно у него будут претензии. - Вениамин Самуилович, проведите меня к нему в камеру и сделайте всё возможное для его комфорта. - прошипела Юрьева. - Здравствуйте, Сергей, я Екатерина Петровна провожу проверку данной лечебницы, скажите, какие недостатки, вы обнаружили находясь здесь. - вежливо обратилась женщина к Разумовскому. Сергей переводил недоумённый взгляд с Рубинштейна на незнакомую ему женщину и не мог осознать подвох ли это или его мнением в самом деле интересуются? Да и с какой стати, его вообще спрашивают о подобном, ведь он же преступник. - Как часто ему освобождают руки? - обращаясь к Рубинштейну, поинтересовалась Юрьева. - Только перед приёмом пищи и принятием душа. - И всё? Конечно он будет недоволен, с этого момента ровно на 3 часа в день освобождайте Сергею руки. - Но Екатерина Петровна, он крайне опасен и нестабилен мы не можем так рисковать. - возразил Вениамин Самуилович. - Делайте то, что я сказала. В конце концов не зря же вы усилили охрану, вот и пусть следят. Сергей, как с вами обращаются, вас всё устраивает? - Грубое отношение санитаров, но в целом всё в порядке. - отозвался Разумовский. - Это возмутительно, Вениамин Самуилович, следите лучше за своими подчинёнными. - всплеснула руками женщина. - А тестирование неизвестных препаратов на пациентах, это как входит в норму? - издевательски протянул Птица, Юрьева вздрогнула от такой резкой смены настроения мужчины. - Что?! - буквально взвизгнула женщина. - Екатерина Петровна, я вам всё объясню, пройдёмте в мой кабинет. Помните, я в прошлом году уже рассказывал вам про свои наработки. - начал оправдываться Рубинштейн. - Уж постарайтесь, Вениамин Самуилович. Спасибо за информацию, Сергей, до свидания. - кивнула Екатерина. - До свидания. - подмигнув доктору отозвался Птица. - Развязать руки Разумовскому на 3 часа?! Она что рехнулась? Может сразу ему костюм вернём? - негодовал Ваня. - А что я могу сделать? Едва оправдался за наш эксперимент с сывороткой. Юрьева ясно дала понять, что её приказы не подлежат обсуждению. - тяжело вздохнул Рубинштейн. - Может этот Калинин её п*дкупил? Не зря же он приходил к Разумовскому. - предположил Максим. Такое событие как "идеи по комфортабельному времяпрепровождению в психиатрической лечебнице для Разумовского от Юрьевой Екатерины Петровны" обсуждались чуть ли не всем персоналом лечебницы. - Понятия не имею, но ослушаться в любом случае мы не можем. - поправив очки отозвался Вениамин Самуилович. - Кто вообще такой этот Калинин? Давний знакомый о котором ни разу не говорил Сергей? Почему он в курсе нынешним положением дел приложения и фонда "Вместе"? - поинтересовалась Оля. - Насколько я поняла Калинин ведёт дела с Птицей, а не Сергеем. - пожала плечами Рита. - А от Птицы конструктивного диалога не дождёшься. - презрительно фыркнул Ровенский. - И смею предположить, что все 3 часа "свободы" "у руля" будет именно Птица. - Если заранее введём успокоительное, то нет. - предложил Максим. - Организм Разумовского всё ещё ослаблен после сыворотки, ближайшие несколько дней противопоказано вводить успокоительное. - поджал губы Рубинштейн. - Чёрт! Одна хорошая новость за другой. - откинулся на спинку стула Ваня. Сергей неверяще наблюдал, как санитар Николай развязывает ему рукава смирительной рубашки, неужели он сможет размять плечи, прикоснуться кончиками пальцев к этому ненавистному металлическому столу или стене, неужели он хотя бы пару часов вновь почувствует себя полноценным человеком. - Нести ему таблетки, когда он не скован рубашкой?! - возмутилась Рита, она не боялась Сергея, но по очевидным причинам опасалась Птицу, не хотелось бы вызвать его гнев, когда он способен в прямом смысле слова её задушить. - С вами будет Николай, не переживайте. - беспечно ответил Рубинштейн не терпящий слушать дальше возражения ассистентки. Просто отлично, буквально 10 минут назад они обсуждали как опасен Разумовский, а теперь совершенно спокойно отправляют Риту к нему! Спасибо, что хоть санитар будет рядом. - Добрый день, Сергей. - вежливо поздоровалась Вольская едва зашла в камеру. - Здравствуйте, Маргарита. - кивнул в ответ мужчина. Он наконец мог самостоятельно убрать непослушную чёлку с глаз, да и взять стакан воды, боже, кто бы мог подумать, что он будет настолько счастлив банальной свободой рук. Рита выдавила необходимые препараты и протянула их Разумовскому, у него были изящные кисти рук, длинные красивые пальцы, такими бы играть на фортепиано, а не брать транквилизаторы. Всего на мгновение их кисти соприкоснулись, приятная кожа, слегка прохладные подушечки пальцев, боже, Марго не хотела разрывать это касание, оно было таким осторожным, робким, вообщем-то как и сам Сергей. У Сергея казалось даже сердце перестало биться, такая нежная словно бархатная ладонь, он уверен если поцеловать её запястье, то он буквально почувствует этот вкус лесных ягод и ландыша. Почему они познакомились при таких обстоятельствах? Почему Сергей не встретил её раньше? Хотя осмелился ли он вообще заговорить с ней, будь это вне стен лечебницы. - "Я бы познакомился". - насмешливо отозвался Птица. Разумовский слегка нахмурился и выпил лекарства. - Как ощущения? - указав на его руки, не удержалась от вопроса Вольская. - Необычно, так странно ощущать себя нескованным. Я настолько привык к ограничениям, что сейчас мне плевать и на клетку и на лечебницу, просто радуюсь возможности вновь что-то чувствовать. Кем была та женщина, что приходила утром? - С верхушки, курирует нашу лечебницу. Вы не были ранее знакомы? - Нет, никогда её прежде не видел. - Коль, тебя Ровенский вызывает! - донёсся голос Ромы из-за двери. - Я не могу, я ж Разумовского охраняю! - ответил Николай. - Ровенский сказал, что это срочно, иди уже, я всё равно тут стою! - Рит, ты идёшь? - переводя взгляд на девушку, поинтересовался Коля. - Я должна дать ещё одни таблетки через 5 минут, они строго по времени. - покачала головой Вольская. - Ладно, если что зови Рому. - сказал санитар и покинул камеру. - Что ж, я пожалуй подожду у входа. - неуверенно произнесла Маргарита и направилась к выходу. - К-конечно, я понимаю, вы боитесь меня. - огорчился Сергей. И боль в его голосе заставило сердце девушки дрогнуть, а так же слегка затормозить и это было ошибкой. В следующее мгновение мужчина схватил Вольскую за запястье и развернул к себе. - Куда же ты так торопишься? Я думал мы поболтаем. - усмехнулся Птица и заправил блондинистую прядь за ухо девушки. - Что вы себе позволяете? Вам не для того освобождали руки, чтобы вы пугали сотрудников, за такое поведение этого послабления могут лишить. - вырвав своё запястье из ослабевшей хватки Разумовского, фыркнула Маргарита, ему нельзя показывать страх, не то он непременно этим воспользуется. - На твоём месте я бы не был так уверен. Думаю, милая Екатерина Петровна хочет, чтобы я чувстовал себя в этих серых скучных стенах комфортно, насколько вообще это возможно. - Вы действительно не знакомы с Екатериной или не знаком с ней только Сергей? - О, ты такая очаровашка когда так подозрительно щуришься, расслабься, птичка, я видел её сегодня первый раз. - щёлкнув Риту по носу весело отозвался Птица. - Прекратите распускать руки, иначе я позову Романа. - возмутилась Вольская, его нахальное поведение просто вымораживает. - Наябедничаешь этому зарвавшемуся щенку? Думаешь он справится со мной в одиночку? Как думаешь сколько зубов мне ему выбить за все удары об стол? - склонившись ближе к лицу девушки, театрально задумался Птица. - Вы вновь пытаетесь вывести меня на эмоции. - устало вздохнула Рита. - Пора принимать следующее лекарство. - Так заставь меня. - хищно усмехнулся мужчина. - Послушайте, я не собираюсь играть в ваши игры, моя работа дать вам необходимые для лечения препараты, только и всего. - спокойно отозвалась Маргарита, хотя мужчина, которому она едва доставала до подбородка, находящийся в опасной близости от неё, так ещё и сам являющийся опасным преступником спокойствия не внушал. - А плакать и извиняться перед пациентами входит в твои обязанности? - склоняясь ещё ближе к лицу девушки, издевательски протянул Разумовский. - Я вновь оказалась слишком человечной для вас? - Ой да брось, если бы в момент эксперимента был главным я, а не размазня Серёжа, ты бы и бровью не повела. - Спешу вас снова огорчить, я искреннее считаю, что подобного не заслуживает никто из вас. Эксперимент вышел бесчеловечным, мне жаль, что вам пришлось это пережить. - золотистые глаза были непозволительно близко, а дыхание обжигало щёки, Риту переполняли эмоции: негодование, возмущение, странное восхищение от этой близости, нельзя ему позволять манипулировать собой, он всего лишь играется, ждёт подходящего момента, чтобы нанести удар, пускай и не физический, но несмотря на все внутренние опасения, она продолжала стоять на месте, не желая увеличивать дистанцию между ними. Она с такой уверенностью смотрит на него, хотя он всё же замечает лёгкий страх, она жалеет его? Ну что за идиотка, пусть дарит свою жалость кому угодно, но только не ему. Его должны бояться, уважать, почитать, восхищаться, но уж точно не жалеть, эти низменные эмоции пусть прибережёт для Тряпки, тот точно положил на неё глаз. Хотя тяжело устоять, когда она настолько уверена в себе, дерзит, закатывает глаза, пытается установить свои правила. А уж как она спорит с этим выскочкой Ровенским, о это явно любимое развлечение Птицы в этих тухлых стенах. Либо у него слишком долго не было женщины, либо он настолько пал, что его вкусы начали совпадать с Серёжиными. - Не смей меня жалеть. - прошипел Птица. - Считаете, что недостойны подобных чувств по отношению к себе? - Считаю их мерзким проявлением человеческой слабости. А я терпеть не могу, когда меня считают слабым. - Вы тоже человек и слабость это нормально. - Для меня нет. Рита поджала губы, она догадывалась где зарыт корень этой проблемы, а именно в глубоком детстве Разумовского, ведь Птица был придуман Сергеем для защиты, он всегда должен был оставаться сильным и бесстрашным, дабы отпугивать хулиганов. - Хватит на меня так смотреть! Ты вообще меня слушаешь?! - вспылил мужчина. Марго искренне не понимала, где находился её мозг, когда она буквально автоматически подняла руку, чтобы убрать вновь упавшую на глаза чёлку Разумовского. Её кисть перехватили ещё в воздухе, Птица смотрел настороженно, эта девчонка совсем рехнулась? Но вероятно он рехнулся вместе с ней потому что спустя мгновение отпустил, позволяя тонким пальцам осторожно убрать его рыжие волосы в сторону. - Рит, ну чё ты таблетки дала?! - поинтересовался Роман. Взгляд Разумовского моментально изменился, в нём будто зажёгся огонь, жуткий, тот самый, что сжигает всё на своём пути. - Я ничего не буду пить, пока ты не зайдёшь, Ромчик! - ехидно отозвался Птица, а на лице отразился хищный оскал. - Не нужно. Вам же действительно запретят вновь освобождать руки. - сразу раскусив намерения мужчины, испуганно поспешила его отговорить Вольская. - Как-нибудь переживу. Не лезь под руку. - ответил Птица и моментально утратил к девушке интерес, стоило Роману зайти в камеру. - Ну, всё доволен? - самодовольно усмехнулся Рома, но веселье продлилось недолго, практически сразу Птица ударил санитара в челюсть. - Ты что с ума сошёл?! Твою мать! - вскрикнула Рита, пока Рома шатаясь пытался зажать место удара, дабы унять боль. - Видишь, мы уже на ты перешли. - весело подмигнул Разумовский. - Урод, да я тебя! - заорал Роман, пытаясь ударить в ответ, но получил лишь фингал. Вольская быстро нажала тревожную кнопку и спустя пару секунд Птицу скрутили санитары, вновь завязывая руки на смирительной рубашке. - Он это заслужил. - произнёс Птица, когда Марго уже выходила из камеры. - Не спорю, но разве оно того стоило? - ответила девушка и покинула камеру.