Why do we feel alone? // Почему нам одиноко?

Нил: Буду в ЮК на следующей неделе Нил: Хочешь встретиться?

***

Есть ощущение, что должен наступить конец света, что какая-то высшая сила должна возникнуть и остановить Эндрю от приближения к кафе, которое он сам выбрал. Но никакие метеориты не падают с неба, нет никаких ураганов или любых других раздражителей, кроме пожилого мужчины, медленно-медленно идущего по пешеходному переходу. Эндрю облачен в черное, несмотря на невыносимо жаркую погоду (Южная Каролина, июль, чего он ожидал), и он уже на полпути от того, чтобы выпрыгнуть из своей машины прежде, чем его кожа расплавится и сползет с костей. Тем не менее, он прибывает трендово поздно — опоздал на шесть минут от того, во сколько он согласился встретится с Нилом в “Кофе во Ржи” — литературное кафе, плюс книжный магазин, плюс склеп старинных книг. Эти шесть минут — слишком рано для его расшатанных нервов. Он стоит напротив непритязательной нежно-голубой двери, его рука задерживается на ручке на тягучую секунду, прежде чем думает “да ну на хуй” и входит внутрь с уверенностью, которой на самом деле не ощущал. Три недели перекрестной переписки и редких телефонных звонков не особо подготовили его к этому моменту. Колокольчик звонит дважды, как дверь открывается и закрывается. Внутри совсем мало посетителей: кто-то читает, сидя в удобном кресле, кто-то тихо болтает за чашкой кофе и кусочком торта. Эндрю вдыхает запах старых книг, слово это сигаретный дым, и знаючи переступает через выступающую часть паркета, направляясь к бару, чтобы поприветствовать Альварес и сделать свой обычный заказ. Тогда, только тогда, он начинает искать Нила в магазине. Он игнорирует мужчину, пожирающего бублик в глубине кафе, пару лесбиянок, держащихся за руки, подростка с огромной книгой прямо у дверей, Альварес за баром. Он знает, что словил джекпот, когда смотрит в сторону стола в углу, — не слишком далеко от дверей, но достаточно далеко от шума, — и натыкается на яркий синий. Он убеждается в своем заключении, когда Нил (это должен был быть он), заметив его, слегка дергает уголком губ и откладывает книгу, которую до этого читал. — Эндрю Миньярд, — говорит Нил, когда Эндрю подходит к нему. Возможно, из-за звучания собственного имени с британским акцентом, а может от того, как огненные каштаново-рыжие волосы Нила завязаны в небрежный хвост, — но что-то ужасное сворачивается в груди Эндрю. Он игнорирует это как чемпион. — Нил Джостен, — отвечает он, звуча спокойно и холодно. Он чувствует, как глаза Нила сканируют его с головы до пят, задерживаясь на его плечах на долгую секунду, и он подавляет желание поиграть мышцами. Какого хуя, думает он, когда Нил протягивает ему руку для рукопожатия. Он смотрит в глаза Эндрю, его собственные все еще поразительно голубые и сочатся тихим весельем, и Эндрю крепко сжимает его руку. Предплечья Нила покрыты странными круглыми шрамами, так же как его костяшки и единственный участок под глазом. Их соединяют тонкие серебряные линии — вероятно, старые раны от ножа, — которые исчезают под рукавами и воротом его оскорбительно яркой оранжевой футболки с рисунком енота. Нарукавные повязки, которые Эндрю решил надеть сегодня утром, внезапно кажутся ему чересчур горячими против его кожи, его собственные шрамы хотят сыграть в правду и показаться. Эндрю игнорирует желание почесать предплечье. Он наблюдает, как Нил засовывает помятый листочек бумаги во что-то, напоминающее оригинал книги “Сто дней одиночества” и убирает ее в потертую спортивную сумку под столом. — Итак, — разрывает тишину Нил. — Итак? — зеркалит Эндрю, приподнимая бровь. Он не собирается поддаваться только потому, что Нил горячий. Объективно, конечно. — Ты собираешься присесть или предпочитаешь демонстрировать свое превосходство, нависая над моим кофе? Эндрю прищуривается. Он ни разу в жизни не нависал над чем-то (это прерогатива Кевина). Судя по ухмылке Нила, которую тот безуспешно прячет за чашкой кофе, он магическим образом не вырос на два дюйма по пути в кафе. Он в любом случае садится. Не без убийственного взгляда, который он посылает в другой конец стола, пока проваливается в подушки, и не без обратного укола. — Шутки про рост твоя фишка, когда ты встречаешься с любимыми писателями? Нил улыбается, всего капельку, и улыбка натягивает шрамы на его щеке. Эндрю несправедливо отвлекается на них — не то что бы Нилу нужно это знать. — Я никогда не говорил, что ты мой любимый автор, — Нил отбивает и вопрос, и его значение. — Но ты вполне можешь посоревноваться за это звание… — С кем? — Дугласом Адамсом, — не думая говорит Нил. Затем, с заметно меньшим энтузиазмом, он добавляет: — И Кевином Деем. — Я справлюсь с ними, — парирует Эндрю. — Один мертв, а второй — идиот, не должно быть слишком сложно. — Ты знаешь меня меньше двух минут, а уже планируешь выиграть дуэль? Сердце, смирись, — сухо говорит Нил, но его глаза выдают его; он ухмыляется внутри, ярко, как солнце за окнами. Он отпивает свой напиток, черный, скучный кофе, и Эндрю испытывает только отвращение к тем, кто пьет пустой кофе. — Продолжай болтать, и тебя устранят первым, — говорит он. — Вижу, ты так же очарователен, как и по телефону, — Нил не упускает ни секунды, — Уверен, что тебя зовут не Мистер Дарси? Эндрю посылает ему лучший убийственный взгляд, который есть у него в наличии. — Твоя проблема с отношениями так же не исчезла по волшебству, не так ли? — Должен признать, это одно из моих лучших качеств. Где-то в глубине сознания у Эндрю есть хороший ответ на это, но он упускает мысль, когда слышит смешок Нила — такой же, как сотни других, которые он слышал по телефону, и этот вид и лучше, и хуже, чем он себе представлял. У Нила нет ямочек, хотя так может показаться из-за шрамов. Его голова дерзко наклонена, а умный взгляд пронизывает Эндрю насквозь, волосы ниспадают ему на плечи коричневым и рыжим беспорядком, который не спасет даже гребешок. Официант, принесший заказ Эндрю, спасает его от ответа. — Не знал, что тут подают сердечный приступ в жидкой форме, — Нил сжимает свой нос, что не должно было быть так очаровательно, как было, и поливает говном тройной шоколадный латте Эндрю, с дополнительными сливками и вафельной ванильной трубочкой. — Не всем нравится вкус земли, — говорит Эндрю и демонстративно отпивает свой рай в стакане. Нил с презрением смотрит на это, защитно сжимая чашку с остатками своего кофе. — И ты еще многого не знаешь об этом месте. Он не успел сказать даже половинут предложения, прежде чем его мозг решает сообщить, что это звучит ужасно похоже на самый худший подкат, который он имел неудовольствие произносить. Он пресекает свое неожиданное желание испариться на корню в собственном кофе и притворяется, что он не такой горячий, как котел в аду. Нил, каким-то образом, совершенно не обращает внимания. — Что-то интересное? — спрашивает он, слегка приподняв бровь, и Эндрю останавливает свою внутреннюю панику в пользу возвращения своей “холодный и загадочный” личности. Он кивает в сторону бариста. — Все сотрудники тут — писатели, — говорит он. — Кто-то из них публикуется, кто-то нет, а владелец организует открытые чтения каждый четверг для них и любых других присутствующих. — Ты участвуешь? — тут же спрашивает Нил. Его палец постукивает по ободку чашки. — Нет, — говорит Эндрю. — Почему нет? Не фанат толп? — Не фанат делиться своими работами вообще. — Огрызается Эндрю. Возможно, это чуть грубо, но он не отступает, вперившись глазами в Нила — ожидая его реакции. — Хуево значит быть публикуемым автором, — только лишь говорит Нил и отпивает еще кофе, являя собой образец спокойствия. Но он не смущается. Он не делает ничего. Этот укол должен был ранить, потому что это Нил распространил работы Эндрю в разных местах, но он не обнаруживает и капли сожалений. Он просто сидит там, напротив Эндрю, в комфортном кресле и выглядит так, будто быть среди книг и землисто-деревянного интерьера — его предназначение, будто он сам принадлежит к какой-то сказке. Если они и были косвенно окружены чем-то магическим, оно было разрушено Альварес с кучей грязных тарелок, как всегда шумной. — Боже, босс убил бы, чтобы ЭДМ выступил на одном из его открытых чтений, — говорит она Нилу, полностью игнорируя взгляд Эндрю. — Ты бы сказал, что постоялец бы помог нам немного, что хорошая публика никогда не повредит, знаешь — но нет. Вот он, — она делает жест, из-за которого чуть не роняет половину посуды на пол, — постоянно отказывает. — Неужели? — К несчастью. Правда, жаль. Я Альварес, кстати. — говорит Альварес. — Протянула бы тебе руку, но— — Нил Джостен, — Нил посылает ей внимательную улыбку. — Джостен? Как в— — Тебя ждет клиент, Альварес, — обрывает ее Эндрю, прежде чем она начнет задавать больше вопросов. — Mierda, ненавижу, когда ты прав, — Альварес ковыляет в сторону дверей, которые только что открылись и закрылись за лысым мужчиной. — Но не думай, что мы закончили, Джостен, Эндрю редко приводит новое мясо. Двери снова открываются и закрываются, впуская пожилую даму в вызывающе желтом платье, и колокольчик звенит третий и четвертый раз. — Динь-динь, — говорит Эндрю, потому что он мудак. Альварес посылает ему взгляд, выдающий все, что она думает в этот момент (оно выйдет с рейтингом как минимум 14+), но она берет себя и гору грязной посуды в руки и направляется к бару. Нил трижды стучит по краю чашки. — Не боишься, что она плюнет в твой кофе в следующий раз? — спрашивает он. Его тон окрашен весельем и, возможно, щепоткой любопытства, и Эндрю мысленно делает пометку, что, спустя время, комбо Джостен-Альварес может стать тем, что окончательно сведет его с ума. — Альварес выше таких практик, — говорит он. Он опускает тот факт, что она однажды попробовала — и все закончилось плохо. — Но ее отзывы к книгам склонны доводить авторов до слез чаще, чем нет. Нил ухмыляется. — Так это на самом деле та Альварес. — Я все слышала! — кричит Альварес из-за бара. Нил приподнимает чашку в молчаливом тосте. Затем, возвращает свое внимание к Эндрю, и в его глазах сияет злоба (или, возможно, это отражение солнца, но кто знает). — Она заставила тебя плакать? — Нет. — Нет? — Меня не волнуют отзывы на мои работы, — говорит Эндрю, и тут же задумывается, ложь ли это. Это ощущается достаточно близко к правде; хотя, Би бы вероятно дернула носом в неверии, если бы услышала. Эндрю решает, что это не важно. В любом случае, во всем виноват Нил. Нил, счастливо неосведомленный о внутреннем монологе Эндрю, глотает остатки кофе и ставит чашку на стол. Она оставляет новое влажное кольцо на бледном дереве, прямо рядом с предыдущим. — Почему нет? — спрашивает он, — Иногда другая точка зрения может быть полезна, даже если основная публика полна тупиц. Эндрю вздыхает. — О, чудесно, взгляните на него. Очередной Кевин Дей. Как раз то, чего мне сегодня не хватало. Выражение лица Нила становится чем-то между гримасой от удара по яйцам и тем, как он выглядел бы, если бы выиграл Нобелевскую премию по литературе, и, вау, Эндрю почти забыл, что любимым автором этого парня без иронии был Кевин. Почти. Перед его глазами предстает хмурый Кевин — не самая любимая его картина. — Мы не будем говорить о Кевине, — говорит он как раз в тот момент, как Нил открывает рот. Нил медленно закрывает свой рот. Он сглатывает. Он должен был выглядеть по-идиотски, но вместо этого Эндрю решает, что это очаровательно. Он надеется, что это не станет проблемой. Его шоколадный латте не показывает ему никакой подсказки о его возможном будущем. — Понял, — говорит Нил, хотя его голос кажется слегка расстроенным. Чем бы то ни было, оно достаточно быстро проходит. — Никаких разговоров о Кевине. Что насчет разговоров о твоей работе? — Нет. — О жизни? — Абсолютно точно нет. — Ты восхитительный собеседник, — говорит Нил, но это не похоже на оскорбление. Эндрю кажется, что человеку, которого оскорбил Нил, не придется задаваться вопросом, должен ли он обижаться или нет. — Это проклятье, — легко соглашается он и глубже оседает в кресло. Нил копирует его — его плечи слегка расслабляются, но его глаза не теряют внимательности. Альварес за головой Нила показывает ему большие пальцы, и Эндрю изо всех сил игнорирует ее. — Что насчет последней книги, которую ты прочел? — весело спрашивает Нил. То, как он наклоняет голову выдает нос, который ломали как минимум дважды и никогда должно не лечили. Он мог бы быть персонажем книг Терри Пратчетта; собранный из стольких углов и проявлений прошлых травм, что финальный продукт кажется мягким. Владелец таверны в Анк-Морпорке, возможно, или один из маленьких богов. Или, решает Эндрю, он просто британец. — Тоже нет? — спрашивает Нил, и Эндрю понимает, что он пялился, что является вещью, случающейся с другими людьми, но не с ним. Его мозг напрягается, пытаясь вспомнить вопрос, а затем мечется, чтобы понять, что за книгу он читал последний раз. Единственные тексты, которые он читает последнее время, можно найти у Нила в блоге — это не то, что он может ответить с той оставшейся каплей чувства собственного достоинства. Наконец, он нашел — фанфар не последовало, зато последовало полное удовлетворение. — Роза при имени прежнем, — цитирует он, только чтобы насладиться видом Нила, пытающегося понять и узнать. — С нагими мы впредь именами. Нил смотрит на него с такой сосредоточенностью, которая, вероятно, могла бы сжигать дома, а еще заставляет кожу Эндрю покалывать. — Умберто Эко, — выдает он ответ через неинтересно короткое время. — “Имя Розы”. — И это… правильный ответ! — восклицает Эндрю тем раздражающим тоном, который всегда используют модераторы Рискуй!, чтобы свести участников с ума (и, очевидно, заработать больше денег). Нил смотрит на него с видом человека, который с радостью бы утопил свои чувства в чашке черного кофе, если бы она уже не была пуста. — Я живу ради книг, — отвечает он. — Сладчайший из уделов в нашем беспорядочном, выродившемся мире. Эндрю не упускает правду, сокрытую под этими словами. Он открывает рот, чтобы сказать что-то умное, но Альварес опережает его. — Соревнования в цитировании с Эндрю заведомо проиграны, — уведомляет она Нила, подбирая его пустую чашку. — У него сумасшедшая память. — Возможно, — легко соглашается Нил. — Но мне говорили, что мое упрямство — отличная замена чему-то, чего мне может недоставать. Альварес смеется, и Эндрю ударяет ее под столом. Прилично, разумеется. — Болею за тебя, — говорит она, едва прикрывая вскрик. — Еще кофе? — Чая, если не затруднит, — Нил переводит взгляд на Эндрю, приподняв бровь. Тот прикидывается, будто не имеет никакого отношения к прекрасной имитации домашней мыши от Альварес. — Подойдет любой. — Подойдет любой? Это что, британец, который не кипятится над своим чаем? — Я британец только по матери, — говорит Нил. — Я бы выпил воду из унитаза, если в нее перед этим не насрали. — Почему-то, я тебе верю, — отвечает Альварес и исчезает так же быстро, как и появилась, не забыв при этом наступить Эндрю на ногу. Хорошо, что он никогда в жизни не надела бы каблуки, иначе ему бы потребовалось гораздо больше выдержки, чтобы держать нейтральное лицо. — Что ты думаешь о Вильгельме Баскервильском? — будто ничего не заметив спрашивает Нил. Он заметил, Эндрю знает. Он начинает понимать, что практически ничего не ускользает от Нила. Голос в его голове шепчет, что ему следует быть осторожнее, но почему-то не уточняет — насчет чего. Эндрю заглушает эту часть своего мозга, отпивает кофе и отвечает.

***

Солнце за окном стремительно опускается к горизонту так же, как оно делает всегда. Эндрю наблюдает, как люди на улице занимаются своими делами: два ребенка крутятся рядом с пожилой женщиной, группа подростков, молодой скрипач, выступающий на другой стороне улицы. Пара идет вниз по улице, держась за руки и смеясь над чем-то, что принадлежить только им. У Эндрю кончился кофе, так же как горячий шоколад и голубичный маффин, который ему молча сунула Альварес. В его кармане покоится смятый кусок бумаги с подсыхающими черными разводами и свежей подписью. Тишина между ними своеобразная, наконец отмечает он. Не та, что свойственна двум незнакомцам: неловкая, выматывающая. Они только встретились и все же не нуждаются в бессмысленных разговорах, которые так часто заполняют шаткий контакт. Это тишина, которую обычно можно заметить между двумя старыми друзьями, которые уже сказали то, что должно было быть сказано. Это продолжительное чувство неуместной близости преследует Эндрю с того момента, как он наткнулся на блог Нила. Нет. С того момента, как он решил вернуться. — Мне нужно идти, — предсказуемо сообщает Нил после взгляда на запястье. Его часы отстают ровно на пять часов. Это не важно; никогда не важно, какие часы отсчитывают последние секунды. — Спасибо, — добавляет он, когда Эндрю слишком долго не отрывает глаз от пейзажа за окном. Сейчас было бы уместно использовать какую-нибудь фразу, которую он использовал бесчисленное количество раз задолго до того, как написал свои первые строки. “Мне было весело” — отличный пример такой фразы. “Нам нужно собраться как-нибудь еще” идет почти сразу после. “К тебе или ко мне?” тоже довольно популярна, но обычно идет после полуночи и пары стаканов чего-то покрепче чая. Эндрю не использует ни одну из этих фраз. Он салютует двумя пальцами, приставленными к виску, и считает это достаточным ответом. В глубине его сознания растекается теплое удовлетворение. Нил Джостен, его официальный переводчик. Он наблюдает, как Нил идет в сторону двери, его шаги по паркету, каким-то образом, почти беззвучны, а потрепанная спортивная сумка на плече резко контрастирует с дорогой тканью его штанов, которые заставляют его выглядеть выше, чем на самом деле. Возможно Эндрю тоже стоит начать носить штаны с завышенной талией и почти до пола. Но опять же, это может быть не очень хорошей идеей. Что-то щелкает справа от него, и Альварес материализуется из воздуха. — Это было офигенное свидание в кафе, — говорит она и начинает протирать стол. — Деловая встреча. — Одно и то же. Когда Эндрю не отвечает, она прослеживает направление его взгляда. — Понимаю, — вздыхает она. — Я бы убила за такую задницу. Думаешь он тренируется? Может он поделится своими техниками? Эндрю изо всех сил пытается не соглашаться и с треском проваливается — это на самом деле отличная задница. — Он хромоногий, — говорит он вместо признания. Он лучше бы, без преувеличений, умер, чем сказал бы это вслух. Тем более Альварес. — О, у него нет ноги, — с ухмылкой сообщает ему Альварес. — Как это, блять, круто? Он, типа, Капитан Ахав или Огастус Уотерс. Двери открываются и закрываются, и колокольчик звенит дважды. Эндрю умудряется приподнять брови так, чтобы не выдавать, что весь чешется от жажды узнать больше. Альварес намеренно игнорирует его. — Или нет, — отступает она. — Я действительно надеюсь, что он не похож на них. — И вот, — сухо цитирует Эндрю. — Я без ноги. Теперь же я сам предсказываю, что тот, кто нанес мне увечье, будет изувечен мною. Альварес так сильно закатывает глаза, что должна была увидеть свой череп изнутри. — Ты невыносим, ты в курсе? — А ты съезжаешь с темы, — игнорируя вопрос стреляет Эндрю. Он в любом случае был риторическим. Быть невыносимым — одно из его хобби. Альварес ухмыляется. Она начинает рассматривать свои ногти с сосредоточенностью человека, который знает, что у него есть преимущество и не боится им пользоваться. Но когда ожидающая тишина не заставляет ее сказать хоть что-то, Эндрю начинает торговаться. — Мороженое, —предлагает он. — Мятное, с шоколадной крошкой, — Альварес не теряет ни секунды. — Сандей. С карамелью. — Ладно. — У Дермотт. Эндрю не закатывает глаза просто потому, что это было неизбежно. — Ладно, — повторяет он, в этот раз с отвратительным пониманием того, что он только что подписался на, как минимум, два часа наблюдений, как Альварес смотрит глазами-сердечками на Лайлу Дермотт, пытаясь прикрыться мороженым. — Уговор, — говорит Альварес, победно улыбаясь. Затем, она приземляется в пустое кресло и начинает рассказывать, как именно Нил Джостен зашел в “Кофе во Ржи”.

***

В заключение: иногда поедание грязи ЯВЛЯЕТСЯ ответом Оценка: 8.2 НДж carademiedo: на самом деле так легко ненавидеть эту книгу. Мне потребовалось пять дополнительных клеток мозга, чтобы понять, какого хрена происходит, а еще все имена звучат одинаково, и в этой книге самые выебистые предложения, которые я когда-либо видел. Но, боже, насколько же это говно спорное YooKo @carademiedo: “С меня хватило бы веры в то, что ты и я сейчас существуем.” razordemon @carademiedo: “Его душе не выдержать всей тяжести минувших лет.” S3TH @carademiedo: “Кругом было столько влаги, что рыбы могли бы вплывать в двери и выплывать из окна.” carademiedo @S3TH: -_- Эндрю вырывает из его мирного листания комментариев под последним постом Нила звук, с которым выламывают его дверной замок. Он даже не пытается встать, чтобы проверить, кто там — он понимает по отборному французскому мату. — У тебя есть ключ, — говорит он, когда Кевин топает через всю его гостиную и грохается сбоку от него, успешно ударяясь ногой. Он бормочет что-то неразборчивое, но отодвигается, когда Эндрю ударяет ему по ребрам пультом. Он пахнет так, будто недавно дрался с уличными туалетами и потерпел поражение, даже не героически. Его волосы, почему-то, мокрые. Его рубашка тоже мокрая и разорвана на лоскуты. Дело в том, что пол отмыть гораздо проще, чем диван, так что Эндрю сбрасывает его. Кевин падает с громким грохотом и еще более громкими жалобами. — Ты пьян? — Нет, — говорит Кевин таким оскорбленным тоном, что Эндрю приходится ему поверить. — Ты смотришь документалку о Наполеоне? — Нет, — говорит Эндрю, несмотря на то, что на экране замер портрет невысокого человека в леггинсах верхом на лошади. — История тупая. — Ты тупой. — По крайней мере от меня не несет канализацией. — Наполеон приказал построить Уркский канал в Париже, — бесполезно говорит Кевин. — В 1802 году. Эндрю не удостаивает это ответом. Он добавляет “100 лет Одиночества” в закладки, чтобы прочесть позже, и возвращается к поиску нового контента на беглецикниги. Он не может определиться между “451 градус по Фаренгейту” и книгой, которую обозвали “Загадочное прошлое”, от ДТ. Он знает, что прочтет и то, и то. Но несмотря на количество книг, которые Нил смог разобрать за многие годы, Эндрю приходится разделять свои читательские сессии, просто чтобы он проснулся следующим утром, и ему было что почитать. Загадочное прошлое от ДТ Могу ли я заинтересовать вас маленьким убийством? Не тем, которое вы пытаетесь разгадать, нет. Тем, за которым вы просто наблюдаете, бормоча “какого черта, какого хуя” от начала и до конца. Эта книга известна своими цитатами о красоте и, в целом, неуравновешенной группой привилегированных детей с одним абсолютно бездарным учителем. А, и еще она вроде как популяризировала Темную Академию, так что вот так. Теперь вы знаете, кого винить. Это своего рода падение в сумасшествие, как в “Повелителе Мух”, происходящее на территории университета и под видеонаблюдением. Рассказчик — мастер ненадежного— — Эндрю? — Что. Последующая пауза затягивается настолько, что Эндрю надеется, что Кевин просто вырубился. Конечно же, его судьба никогда не благосклонна. — Могу я поспать здесь сегодня? — жалобно спрашивает Кевин. Как кто-то такой большой может звучать так жалобно, Эндрю никогда не поймет. — Мне все равно, — он показательно вздыхает. — Точно, — бормочет Кевин. — У меня есть ключ. Предложение сопровождается очевидным звуком, с которым с пола встает длиннющий мужчина, направляющийся в сторону, где в целом должен находится душ. Эндрю ждет, пока не услышит звук бегущей воды, и продолжает читать. Он доходит до середины текста, когда появляется Кевин, выглядящий лишь слегка лучше, чем когда ушел. Он приземляется обратно на диван со вздохом, который скорее всего перенял от Ваймака. — Как ты это делаешь? — спрашивает он, его глаза прикованы к телевизору. — Как тебе не становится одиноко? Эндрю прекращает листать телефон. — Тебе стало одиноко в канализации? — он уклоняется от вопроса, оставаясь с пустым лицом и мыслями на паузе. — Я случайно напугал даму, когда шел сюда. Она уронила свой телефон в канал, — говорит Кевин и обнимает ближайшую подушку. — Сообщаем, существо в каналах. Выше шести футов и, скорее всего, бешеный, — Эндрю притворяется, что держит в руках рацию. — Появляется только в два часа ночи. Прием. — Ты мудак. Она из-за меня уронила телефон, так что я пошел за ним. Проблема решена. На экране телевизора сидит муха, ровно на лбу какого-то историка, терпеливо рассказывающего о Гражданском кодексе. Эндрю пытается убить ее силой мыслей, но ничего не происходит. — У тебя способности решать проблемы как у дошкольника, — без сарказма говорит он. — До сих пор работает, — чуть самодовольно отвечает Кевин. — Считай, что я шокирован и восхищен. — Дорогой дневник, — записывает Кевин в воздух. — Сегодня Эндрю разблокировал две новые эмоции. Эндрю вновь безжалостно тычет ему в ребра. Пульты — лучшее оружие для ближнего боя, кто бы что ни говорил, и Кевин быстро сдается. Они смотрят документалку, позволяя монотонному голосу рассказчика заполнить всю комнату. На часах три часа ночи. Это худшее время дня. Три часа значат, что уже слишком поздно, чтобы ложится спать, и слишком рано, чтобы бодрствовать — и оба варианта отвратительны, чтобы проходить через них. Документалка заканчивается жалкой смертью Наполеона в его второй ссылке на остров. Эндрю выключает телевизор. Он знает, что Кевин не спит, но они сидят в темноте молча, пока он не обнаруживает нужные слова и тот тип смелости, который доступен только в безбожные часы дня. — Я пишу, — говорит он. — Что? Он молчит. Он практически слышит, как крутятся шестеренки в голове Кевина, звук больше напоминает ржавую газонокосилку, но он точно слышит, когда мысли соединяются с вопросом, который Кевин задал несколько часов ранее. — Оу, — красноречиво отвечает Кевин, — Оу, — повторяет он, в этот раз с чувством. — Я думал— — Нет, — предупреждает его Эндрю. Кевин затыкается. Не на долго. — Почитаешь? Эндрю стреляет в него взглядом, которому лучше оставаться в темноте, чтобы никто никогда не обнаружил в нем крошечную долю нежности. Он вытягивает телефон и начинает читать вслух с того момента, на котором остановился.

***

Эндрю просыпается уже после того, как срабатывают его рефлексы. Первое, что он видит — Кевин, потирающий свое лицо в том месте, куда он, вероятно, ударил его. Первое, что он чувствует — свою совершенно забитую шею, которой он слишком быстро дернул для той позы, в которой он заснул. Единственный плюс состоит в том, что Кевин выглядит едва ли лучше, чем он. Не много, но хоть что-то. — Прости, — говорит Кевин самым не извиняющимся тоном и трясет правой ногой. — Моя нога затекла. А еще была под тобой. — Хуйня, — Эндрю блокирует все эмоции, пока проводит обычную проверку тела человека, который заснул в том месте, где не должен был. У него есть обе руки и ноги, а еще голова, пусть и полностью затуманенная, но голова. В таком случае, проверка проходит успешно. Ширине, с которой Кевин зевает, позавидовал бы лев, и Эндрю зевает сразу после него, пытаясь при этом испепелить его взглядом. Бесполезно, ибо Кевин зевает снова. — Бранч? — Кофе. — Кофе, — соглашается Кевин. Они переносят свою вечеринку жалости к себе на кухню и стоят, облокотившись на тумбу, пока ждали пробуждения кофемашины. Солнце уже высоко, и невыносимая жара Южной Каролины пытается расплавить их до костей. Кофемашина пищит, и Эндрю засовывает в нее свою уродливую чашку. — Что… — говорит Кевин, но изо рта выходит только хрип. Он прочищает горло и пробует еще раз. — Что ты читал? Звучало знакомо. — Обзор, — осторожно говорит Эндрю. Предупреждающий звоночек отражается в глубине его головы, говоря ему, что не очень умно рассказывать Кевину Дэю о тихой гавани Нила Джостена. — На? — Секретную Историю. Кофе готов, и Эндрю готов обжечь об него язык, если это означает, что ему не придется отвечать. — Ха, — говорит Кевин. Он выбирает кружку “Слезы читателей”, которую Ники подарил Эндрю еще в колледже. – Было хорошо. Кто написал? Альварес? Тея? Эндрю трясет головой, полностью готовый переживать шторм как очень большой и очень прочный камень. Кофемашина пищит, закончив готовить кофе Кевина, и он держит чашку в своих ладонях, как кто-то бы держал птичку или как бы гигант держал бы человека, к которому испытывал особенно нежные чувства. К сожалению, кофе не отвлекает его от темы. — Я их не знаю? Стиль письма звучал действительно знакомо. — Нет. Кевин хмыкает. Затем, он обжигает кончик языка. Затем, он наклоняет голову и стреляет победоносной улыбкой в Эндрю; это летальный удар. — Это Джостен, да, — спрашивает он, даже не формируя вопрос. — Парень, который перевел твою книгу. Эндрю не дергает ни одной мышцей, аккуратно убирая все эмоции с лица. И все это время предупреждение в его голове звенит так громко, что он едва слышит Кевина. — В любом случае, как прошло свидание? — спрашивает Кевин с ухмылкой, за которую его очень хотелось ударить. — Потеряйся, Дэй, — предупреждает Эндрю, — И скажи Ваймаку, что пока ты в курсе, он — предатель. Кевин облокачивается на тумбу. — Не очень хорошо, ха. Серийный убийца? Когда ответом ему служит только тишина, он драматично дует в чашку. — Или он горячее, чем ты ожидал? Эндрю стреляет в него взглядом, который полностью отражает все, что он об этом думает. (Ничего хорошего, вот что.) — У тебя уши покраснели, — говорит Кевин. Эндрю намеренно не смотрит на свое отражение, что проверить, правда ли это. Он как минимум на семьдесят пять процентов уверен, что это пиздеж. — А еще тебе больше не рады в этом доме, — говорит он, пока остальные двадцать пять процентов кричат ему что, возможно, может быть, абсолютно случайно, его уши действительно покраснели. Кевин смотрит на часы и пытается придумать отговорку, как трус. — Что ж, я обещал Эбби, что присоединюсь к ним за ужином. — говорит он по пути к выходу. — Заберу чашку! Эндрю ждет, пока все следы Кевина исчезают в ближайшем расстоянии от его дома, и проверяет свое отражение, чувствуя себя невыносимо глупо. Его уши нормального цвета — что означает только то, что Кевин — ебаный лжец. Он находит свой телефон на полу рядом с диваном и наконец возвращается к отзывам.

***

В заключение: не учите классику или вы умрете, я думаю Оценка: 8.0 (с натяжкой) НДж

***

Эндрю: Кевин может знать о твоем блоге Нил: ЧТО Нил: КАК Нил: ПОЧЕМУ Нил: ?????????????? Нил: !!!!!!!!!!!!!!!!!! Нил: Должен ли я удалить его Нил: Эндрю Нил: ответь мне

***

wild, wild, wild: забыла о части про бездомных в этой книге. Что. Blade: КРАСОТА — ЭТО УЖАС!!!!!!!!!!!!!!!!!! 1KARNE: эта книга депрессия ComfyMattress: пытался начать эту книгу и не смог. Мои “какого черта какого хуя” были чересчур сильными. TaraS @ComfyMattress: тоже не дочитала pikapikapika: Я люблю темную академию, но не осилил дальше сороковой страницы. Могу сказать, что ни одни мои знакомые фанаты ТА не прочли ее AngryAndDone: Я думаю об этой книге каждый день своей жизни Crybaby112: Кролик!!!! (Вздыхает) salt: рад, что ни я один не смог представить ни одного героя. это проклято QueenOnD2: Аргументы в части “ключевые силы” слабоваты и неубедительны для оценки 8. Эта книга максимум 7.

***

Нил: мудак