NXT 2 U

— Джиа, ты хорошо рисуешь, — Минхо внимательно разглядывает рисунки девочки. — Мне Джинни помогал. Он очень красиво рисует. Вам надо посмотреть на его рисунки. А это моя любимая игрушка, — Джиа протягивает ему свинку. — Милашка. А как её зовут? — Двэнни. — Какое интересное имя. Как ты его придумала? — Она очень похожа на Бинни. Чанбин занимает в сердце Джиа особое место. Суровый накаченный мужчина. Когда он читает рэп, то режет словами, как ножом — точно и быстро. Любой, кто видит Чанбина в первый раз, спокойно может наложить в штаны. Но стоит пару минут с ним пообщаться — наружу выбирается его натура. Со похож на пирожок или на булочку с корицей, он настолько милый, что с трудом верится, что он грозный рэпер. Маленькие дети видят людей насквозь. Джиа сразу заприметила в Чанбине хорошего человека. И она на сто процентов права. Чанбин не только замечательный друг и коллега, но и такой же отец. Его ребёнку несказанно повезло родиться его дочерью. Чанбин обожает её. И так же обожает Джиа. У девочки прекрасный дядя и пример для подражания — ведёт здоровый образ жизни, хорошо ладит с людьми, способен решить почти каждую проблему. Единственный минус Чанбина — это его рост. Но все достоинства парня перекрывают этот недочёт. Розовая пушистая свинка является напоминанием, что в жизни Джиа есть такой человек, как Чанбин. Сравнивать, конечно, его со свиньёй нецелесообразно, но Джисону и Хёнджину было похуй, когда они уверяли Джиа, что игрушка очень похожа на дядю Со. Джисон самую малость вредный, но хёна своего он сильно любит. Песню для него даже сочинил, про моржа что-то в ней было... В общем, Хан дорожит Чанбином и показывает это так, как может. — Папа сказал, что можно сложить "двэджи" и Бинни. Вот и получилось Двэнни. Правда здорово? — Джиа вся светится от счастья. Ей не с кем было поделиться. Все и так знают о происхождении этого имени для игрушки. — Сонсэнним Ли, хотите... — Джиа, пора спать, — Джисон появляется из ниоткуда. Он устал. Думает, Минхо тоже. А вообще, Джиа болеет, ей самой нужен отдых, чтобы побыстрее поправиться. — Я не хочу. Я ещё не показала сонсэнниму... — Малыш, надо в кровать. Уже поздно. Тем более ты болеешь, — Джисон старается мягко уговорить дочь лечь спать. — Нет, я не хочу, — девочка злится. — Я хочу ещё побыть с сонсэннимом, — и топает ножкой. — Джиа, перестань капризничать, — Хан постепенно начинает закипать. —Я же сказала, что не хочу. — Джи... — Минхо начинает говорить, чтобы самому попробовать успокоить Джиа, но у Джисона сдают нервы. — Хан Джиа, я что тебе сказал? Живо иди в кровать! — Джисон повышает голос. Он делает то, чего всячески старается избегать. Джиа секунду смотрит на Хана, а потом быстро залезает в кровать и с головой накрывается одеялом. Джисон тяжело вздыхает. Он головой показывает Ли на дверь. На часах десять вечера. Джисону бы самому в кроватку и баю баюшки баю. Он сидит вместе с Минхо на диване. Ли не решается что-либо сказать, боится что выведет парня ещё больше из себя. Но Хан заговаривает первым. — Это уже не первый раз за последнее время. Она как будто видит, что я очень мягок с ней. Может, я делаю что-то не так? — Джисон задаёт не риторический вопрос. Он правда хочет получить ответ, тем более от человека, у которого профессия связана с воспитанием детей. — Я думаю, ты все делаешь так. Просто для маленьких детей да и не только маленьких свойственно не слушаться. С возрастом она поймёт, что все, что ты делаешь, для её же блага. Сейчас для неё важнее поиграть, чем идти спать. Не волнуйся, все будет хорошо. Она, может, даже и не обидится. Иногда нужно включать плохого папу. — Я просто... — у Джисона ком в горле встает. — Я никогда на неё не кричал. — Всё бывает в первый раз, — Ли подбадривающе гладит Хана по плечу. Это действие становится ещё одним спусковым крючком за сегодняшний вечер. Джисон даёт волю эмоциям. Порой ему не хватает такой поддержки. Он до безумия тактильный. Кроме дочери у него нет никого в близком доступе, чтобы просто-напросто обняться. Хан закрывает рукой лицо. По нему текут дорожки из слез. Но плачет он беззвучно. Научился, чтобы Джиа не заметила и не начала переживать. — Эй, ну ты чего, — Минхо убирает руку Хана и смотрит ему в глаза, — всем необходимо плакать, чтобы избавиться от негативных эмоций. Можешь поплакать в моё крепкое мужское плечо, — он хихикает и притягивает Хана к себе. Тот хватается за его футболку и прижимается к его крепкому мужскому плечу. — Мне так этого не хватает, — Джисон старается успокоиться. — Ты правда хочешь гулять с Джиа? — Да. А ещё с тобой. Так они просидели около пяти минут. Хану это реально помогло. Он вытер лицо и слабо улыбнулся Ли, на плече которого красовалось мокрое пятно. Но Джисон не будет делать из этого драму и предлагать другую вещь. Само высохнет. Минхо уходит. А Джисон идёт в комнату дочери. Он прикасается губами к её лбу проверить температуру. Её нет. Славно, супчик хоть немного, но помог. — Люблю тебя, малыш. Спи хорошо, — еле прошептал он и вышел. Джиа не спала. Она все услышала. Её губы расплылись в едва заметной улыбке. Она тоже его любит и будет стараться не расстраивать его.

***

Хёнджин устал. Во всех смыслах. Он устал рисовать — вдохновение пропало. Он устал улыбаться своим заказчикам — да, они платят ему деньги, но он усердно работает, отдаёт себя процессу, чтобы оправдать их ожидания. А ещё он устал от обыденности жизни. В ней нет абсолютно никаких красок, за исключением его рабочих. Хёнджин хочет разнообразия. Ему двадцать пять, у него есть любимый человек, есть их общее гнездышко. Но чего-то не хватает. Он безмерно любит Феликса, а хочет любить ещё больше. Он любит его всего — его душу и тело, его милые привычки и такие же милые изъяны. В Феликсе нет ничего, что бы Хёнджин не любил. Звучит очень слащаво, будто Хван живёт в розовых очках. И это могло быть правдой, если бы это чувство ни на миг не иссякло за эти годы. На протяжении всего времени Хёнджин любит Феликса, как в первый раз. Платоническая любовь равна физической. Хёнджин любит Феликса ровно настолько же, насколько любит. Хёнджин хочет кардинальных перемен. Может, купить новую квартиру — побольше. Или завести питомца — аллергия мешает, а заводить рыбок — слишком уныло. В них несомненно есть свой шарм, но Хван видит только бессмысленное буль-буль. Ещё Хёнджин задумался о поездке. Но даже это не способно дать ему тот самый бум. Феликс — учитель, у него законный отпуск летом, а у Хвана отпуск, когда он захочет, поэтому они уже много, где побывали. Хёнджину в голову пришла ещё одна мысль. Вынашивал он её долго. Решиться только пока не смог. Хёнджин устал от своей задумчивости. Возможно, пришло время наконец найти свои яйца и сделать шаг в новое будущее.

***

Джисон просыпается около девяти утра. Он собирается встать и проведать Джиа. Но ему не надо. Она лежит рядом с ним и сладко спит. Хан тепло улыбается, аккуратно касается лобика губами. Температура нормальная. Он поудобнее накрывает её одеялом и прижимает к себе. Джисон снова засыпает. Просыпается он снова через пару часов от телефонного звонка. От рингтона сон Джиа тоже был прерван. Хан отвечает на звонок, даже не смотря на то, кто звонит. — Алло. — Ой, я тебя разбудил? — Да ничего страшного, — отвечает Хан, зевая. — Что-то случилось? — Хотел спросить как дела у вас, — Минхо уже вовсю работает. Ну, как работает? Сейчас в группе тихий час. — Всё хорошо. Температуры уже нет, думаю, через пару дней пойдёт в садик. — Сонсэнним Ли! — Джиа выхватывает телефон из рук Джисона. — Вы сегодня придёте? — Не знаю. А надо? — Конечно надо. Я Вам ещё не все показала. — Тогда приду. Тебе купить что-нибудь вкусненькое? — Да! Хоппан с фасолью. — А может, что-то нибудь ещё сладенького? — Нет, я не люблю сладкое, — да, с этим Джисону повезло, меньше проблем с зубами. — Это папа — тот ещё сладкоежка. Знаете, у него так щёчки надуваются, когда он ест. А если это чизкейк, то он вообще весь его сразу в рот засунет, и будет, как хомяк... — Так, всё, — Хан забирает свой телефон. — Все секреты рассказала. У тебя такие же щёчки, — он ущипывает Джиа за одну, — Вся в папу, — теперь Хан обращается к Ли.— Окей, Минхо, тогда вечером увидимся, мы пошли умываться. — Пока. Минхо сидит за рабочим столом и улыбается, как идиот. Мимо проходит нянечка и с удивлением смотрит на него. — Минхо, ты чего? — Ничего, — он возвращает свое обычное лицо и пожимает плечами.

***

Феликсу одновременно и радостно, и грустно. Этим утром он сел в автобус вместе со своим классом. Его ждала дорога, длиною около пяти часов. Родительский комитет выдвинул идею — на весенние каникулы отправиться в Пусан на несколько дней. Это, конечно, здорово, но Пусан — буквально на другом конце страны. Следить за тридцатью восьмиклассниками, брать на себя ответственность за их жизни — тот ещё стресс. Одно дело в школе, другое — вдали от родного города. Феликс встал в пять утра, чтобы к восьми уже быть загруженным в автобус. Казалось бы, собираться ему особо не надо, но пунктик на точность все же присутствовал, поэтому организм Ли сам поднял его в такую рань. Из плюсов — утренний секс. Хёнджин не был особо рад проснуться настолько рано, для него самое оптимальное время пробуждения — 12, но проводить своего парня надо было. Ну, как проводить — потрахаться и лечь обратно спать. Начало дня было весьма положительным, чего не скажешь о его продолжении. Ли хотел мирно усесться на свое место, включить музычку и вздремнуть. Это было сделать невозможно — дети так сильно шумели, что даже водитель автобуса попросил Феликса, сказать быть потише. А что Феликс? Он слегка прикрикнул им, чтобы они уменьшили свою громкость, но это вообще никак не помогло. Тогда Ли встал в проходе, кладя руки на боковые сидения, окинул всех взглядом. Никто даже не заметил, что их учитель смотрит на них. — Слушаем внимательно, — все разом затихли. — Если хотите продолжить свои бурные обсуждения, то вперед, только делайте это на английском. Услышу хоть одно слово на корейском или на любом другом языке, кроме английского, проведу устный зачет. Прямо здесь, в автобусе, и по возвращении поставлю оценки. Got it? Все хором ответили: "yes". Тактика Феликса сработала на "ура". В салоне стало гораздо тише, более того, дети реально говорили по-английски. Ли это только в радость. Вообще Феликс в школе славится ангелом. Его обожают все, даже те классы, в которых он не ведёт. Славную репутацию он себе сделал. Молодой учитель, на одной волне с учениками, никогда не злится и не кричит, а для старшеклассников он вообще кент: и сленгам разным научит, и на ушко шепнет, как правильно материться на английском.

***

Отдав всех детей их родителям, Минхо идёт в магазин. Он пребывает в приподнятом расположении духа. Чуть ли идёт не вприпрыжку. Минхо заходит в круглосуточный и покупает все по указанию Джиа. Ещё он захватывает чизкейк. В дверь звонят. Джиа подлетает к ней, ведь знает, что это Минхо пришел. Но дверь она не открывает. Слушается папу. — Пап, иди, — она с нетерпением ждёт, когда уже на пороге окажется Ли. — Папа! — Да иду я, иду, — Джисон по своему обычаю одет только в спортивки. Он как-то про это забыл и не оделся к приходу старшего. — Сонсэнним Ли! — девочка подбегает к Минхо и обнимает его за ногу. А сам он стоит столбом. Первое, что он увидел, когда зашёл — голый торс Джисона. Он отмирает, когда за его штанину дёргают. Он опускает голову. — Привет, — обращается он к девочке и треплет её по макушке. — Держи. Отнесешь на кухню? — Джиа кивает и вместе с небольшим пакетом уходит. — Привет, — Джисон здоровается с Минхо, а тот на приветсвие лишь выдает: — Оденься, — и уходит вслед за Джи. Хан улыбается и накидывает на себя толстовку, висевшую на крючке в прихожей. Когда он заходит на кухню, то видит, что Джиа сидит на коленях у Ли и ест хоппан. А ещё он видит на столе коробочку с чизкейком. — Ты купил чизкейк?! — Хан берет в руки десерт и неверяще смотрит на Минхо. — Ну да, — Джисона этот жест трогает. Его дочь лишь мельком обмолвилась о том, что Хан его любит, а Минхо не только запомнил это, но и купил. Они пьют чай. Джиа сидит на прежнем месте. — Я же говорила, что его щеки надуваются, посмотрите. — И правда. Джисон, ты милый, — Минхо говорит, что думает, а вот у Хана на лице теперь румянец. Джиа разворачивается лицом к Ли и кладёт руки ему на щеки. — А у тебя они обычные, — Джисон давится непроглоченным куском торта. — Джиа, почему "у тебя"? У Вас. — Ничего, можешь говорить так и называть меня просто по имени. Только это наш секретик. В садике я сонсэнним Ли. — Я могу? — Джиа улыбается и обнимает Минхо за шею. — Можешь. Джисону, если честно, хочется вот прямо сейчас взять и зарыдать. Теперь у Джиа есть ещё один, по её меркам, близкий человек. Хан рад этому. — Минхо, — девочка смакует его имя. Первый раз его так называет. — Да? — А ты будешь часто к нам приходить? — Если захотите, то да. — Я хочу! Папа, хочешь? — хочет ли Джисон? Конечно хочет. Но правильно ли поймут его энтузиазм? — Хочу. Джисон уложил Джиа спать. В этот раз она спокойно согласилась и уже дремала в своей кроватке. Минхо сидел на уже излюбленном диване и ждал, когда Хан вернётся из своей комнаты. Он разговаривал по телефону. — Сони, когда планируешь выходить на работу? — позвонил Чан. Спросить о здоровье Джиа и рассказать одну новость. Но начал он издалека. — Думаю послезавтра выйти. Джи поправилась. Не волнуйся, наверстаю упущенное. — А можешь завтра посидеть с Чонсо? — не часто Бан просит приглядеть за его сыном. — Могу. Что-то случилось? — Мне надо с Миджу в больницу съездить, — после этих слов Хан не на шутку пугается. — Зачем? Что-то серьёзное? — Да. — О Господи, Чан, что? — Крис выдержал недолгую паузу. — Миджу беременна. Мы едем на узи узнать пол ребёнка. Корея — на самом деле прогрессивная страна. Вслед за другими государствами в ней на законном уровне стали разрешены однополые отношения и браки. Однако прежним осталось то, что пол ребёнка не говорят до 32 недели беременности. С 1987 года корейским докторам было запрещено раскрывать информацию о гендерной принадлежности плода. Закон был призван бороться с абортами. В конфуцианстве мужчины продолжают род, а новые достижения медицины позволили точно узнавать пол ребёнка и избавляться от девочек. Максимально по-идиотски звучит в современных реалиях. Сейчас каждый ребенок, не важно мальчик он или девочка, желанный. С законом не поспоришь, но так как врач — Чонин, их друг, то по секрету он сообщает пол. И маме Джиа сказал, и Миджу во время первой беременности. — Блять. Нахуй пугаешь? Я даже закричать от радости не могу, Джи уже спит. Крис, поздравляю. Жду приглашение на гендер-пати. Они ещё недолго поговорили, и Джисон вернулся в гостиную, к Минхо. Наверное, по его лицу было видно, что он весь вне себя от радости, раз Ли спросил об этом. — У меня ещё одни племяш скоро родится, — Джисон плюхнулся рядом со старшим. — И сколько у тебя всего племянником? — Пока двое. Девочка и мальчик. Третий как раз на подходе. — Они ровесники Джи? — Хан усмехнулся. — Нет. Одному — восемь, другой — семь. — Да, им вряд ли интересно тусить с ней. — Ну, когда мы встречаемся, то они с ней играют. Но, да, надолго их не хватает. У Джи есть подружка из садика. Дочь Хэвон. — Я заметил. Они вдвоём больше всего времени проводят, — Хан задумался. Почему бы ему не спросить о личных делах Хэвон? Хоть немного сплетен соберет. Не только же ей. — Я, кстати, никогда не видел, чтобы муж Хэвон забирал их дочь... — А, так, он просто немного мудак. Считает, что это не его обязанность. Я слышал, как он это говорил Хэвон, когда он приходил на какой-то праздник. — Ого, Ли Минхо умеет материться? — Умеет и практикует, когда детей рядом нет.