Лакрица

             Гости уехали через несколько дней, во время которых Сакура ощущала себя лишней. Какаши устроил охоту, но пока они с друзьями пробирались сквозь лесную чащу с луками наготове, она осталась в разбитом лагере, в окружении прислуги. Вечерами, хоть Сакура и находилась рядом, они предавались воспоминаниям, в которых ей не было места. А ночами он брал её так, будто никого на целом свете больше не существует. Её сбивал с ног этот контраст. Сакура не могла понять, почему не заслужила хоть каплю отзывчивости и нежности днём, когда он так щедро делился ею ночью…       Измученная, растерянная, она решилась на откровенный разговор, когда поместье опустело. Листья уже начали желтеть. Срываясь с веток, они кружились в воздухе, приглашая полюбоваться листопадом. Сакура не обращала внимания на красоту. Она неторопливо шла к купальне, устроенной в природном горячем источнике. Успела узнать, что именно тут Какаши предпочитает расслабляться после тяжёлой тренировки.       От воды поднимался пар, окутывал Какаши серыми клочьями. Сакура села за его спиной, взяла тэнугуи и коснулась плеча. Он повёл им, заставляя застыть с протянутой рукой.        — Я не настолько немощен — могу помыться без посторонней помощи.       Его холодный голос замораживал нутро. Сакура беззвучно вздохнула и снова положила ткань на плечо.       — Это простая забота жены о муже.       — Ненужная. — Какаши посмотрел через плечо, и взгляд привычно уже зацепился за рваный шрам, рассекавший его лицо. В светло-серую радужку ослепшего глаза заглядывать было жутко. Сакура отвернулась, он хмыкнул. Плеснула вода.       — Чего вы добиваетесь? — спросил он тихо.       — Разве не ясно? Хочу сблизиться с вами.       — Есть более очевидный способ сближения. Разве мы не сближаемся в спальне?       Она покраснела. Их ночи с трудом можно было назвать этим словом. Скорее, на простынях происходило сражение, ночь за ночью, изматывающее и исступлённое.       — Можно попытаться узнать друг друга лучше.       — Зачем? Жена нужна только для одного — рожать. Чем вы заняты в дневное время, меня не волнует, достаточно того, что ждёте ночью.       — Неужели вы правда так считаете?! — Сакура позволила себе повысить голос. Тон, с которым Какаши говорил о её предназначении, покоробил. Резко развернувшись, он подался к ней, почти столкнулся нос к носу и низко, угрожающе протянул:       — Я не ваш бывший муж, Сакура-сан, и никогда не стану подобным ему. Верность продаётся, дружбы не существует, любовь — красивая сказка для маленьких детей. Принимать меня таким, или нет — ваш выбор. И, поверьте, меня он не касается. А теперь идите и дайте мне нормально помыться!       Сакура подскочила, будто ошпаренная. Быстро ушла, словно за ней гонится стая диких собак, хотя это был всего лишь горящий взгляд, прожигавший лопатки. Стоило подумать, что ночью он снова придёт, чтобы взять её, придёт, просто потому что может и хочет… Сакура прижалась к стене, зажмурилась и заставила себя дышать медленно и размеренно. Она справится. Она станет хорошей женой. Она была хорошей женой для Саске… Одинокая слезинка — это всё, что могла себе позволить. Смахнув её, Сакура выпрямилась и пошла на кухню, чтобы проследить за приготовлением ужина для своего господина.       Сегодня он ел со своим управляющим, и Сакура решила, что накрывать на стол будут служанки. Она не собиралась кланяться другим, достаточно того, что склоняет голову перед мужем, даже если ему это не нужно.       — Ты снова обижаешься, — заметил Какаши, найдя её на энгаве. Прислонившись плечом к деревянной колонне, Сакура наблюдала, как неторопливо опадает листва. Прежде она моментально выпрямилась бы, коротко поклонилась перед мужем, но уже давно поняла — ему чужды церемонии. Он не просто не придаёт им значения — он демонстративно их игнорирует. И вовсе не назло ей, просто иначе не умеет и не желает учиться.       — Нет, — ответила она просто, не отрывая глаз от листопада. — А даже если и обижаюсь, какое вам дело?       Какаши громко, протяжно вздохнул. Сакура даже не шелохнулась. Ей уже хотелось поскорее забеременеть, чтобы окончательно занять своё место и не тешить себя пустыми надеждами. С ребёнком станет проще всем, и ей — в первую очередь. Появится хоть один человек, которому она будет по-настоящему нужна. Каждый лунный цикл приводил в отчаяние. Уже четыре месяца, как они были женаты, неужели она на самом деле пустоцвет?       — Ты считаешь, мне плевать на твои чувства? Но разве я не говорил, что не жду их и не смогу ответить?       — Вы на самом деле решили, что у меня есть к вам чувства? — Сакура позволила насмешке прорваться наружу. Метнула короткий взгляд и снова повернулась к саду. — Не стоит принимать за них обычную человеческую привязанность. Впрочем, она вам тоже не нужна.       — Думаешь, что я монстр?       — Для человека, которому наплевать на чужие чувства, вы слишком беспокоитесь о них.       — Я беспокоюсь лишь том, чтобы ты не вонзила мне кинжал в сердце, когда я буду спать.       — До сих пор этого не произошло, не произойдёт и впредь, — ровно ответила Сакура. Повернулась к нему, спрятав руки в рукавах. — Мы оба справляемся со своими обязанностями. Вы правы, не стоит всё усложнять.       Какаши отчётливо фыркнул и посмотрел в сад. Кивнул на падающие листья, скупо бросил:       — Красиво.       Какое-то время они стояли молча, думали каждый о своём. Тихо кружились листья, ложились на землю с неслышным шелестом.       — Через два дня я уеду в столицу, — заговорил Какаши снова. — Если хочешь, можешь поехать со мной.       — Если вы позволите, я лучше останусь. — Сакура представила наполненные одиночеством и бездельем одинокие дни и отчаянные ночи. Нет, лучше она займётся библиотекой — давно хотела навести там порядок. Заодно приведёт в порядок и свои мысли относительно отношения к мужу.       — Я настолько тебе неприятен, — ровно проговорил Какаши.       — Нет. Но если хотите, можете так считать.       Он резко схватил за локоть. Не больно, но Сакура вздрогнула от неожиданности, однако не поморщилась. Толкнув к стене, Какаши упёрся в неё свободной ладонью, нависая над ней.       — Я могу приказать тебе поехать, Сакура, — протянул он низко.       — Если это так важно для вас, я поеду без приказа. — Она уже не пугалась его лица, смотрела смело. Их взгляды пересеклись: её, ищущий, и его — глубокий.       — Чего ты добиваешься? — Какаши с трудом овладел голосом.       — Я не знаю, — прошептала она, облизнув пересохшие губы. Если бы сама могла понять, что начинает чувствовать к мужу! Тут не было стыдливой нежности или робкой привязанности, выросших на поле взаимной симпатии. Скорее, на поросшем сорняками огороде вдруг робко начало проклёвываться… что-то. Мучительно замычав, Какаши сжал кулак и легко ударил в стену над её головой. Вот теперь Сакура распахнула глаза. Ладонь соскользнула, мозолистые пальцы с неожиданной нежностью погладили подбородок.       — Упрямая, — сказал он еле слышно. — Решила, что всё равно добьёшься своего, да?       — Не понимаю, о чём вы. — Сердце Сакуры зашлось от его тона, так похожего на тот, звучащий в темноте их спальни.       — Разве? А мне кажется, отлично понимаешь. — Он блуждал взглядом по её лицу. — Думаешь, я стану твоим домашним кроликом, которого можно наряжать в ленты и держать на шелковых подушках? Поклоны, учтивые речи, мнимая покорность… Я уже говорил, что не буду таким. Неужели до сих пор не поняла?       — Я лишь хотела, чтобы днём вы тоже замечали меня, мой господин, — проговорила она, громко сглотнув. — Потому что я чувствую, что значу для вас меньше, чем ваша катана.       — Катана сотни раз спасала мне жизнь, Сакура. А что делаешь ты, кроме как ублажаешь ночами?       Она не успела ударить — он поймал запястье, дёрнул на себя, заставляя буквально впечататься в его грудь.       — Вы постоянно твердите про то, что я не заслужила уважения, но не даёте проявить себя, кроме как в постели! — прошипела она, дёрнувшись.       — И даже там ты не блещешь талантом, — усмехнулся Какаши.       — Прошу прощения, что вам досталась такая негодная жена. Я надеюсь, что смогу выполнить свой главный долг и освободить вас от необходимости делить со мной ложе!       От обиды слёзы жгли глаза. Даже то, что она ошибочно принимала за нежность и ласку, оказалось фальшью, а ведь именно эти крупицы наполняли надеждой на нормальное существование друг с другом. Она вырвалась, он не стал держать. Не думая о приличиях и манерах, бросилась как можно дальше, углубляясь в сад.       Только оказавшись достаточно далеко от дома, остановилась. Прижала ладонь к узловатой коре, давясь дыханием и слезами. Он оттолкнул её так просто, будто на самом деле ничего не значит. Оскорбил и осыпал насмешками, а ночью придёт, как ни в чём не бывало?! Нет. Сакура прижала ладони к груди и вознесла глаза к тёмному небу. Прямо здесь и сейчас она поклялась себе, что не станет больше пытаться. Что, если Какаши угодно, она станет тенью, но это не значит, что забудет о собственных желаниях и стремлениях.       Когда он пришёл ночью, она не повернулась: так и осталась лежать спиной к входу. Слышала, как он вздыхает, и сердце вновь сжималось от обидных слов. Не блещет талантом. Разве можно оскорбить сильнее? Стиснув зубы, Сакура зажмурилась, когда тяжёлая ладонь легла на плечо.       — Прости, — внезапно сказал Какаши, придвигаясь вплотную. — Прости, я не считаю тебя бесполезной.       Сакура зажмурилась крепче, слёзы обожгли глаза. Хотелось тепла. Простого тепла, чтобы обнимали и говорили, что всё у них будет хорошо. Чтобы можно было расплакаться на чужой груди и не бояться показать свою слабость. Проглотив горечь, Сакура протяжно выдохнула, прежде чем заговорить.       — Мне всё равно, что вы думаете обо мне, Какаши. Уже всё равно. Я не стану предлагать вам свою душу, просто берите тело.       Пальцы на её плече отчётливо дрогнули. Рвано выдохнув, Какаши лёг на спину. Приглушённо выругался.       — Я уже говорил, что не умею обращаться с женщинами, подобными тебе.       — Подобными мне? — горько усмехнулась Сакура. — Достаточно просто не оскорблять, но вы, вероятно, иначе не умеете.       — Сколько раз я должен извиниться, чтобы ты простила? — раздражённо спросил он. Сакура повернулась. Сверкнули глаза в полумраке: по странной прихоти Какаши, в дальнем углу спальни всегда горел андон.       — Мне не нужны извинения. Мне от вас ничего не нужно. Если вы не желаете меня сегодня, давайте спать.       Снова отвернувшись, Сакура натянула одеяло по шею и закрыла глаза. Текли минуты, Какаши не шевелился. Но вот отвернулся от неё и тяжело вздохнул. Больше никто не произнёс ни слова. На следующий день Какаши уехал, скупо попрощавшись у ворот. Он не сказал, когда вернётся — это Сакура поняла не сразу…       Какаши попросту забыл, потому что был отчего-то уверен — она согласится и поедет с ним. И теперь раздражение глухо ворочалось в груди. А ведь он даже приказал найти ей лошадь, чтобы ехала рядом с ним верхом. Только удалившись на большое расстояние от поместья он понял, что ни разу не спросил, умеет ли Сакура ездить верхом. Всё же в её желании узнать друг друга получше был свой резон. И если Сакура ни разу не сидела в седле, кому, как не ему научить её? Как и защититься в случае чего.       Женщины, с которыми он имел дело, умели хотя бы отразить внезапный удар — если речь шла о продажных. Среди шиноби было немало женщин искуснее многих мужчин. Сакура — Какаши готов был в этом поклясться — наверняка не держала в руках ничего тяжелее кайкена . Но он не мог представить её с катаной, может, ей бы подошёл лук?..       Досадливо поджимая губы, Какаши покачивался в седле и привычно скользил взглядом по лесу. Хотя даймё и отправил в отставку, она была лишь на словах. Для всех Какаши остепенился и осел дома, но по-прежнему служил. Незаметно, но как всегда эффективно. Теперь это была не охрана безопасности самого даймё, и дел на самом деле убавилось, но он продолжал получать данные от своих людей, рассыпанных по всей стране. И пересылал их советникам даймё, однако, иногда надо было отчитываться лично.       Стоя на одном колене перед высоким креслом, больше походящим на трон, Какаши быстро и скупо докладывал, глядя на вышитые золотом носки домашних туфель. Когда закончил, поднялся, ожидая дальнейших распоряжений.       — Ты приехал один, — заметил даймё, лениво обмахиваясь веером. За стенами дворца разразился дождь, но здесь было жарко натоплено. — Я думал, что ты познакомишь нас со своей молодой женой.       — Она занемогла, — не моргнув, ответил Какаши. — Было жестоко везти её с собой.       — О. Вас уже можно поздравить?       — Возможно, — уклончиво сказал Какаши, подумав, что это может быть правдой.       — А ты времени зря не теряешь! Кто бы мог подумать!       Какаши поморщился про себя. Ссора с Сакурой выбила из колеи неожиданно для самого себя. Он не привык следить за словами при женщинах, а тут, видимо, надо подбирать. Это была простая попытка ужалить, а получилось — обиделась. Самым смешным было то, что Какаши нравилось, как Сакура ведёт себя в постели. Она почти перестала зажиматься, и, хоть пока не дарила ответные ласки, но откликалась и отзывалась вполне охотно. Как она вообще могла решить, что ему не нравится, если каждый раз у него поджимаются пальцы на ногах? Женщины! Какие сложные существа!       Не представляя, что делать, Какаши бесцельно бродил по столице. Можно было заглянуть в идзакая, пропустить пару стаканчиков. Наверняка найдутся знакомые, вернувшиеся с миссий, готовые составить компанию. А можно и вовсе свернуть в квартал красных фонарей, там точно отвлекут и развлекут. Но плотских утех в его жизни теперь стало с избытком, хотя можно просто провести время в приятном обществе весёлых женщин. Отзывчивых и смешливых, не пытающихся залезть в душу и вытащить оттуда никому не нужные чувства. Уговорив себя, Какаши пошёл в давно знакомый цветочный дом, один из самых солидных, славящийся своими утончёнными девушками.       — Какаши-сан, — навстречу выплыла хозяйка в облаке сладких духов. В руке с ярко-накрашенными ногтями покачивалась длинная кисэру , а губы приветливо изгибались. — Не думала, что вы навестите нас так скоро. По столице ходили слухи, что вы женились.       — Хм, так и есть, — приветливо улыбнулся Какаши. Рядом с Харуко и её девочками он всегда чувствовал себя легко. Здесь никто не требовал от него ничего, кроме звонких монет.       — Минако сейчас занята, но я могу предложить Рико, помню, в прошлый раз вы остались ею довольны.       — Мне без разницы, Харуко-сан. Сегодня я хочу просто выпить в приятной компании.       — Жена крепко стиснула ваше достоинство в железной руке? — усмехнулась Харуко и затянулась. — Конечно, я позову девушек развлечь вас. Прошу, проходите.       Странное ощущение тревожило Какаши: будто все вокруг понимают больше, нежели он сам, о его браке. Он не чувствовал себя женатым до последнего времени. Сакура была, но кем? Смысл её слов и просьб доходил постепенно, ведь, окружённый красивыми девушками, он не мог вспомнить, спрашивал ли хоть раз, что ей нравится, а что нет. Интересовался ли её предпочтениями в еде. Даже о местных девушках он знал больше, чем о собственной жене, а ведь прошло уже несколько месяцев после свадьбы. Он сознательно окружил себя стеной, внутрь которой не пробиться, но ведь Сакура не пряталась и была готова впустить его в свои ворота, как завоевателя, которому покорилась.       — Какаши-сан, ты сегодня такой задумчивый. — Пальцы Рико прошлись по его линии челюсти, указательный погладил родинку. Коснувшись её губами, девушка капризно протянула: — Мы вас чем-то расстроили?       — Скажи, — задумчиво протянул Какаши, глядя прямо перед собой, не замечая крохотных, но прямолинейных знаков внимания, — что можно подарить женщине, которая сильно на тебя обижена?       — Ты разбиваешь мне сердце, Какаши-сан, — надула подкрашенные губы Рико. — Со мной думаешь о другой… — Она изящно изогнулась, взяла бутылку со стола и налила в его опустевший стакан прозрачное вино. Хитро улыбнулась: — Речь идёт о твоей жене?       Какаши раздражённо взглянул на неё, но в голубых глазах читалось лишь простое женское любопытство.       — Я обидел её, — сказал он с досадой. — И не знаю, как загладить вину.       — Обидел словами или?..       — Словами.       Он не мог представить, что хоть раз поднял бы руку на женщину, тем более на Сакуру.       — Подари ей украшения. Мы любим красивые безделушки. Купи отрез дорогой ткани, или вышитую накидку. Ой, я видела такие красивые шёлковые цветы в квартале ткачих недавно!       Рико увлеклась, её глаза ярко вспыхнули.       — Ты можешь помочь мне?       — Ну, нет, — она звонко рассмеялась. — Подарок ты должен выбрать сам, иначе весь смысл в извинениях теряется.       Сложно. Всё вновь стало сложным. В квартал ткачих Какаши попал на следующий день и поначалу был ослеплён многочисленными тканями в витринах магазинов. Он впервые был тут — прежде не было необходимости, одежду шили либо армейские портные, либо домашние портнихи клана Хатаке. Сперва Какаши думал, что тут будут одни женщины, но оказалось, среди мужчин немало модников, выбирающих себе расшитые пояса, плащи и многочисленные предметы одежды. Остановившись у лотка, увешанного множеством цепочек и бус, Какаши попытался представить хоть что-то из товара на Сакуре. Задумчиво поднял в воздух нить кораллов, потом жемчуг. Тут же лежала бирюза, малахит, горный хрусталь.       — Господин желает что-то конкретное? Или вам помочь с выбором? Даже самая прекрасная женщина нуждается в не менее прекрасном обрамлении.       Продавец тараторил без устали, показывая то одно, то другое украшение. Вскоре голова от его болтовни шла кругом. Какаши рассеянно кивал, но в конце концов сдался — взял первые попавшиеся перстни, цепочки для шпилек и несколько шелковых цветов, почти не глядя. Хотелось верить, что Сакуре это понравится, потому что для него все украшения были одинаковыми, разве что отличались по цвету и размеру. Сакура вообще носит такое? К своему стыду, он не мог вспомнить.