Клуб игры на укулеле

Никита Мы — то, что мы едим. Оттого я иду из столовой, поедая сладкую булочку. В левой руке у меня ещё одна, потому что я — далеко не единственная сладкая булочка в этом здании. Ещё одна стоит в арке перехода между старой половиной школы и новой. Лазает в телефоне, длинными чёрными ноготками от нечего делать перебирает собственную шевелюру. Она недавно подстриглась, сделала каре-площадку, и теперь кончики её насыщенно-зелёных волос нереально приятно трогать. — Марго, — с улыбкой окликаю я девушку. — О, рыжая бестия пожаловала, — отвечает она и тоже улыбается, пряча телефон. — От бестии слышу. — Пошёл нахуй. — Я тебя тоже люблю. Она оглядывается, чтобы убедиться в отсутствии в поле зрения учителей, и тыкается губами мне в губы. — Товар принёс? — Всё для вас, моя леди. Протягиваю ей булку, и в изумрудных глазах загорается огонь. — Ты ж мой спаситель. Марго раскручивает пакет и принимается за угощение, а я прислоняюсь к стене спиной и наблюдаю. Девушка не церемонится, набивает щёки, крошит. Меня каждый раз это до безумия умиляет. Внешне такая утончённая, чуть манерная, она превращается в моём присутствии в простоватую и немного грубую пацанку. А я и рад. Даже больше — счастлив. Показать себя настоящего — высшая степень доверия. Я обожаю видеть Марго такой. — Я так и не понял, почему тебе перестали продавать в буфете. — Так это, — она прожёвывает кусок, прежде чем продолжить. — Я вчера этой тётке уронила поднос с остатками супа на подол. А у меня контрошка была, бежать нужно было прям резко. Я только извинилась и рванула. Боюсь теперь на глаза попадаться. — А это которая была? Брюнетка с прищуром или с фиолетовыми волосами? — С фиолетовыми. — Так сегодня не её смена, — смеюсь я в кулак. — Серьёзно? — хмурится Марго. — Баля-я-я… Никит, прости, бегать заставила… — Да похуй, — отвечаю я и чуть пихаю её в плечо кулаком. — Для моей девушки мне побегать не жалко. — В кого такой альтруист? — хохочет она (с булкой за щекой). — Знали бы твои одноклассники, какой ты милый бываешь на самом деле… — На шею сядут, не надо им, — вздыхаю. — Кстати, мне сегодня один наш дурачок любовную записку кинул. Глаза девушки расширяются от восторга. — Да ладно?! Шутишь? — На полном серьёзе. Тот, который со значком. Марго присвистывает. Словосочетание "парень со значком" у нас в школе давно стало именем собственным для одного-единственного человека. — А что в записке? — Да детский сад, штаны на лямках. Два квадратика с "да" и "нет" и предложение встречаться. — И что ты ответил? — Ало, родная, — я щёлкаю пальцами перед лицом безумной яойщицы. — Естественно нахуй послал. У меня есть ты. — Да я бы не возражала, — хитро улыбается она и получает мягкий пинок в бок, от чего разражается звонким смехом. — Он не в моём вкусе. — Да брешешь, — Марго дожёвывает остатки булки и продолжает: — У нас с тобой ведь вкусы практически совпадают. Человеки без царя в голове с лицом колхозника и философским подходом к жизни — дайте сразу два. — Ну допустим, — уклончиво отвечаю, ведя плечом. — При этом, заметь, ни ты, ни я под это описание не попадаем. Почему тогда мы всё ещё вместе? — Чёрт его знает. Родственные души, наверное. И хороший секс. Меня аж передёргивает. — Ну давай, ещё громче скажи, а то не вся школа ещё знает, что… — Что мы еб… — я закрываю ей рот ладонью прежде, чем слово целиком слетает с накрашенных губ провокаторши. Морщусь и лезу в рюкзак за влажными салфетками под её звонкий хохот. — Не смешно. — Очень смешно, Никит! Я никогда не устану удивляться, насколько легко вогнать тебя в краску. Я со скрипом прощаю ей эту маленькую шалость и провожаю до кабинета биологии, а потом медленно иду к компьютерному классу. Медленно, потому что румянец с меня никогда быстро не сходит, а терять лицо перед одноклассниками как-то не хочется. Открывая дверь, готовлюсь игнорировать сидящего рядом Олега, но не нахожу его на обычном месте. И как игнорировать-то прикажете? А потом с удивлением обнаруживаю, что этот самый Олег банным листом прилип к… Как его? Ури?... Олег Меня одолела неистовая решимость! А потому перед уроком информатики я решил подсесть к Ури и проявить к нему, как это называют? — искренний интерес, во. Падаю жопой в чужое крутящееся кресло, не обращая внимания на его хозяина (тот возмущается где-то рядом фоновым белым шумом). Наклоняюсь чуть вперёд и с улыбкой жду, когда на меня обратят внимание. Это происходит не сразу. Ури сидит в наушниках (интересно, что слушает?), лазает в интернете, читает… Читает что, простите?... Чуть щурю глаза, стараясь получше рассмотреть происходящее на экране, и слегка охуеваю, потому что оно никак не связано ни с курсом информатики, ни с компьютерными игрушками, которые обычно втихую ставят мои одноклассники и играют, пока училка не смотрит. — Это чё… — не выдерживаю я и всё-таки спрашиваю. Ури не отвечает — видимо, музыка в наушниках слишком громкая. Поэтому выдёргиваю за провод одну "затычку" и повторяю: — Это чё у тебя? Парень смешно дёргается, глядит на меня, распахнув глазищи с этими его по-коровьи длиннющими ресницами, и не сразу находит слова. — Му… музыкальная н-нотация, — заикаясь, отвечает он. Мне сказанное особо ни о чём не говорит, да и увиденное тоже: ну нотки и нотки, только хули текста так много? — А тебе это зачем? — уточняю, разглядывая браузерную страницу. Под нотками вижу надпись "рис. 14", совсем как в учебниках. — Разучиваю, чтобы… чтобы читать музыку. И писать тоже, — отвечает парень, чуть вжимая голову в плечи. — Это так просто… Я всё равно выключу сейчас. — Да нет, почему, я не против, — неожиданно для себя возражаю я, не понимая, почему я вдруг должен быть против того, чем занимается чужой чувак на чужом компе. — Мне просто интересно стало. И многое понимаешь? Он неуверенно кивает, а потом, задумавшись, кивает ещё раз, более убеждённо. — Это, на самом деле, не сложно совсем. Просто нужно несколько правил запомнить, чтобы не путаться. — А чё там путаться? До-ре-ми и погнали, разве нет? — Не совсем, — его голос становится чуть увереннее. Он поворачивает монитор так, чтобы мне было лучше видно, листает выше и показывает мне какие-то нотки и буковки с "решётками" и символами, напоминающими английскую "b". — Гляди, вот это нота "до", а это "ре". Между ними есть полутон, то есть средний по звучанию звук. Его можно записать двумя способами: как "до диез", то есть на полутон выше, чем "до", или как "ре бемоль", то есть на полутон ниже, чем "ре". Их обозначают вот эти символы, и в нотации важно не запутаться. — Я уже запутался, — с усмешкой признаюсь. Ури слегка улыбается и тупит взгляд. — Понимаю. Но всё это не нужно учить, если не собираешься играть или писать сложные партии. — А ты, значит, собираешься? Он неуверенно кивает. — Если получится. — Получится, конечно! — я ободрительно толкаю его в плечо. — Ты вон как шпаришь бодро! Как училка прям. Тебе бы в учителя идти, правда! — Да ну не знаю, — снова тушуется кудрявый. — Это трудно, мне кажется. — Да ничего не трудно. Это просто я тупой, — улыбаюсь. — В меня ничего вдолбить нельзя. Я на гитаре пытался научиться играть — нихера не вышло, даже трёх аккордов выдать не смог. — А долго учился? — Часа полтора, наверное. Ури прыскает и пытается сдержать смех, но не выдерживает, потому что не выдерживаю я, и через секунду мы уже оба смеёмся, тряся плечами. — Часа полтора… Ну что я могу сказать, не удивительно, что у тебя не получилось. — Да у меня стимула не было особо, — отвечаю я, отсмеявшись. — Когда сразу что-то не получается — я забрасываю, такой характер. — Знаешь, — Ури чешет кудрявую макушку. — Ты бы мог… Ну, попробовать укулеле. Серьёзно. На ней в десять раз легче научиться играть. — Да ну заливаешь. Меньше струн — не значит легче. — Нет, правда! Это у многих первый инструмент. Даже самый неусидчивый освоит. Попробуй. — Если только ты сам дашь мне пару уроков, — я очаровательно (как мне кажется) улыбаюсь. А лицо Ури вдруг светлеет. — Я с удовольствием!