Однажды в декабре

Когда стремления двух людей столь противоположны и когда к тому же оба не способны выпутаться из создавшегося затруднительного положения, это может привести лишь к ещё большим трудностям и даже к катастрофе, если только не придет на помощь какой-то счастливый случай. Т. Драйзер Пак Чеён была вне себя от злости. Её идеально уложенные длинные кудри — произведение искусства, на которое стилистка потратила больше часа, то и дело подпрыгивали и уже начали постепенно терять форму, пока девушка вихрем носилась туда-сюда по комнате. Но ей было не до беспокойства о причёске, нет — у неё были проблемы поважнее. У самой главной из них даже было имя — Пак Сэхён, проклятый лыжник, злосчастный чемпион. — Я этого не потерплю! — бросила она, наверное, в сотый раз. — Пожалуйста, перестань мельтешить перед глазами и присядь уже куда-нибудь, — беспечно попросила госпожа Санри, которая в этот самый момент сидела перед трельяжным зеркалом и причмокивала накрашенными губами. Наконец она отложила помаду и на некоторое время застыла, всматриваясь в отражение, после чего удовлетворённо кивнула проделанной работе. Затем посмотрела на циферблат золотых часов, украшавших запястье, и тут же вскочила с белого кожаного пуфика. — Мама, ты слышишь меня? — взвизгнула Чеён. — Я сказала, что я не еду! — Не говори глупостей, — спокойно отвечала Санри, даже не смотревшая в сторону негодующей. — Лучше собери чемодан заново, как вернёшься с вечеринки. И кстати, я бы посоветовала поторопиться, потому что она вот-вот начнётся. — Я никуда не пойду, — прошипела Чеён. — И чемодан я заново собирать не буду, ясно? — Чеён, — женщина вздохнула, она собрала с трельяжа телефон и помаду и бросила их в сумку. — Ты ведёшь себя, как ребёнок. — Вы мне обещали! — простонала девушка, чуть ли не плача. — Мы должны были полететь на Гавайи, встретить новый год на пляже и засыпать под шум волн! К тому же, я уже всем сказала, что лечу туда. Ты понимаешь, что все подумают? — О, это занимает меня в последнюю очередь, — убедила Санри, уже натягивавшая на себя белую дублёнку с меховым воротом. Она куда-то торопилась, а потому на нервное настроение дочери не обращала никакого внимания. — А меня в последнюю очередь занимают проклятые лыжи! — воскликнула Чеён. — Почему мы должны лететь и отмораживать носы на чёртовом Северном полюсе только из-за того, что какой-то лыжник прошёл в финал соревнований? — Во-первых, — наконец женщина резко развернулась к дочери. — Если я ещё раз услышу от тебя ругательства — отправлю в закрытую школу для девочек. Во-вторых, мы летим в Норвегию — это сказочное место, одна из счастливейших стран мира. В-третьих, Пак Сэхён — наша национальная гордость, первый представитель нашей страны в этом виде спорта на мировом уровне, так что придержи свой язык за зубами хотя бы до тех пор, пока сама не внесёшь хоть какой-нибудь вклад в развитие государства! И в-четвертых, идея слетать и посмотреть финал соревнований принадлежит твоему отцу; достать туда билеты стоило ему огромных затрат, заработать средства на эти затраты было ещё тяжелее — и всё это для того, чтобы мы могли хорошо отдохнуть все вместе, а не для твоего хвастовства перед друзьями. — Мне плевать, — задрала нос девушка и наконец плюхнулась на софу. — Я сказала, что не еду. Папа не разрешит тебе отправить меня в закрытую школу; в Норвегии — холодрыга; прыжками на лыжах с трамплина я в любом случае интересоваться не буду — завоюй Пак Сэхён хоть сто медалей и кубков; а купленный билет при желании можно и продать, раз он такой дорогой, — она закинула ногу на ногу и скрестила руки. Однако госпожу Санри представление не впечатлило. — Если ты не соберёшь чемодан заново, поедешь с тем, что собран сейчас. — Она подошла к трельяжу, чтобы ещё раз взглянуть на себя, завязала пояс на дублёнке и взяла сумку. — Посмотрим, как тебе понравится носить сарафаны и купальники в Энгердале. — Видимо ты не слышала: я не еду, — капризно подчеркнула девушка. — Лучше продай билет, пока не поздно. — Говоришь, затащить тебя в машину силой? — спросила Санри так, будто плохо расслышала. — Хорошо, дорогая, как тебе будет угодно. — С удовольствием посмотрю, как твои вездесущие «подружки» это щёлкают, — усмехнувшись, Чеён закатила глаза. Она не заметила, что уже давно перегнула палку со своей грубостью. — Тэян! — крикнула женщина. В ту же секунду из-за двери показался мужчина в приталенном чёрном костюме. Его кожа отливала бронзой, взгляд раскосых тёмных глаз был серьёзен и бесстрастен, широченные крепкие плечи натягивали ткань пиджака. Он походил на медведя. — Как думаешь, ты сможешь унести мою дочь на руках? — любезно поинтересовалась Санри. Чеён обомлела. Серьёзный взгляд раскосых глаз тотчас же был направлен в её сторону, в нём читалось лёгкое недоумение. Однако мужчина без раздумий ответил: — Конечно, госпожа. — Тэян, выйди! — рявкнула Чеён. Растерявшись окончательно и даже слегка нахмурив брови, охранник снова скрылся за дверью. — Ты не веришь, что я это сделаю? — полностью готовая последовать вслед за мужчиной, Санри опустила ладонь на ручку двери. — Можешь даже ворочаться, если так хочется почувствовать себя героиней драмы. Понесём тебя до машины прямо так. Конечно, будет страшно неудобно, если кто-то увидит… Но меня утешит то, что тебе будет стыднее… — женщина снова взглянула на часы на запястье. — Я успеваю подвезти тебя до твоего ресторана. Ты едешь? — Нет! — надулась девушка. Она даже раскраснелась от ярости. «Будто теперь есть смысл идти туда, где все станут расспрашивать про Гавайи…» — подумала она, и от этой мысли ей стало настолько себя жаль, что девушка почувствовала, как её грудь вздымается и на глазах выступают слёзы. Да ещё и мать встала над душой вместо того, чтобы наконец уйти и оставить её в одиночестве!.. — Раз уж ты не едешь, — сообразила та, — можешь начинать собирать чемоданы сейчас. Для нашей туристической группы запланирована прогулка про Лиллехаммеру перед соревнованиями, а отель в Энгердале так и вовсе посреди лесов и гор — там будет холодно. В общем, запасись тёплыми вещами. И не забудь лыжный костюм! Разумеется, Санри не было дела, идёт ли Чеён на вечеринку — и это несмотря на то, что та убила целый день на подготовку к празднику… Теперь, будучи нарядной и сногсшибательной, в воздушном и блестящем розовом фатине, с безупречным макияжем и идеальной причёской, она могла только остаться дома и разрыдаться, потому что на предстоящих каникулах вместо тепла, солнца и отрывного веселья её ожидала какая-то лачуга у черта на куличах, а ещё прогулки с толпой других корейских туристов, и самое главное — колотун. Девушка ждала, когда мать скроется из виду, однако та словно намеренно задерживалась, чтобы насладиться её горем. — Ты слышишь? — переспросила она. — Я не буду кататься на лыжах, — отрезала Чеён. — Как хочешь, — простодушно ответила Санри. — Главное, чтобы ты там была. Можешь ходить тихо, корчить недовольные рожицы и воротить нос от любого веселья, если тебе кажется, что таким поведением ты что-то кому-то докажешь. Только будь зайкой, постарайся не показывать свой паршивый характер при других туристах — не стыди своих бедных родителей. И ещё лучше держи рот на замке, чтобы из него случайно не вылетело какой-нибудь гадости. Только сказав это, Санри мгновенно исчезла. А Чеён в порыве злости схватила с софы бархатную подушку и бросила её в сторону двери. Однако это оказалось плохим утешением, и не находя в себе больше сил сдерживать слёзы, девушка завалилась в толпу подушек и отчаянно разрыдалась, полностью испортив тем самым свой дорогой макияж.