My Friend the Moon

      Он сжимает свою челюсть, когда тащит мешок постельного белья и шкур от двери дома целителя вниз к прачечной. Его всегда тянут в разные стороны, когда он лишь желает быть погребенным на пять футов в гнездо. Всё время всё такое громкое. Соджун беременный, а Джисон (очень щедро) время от времени предлагал выполнить его обязанности.       Так, конечно, же, было до того, как он представился и все стало таким охренительно противным. Запах крови заставлял слезиться глаза.       Джисон никогда не был на хорошей ноге в целительстве. Это одна из множества причин, почему он оказался в аптеке. Джисон снова ворчит, пока тащит белье за собой. Лишь этот последний поход между зданиями, и он сможет потратить остаток своего дня, как первоначально намеревался.       Когда он засовывает все это в ухоженное здание возле реки, его мускулы протестуют. Он бросает сумку в кучу на полу и вздыхает, – Это последнее, Джиан. Я думаю, Сокджин должен прийти забрать вещи, когда всё будет готово, – объясняет он, и Джиан кивает, бросаясь к куче белья, чтобы взять её и отсалютовать “пока” через плечо.       Его голова пульсирует, когда он движется назад под полуденным солнцем, и он вскидывает свою голову, чтобы обнять лучи.       Обед. Он должен идти на обед. Может Феликс там, или Чонин, или Чан. Немного поздно, чем они обычно едят, но может ему удастся поймать их прежде чем они уйдут, чтобы ему не приходилось есть одному.       Он пробирается в общественную столовую, и когда протискивается внутрь, сканирует столы, пока не вылавливает Феликса и Чонина. Феликс смеется, все его лицо сморщилось под тяжестью смеха, и сердце Джисона наполнилось теплом. Он хватает миску супа и немного риса, и бежит рысью, опускаясь рядом с Феликсом на скамейку и утыкается носом в его горло.       – И тебе доброго дня, – язвит Феликс, но он все равно тянется к прикосновениям и отвечает тем же жестом, когда Джисон отклоняется. Запах Феликса напоминающий морской бриз омывает его, и он не более чем лужа слизи. Чонин засовывает целый ролл в рот и задумчиво жует, прежде чем протягивает руку, чтобы провести своим запястием по челюсти Джисона покрывая своим дружественным запахом.       – Если ещё один человек, попросит меня ещё что-то сделать сегодня, я закричу – тяжело говорит Джисон, и Чонин единожды моргает, прежде чем серьезно кивнуть. Джисон сопротивляется желанию притянуть его в объятие.       – Одна небольшая обязанность вряд ли стоит того, чтобы из-за неё расстраиваться, – отвечает Феликс и Джисон фыркает.       – Тебе легко говорить. В выходные дни тебя никогда не отвлекают. И тебе типа не приходится ни о чем беспокоиться. Если что-то отдаленно раздражающее случится с тобой, Чан–хён незамедлительно зарычит на это пока это не оставит тебя одного. Поэтому, прости, если я маленький…       – Воу, Сони, сделай вдох, – мягко говорит Феликс, протягивая руку, чтобы пальцами расчесать волосы омеги. Джисон делает глубокий вдох и заставляет свою челюсть разжаться. Его стресс съедает его заживо.       – Ты хочешь поговорить о том, в чем реально суть или предпочитаешь выговориться? Или хочешь поговорить о чем–то другом? Щенок Йонджуна появится на днях и…       – Осталось всего две недели. До брачного забега. – выпаливает Джисон, и Феликс решает закрыть рот, ободряюще напевая.       Они разговаривают об этом некоторое время, но это никак не помогает Джисону чувствовать себя лучше. Феликс не понимает, хоть и старается относиться ко всему с пониманием. Желудок Джисона сходит с ума, и он зажмуривает свои глаза.       – Я нашел маленький альков, который, как я думаю, может быть безопасным? И я планирую запрятаться там, но я немного нервничаю из-за своего запаха. Я думаю кто-то может выследить меня там. Поэтому я проведу день в поисках альтернативных маршрутов. Думаю, что должен существовать способ обойти реку? Полагаю, что может если я немного заберусь в реку и перейду в другое место, это может больше спрятать мой запах. Думаю, если я побегу по диагонали на север по реке, у меня получится пробежать по ней несколько шагов на юг. Но мне нужно сделать тесты чтобы проверить сработает ли это, – бормочет Джисон.       – И мне нужно зафиксировать, как быстро я могу пробежать там, – кивает он, почесывая свой нос и зачерпывает ложку супа.       Чонин сглатывает и улыбается ему, – Звучит, как хорошая идея, хен.       Феликс кивает, – Да, так и есть. Хочу сказать, что ты потратил много времени на обдумывании этого. Только скажи нам, если тебе что-то потребуется, окей? Ты знаешь, что многие из нас будут счастливы помочь.       – Что я хочу, так это освобождения от этого глупого ебаного забега. Он нелепый. Архаичный. Он…       – Он не так уж плох, – заявляет Феликс, – И думаю, глубоко внутри ты это знаешь. По статистике, он срабатывает гораздо чаще, чем нет. И совет стаи проделали за последнее десятилетие великолепную работу в том, чтобы разобраться с альфами, которые ведут себя неподобающе. К тому же, ты можешь найти альфу, который тебе действительно понравится! И что же? Что…       – Я больше не голоден, – говорит Джисон, резко вставая. Его стул скребет по полу, вызывая резкий звук эхом, проносящийся по комнате. Всё кажется немного чересчур ярким и маленьким, и уязвимым.       Он берет свою миску и подходит, чтобы выбросить остатки еды и вернуть её. Прежде чем Феликс сможет его остановить, он выбегает из здания.       Он подумывает о том, чтобы вернуться домой примерно три секунды, до того, как повернуть на пятках и пробраться к кромке деревьев, туда где начнется брачный забег. Его кожа покалывает пока стоит здесь, и он делает глубокий вдох. Будет лучше побежать так быстро как может прямо, а после вдоль реки? Это вероятно лучше скроет его запах. Он должен попробовать.       Он шевелит плечами и срывается, быстро пробегая между деревьями в сторону реки. Спустя несколько минут бега, он переоценивает себя, меняя угол так чтобы бежать по диагонали на север, как он и планировал. Он будет бежать пока не попадет в реку. И тогда он подумает о том, совершил ли он ошибку или нет.       Он выкидывает мысли из своей головы. Он глубоко вздыхает и проносится мимо деревьев, чувствует грязь под своей обувью. Сегодня тепло, и капли пота выступили на его лбу, намочив воротник его футболки.       Две недели. У него есть две недели.       Иногда, Джисон желает, чтобы всё давалось ему легче, как Феликсу. Феликс прекрасный омега, и все всегда обожали его за это. Джисон грубоват по краям, просто немного не такой. Какой альфа, или даже бета, в своем уме, могут выбрать его, когда у них может быть любой другой омега.       Он сломанный.       Джисон прикладывает больше усилий, его ноги стучат по земле пока он бежит. И внезапно, деревья исчезают, а он стоит на краю большой поляны. Она прекрасна, спотыкается Джисон, ловя себя прежде чем упадет. Он пристально смотрит и единожды моргает. Почему он никогда раньше здесь не был?       Он делает шаг на поляну, а затем хрустит ветка.       Джисон замирает, его взгляд устремляется влево, туда где крупный волк глядит на него в ответ. Его мех прекрасного темно–коричневого цвета, сверкающий почти красным в полуденном солнце. Альфа, тело Джисона кричит на него, когда он неподвижно застывает. Волк остается на месте, держась на расстоянии нескольких метров от него.       Он позволяет своим мышцам оттаять, вытягивает шею и разворачивается, чтобы рассмотреть его полностью. Джисон небольшой, когда обращается. Он гибкий и быстрый и красивого бледного слоновой кости цвета. Этот альфа выглядит так, будто он значительно больше чем Джисон в его форме волка, но он просто смотрит своими глубокими глазами, пока Джисон делает пробный шаг вперед.       Большинство альф в стае – добрые. Стая не одобряет, когда альфы помыкают омегами, а непредставленные щенки буйные, но не жестокие. У него нет реальной причины чтобы бояться этого волка. Он ненадолго задумывается, встречались ли они раньше.       – Привет, – говорит он мягко, его голос звучит более нервным, чем он надеялся.       Волк моргает, его голова наклоняется. Джисон делает ещё один шаг, и волк выпрямляется, приближаясь к Джисону уверенной походкой.       – Прости, что помешал. Ты охотился? – с любопытством спрашивает Джисон, и волк просто моргает, обнюхивая воздух прежде чем приблизиться и уткнуться носом в запястье Джисона.       Он одергивает руку, прижимая ближе к своей груди, его рот раскрывается от удивления. Смело. Этот альфа более смелый чем любой из его друзей, который только познакомились с кем-то. Уши волка падают, и он скулит, извиняясь. Джисон издает прерывистый выдох.       – Ты испугал меня, – уверяет он, позволяя своей руке снова упасть, протягивая, чтобы почесать мех между его ушей, – Разве твоя мама не научила тебя, что обнюхивать незнакомца невежливо?        Он бьется головой о руку и Джисон смеется, опускаясь на колени, чтобы посмотреть волку в глаза. Он замирает, наклоняясь своей мордой вперед чтобы прижаться к мягкой коже щёк Джисона и пропыхтеть.       – Ты просто большой щеночек, хм? – размышляет Джисон, позволяя своей руке спуститься ниже по мягкой шерсти его шеи, – И, если подумать, ты напугал меня первым. Если бы я знал, что у меня в руках будет большой щенок, я кинул бы какую–нибудь палку.       Альфа фыркает, нежно покусывая щёку Джисона в игривом предупреждении. Джисон вдыхает глубже, пробуя поймать запах альфы. Альфа окидывает его равнодушным взглядом, и щёки Джисона нагреваются. Он оказался не таким ловким, каким хотел казаться, – Ты хорошо пахнешь.       Альфа красуется, приглашающе наклоняя своей головой и щеки Джисона вспыхивают розовым. Запах альфы, сладкая ваниль с легкой перечной ноткой, очень яркий. Он снова протягивает свое запястье, и волк нюхает снова, качая своим хвостом, показывая одобрение, и Джисон снова смеется. Он такой ошеломляющий, послушный и нежный, но мускулистый и покрытый густым мехом.       – Что ты здесь делал, когда я забрел сюда, хм? Ты охотился? Или был в патруле? Я не уверен, что знаю тебя. Твой запах не сильно мне знаком, – бубнит Джисон, и альфа снова прижимается к его щеке. Это, конечно, не ответ. Волк не может ответить ему в этой форме.       Джисон смотрит наверх, закрывая глаза от солнца, позволяя ему согреть своё лицо. Он плюхается вниз на землю и снова лениво гладит шерсть альфы. Когда Джисон открывает рот, чтобы снова сказать, голова альфы резко поднимается, и он фыркает, подталкивая его снова, прежде чем снова сорваться в лес.       Он вскакивает на ноги и делает несколько неуверенных шагов вслед за ним, прежде чем остановиться, тупо уставившись в деревья.       Он исчез так же быстро, как и появился. Запах ванили и перечная нотка в воздухе согревающая и острая. Джисон хочет зарыться в него. Вместо этого, он проводит рукой сквозь волосы и плетется обратно в свое общежитие.              Это становится проблемой. Джисон просыпается каждое утро от туманных снов о небесно–голубых глазах и блестящей шерсти. Он проводит весь день в мыслях о неизвестном альфе.       Как его зовут? Что он делает? Сколько ему лет? Думает ли он тоже о Джисоне?       Вопросы кружат в его голове, вперед и назад, пока он выполняет свои обязанности. Его выходные закончились и возвращение в аптеку похоже на испытание. Он тащит свои ноги, ворча всю дорогу, пока не проскальзывает внутрь.       Тэён внутри, внимательно сосредоточена на том, что делает. Джисон крутит большими пальцами и бежит, чтобы принести необходимые ей ингредиенты. Он ухаживает за травами, убеждаясь, что всё хорошо растет. Его колени перепачканы в почве, и он закрывает глаза, вдыхая богатый запах земли.       Возможно, ему стоит работать в саду или на полях. Но Джисон всегда хотел помогать людям и это оказалось лучшим выходом из положения. Он проводит указательным пальцем по листу мяты, восковая текстура вызывала знакомое чувство прикосновения.       – Джисон! – изнутри зовет Тэён и он вздыхает, вставая и неторопливо приближаясь к двери, прочь из маленькой теплицы, которую он превратил в свой второй дом за несколько коротких месяцев с тех пор, как начал своё ученичество. Его голова просовывается в дверь и Тэён поднимает взгляд с того места, где работает, чтобы улыбнуться, – Эй, щеночек, ты закончил поливать? У нас есть флаконы для маркировки и осталось выполнить несколько заказов. Как только закончишь, если сможешь заняться этим, ты меня очень выручишь.       Он кивает, впиваясь ногтями в дверной косяк. Он оборачивается чтобы взглянуть ещё раз, изучая различные оттенки зеленого, прежде чем проскальзывает внутрь.       В Аптеке тепло, и он незамедлительно чувствует прикосновение тепла, исходящее из камина. Почему Тэён упорно держит комнату в состоянии кипения, ему непонятно, но он понимает, что жаловаться не стоит.       Работа, которую он выполняет сегодня проста и бездумна. Он сидит с чернильной ручкой и старается писать, как можно аккуратнее. Каждая этикетка получает своё название и инструкцию, так, чтобы покупатели точно знали, как правильно принимать свои лекарства. Тэён напевает старую песню, которая напоминает Джисону летние пробежки в лесу ободранными коленями и широкими улыбками. Это напоминает ему о жизни с матерью и отцом. Это напоминает ему о простых временах, которые прошли.       Когда входная дверь открывается, Тэён поднимается, прежде чем их посетитель позвонит в звоночек. Она хватает сумку и бросает её в парадную комнату. Джисон снова напевает знакомую мелодию, песню о летнем бризе и поющих птицах. Это прекрасно, думает он, что люди написали, что-то настолько прекрасное, чтобы поделиться с остальной стаей.       Мягкий медовый рокот голоса обрывается добрым и професиональным объяснением Тэён, о том, как использовать её лекарства, и когда входная дверь со щелчком закрывается снова, Джисон поднимает голову, чтобы изучить Тэён, когда она входит в подсобную комнату.       – Может на этой неделе, ты сможешь начать это делать, хм? Вероятно, это следующее, чем мы займемся. Я…       – Когда я смогу делать лекарство? – спрашивает он и Тэён фыркает.       – Всё в своё время, щеночек. Что, тебе так не терпится украсть у меня работу? Ты в любом случае любишь растения, может нам нужно просто распределять задачи таким образом, – утверждает она, и Джисон хочет закричать. Вместо этого он исследует законченные бутылочки.       – Я собираюсь пополнить запасы на передних полках, – бормочет он, поднимая корзину и наполняя её флаконами, которые помогают от простых недугов, тех от которых волки обычно остаются дома. Для них не требуется никакого разрешения или записи, поэтому Джисон может потратить несколько минут, чтобы тщательно их расставить.       Когда он пересекает порог между комнатами, его нос дергается. Тут, среди знакомых ароматов трав и очистителя пола, запах, который он узнает где угодно. Он острый – перечная нотка с теплой ванилью – слегка цветочный и насыщенный. Его голова поворачивается с мыслью об альфе и у него сразу же кружится голова.       Он покачивается на ногах, моргая на полки, и он делает глубокий вдох, жадный вдох, который заставляет его чувствовать себя разорванным на части.       Его альфа здесь, разговаривал с Тэён и взял какое–то лекарство, а он скучал по нему. Из горла Джисона вырывается вой, и он едва заглушает его. Он делает прерывистый вдох и трясет головой. Как глупо с его стороны пропустить это. Как глупо с его стороны не заметить волка, который преследовал его во сне и в минуты бодрствования, потому что он писал «принимать три раза ежедневно во время еды» снова и снова, и снова.       Это отвратительно. Это сводит с ума. Это жестокая шутка и Джисон решительно не смеется.       Интенсивность его чувств заставляет его пошатнуться.       – Тэён–щи? Будет ли в порядке, если я уйду домой сегодня пораньше? Я не хорошо себя чувствую, и думаю меня может стошнить, – хрипит он и Тэён через секунду уже рядом. Не смотря на все его жалобы, он знает, что она глубоко заботиться о нём. Она выбрала его, и потратила все свои смены рядом с Джисоном. Она невероятная нуна и ему повезло, что она у него есть.       Её руки, касающиеся его лба, прохладные и он тянется к ним.       – Конечно, Джисони. Тебе следовало остаться дома, если тебе нехорошо, – любезно произносит она, достает с полки настойку от тошноты и сует ему в руки, – Обещай, что отдохнёшь? Я спрошу о тебе, и если услышу, что ты не отдыхал…       – Обещаю, нуна. – шепчет он, и она улыбается, взъерошивая его волосы.       – Окей, беги. Увидимся с тобой в Четверг, если конечно тебе ещё не будет плохо.       Джисон возвращается домой с запахом ванили застрявшим в его носу.               Он никак не может прийти в себя. Внезапно, будто он чует его везде. Неважно, где он был, там присутствует тонкий шлейф перца. Джисон сходит с ума.       – Чувак, в чем твоя проблема? – однажды во время обеда спрашивает Феликс, когда ловит Джисона пялящегося на дверь общей столовой. Он не участвовал в обсуждении вообще, и очевидно, его заметили.       – Ничего, – быстро отвечает он, глядя между Феликсом и дверью.       – Очевидно это что-то, потому что ты смотришь на дверь будто она убила твою омма или что-то такое. Мы можем тебе помочь? Нужно чтобы мы сорвали её с петель? – говорит он. Щёки Джисона вспыхивают. Как он объяснит это? Как он поместит все эти кружащие чувства в слова?       – Я просто… встретил кое–кого на прошлой неделе, – медленно произносит он, и голова Чонина резко поднимается. Он был занят чтением чего–то, пока рассеяно перекусывал кимбапом, до того, как Джисон сказал это. Сейчас же, все взгляды устремлены на него.       – О мой бог, ты встретил кого-то? Где? Как? Какой его второй пол? Альфа, верно? Конечно, альфа. Все мы знаем…       – Ликс, любимый, из-за тебя у Сони случится паническая атака, – Крис мягко упрекает, оставляя нежный поцелуй на виске Феликса. Тот надувает губы, протягивая руку, чтобы взъерошить волосы Джисона.       – Нет! Никто не паникует. Я просто хочу услышать всё о новой альфе Джисоне. О мой бог, ты собираешься…       – Всё не так! – хрипит он, и его настойчивость заставляет Чонина приподнять бровь.       – А что тогда? – спрашивает младший.       Если бы пол был способен открыться и заглотить всего Джисона, тогда это было бы идеально. Его лучшие друзья молча ждут, рассчитывая на ответ. Он не может найти не одного. Нет нормального способа объяснить это.       – Как его зовут? – тихо интересуется Чан, и, хотя, в теории, это был простой вопрос для ответа, последовавший за этим вой Джисона заставляет его альфу-хёна нахмуриться.       – Я не знаю, ясно? Я не знаю его ебучего имени. Помните, когда Нуна попросила меня отнести бельё целителя, и тогда у меня был свободен остаток дня? Я отправился на пробежку, и наткнулся на альфу в лесу. И он был в волчьей форме, окей? Поэтому я, блять, не знаю его имени. Я даже не знаю, как он выглядит. Это глупо. Мне не стоило ничего говорить.       Момент тишины следует вслед за вспышкой гнева, прежде чем Чан берет его руку.       – Эй, всё в порядке, Сон-а. Я знаю, что это должно быть расстраивает, – говорит он и Джисон желает закрыть себя в спальне пока всё это не закончиться. Когда входная дверь столовой снова открывается, его взгляд скользит по ней.       – Простите. Простите, я не хотел огрызаться. Это просто так глупо, и я надеюсь, что смогу это пережить. – бубнит он.       – Он должно быть, что-то, если захватил внимание нашего Сони, – размышляет Феликс, – Может ты сможешь найти его на забеге? Или, я имею ввиду, может он сам найдёт тебя. Это было бы в некотором роде романтично. Как в историях! Если ты продолжаешь думать о нем, я уверен он продолжает думать о тебе. Как он может не думать? Любому альфе повезет иметь тебя.       Чонин гудит в знак согласия, – Это правда. Не для меня… конечно, но… для любого другого.       – Спасибо, Инни. Это действительно вселяет уверенность. Ты точно знаешь, что нужно сказать, – невозмутимо произносит Джисон.       – Нет! Я имел ввиду…       – В любом случае, я не совсем хочу вступать в брак, помните? Я, по сути, малолетняя невеста, – утверждает Джисон, и Феликс разражается лающим смехом.        – Буквально, о чем ты нахрен говоришь? Мы одного возраста, и Чани и я мечены уже год, – спорит Феликс, но Джисон просто закатывает глаза. Феликс и Чан были влюблены друг в друга с детства. Чана, с таким же успехом могло не существовать, пока не родился Феликс. Если кто и обречённые истинные – эти двое.       – Я даже не знаю его. Что если он придурок? Что если он хочет, чтобы я ощенился от него, запрёт, и никогда снова меня не выпустит, а? Что если он собирается запереть меня в подвале и заставит вязать ему одежду. Что если…       – Он сделал что-то такое, чтобы создать такое впечатление? – вмешивается Чан и Джисон стонет.       – Нет. Нет, он был идеальным джентльменом. Но это не отменяет того факта, что он незнакомец. А после он пришёл в аптеку, и я не заметил его потому что был в подсобке. И я чувствую его запах везде, и это сводит меня с ума! Я чувствую себя гребаным сумасшедшим, – скулит Джисон, топая ногой и пряча лицо в ладонях.       – Джисони, это нормально быть заинтересованным в альфе, – мягко произносит Феликс, – Ты сам себя накручиваешь за то, что заинтересовался его запахом, но за этим он и нужен. Сочетание запахов это один из больших индикаторов удачных отношений! Вспомни, мы изучали это в школе. Мы чувствуем влечение на определенные ароматы из-за наших инстинктов. Если запах этого альфы сводит тебя с ума, это хороший знак! Особенно, если ты познакомился с ним, и он тебе понравился.       Логически, он знает, что Феликс прав, но это ощущается как своего рода моральный недостаток. Он никогда не чувствовал себя готовым к метке. Это не было чем–то, о чем ему приходилось беспокоиться до этого момента, но через одну неделю, он будет бежать с другими непомеченными волками, и от него зависит вся его жизнь. Он должно быть болен.       – Не нужно делать то, что тебе некомфортно, но, если тебе удалось бы найти твоего альфу… может ты тоже сводишь его с ума, – пожал плечами говорит Чонин, и Джисон проглатывает крик. Почему всё должно ощущаться таким невероятно рискованным всё чертово время?       – И не важно, что случится, мы на твоей стороне. Ты знаешь – мы всё сделаем для тебя, – добавляет Чан. Он несчастно кивает, выглядывая из-за пальцев. Чан мягко ему улыбается.       – Боже, Чонин, я виню тебя за то, что ты не влюблен в меня. Всё это было бы намного проще, если бы ты запечатлелся на мне, когда мы были щенками, – ворчит он, и Чонин пинает его под столом.       – О, завались, ведешь себя так, будто я отвергаю тебя! Ты не хочешь помечать меня, тоже, – указывает он, и Джисон драматично закатывает глаза.       – Тебя бы убило, если бы ты влюбился в меня?       – Не знаю, возможно! – огрызается в ответ Чонин, и Джисон скрещивает руки, пялясь на альфу.       По правде говоря, он и Чонин никогда бы не пометили друг друга, и они оба это знают. Чонин – невероятный. Он умный и веселый и у него потрясающее чувство юмора. Джисон обожает его, но он никогда не чувствовал к нему ничего, кроме общей платонической привязанности к своему донсену. Так что, даже если было бы легче, если они влюбились, они не влюбятся. И скорее всего такого никогда не будет.       – Ну, я – находка, Ян Чонин, – бурчит он, и возмущенное выражение лица Чонина становится мягче.       – Конечно, так и есть. Здесь нет милее омеги чем ты, хён. Я имел ввиду именно это, когда сказал, что любой альфа будет счастливчиком быть с тобой. Я в том числе, конечно, но мы оба знаем, что это не самый умный шаг, который мы можем сделать. Если твоё сердце настроено на метке со мной, скажи мне сейчас, и мы сделаем это.       Он ловит Джисона на блефе, и Джисон знает это. Чонин любит его, и может быть он бы пометил Джисона, если бы тот попросил. Но Чонин достоин пары, которая полюбит его сильнее. Он достоит такой же любви, как у Чана и Феликса. Он достоин чего–то яркого и прекрасного. Джисон вздыхает.       – Нет, я знаю. Я знаю, что ты прав. Это просто удручает.       Чонин хмыкает, кивая и тянется, чтобы сжать щёку Джисона.       – Как сказал Ликс, ты можешь попробовать найти его на забеге. Может ты и чувствуешь себя безумным из-за его запаха, потому что вы двое супер совместимы, и у тебя будут много милых маленьких щеночков или что-то такое, – Джисон закатывает глаза, но его щеки пылают от этой мысли.       Его альфа силен, покрыт густым шелковистым мехом. Альфа отлично бы справился с работой по обеспечению его и их щенков, если они решат заиметь семью. Его альфа держал бы его в тепле и сытости зимой. Его альфа сильный и нежный, и прекрасный. Джисон точно знает, что он прекрасен. Его волк потрясающий и Джисон уверен, что и сам он должен быть таким же красивым.       – Я подумаю об этом.              Он не перестает думать об этом. Он ложится спать и ему снится бег через лес с его альфой рядом, игриво покусывающий его задние лапы. Они контрастируют на фоне зеленого цвета. Когда Минхо ловит его, он обращается, чтобы оставить бессмысленные поцелуи по незанятному пространству горла Джисона.       Когда он просыпается, его покрывает тонкая пленка пота, его мысли смутные и слишком далеки, чтобы почувствовать себя полностью проснувшимся. Иногда по утрам, ему приходится принимать холодный душ. Он никогда не чувствовал себя менее обезумевшим из-за этого.       Всё это приходит ему в голову утром перед забегом. Он в теплице срезает листья для следующей настойки Тэён, когда он слышит знакомый звук её смеха. Когда он возвращается, вся комната пахнет перцем, и его челюсти сжимаются. Ему нужно найти этого альфу, хотя бы для того, чтобы покончить со всеми этими вопросами.       Он заслуживает знать.       Джисон проводит остаток дня в мучениях, о том, как поймать своего альфу и так, чтобы никто не погнался за ним. Его страх забега в основном завязан на идее о том, как случайная альфа-задница укусит до крови и жестко трахнет его, чтобы бросить на земле в лесу.       Без связи – обладание чьи-то телом вызывает сильное неодобрение во время забега. Это величайшая медвежья услуга, что ты можешь что-то сделать с кем-то, оскверняя их церемонию своими жадными руками. Богиня луны недолюбливает волков, злоупотребляющих своими силами вот так, но иногда, это всё равно случается.       Никто никогда не прикасался к Джисону. Он втайне напуган, что ему навредят и этот страх соединяется со страхом быть использованным альфой или бетой, кто даже не хочет его.       Его желудок затягивается в узел от этой мысли.       Должен быть способ заполучить его альфу и никого больше. Этой ночью, он строит интриги, планы и возлагает надежды богу, что это выгорит. А потом, встает солнце.              День забега выдался бурным на территории стаи. Все взволнованно бегают вокруг и Джисон к сожалению, не исключение. У непомеченных волков выходной от работы для того, чтобы они смогли подготовиться.       Джисон сделал все из рекомендуемых дел. Он дважды помылся, уделяя особое внимание тому, чтобы каждая его часть была чиста насколько возможно. Он также растянул себя несколькими пальцами, на всякий случай. Ему бы не хотелось, чтобы ему причинили боль при первом разе.       К тому времени, как подали ужин, и вся стая собралась в общей столовой для большого застолья перед забегом, желудок Джисона – осиное гнездо. Он сидит со своей семьей, позволяя им суетится над ним. Большую часть всего приема пищи он тратит на то, что пялится в тарелку, отправляя в рот несколько ложек, потому что ему нужна сила.       И в конце трапезы, их главный альфа встает, чтобы напомнить всей стае о правилах.       Забег начинается через тридцать минут после сумерек, когда на них падает лунный свет и покров ночи. Каждый участвующий волк должен принять настойку, которая запускает цикл течки/гона, чтобы помочь им в процессе забега. Когда звучит гонг, у омег и женщин бет есть минута раннего старта. Когда звучит второй гонг, оставшиеся беты и альфы могут начинать. Применение силы со смертельным исходом строго наказуемо. Секс без метки наказуем. Забег не закончится пока не взойдёт солнце.       Джисон тяжело сглатывает. Он делает три размеренных вдоха и встает, когда альфа просит всех непомеченных волков пройти к опушке леса, ближайшему месту сбора большой стаи, которую они используют для собраний стаи. Его руки трясутся, и он отчаянно пытается найти Чонина. Когда он замечает его, делает прерывистый вдох и бежит к нему.       – Инни, - хрипит он и Чонин улыбается, протягивая руки, чтобы переплести их вместе. Он единожды сжимает их и Джисон чувствует, что снова может дышать. – Я боюсь.       – Просто, доверься богине луны. Она направит тебя туда, где ты должен быть. Она не направит нас не туда, – обещает он, и Джисон завидует бесконечной вере Чонина в звезды. Чонин всегда смотрел на небо и видел истину.       Обычно Джисон смотрит наверх и видит небо. Сегодня, он следует совету Чонина и бормочет тихую молитву.       Когда настойка переходит к нему, он гримасничает. Он сидел там, когда Тэён и другие аптекари готовили слишком много настоек. Сейчас, когда он поднимает её к губам и делает глоток, он отчетливо ощущает себя добычей.       Первые несколько минут ничего особо не ощущается. Но, конечно же, спустя пять минут, на его лбу появляется тонкий слой пота, а его футболка раздражает там, где соприкасается к его очень чувствительной коже. Запах каждого становится ярче, расцветая в лучах раннего вечернего солнца. Когда солнце погружается за горизонт, Джисон хочет бежать в другом направлении. Всё происходит слишком быстро.       Вместо этого, он близко стоит к другим омегам. Когда главный альфа говорит им всем раздеться, его щёки пылают. Это обычная часть церемонии, но это так уязвимо быть раздетым догола, пока глаза альф и бет могут пройтись по его медовой коже. Сейчас от него, должно быть пахнет десертом. Джисон ненадолго задумывается насколько близок его альфа. Он задумывается, как тот пахнет в гон.       Его мысли заставляют его содрогнуться, запах ярче расцветает вокруг него. Он бы смутился, если бы каждый не был бы в такой же ситуации сейчас. Когда последние лучи солнца исчезают, и диск опускается, Джисон делает один глубокий вдох. Сегодня здесь странно холодно, но у него нет времени сосредоточиться на этом.       Когда их главный альфа снова говорит, Джисон закаляет себя.       Когда раздается звон гонга, он бежит.       Одной минуты недостаточно, это первая мысль, которая приходит Джисону, когда он оборачивается в волчью форму и несется в лес. Одной минуты едва хватает, чтобы приблизиться к реке. Ему понадобится река, чтобы сработал его план. За ним раздается второй звон гонга.       Джисона всегда хвалили за безупречную белоснежную шерсть, но в темноте это явный недостаток. С таким же успехом он мог быть мишенью, сверкающей в лунном свете в окружении деревьев. Он ускоряется, игнорируя боль от напряжения, когда бежит вперед.       Он слышит тявканье и рычание откуда-то издалека, слева от него, но он игнорирует их. Этот альфа отвлекся на кого-то другого. Пока это не он – он в порядке.       Звук леса знаком, успокаивая в своей нормальности, пока Джисон переживает, на данный момент, самую странную ночь в его жизни. Он маневрирует между деревьями, стараясь не зацепиться за какие-нибудь корни. Последнее, что ему нужно – это быть бесполезно распростертым на земле, чтобы его нашел какой-нибудь альфа.       Он проворен, меньше чем любой другой волк, и он использует это в своих интересах.       Джисон прокладывает маршрут в своей голове, повторяя его снова и снова, пока бежит так быстро, как может. Течка заставляет его чувствовать себя как в дымке, чем дольше он бежит, делает его мозг туманнее.       Земля под его лапами холодная, когда появляется река, он опускает свою голову и резко поворачивает направо, чтобы следовать вдоль неё. Может ещё пятнадцать минут бега, и он скоро должен быть там.       Река пузыриться, когда она бьется о камни, и Джисон благодарен за прикрытие, которое дает этот звук. Если бы только он мог скрыть его запах.       Джисон бежит дальше, пробираясь по берегу реки достаточно далеко, так чтобы его лапы не оставляли отпечатки в грязи, когда он слышит это.       Его уши поднимаются, звук чего–то бегущего рядом, справа от него. Черт. Чертчертчертчерт…       Ломается ветка и Джисон оглядывается. Рядом с ним волк, большой и красновато–коричневый на фоне леса. Его глаза горят в ночи. Альфа. Это альфа, и сердце Джисона находится в желудке. Альфа прибежал на достаточно далекое от него пространство, и у Джисона есть небольшое преимущество.       Он должен быть умнее. Он должен сделать правильный выбор или всё, к чему он стремился будет у него отнято.       Альфа пахнет, как спички. Как пепел и огонь. Запах, как комок в горле и Джисон подавляет своё предупреждающее рычание. Альфа выслеживает его, следуя за ним на ближней дистанции и Джисон знает, что, если он ускориться или совершит драматический ход, альфа наброситься на него.       Он бросает взгляд на реку. Должен ли он переплыть её? Вода замедлит его, притягивая его ближе к таинственному альфе. Если он продолжит бежать дальше, он должен быть быстрее. Быстрый ли он? Должен ли он разогнаться? Даже если он вырвется вперед, альфа почует его, и пойдет по пятам.       И тогда, альфа тявкает, что-то игривое и угрожающее, прежде чем бросается вперед.       Кровь Джисона приливает в уши, и он убегает, устремляясь всё дальше от реки. К счастью, деревья должны обеспечить ему хоть какое–то прикрытие. Если бы у него было много пространства, он больше маневрировал, надеясь оторваться от него. Они слишком близко для этого.       Джисон бежит и бежит, и бежит, аккуратно уходя от корней, пока его лапы стучат по лесной земле. Позади него звучит рычание и Джисон бежит настолько быстро насколько может.       Он слышит, как альфа догоняет его, ближе и ближе с каждым рывком. Джисон должен сделать что-то радикальное. Ему нужен новый план. Обогнать этого альфу нет в планах. Он должен удрать. Ему нужна помощь от кого-то или от самой богини луны, но он молится, и никто не откликается.       Другая ветвь и Джисон стискивает зубы, перевоплощаясь в человека и прыгая на дерево.       Он не взбирался на дерево годами, ни разу, с тех пор, когда был щенком. Грудь Джисона вздымается, пока он поднимает себя на дерево, взбираясь, как можно выше, насколько может, и обнимает узкий ствол верхушки.       Когда он смотрит вниз, горящие глаза альфы смотрят на него в ответ. Он слишком близко. Как он добрался так быстро? Когда внизу звучит звук разламывающихся костей, Джисон вздрагивает, и крепче обнимает дерево, кора царапает кожу на его груди.       – Омега, – говорит–напевает альфа, а его голос сочится чем–то приторным. Это самый худший кошмар. Будто, самый его большой страх полностью осуществился, и Джисону хочется вопить.       – Омега, нет смысла так прятаться, ну же. Я хорошо о тебе позабочусь, м? Я поймал тебя честно и справедливо, – насмехается он, и на этот раз Джисон не может сдержать своё рычание.       – Ты ещё меня не поймал, – спорит он, и альфа смеется.       – Мы оба знаем, что ты никуда не убежишь, глупенький. Успокойся, – на этот раз он более настойчив, и Джисон трясет своей головой.       – Ок, как насчет этого. Ты спускаешься вниз, как хороший мальчик, или я буду ждать тебя всю ночь. И если ты не спустишься в течении часа, я заберусь туда и заставлю тебя спуститься. А это уже не будет так приятно, если ты заставишь меня бегать за тобой, как за надоедливым питомцем, – из его голоса исчезла вся мелодичность, оставляя за этим что-то серьезное.       Этот альфа хочет Джисона, а Джисон запер себя в ловушке на чертовом дереве. И теперь что?       У него есть час решить это, пока до этого альфа не станет беспокойным. Он садится рядом с деревом и пялится на Джисона. Каждый раз, когда Джисон смотрит вниз, их глаза встречаются.       Думай, Джисон. Думай. Сейчас не время для паники.       Он может попробовать перепрыгнуть с одного дерева на другое, но альфа увидит его. Он последует за ним к следующему дереву. Джисон может ждать наверху и надеяться, что альфа не очень хорошо лазит по деревьям. Он надеется, что альфа отвлечется другим омегой и сдастся.       Он может сам сдаться и позволить альфе получить его.       Он может попробовать снова бежать. Джисон делает глубокий вдох и лезет выше, прижимаясь к тем местам, где ветви тонкие и ему приходится тщательно распределять свой вес. Он выглядывает из-за дерева, считая свои вдохи и стараясь тихо сохранять своё спокойствие.       Там, в минуте бега находится его поляна, конечная цель всего этого испытания. Он хочет попасть на поляну. Это, вероятно, не безопасно для него, но он – легкая добыча здесь, на этом дереве. Если он сможет попасть на поляну, то сможет забраться на новое дерево и спрятаться там, надеясь, что кто-нибудь придет, чтобы спасти его.       Но, как он доберется туда? В ту же секунду, как он спустится, альфа поймает его. Ему нужно чудо. Ему нужен элемент неожиданности.       Его течка продолжает кружить, нужда скапливается внизу его живота. Он устал. Измучен. Каждая проходящая минута – это еще одна минута погружения в спираль течки. Его живот неприятно скручивается.       Он должен попробовать. Он не может сидеть здесь и молится, что кто-то спасет его. Он должен спасти себя сам.       Прежде чем он загонит себя в спираль беспокойства, он берет себя в руки. Нет места для страха. Когда он спускается по нескольким ветвям, адреналин снова подскакивает, помогая очистить разум.       И тогда, он прыгает.       Это, может оказаться, ужасной ошибкой. Он перевоплощается в воздухе, используя весь свой вес и импульс, чтобы столкнуться с альфой, выбивая его из равновесия, прежде чем снова сорваться с места. Одна минута. Он бежит настолько быстро, насколько раньше не бежал.       Сорок секунд, альфа достигает его снова, ближе и ближе с каждым шагом.       Двадцать секунд, Джисон воет, всей грудью издавая звук, такой опустошенный и страшный.       Десять секунд, в его левой ноге вспыхивает боль, и он вопит. Он с силой выдергивает ногу, превозмогая нарастающую боль, и врывается на поляну.       Когда альфа хватает его снова, он жестко приземляется, с визгом шлепаясь в грязь. Он перевоплощается обратно в человека, плача от боли и вслепую пиная свободной ногой. Альфа впивается сильнее, разрывая мускулы левой ноги Джисона.       – Пожалуйста, нет. Нет, стой, – вопит он, пинаясь снова. Он карабкается вперед, ползет вслепую, пока его тело протестует. Альфа рычит снова и Джисон всхлипывает.       Нет. Так не должно было быть. Он не хотел быть здесь. Может он истечёт кровью до смерти на земле леса и этот альфа будет осуждён за свои преступления. Но нет, его нога не кровоточит достаточно для этого.       – Стой. Стой. Не трогай меня, – кричит он, бесполезно умоляя, там, где лежит. Когда альфа отпускает, он даже не может двинуться. Он продвигается на несколько дюймов вперед, волоча себя своими руками пока альфа нависает над ними. Его руки движутся, чтобы сомкнуться вокруг своего горла, защищая его от взгляда альфы.       Когда он слышит хруст костей, он всхлипывает снова, сильнее сжимая руки.       – Не могу дождаться, чтобы забрать тебя с собой домой, – это всё, что говорит альфа, прежде чем захватить бедра Джисона и поднять его, пока не начиная представление. Джисон стискивает зубы, борясь с жестокой хваткой. Он не хочет этого. Он не хочет ничего из этого. Он лучше умрет. Может сама богиня луны вмешается. Может быть, вместо этого они оба будут уничтожены.       Большая ладонь альфы скользит вверх к наименьшей части талии Джисона, и он хочет завопить, дрожа там, где лежит.       Он пытается не обращать на это внимания, думая об улыбке Феликса и смехе Чонина. Думает о ямочках Чана и ттоккуке своей оммы. Он надеется, что его омма простит его.       И тогда, вес альфы пропадает, и Джисон погружается в себя.       Он слышит, как трещат кости, но не может даже посмотреть. Он трясется, на том месте, где лежит, свернувшись калачиком, чтобы защитить себя.       – Он мой омега. Я поймал его, ты не можешь забрать его, – насмехается альфа, но другой волк рычит. Внезапно подавленный смертью, уже знакомый аромат ванили становится приторно-сладким от перца. Джисон сдерживает всхлип облегчения, оставаясь таким же неподвижным, насколько может, пока волки борются сзади него.       Он слышит скрежет зубов и рычания. Они швыряют друг друга, кряхтя и борясь, пока кошмар не заканчивается.       – Ладно. Он в любом случае не настолько симпатичный. Ты можешь, блять, забрать его, – плюется альфа и Джисон вздрагивает.        Его альфа не трогает того. Вместо этого, он подходит и садится, скрестив ноги на безопасном расстоянии, – У тебя идёт кровь. Я могу проверить твою ногу? – спрашивает он, а его голос по-кроличьи мягок. Джисон с трудом открывает свои глаза, чтобы посмотреть наверх на альфу, густо сглатывая.       Он прекрасен. Джисон оценил бы это ещё больше, если бы всё его тело не кричало. Он выпускает раненный звук, и альфа хмурится.       – Мне жаль. Что я не прибыл раньше. Ему не следовало делать этого, и я сообщу о нём старейшинам стаи утром. Мне так жаль, что он навредил тебе, но я не позволю ещё кому–то причинить тебе боль. У меня есть ты. Теперь ты в безопасности, – обещает альфа и Джисон принюхивается и медленно разворачивается, вздрагивая и подталкивая свою раненую ногу к альфе, чтобы он мог проверить повреждения.       Всё спокойно, пока альфа работает, наклоняясь, чтобы посмотреть под слабым светом луны, – Кровотечение замедлилось, но тебе возможно нужны швы. Ты вырывался? – он спрашивает мягко, и Джисон кивает, – Хороший мальчик. Ты молодец.       Похвала заставляет Джисона почувствовать слабость. Он тает на земле и широкими глазами всматривается в альфу, – Как тебя зовут? – шепчет он, и альфа усмехается, всё его лицо согревается от этого.       – Я Минхо. А твоё? – спрашивает он, и Джисон тяжело сглатывает. Минхо. Минхо – альфа, для которого Джисон готов рискнуть всем, чтобы заполучить. Джисон чуть не поплатился за это, и все же они здесь.       – Я Джисон, – произносит Джисон, и альфа мычит, бережно укладывая ногу Джисона обратно на землю. Он похлопывает его по колену, перед тем, как отсесть и дать Джисону пространство.       – Это чудесное имя, для чудесного омеги. Знаешь, твой запах преследовал меня везде, – голос Минхо мягок, выше чем Джисон ожидал, пронзительный и прелестный, как успокаивающий бальзам, растекающийся по оголенным нервам. Джисон садится, шипя, когда боль задевает его икру.       – Имя Минхо – тоже хорошее, – говорит Джисон, стряхивая волосы со своего лица и оглядывается. – Я надеялся, что найду тебя здесь. Ты приходил в аптеку дважды, и я пропустил тебя в те разы. Я продолжал обнюхивать тебя везде, но так и не нашел.       Минхо сияет, наклоняя голову, – Ты аптекарь? Это правда круто. Моя омма была больна и нуждалась в лекарствах, поэтому в последнее время я часто там бывал. Я удивлен, что мы никогда не пересекались.       – Нет. Я имею ввиду, да я работаю в аптеке с Тэён, но я её ученик. Я ещё не начинал помогать в парадной комнате. Я в основном работаю с растениями и с маркировкой, – говоря это, Джисон чешет свой нос. Минхо осторожно протягивает руку, чтобы провести ею по мягкой переносице Джисона, а выражение его лица смягчилось.       – Но ты будешь аптекарем. Это невероятно. Ты должно быть очень умный, – одобряет Минхо и щёки Джисона начинают гореть. Он опускает голову и пожимает плечами.       – Мне нравятся растения.       – Что ещё тебе нравится? – спрашивает Минхо и когда Джисон поднимает голову, тот просто внимательно смотрит на него, маленькая улыбка украшает его прекрасное лицо. Он симпатичнее, чем воображал Джисон, идеальное сочетание мягких черт и острых линий. Такого рода лицо, которое возможно захочется нарисовать на полотне или вырезать на камне. Он такой красивый, как будто лунное божество сама создала его прелестный изгиб губ, разрез глаз, его заостренный нос.       – Мне нравится много вещей. Я читаю столько, сколько могу. И мне нравится музыка. Моя омма пытается обучить меня некоторыми навыками омег, но они просто… не знаю. Я всегда думал, что буду бетой. Я представился поздно, – бубнит Джисон, и Минхо мычит.       – Мои родители думали, что я буду омегой, – говорит он, и глаза Джисона становятся шире. – Не смотри так на меня. В любом случае, это все слухи. Нет никакого способа узнать чей-либо вторичный пол до того, как они представятся. Мне нравится готовить, я умею вязать и шить. И у нас дома есть коты, и я всегда ухаживаю за ними. Мой отец предполагал, что это чертовы инстинкты, но очевидно – нет.       Джисон усмехается, думая, как Минхо сворачивается в гнезде с котом, примостившимся на его коленях. Это прекрасная мысль.       – Сколько тебе лет? – интересуется Джисон, и Минхо улыбается.       – Мне двадцать пять. А тебе?       – Тогда, хён, если ты не против. Мне двадцать три, – Минхо кивает, падая на спину, чтобы посмотреть на звезды.       – Ты сказал, что искал меня? Что тебе было нужно от меня, Джисони? – спрашивает Минхо и Джисон судорожно выдыхает.       – Это звучит глупо, когда я произношу это вслух, – он двигается медленно, поворачиваясь и устраиваясь поудобнее рядом с Минхо на траве. Он приподнимает свою левую ногу и отчаянно пытается игнорировать то, как она пульсирует.       – Если ты не расскажешь, мне придется сделать свои собственные выводы, – дразнит он, подталкивая розовый локоть Джисона своим, – Ты искал меня во время брачного забега, что я должен с этим делать?       Это хороший вопрос, но сначала Джисон не хочет отвечать на этот вопрос. Он оглядывается назад на их разговор на обеде.       – Ты мне нравишься. Ты добр, игрив и красив. И я собирался сказать тебе своё имя, чтобы ты смог найти меня, но тогда ты исчез, а я чувствовал твой запах везде, но не мог найти. Ты знал, что запах один из самых больших факторов удачных отношений? Я просто… это глупо, и не то, чтобы я верю в истинных или что–то такое. Но я просто… не знаю. Мне никто прежде не нравился. И мне продолжали сниться сны о тебе.       – Я верю в истинных, – беззаботно произносит Минхо, и Джисон бросает на него взгляд. Его глаза приклеены к звездам, путешествуют по ним и внезапно, Джисон не может дышать.       Его сердце бьется так сильно, что он не может сосредоточиться ни на чём другом. Он зажмуривается, беспомощно хватается за грудь, сильно прижимаясь к ней, пока борется за воздух. Здесь на поляне нет воздуха. Минхо может дышать? Они умирают?       Из горла Джисона раздается жалкий звук, и он сжимается в комок, вслепую протягивая руку. Она тянется к руке Минхо. Джисон не уверен куда. Но потом пальцы ложатся на его собственные. Его переносят. Убаюкивают? Нежно притянули в объятия и держат.       Он делает глубокий вдох, и хватается за всё, до чего может дотянуться. Так ощущается смерть? Кровь бежит в его ушах, а мягкие руки расчесывают его волосы, притягивая его, пока лицо не окажется плотно прижатым к коже.       Через некоторое время, ему удается сделать вдох, он окружен перцем и ванилью. Они слаще чем он помнит, теплые и явно похожие на десерт, и он пищит, прижимаясь так близко, как только может, и снова вдыхает.       Пахнет зимой. Пахнет комфортом. Есть что–то ещё, но у Джисона нет сил, чтобы разобраться. Вместо этого, он отчаянно цепляется. С каждым вдохом, он немного приходит в себя.       Раздается гудение. Стук в груди Минхо. Минхо. Это Минхо, и он здесь. Минхо не позволит кому-то навредить ему. Есть в Джисоне что–то настолько уверенное, что у него снова перехватывает дыхание.       – Вот так, – Минхо шепчет мягко, лаская волосы Джисона легким, как перышко, прикосновением, – Просто продолжай дышать. Я горжусь тобой.       Джисон стонет и Минхо мычит снова, раскачивая их из стороны в сторону там, где они сидят на траве. Всё в порядке. Они в порядке. Джисон трясет своей головой и прижимается к пахучей железе Минхо так сильно, что почти может попробовать острый пикантный перец.       – Знаю. Знаю, это была долгая ночь. И ты так хорошо боролся. Ты молодец, Джисони. Я держу тебя, – обещает Минхо. – Никто не сможет снова навредить тебе. Я не позволю.       Джисон кивает, прижимаясь своим носом к непомеченному месту горла Минхо. Всё ощущается таким большим и ужасным. Он не может избавиться от этого, от всепоглощающего ужаса, захлестывающего его. Каждый раз, когда ему удается успокоиться, оно снова затягивает его на дно, в какое-то тошнотворное подводное течение.       – Я–я не могу…       – Я здесь. С тобой. Солнце скоро взойдет, и всё это останется позади, – обещает Минхо, – Милый, я держу тебя. Ты в безопасности.       Джисон снова кивает, пытаясь считать свои вдохи. Они прерывистые и неустойчивые. Минхо продолжает держать его пока он оседает в объятьях альфы.       – Прости, – хрипит Джисон, и Минхо трясет головой.       – Ты не сделал ничего плохого. Тебе не нужно извиняться. У меня есть ты, любимый. Мы будем в порядке. Даже если сейчас так не ощущается, – Минхо двигается, чтобы лечь, увлекая за собой Джисона. Они лежат так, пока Джисон дрожит, позволяя Минхо нежно укачивать его.       – Я не знаю, почему это произошло, – шепчет он, поднимаясь настолько, чтобы встретиться с глазами Минхо. Альфа грустно улыбается, протягивая руку, чтобы вытереть слезы Джисона. Он плачет?       – Всё хорошо. Ты прошёл через что-то страшное. Любой ответ – это правильный ответ. Адреналин помог тебе держать ясную голову, пока ты бежал. Твоё тело теперь сдается. Это нормально, – Минхо говорит медленно, и Джисон прижимается к его ладони. Ему так тепло, – Ты устал?       Джисон кивает, и Минхо улыбается ему, – Ты можешь прилечь. Давай. – голос альфы продолжает быть мягким, и это, как успокаивающий бальзам. Он слушается, кладет свою голову на грудь Минхо и слушает удары его сердца, – Ты можешь закрыть свои глаза, Джисони. Я не допущу, чтобы с тобой что–то случилось. Теперь, ты в безопасности.       Он не собирался спать, но паническая атака оставила его измученным. Он не может продолжать держать свои глаза открытыми дольше, чем на минуту, и Минхо пахнет так хорошо. Не в первый раз, он обнаруживает, что доверяет альфе. Когда сон овладевает им, все остальное исчезает само.              Когда Джисон просыпается – ему так тепло. Он открывает свой рот, тянет носом вверх и вверх к теплой коже, пока его рот не оказывается у основания шеи Минхо, где находится его запаховая железа. Он пахнет великолепно, ярко и яснее чем раньше. Джисон не может сдержать свой стон.       – Эй, Сон-а, – говорит Минхо и Джисон стонет снова, лениво переминаясь и тяжело дыша, когда его мозг снова включается в работу.       – Минхо. Альфа. Тепло, – бормочет он в влажную от пота кожу Минхо и тот тихо смеется.       – Мне тоже, Чаги. Это просто вспышка течки, – напоминает он, и щёки Джисона начинают гореть. Его член пульсирует там, где прижимается к мощному мускулу бедра Минхо. Это отнимает у него каждую каплю самообладания, чтобы не прижаться к его ноге, как собака. Он делает глубокий вдох и качает головой.       – Сколько времени? – хрипит Джисон, и Минхо мычит, его голова наклоняется, обнажая горло Джисону.       – Думаю, мы довольно близко к восходу. Ещё не рассвело. Может ещё час? Два? Всё почти закончилось, – обещает он, а мозг Джисона кричит. В его голове происходит война: облегчение, что забег почти закончился и пронзительное отчаяние от напоминания о том, что Минхо ещё не пометил его.       Если Минхо не хочет метить его сегодня – это не конец мира. Он знает это логически, но его омега воет. Он хочет этого альфу. Он выбрал этого альфу в ту минуту, когда он нюхал Джисона в лесу. Во–вторых, он позволил Джисону погладить его прекрасный мех, омега Джисона предъявил свои права. Он хочет Минхо. Он нуждается в Минхо. Если он не выйдет с этой поляны с отметкой своих зубов навсегда оставленной на горле альфы, он облажался.       Он снова трется.       – Альфа не хочет пометить меня? – спрашивает он и Минхо не может подавить дрожь. Он поворачивает голову, заостренный нос его хёна оглаживает скулу Джисона.       – Я хочу позаботиться о тебе. Не важно, что это будет значить, мы сделаем это. Если ты хочешь подождать до завтра. Или неделю. Или год, мы направимся к старейшинам стаи и вместо этого запросим церемонию брака. Если ты…       – Нет, – рычит он, вскакивая, чтобы посмотреть на альфу, – Глупый. Я собирался спрятаться в пещере, держась подальше от альф. Я вышел, чтобы найти тебя. И теперь, ты не хочешь…       – Эй, эй. Джисони. Поверь, что когда я сказал, что помечу тебя прямо, блять, сейчас, если это, то чего ты хочешь. Но, если ты хочешь подождать…       – Глупый, благородный альфа. Хочу тебя сейчас. Мой альфа, – говорит он и Минхо улыбается ему, смахивая с глаз его влажные волосы. Каким-то образом он выглядит так ещё мягче, улыбаясь на Минхо своими глупыми, прекрасными глазами.       – Как ты хочешь меня, Чаги? – спрашивает он, и Джисон содрогается, раздуваясь от этого ласкательного имени. Минхо приближается, чтобы ткнуть носом в висок Джисона, прежде чем оставить поцелуй на влажной от пота коже, – Прекрасный омега. Как насчет того, чтобы ты лёг для меня, хм?       Джисон даже не осмысливает слова, как только они вылетают из его рта, перед тем, как двинуться, следуя предложению альфы. Минхо улыбается ещё шире – если такое возможно. Он подтягивается и приближается, чтобы провести своим носом по плечу Джисона, плавной линии его ключицы. Он гудит, чем-то довольный и c оттенком желания – Джисон горит.        – Пожалуйста, хён, пожалуйста, – молит Джисон, его левая рука зарывается в мягкие волосы Минхо. Он сжимает кулак и тянет альфу вверх, пока они не встречаются глазами, – Поцелуй?       Поцелуи Минхо – что-то вроде сюрприза. Джисон ожидал такого же благородного, нежного альфу, а вместо этого, Минхо целует его так будто хочет съесть его полностью, придвигаясь ближе, пока он начинает чувствовать линии его прекрасного тела, давление его члена. Джисон стонет, позволяя Минхо разбирать его на части умелым языком.       Он кусает мягкую нижнюю губу Джисона, улыбаясь в его ждущий рот, проводит языком по линии губ Джисона. Он прижимается ближе и ближе, и ближе, пока Джисон едва ли осознает где заканчивается он и начинается Минхо. Это и есть связь истинных, не так ли? Ломая себя на части и вкладывая кусочки кого–то другого в поломанные части, зашивая себя обратно в новую картину.       Он будет другим до конца своих дней. Джисон впивается ногтями в голую спину Минхо и стонет, отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха открытым ртом, – Альфа. Мой альфа.       Когда ему удается открыть глаза, Минхо смотрит на него так сильно – Джисон дрожит. Его губы блестят, покрытые их общей слюной, покусанные и красные, резко выделяясь на фоне гладкой кожи его лица. Его дыхание прерывистое. Джисон одержим. Джисон ошеломлен, захвачен и совершенно одурманен. Его мозг продолжает крутить минхоминхоминхоминхо снова и снова.       – Твой, – подтверждает Минхо, собираясь духом и прижимаясь целомудренным поцелуем к уголку губ Джисона, – Весь твой. Мой прекрасный, сильный омега. Не могу дождаться, чтобы быть твоим.       С каждой пролетающей секундой, Джисон горит сильнее, сходя с ума от желания низко пульсирующего в его животе. Он так сильно хочет, что у него возникает искушение скинуть альфу и взять, что хочет. Вместо этого, он обнажает своё горло и сквозь ресницы смотрит вверх на альфу.       Глаза Минхо опускаются вниз на его тело, настороженные и голодные. Джисон – еда. Он уже подан, готовый быть съеденным. Он поднимает руку чтобы пригладить волосы Минхо, хихикая от его влажного от пота затылка. Ему хочется лизнуть.       – Ты хочешь что-то конкретное? – спрашивает Минхо и сейчас его голос ниже, окрашенный желанием, Джисон дрожит, его пальцы сжимаются в волосах альфы, он с трудом сглатывает.       – Я никогда… не знаю, – признает он, его щеки горят красным.       Лицо Минхо становится пустым на минуту, прежде чем его уши краснеют, и он судорожно вздыхает. – Ты никогда, что, Чаги?       Джисон снова раздувается от этого ласкательно имени, улыбаясь на него, – Никто никогда меня не трогал. Я имею ввиду, я очевидно кончал, я не… но я просто… альфе решать, – мягко произносит он, и Минхо кивает.       – Боже, всё мне? Чтобы тебя испортить? Я буду первым, кто развалит тебя на части? Я соберу тебя снова, малыш. Не беспокойся. Я сделаю так, что ты почувствуешь себя так хорошо. Весь мой, – он рычит и Джисон кивает, выгибаясь на земле, отчаянно что-то ища. Он даже не знает, что конкретно.       – Пожалуйста, – снова просит он.       – Что, пожалуйста, малыш? Что ты хочешь? – спрашивает снова и Джисон стискивает зубы.       – Прикоснись ко мне. Что-нибудь. Где-нибудь. Просто, пожалуйста…       Минхо двигается вниз, протискиваясь между ног Джисона и смотрит на него, руки движутся по упругой коже бедер Джисона, открывая их пока Минхо не видит его целиком. Джисон откидывает голову до тех пор, пока не видит луну, звезды мерцают над ними. Минхо тепло дышит в складку там, где нога Джисона встречается с тазом, и он так близко к тому месту, где нужен Джисону.       – Альфа, мне нужно… – он обрывается стоном. Влажное прикосновение языка Минхо проходится по его дырочке. Это совершенно неожиданно, ошеломляюще в том виде, в котором Джисон прежде никогда не думал. Он, конечно же, знал о римминге. Он, не ханжа и Феликс конечно, черт возьми, говорил достаточно о Чане. Но он никогда не придавал этому особого значения.       Теперь, он не уверен, что сможет пережить ещё один день без рта Минхо на нём. Это восхитительно.       – Вот так, Чаги-я? – слова теряются в нежной коже задницы Джисона, когда Минхо говорит. Он отчаянно кивает, сжимая траву.       – Больше, альфа, больше. Мне нужно…       И это все, что нужно было Минхо. Он бросается в это, всерьез облизывая и посасывая. Он проводит своим языком по колечку, и бедра Джисона смыкаются на его лице. Он больше ощущает довольное рычание Минхо, чем слышит. Он не может остановить себя от того, что трется о лицо Минхо.       Находясь между бедрами Джисона, он начинает ласкать кожу омеги. Начинает с крепкой мускулатуры бедер прежде чем они скользят вверх, благоговейно потирая мягкую кожу живота, перед тем, как левой рукой обхватить влажный член Джисона и провести по нему.       Рот Джисона раскрывается, и смущающий звук вырывается из его губ. Он теряется в этом, в непрекращающемся бесконечном цикле удовольствия. Минхо благоговейно ест его, трахая Джисона языком, пока в этот момент гладит его член. Джисон никогда не ощущал удовольствие – вот так, жидкое золото, растекающееся по магистрали его вен. Каждая клеточка его тела поет имя Минхо, а он ещё даже не получил член альфы.       Звуки непристойные, скользкие, влажные и распутные. Он может почувствовать, как радостно ворчит Минхо, и услышать влажные звуки своего собственного удовольствия. Это невероятно. Сногсшибательно. Джисон – сумасшедший. За пределами умелого прикосновения Минхо мир едва существуют. Джисон его и не хочет.       – Боже, альфа, пожалуйста. Альфа, хочу твой член. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – хнычет Джисон, и альфа рычит, поднимаясь на столько, чтобы установить зрительный контакт с омегой за твердым очертанием члена.       – Ты сначала кончишь от моего языка. Я ждал попробовать тебя, м? Дай альфе наесться.       И прежде чем Джисона сможет ответить, Минхо погружается обратно. Он так хорош в этом, преданный доставить удовольствие Джисону и попробовать его. Будто он пытается найти все способы, чтобы развалить Джисона на части. Это прекрасно. Всё это прекрасно. Джисон делает мотивирующий звук, когда Минхо снова трахает его языком, возвращаясь к ритму, который нашел прежде. Он заставляет себя расслабиться, позволить альфе иметь его, брать его и пробовать.       Внезапно, Джисон остро осознает, как близок он сейчас. Он балансирует на грани, течка сильнее скручивается в его животе, и он сдавливает голову Минхо своими бедрами.       – Ннг, Минхо, пожалуйста. Хён, я так близко. Я кончу, – бормочет он, и рука альфы ускоряется. Его голос звучит громче, чем он, возможно, когда-либо слышал сам, сокрушая весь мир, существующий снаружи их пузыря, но ему абсолютно всё равно.       Он прижимает свои бедра вниз, гоняясь за великолепным чувством и тогда Минхо крепко прижимая один из своих пальцев к дырочке Джисона, трахая им одним уверенным движением – Джисон разваливается на части.       Он никогда такого не ощущал, разрушение его тела настолько всеобъемлющее, что его мозг перестает что–либо воспринимать, возможно, на целую вечность. Его член пульсирует пока он извергается и извергается, сжимаясь на пальце Минхо, надеясь держать его так. Он хочет быть наполнен Минхо, так наполнен Минхо, чтобы никто никогда не усомнился кому принадлежит Джисон.       Это не что иное, как ослепляющее наслаждение и раскаленное до бела удовольствие.       Когда ощущение мокрого и горячего рта Минхо исчезает, Джисон скулит, глаза распахиваются, а бедра раздвигаются чтобы освободить альфу от хватки. Он прерывисто вздыхает и единожды моргает.       – Альфа, – хрипит он, и Минхо ухмыляется. Вся нижняя половина его лица покрыта слюной и блестит под лунным светом. Он тянется вверх, чтобы провести двумя пальцами по беспорядку на правой щеке Минхо и засасывает оба в свой рот, постанывая от вкуса и сжимается на пальце Минхо.       – Господи, посмотри на себя. Во всём мире мой омега самый хорошенький. Не могу поверить, что я достаточно удачлив, чтобы получить тебя, – шепчет он, и Джисон сияет, расставляя свои бедра.       – Сначала трахни меня, альфа. Наполни меня, повяжи и пометь, – бормочет он, и Минхо стонет, его голова запрокидывается, обнажая безупречную длину шеи. Зубы Джисона болят.       – Я собираюсь повязать тебя, проказник. Не забивай свою хорошенькую голову, – обещает он, и Джисон сжимается снова.       – Тогда сделай это. Повяжи, – подстрекает Джисон, пинает Минхо в бок здоровой ногой и поднимает брови.       – Я сначала должен раскрыть тебя, малыш, – и тогда он вставляет ещё один палец, мягко трахая ими в теле Джисона и раздвигая их на манер ножниц. Джисон всё ещё бескостный, полностью расслаблен от оргазма. Его отчаяние снова растет, течка все еще кипит под поверхностью.       – Больше? – спрашивает Джисон, и альфа хмыкает, немедленно повинуясь. В этот раз он трахает Джисона тремя пальцами, и это что-то меняет в Джисоне, когда он чувствует полноту трех пальцев, растягивающих его, готовящих к члену Минхо. Его узла.       И тогда, Минхо прижимается подушечками своих пальцев к простате Джисона и нещадно, медленно, обдуманно потирает.       – Ох, блять, ннг, пожалуйста. Пожалуйста, я готов. Я хочу тебя. Мне нужно. Нужно почувствовать тебя. Нужен твой член. Минхо. Хён. Пожалуйста, – бормочет Джисон и Минхо ухмыляется, вытаскивая пальцы и кладя их в рот чтобы дочиста их облизать. Джисон наблюдает за ним, прикрыв глаза, как тот устраивает пир с его смазкой.       Когда он заканчивает, он протягивает руку вниз, чтобы взять свой член, проводя по входу Джисона – дать ему почувствовать это, – Если захочешь остановиться или притормозить, дай знать, хорошо, Чаги? Я хочу сделать тебе хорошо, но хочу, чтобы ты сказал, если что-то неправильно.       Джисон кивает, его дыхание перехватывает, когда головка члена Минхо цепляется за колечко. Он чувствует каждое движение первого толчка. Минхо раскрывает его, лепит из тела Джисона, свое собственное изображение. Мысли заставляют Джисона хныкать.       – Больно? – спрашивает Минхо, но Джисон трясет головой.       – Нет, просто большой, – и это так и есть. Он намного больше, чем пальцы Минхо. Так, будто тебя разрывает на части. Это поразительно, но в хорошем смысле. Растяжение жжётся. Но Джисон не может избавиться от яркого чувства гордости, которое переполняет его грудь. Минхо нежный, внимательный и великолепный. Минхо сильный, красивый и прекрасный и он выбрал Джисона. Он здесь, толкается в Джисона с намерением пометить его. Джисон дрожит.       Джисон вспоминает, что у него есть работоспособное тело и двигается навстречу Минхо и стонет, когда тот проникает глубже. Когда таз альфы наконец встречается с его, и он ощущает Минхо плотно прижатым к своей заднице, он широко улыбается.       – Теперь ты собираешься трахнуть меня, альфа? – спрашивает он и Минхо ухмыляется.       – И это то, чего ты хочешь? – интересуется он и Джисон шипит, здоровой ногой обхватывая Минхо и притягивая его невероятно близко.       – Не дразнись, альфа. Я ждал достаточно долго твой узел. Ты обещал, – напоминает он, и Минхо наклоняется вперед, чтобы запечатлеть благоговейный поцелуй на губах Джисона.       И тогда он отстранился, чтобы сделать один, неглубокий толчок в ждущее тело Джисона.       Это прекрасно. Невероятно. Это всё то, что описывал Феликс и даже больше. Он чувствует альфу везде. Движение его члена внутри Джисона ощущалось, как предопределенность, будто луна подобрала и сотворила этого альфу только для него. Он сотворила прекрасного альфу с прекрасным членом, и что более чудесно, целовательными губами – и он только Джисона.       Теперь он понимает. Всё это имеет смысл, и он стонет, когда Минхо резко подает бедрами вперед более настойчиво. Он чувствует, как всё его тело двигается, когда Минхо толкается, придавливая его к мягким травинкам. Ему нравится это. Минхо движется в устойчивом ритме, держа Джисона за бедра и трахая его.       – Хорошо? – спрашивает он, и Джисон стонет снова, неистово кивая головой.       – Так полно. Так хорошо. Хочу, чтобы ты всё время трахал меня. Хочу быть на твоём узле до конца своей жизни, если ты остановишься, я тебя убью. Альфа, я…       Минхо сдвигается, меняя угол, в котором его член настойчиво потирается о простату Джисона, вытягивая из его губ потрясенный вздох.       – Хороший мальчик, делай для меня эти прекрасные звуки, окей? – рычит он и Джисон кивает, его рот распахивается. Минхо трахает Джисона под череду его стонов, и омега чувствует себя чертовски глупым. Его мозг пуст всем, что не Минхо.       – Блять, так хорошо, – скулит Джисон и Минхо скалится, трахая его ещё жестче.       – Я люблю твою задницу. Сделаю так, чтобы ты чувствовал себя хорошо, так долго, как захочешь. Как часто. Не важно. Буду держать тебя полным и трахать тебе утром. Буду сосать твой прелестный маленький член и сажать тебя на своё лицо. Боги, Джисон, ты – всё, – стонет он, и Джисон сжимается на члене Минхо.       Минхо снова склоняется над ним, расставляя руки по обе стороны от лица Джисона и трахая его жестче. Угол интенсивный и как–то, Джисон чувствует себя ещё более наполнено.        – Бля, да, да, да, да. Альфа, Минхо. Прямо, блять, здесь. Не останавливайся, – молит он, и Минхо кивает, задавая жестокий темп. Он резкий и быстрый, то, как Минхо толкается в него с целеустремленной решимостью. Минхо принадлежит ему. Он чувствует, как основание члена Минхо начинает становиться больше, с каждым толчком легко цепляясь за колечко мышц Джисона.       – Такой охуительно прекрасный. Такой охуительно прекрасный для меня, господи, Джисон. Буду трахать тебя до тех пор, пока ты не достигнешь пика, – хрипит он и Джисон дрожит, сжимаясь снова. Он поднимает свои руки, чтобы зарыться ими в волосы Минхо, сжать в кулаки и держать, притягивая его к себе для обжигающего поцелуя. Он стонал, отдаваясь каждому толчку Минхо и отвечая ему с той же силой.       – Давай, вперед альфа, повяжи меня, – шепчет он в сладко–липкие губы Минхо, – Пометь меня. Хочу показать твой укус всем. Хочу, чтобы каждый знал, что ты мой. Буду таким хорошим для тебя, всегда хорошим. Альфа, пожалуйста.       Минхо врезается бедрами в Джисона, трахая его так сильно, что он сдвигается вверх по земле. И тогда Минхо тянет его вниз, повторяя движение снова и снова.       – Боже, я кончу, – предупреждает Минхо, и вопит, запрокидывая голову назад и оголяя горло. Сейчас нет ничего более важного в мире, чем принять узел Минхо, быть помеченным. Его глаза закрываются, и он теряется в чувстве быть так тщательно оттраханным.       – Сделай это. Повяжи меня, альфа, наполни меня. Пометь. Никто снова не посмотрит на меня, не зная о том, как ты трахал меня, – обещает Джисон и толчки Минхо оставляют синяки – он вколачивается в Джисона так яростно. С ещё одним жестким толчком, узел Минхо соединяет их вместе. Альфа прямо здесь, утыкается лицом в шею Джисона и метит его.       Резкий укол боли немедленно скрывается под волной всепоглощающего удовольствия, омывающего его – такого большого, что он тонет в нём. Он переполнен, погребен в океане, плавая в запахе Минхо. Когда он возвращается в себя, то понимает, что Минхо разговаривает с ним приглушенным благоговейным шепотом, который насыщает омегу Джисона.       – Хороший мальчик, такой хороший. Ты ощущаешься таким восхитительным, малыш. Спасибо тебе большое. Теперь твой черед, м? Укуси меня, так чтобы мы были помечены до конца своих дней. Не могу дождаться, чтобы позаботиться, любить и учиться всему с тобой. Однако, ты сначала должен завершить нашу связь, – шепчет он и Джисон поворачивает голову, чувствуя, как его нос проходит по острой линии челюсти Минхо. И тогда он моргает своими открытыми глазами, пристально смотрит, пока не сможет сосредоточиться на пахучей железе Минхо.       Без каких-либо фанфар, он поднимает голову и кусает. Острый привкус крови Минхо покрывает его зубы, и Джисон стонет, немедленно теряя голову от всего.       Здесь, в задней части его головы, он чувствует что-то совершенно новое. Это волна ослепляющего благоговения, обожания, комфорта. После того, как он жадно вдыхает запах альфы – возвращается в свое тело.       Это Минхо. Он чувствует Минхо глубоко в своих костях. Его пару. Его партнера. Человека, предначертанного лунной богиней, чтобы быть на стороне Джисона всю оставшуюся жизнь.       Он протягивает вверх одну руку, проводя кончиком пальца по скуле Минхо и улыбается, – Теперь никто не заберет тебя у меня, – хрипит он, и Минхо смеется.       – Это правда. Я твой до самого конца, – обещает он, прежде чем прижимает Джисона ближе и переворачивает их так, чтобы Джисон лежал на крепком теле Минхо, – У нас есть немного времени, прежде чем спадет узел. Попробуешь отдохнуть?       Он не спорит, ложась головой на грудь Минхо и слушая его ровное сердцебиение, одновременно сосредотачиваясь на чувствах Минхо в своей груди. Альфа такой спокойный. Счастливый. Джисон гордится.       – Хён? – Минхо мычит, когда он спрашивает, – Я передумал. Думаю, я тоже верю в истинных.       – Да? – шепчет он в ответ и Джисон слышит улыбку в его голосе, находя нежности в своей груди.       – Да, луна выбрала тебя только для меня. Я знаю это. Чувствую, – обещает он, и Минхо кивает.       – Знаю, Чаги-я. Теперь отдыхай. Ты это заслужил.              Когда Джисон просыпается, солнце поднимается над горой, и на поляне начинается рассвет. Он моргает и смотрит вверх, чтобы увидеть, как Минхо глядит на небо, – Хён?        Его утренний голос слабый, хриплый от долгого использования и истощенный. Минхо смотрит вниз и улыбается, протягивая руку, чтобы ущипнуть толстую щеку Джисона большим и указательным пальцами.       – Белка, – мудро говорит Минхо и Джисон закатывает глаза.       – И тебе доброе утро, – ворчит он, прежде чем дернуть плечами и сесть прямо. Его левая нога кричит, и он шипит сквозь стиснутые зубы.       – Эй, малыш, ты ранен, – напоминает Минхо, Джисон смотрит на него.       – Да, нихрена ж себе, – ворчит он, тогда альфа нежно разъединяет их и подхватывает его на руки. Джисон гримасничает от ощущения как сперма Минхо вытекает из него.       – А! Что ты делаешь?       – Ты ранен, Джисон. Я не позволю тебе ходить, пока ты не окажешься у целителя, – Минхо говорит мягко, и сердце Джисона раздувается. Они погружаются в молчание, пока Минхо совершает двадцатиминутный поход обратно к опушке леса. Прежде чем они приходят, Джисон слышит какофонию голосов, кричащих, смеющихся и доносящихся, с другой стороны. Он сжимается в Минхо, и альфа оставляет нежный поцелую в макушку.       – Я держу тебя. Несмотря ни на что, – обещает он, и Джисон кивает, прежде чем они ступают в хаос. Джисон не поднимает взгляд пока Минхо не усаживает его перед Намджуном, одним из целителей с которым он знаком. Он улыбается бете и переплетает свои пальца с Минхо. В основном все как в тумане – Намджун задает ему вопросы и зашивает ему икру.       После того как швы наложены, Намджун смотрит между Джисоном и Минхо, – Ах, Джисона. Я должен опросить каждого, кто получает серьезные травмы, если им есть, о чем сообщить, – Намджун говорит мягко и Джисон вздрагивает.       – Нет! Нет, Минхо-хён не причинил мне вреда! Некий тупоголовый альфа пытался пометить меня, но Минхо остановил его. Я в порядке. Клянусь, – заверяет он, и Намджун кивает, оценивая альфу.       – Прекрасно это слышать, потому что я бы…       – Спасибо, Намджун-хён. Я в порядке. Минхо и я хотели пометить друг друга до того, как начался забег. Он бы не причинил мне вреда, – бормочет Джисон, внезапно чувствуя, как ему нужно защитить своего альфу. Минхо сжимает его ладонь и наклоняется, чтобы поцеловать его в висок.       – Спасибо, что так хорошо позаботился о Джисони, Намджун-сси. Если вы закончили, мы дадим вам возможность вернуться к вашей работе? – говорит он и Намджун кивает, взъерошивая волосы Джисона прежде чем Минхо оборачивает рукой талию Джисона, чтобы помочь идти. Он ковыляет вперед, позволяя альфе держать половину его веса, так что это не слишком больно.       – Мой Аппа, сделал маленький коттедж. Это недалеко от моей семьи, и я думаю, это будет хороший дом? Если ты заинтересован в том, чтобы переехать туда? Конечно, мы можем пройти процедуру и подать заявку на новое жилье для помеченных от совета, или если ты…       – Это замечательно. То, что твоя семья сделала это для тебя, и для меня было бы честью делить его с тобой, – обещает Минхо и щеки Джисона горят.       – Там ничего такого сумасшедшего, просто пара спален и общее пространство. Однако, мой Аппа позаботился о том, чтобы там было достаточно места, так что, если нам когда-нибудь понадобится добавить комнату или две, мы сможем это сделать, – объясняет Джисон и Минхо ухмыляется, подталкивая Джисона своим бедром.       – Ммм, и зачем бы было необходимо добавлять комнаты, хм? – он дразнится и Джисон закатывает глаза.       – Я беру слова назад. Ты самый ужасный, щенки и я будут…       – Джисони? – знакомый голос прерывает тираду Джисона, и он оборачивается с широкими глазами.       – Чан-хён? – Минхо говорит, прежде чем Джисон успевает открыть рот. Это заставляет Джисона вернуться к действию, и он переводит взгляд между альфами, поднимая брови.       – Ты знаешь Чани? – интересуется Джисон и Минхо кивает.       – Да, мы работаем вместе, – просто говорит Минхо, Чан улыбается.       – Вау, мои любимые донсены, – напевает он, подбегая и заключая их обоих в сокрушительные объятия. Джисон чувствует, как волна желания защитить нарастает в его груди. Желание Минхо.       – Хён. Новоиспеченные меченные, – Минхо выдавливает слова из себя, Чан отпрыгивает, его уши горят красным.       – Прости! Прости, я просто счастлив за вас. Если бы я знал, что Минхо-я – твой мистический альфа, то познакомил бы вас. Но я рад что это всё равно сработало. Вообще-то, думая об этом сейчас, вы двое вероятно идеально подходите друг другу.       Джисон довольный собой, прислоняется к боку Минхо.       – Я приму это за комплимент, – произносит он и Чан кивает.       – Непременно. Минхо – активный, добрый и странный, но…       – Следи за языком, хён. Я знаю, где ты спишь.       – Но, как я говорил, нет другого альфы, которому я доверил тебя, так же сильно, как я доверяю Минхо… за исключением, может быть Чонина. Или Чанбина. Думаю, но у него Хёнджин. Так что в любом случае это спорный вопрос. – бормочет Чан, Джисон хмыкает.       – Ты видел Инни? Я хочу его повидать. Знаю, что он альфа, и вероятно не ранен, но просто странно себя чувствую, не зная в безопасности ли он, – Джисон спрашивает и Чан качает головой.       – Нет, Ликс и я разделились, чтобы поискать вас, ребята. Может, он нашёл его? Здесь довольно суматошно. Трудно найти кого-то конкретного. Ну, мы можем пойти поискать их, – говорит Чан, Минхо делает предупреждающий звук, когда Джисон идет за Чаном.       – Если мы собираемся бродить по округе, я понесу тебя. К тому же, нам нужно взять одежду. Так…       – Одежда! Инни не нравится быть голым, Хён, ты гений! – восклицает Джисон, оставляя на лице Минхо поцелуй, перед тем как поковылять туда, где лежит его одежда и Чонина.       Альфа рычит, немедленно подхватывая Джисона, – Какая часть предложения, "я понесу тебя", не понятна? – требует он, и Джисон закатывает глаза.       – Я вполне в состоянии ходить, ты, болван, – дразнит он, но Минхо не ставит его обратно, вместо этого, он позволяет Джисону направлять его, пока не сможет снова натянуть футболку и брюки. Минхо ворчит что-то о глупой ткани закрывающей Джисона перед тем как они идут туда, где лежит одежда Минхо.       Когда Джисон ему бросается в глаза знакомы альфа, он сияет, – Чонин! – восклицает он, бросаясь на своего младшего друга, смеясь, когда он чуть не падает.       – Оу, Джисони, ты маленький засранец, – стонет он, мягко отталкивая его, прежде чем смерить взглядом Минхо.       – Ах, ты должно быть альфа Сони-хёна. Я чувствую, что морально обязан рассказать тебе, что отрежу твой член, пока ты спишь если когда-нибудь подумаешь о том, чтобы причинить боль моему хёну. Он очень чувствительный даже если он не выглядит таковым, поэтому тебе лучше…       – Ким Сынмин? – требует Минхо, игнорируя болтовню Чонина и тупо уставившись на прекрасного, длинного омегу, стоящего в полуметре в стороне, и смотрящего на Минхо и Чонина блестящими глазами.       – Твой член смотрится глупо, когда мягкий, – омега, Сынмин, говорит и Минхо протягивает руку, чтобы толкнуть его в плечо.       – В следующий раз я поджарю тебя на костре возле Хенджинни, если не будешь осторожен в словах, ты, угроза.       – Я так напуган, – невозмутимо заявляет он, прежде чем прижаться к плечу Чонина. – И так, выглядит, будто наша группа друзей слились.       Джисон моргает, а потом переводит взгляд с Чонина на Сынмина.       – Я не осознавал, что ты хочешь пометить кого-то, – признает Джисон. – Я знаю, что мы говорили об этом, но всегда выглядело так, будто это что-то, что ты хотел сделать в будущем… Я тоже, думаю, – говорит он, и Чонин улыбается.       – Пути богини луны неисповедимы, – он произносит это просто и Джисон кивает, затягивая его в ещё одно объятие.       – Джисон, спешу напомнить, как я напоминал Чану – ты свеже–помеченный и каждый раз, когда ты прикасаешься к альфе, мой мозг начинает, блядски кричать, – говорит он, Джисон делает шаг назад, немедленно приближаясь к боку Минхо, как будто это место специально отведено для него. Они складываются вместе, как пазл, кусочки идеально скрепляются вместе.       – Прости, Чаги, – шепчет он, Сынмин и Чонин гогочут в унисон. – О, отлично, он нашел кого-то такого же нелепого. Рад, что кто-то будет держать его в напряжении.       – Ммм, ты будешь держать меня в напряжении? – интересуется он, и Джисон хмыкает.       – Нет, я верю в то что ты сказал, что ты собираешься оставить меня на своем узле, – говорит Джисон, притворяясь небрежным. Запах Минхо вспыхивает, Сынмин ворчит, оттаскивая Чонина подальше от их выходок.       – Хмм. Вообще-то, думаю, что ты это сказал, – утверждает Минхо и Джисон пожимает плечами.       – Думаю, в любом случае, у тебя есть над чем поработать.       – Звучит отлично, – шепчет Минхо и Джисон соединяет их руки, мягко сжимая их трижды.       – Готов идти домой? – спрашивает он и Минхо ухмыляется.       – Да, Чаги. Нет другого места, где бы я предпочел оказаться.