220 вольт страсти

      — Господин Со, будьте так добры, намажьте кремом мою жо… — Сынмин протянул тюбик, — Ой, ну, Вы поняли? — его заводила эта игра и официальные обращения, которые оба, не сговариваясь, так и продолжали употреблять.       — Конечно, понял, господин Ким! Ваша «жо» не пострадает, не переживайте, — Чанбин выдавил на пальцы крем, заставил Сынмина приподняться и просунул руку под пахом, размазал между ягодиц, вызывая довольную улыбку.       Держа в другой руке тюбик, Чанбин начал читать:       — «Увлажняющий омолаживающий крем с гиалуроновой кислотой». Господин Ким, у меня к Вам вопросы. Вы хотите, чтобы у Вас детство в жопе играло или что? — расхохотался он.       — Нет, я хочу, чтобы там поиграли Вы, господин, Со, желательно тремя пальцами, а потом посмотрим, — сказал Сынмин, улыбаясь, затем резко стал серьёзным, выхватил у него тюбик и швырнул об входную дверь так, что половина содержимого растеклась по стене, одновременно он почувствовал, как в него проник палец, практически во всю длину, — и не отвлекайтесь, мать вашу! А то полномочий лишу!       — Господин Ким, кажется, мы с Вами перепутали место, куда опускать выборный бюллетень. Предлагаю закрыть Ваш грязный рот не менее грязным поцелуем, — произнёс Чанбин, потащив его на себя.       Он аккуратно помог Сынмину лечь к себе на грудь, стараясь не навредить больной руке, и опереться на здоровую.       Как и обещал, Чанбин развратно лизнул его ещё сомкнутые губы, постепенно расплывающиеся в очередной улыбке. В ответ последовал лёгкий укус за шаловливый язык, которому Сынмин чуть позже с превеликим удовольствием выдал пропуск в свой рот. Чанбин обхватил его за затылок, пресекая возможность отстраниться, и ввёл ещё один палец.       Было хорошо, и Сынмин начал ёрзать сверху, положив больную руку на грудь Чанбина. Во время поцелуя он случайно нащупал там мышцы и начал потихоньку исследовать их пальцами, благо они-то не сломаны.       Через пару минут, кое-как высвободившись из захвата, Сынмин выпрямился и, потребовал:       — Господин Со, я, как Ваш избиратель, требую большей откровенности с народом, — с придыханием он оттянул на Чанбине больничную рубашку, пренебрежительно откинул ткань и сделал недовольное лицо, — а то что это за показуха перед выборами?       Чанбин шутку оценил, как оценил и желание увидеть его тело, вытащил пальцы из прекрасного места и, приподнявшись, избавился от несуразной одежды.       — Господин Ким, раздевайтесь и Вы. Как-то не комильфо, депутат под народом без штанов, а Вы при параде, — он задрал рубашку и на Сынмине, снял с головы и здоровой руки, бережно подбираясь к сломанной, дабы её высвободить, — давайте, Ваш депутат позаботится о народе, не торопитесь, потихонечку.       Оказавшись полностью раздетым, Сынмин ладонью уложил его обратно на спину и с восторгом начал трогать накачанную грудь:       — Какая у Вас мощная избирательная кампания, господин Со! Я в восторге! Поцелуйте меня!       Сынмин снова прижался к груди Чанбина. Кожа к коже. Это было гораздо приятнее и более возбуждающе. Новый поцелуй был более развязным и мокрым, с покусыванием губ, борьбой за власть и ведущую роль, со сбитым от желания дыханием.       — Господин Со… — хрипло прошептал Сынмин, — может, пора опустить бюллетень в урну для голосования?       — Видимо, да, господин Ким, — ухмыльнулся Чанбин и, придержав его за талию, медленно вошёл.       — Господин Со, — простонал Сынмин, когда почувствовал движения внутри, — как Вы отрастили такой большой х… кхм… избирательный округ?       Чанбин остановился, обнял его, не давая свалиться, и расхохотался. Сынмин, глядя на его покрасневшее от смеха лицо, тоже рассмеялся и продолжал это делать, пока не выступили слёзы.       — Господин Ким, я предлагаю закончить выборы, иначе наш секс превратится в выступление в городском цирке, посвящённое моей победе, — сказал Чанбин, и перевернул его на спину, придерживая сломанную руку.       — Господин Со, у Вас же голова болит, — произнёс Сынмин, как только его впечатали в подушку.       — Ничего, господин Ким, я начну, а заканчивать Вам, — произнёс Чанбин, вновь начиная двигаться внутри него.       Сынмин грубо схватил его здоровой рукой, пытаясь поцеловать, но тот начал дразниться и небольно кусать за шею, заставив запрокинуть голову и вызвав довольную ухмылку.       Из-за головной боли Чанбин делал всё медленно, и Сынмину приходилось помогать ему, подаваясь навстречу и ёрзая по кровати.       Он не вытерпел, и всё-таки, немного побрыкавшись, вытряс из Чанбина поцелуй в губы. Уж очень будоражило всё тело, когда тот засовывал свой язык поглубже в его рот. Сынмин откровенно кайфовал от осознания занятий непотребствами с самим Со Чанбином, слывшим самым накачанным и привлекательным депутатом. Он всегда хотел себе такого же, но не предполагал, что отхватит оригинал.       Сынмин не сдержался и громко застонал. Чанбин сразу же прикрыл его рот:       — Господин Ким, кажется, я опустил бюллетень не в ту урну? Как не стыдно? Нас же услышат в соседней палате, и опять прибежит этот чёртов Бан читать свои нотации.       Сынмин кивнул, дав понять, что перестанет стонать, и когда появилась возможность говорить, произнёс:       — Давайте перевернёмся.       Головная боль уже начала досаждать Чанбину, и он с радостью согласился с предложением и поменял их местами.       Желая покрасоваться, Сынмин выпрямился и откинулся назад, чуть приподнявшись, опираясь на здоровую руку и показывая обнажённое стройное тело полностью.       Чанбин сразу же клюнул на уловку и, практически исходя слюной, протянул ладони к тонкой талии. Затем опустил взгляд ниже, где происходило самое интересное, его совсем переклинило от красоты сия действа, и тут уже застонал он сам. Посмотрел в лицо Сынмина, увидел, что тот уже тоже был на грани, а, заметив замутнённый взгляд напротив, ускорился и через пару минут заляпал живот Чанбина плодами своих стараний. Но и он не остался в долгу, и от всей щедрой депутатской души наполнил его изнутри.       Быстро сообразив, что Сынмин может потерять равновесие, Чанбин схватил его за талию и всё-таки удержал, не забывая о сломанной руке.       Немного отдышавшись, они вытерлись одной из больничных рубашек.       — Никогда не думал, что буду вытирать своему народу жо… кхм… то есть, крепкий, упругий, шикарный тыл… — устало проговорил Чанбин, помогая Сынмину привести себя в порядок.       — Вы же слуга народа и должны отвечать за перепроизводство молочных продуктов, — так же устало ответил Сынмин, устраивая лицо чуть выше накачанного плеча.       Чанбин повернув голову, целуя его и несильно сжимая в своих медвежьих объятиях. На фоне полученных ранее травм и усталости, они снова заснули.       Через несколько часов Сынмин проснулся от лёгкого шлепка по голой заднице. Открыв глаза и подняв голову, он понял, сказочное непотребство ему всё-таки не приснилось, ибо лежащий под ним Чанбин произнёс:       — Твою мать…       — Вы не открывали, мы были не уверены, что вы тут не убили друг друга, и пришлось взломать замок, — произнесли сзади.       И тут до Сынмина дошло, что шлёпнул его не Чанбин, он обернулся и увидел министра здравоохранения. Тот быстро наклонился, со словами «это вам подарочек» вставил какую-то ветку между стеной и спинкой кровати и быстро пошёл к выходу, по пути вляпавшись дорогим ботинком в ранее выброшенный крем и выругавшись на своём, министерском.       Только тогда они обратили внимание ещё и на Чонина, схватив которого в охапку и хорошенько пожмякав, утащил господин Бан.       — Как же он бесит, — выдохнул Чанбин, тут же с удивлением замечая, как Сынмин начинает смеяться.       Несколько минут он заливался хохотом, странно смотря на стену.       — Что там? — спросил Чанбин, но Сынмина было уже не остановить, — Хорош ржать!       Он извернулся и ущипнул того за сосок, на что наконец-то последовала реакция:       — Эй, отстань! Больно!       — Мы резко перешли на ты? — усмехнулся Чанбин, — Хотя, да, наверное пора.       — Он принёс нам омелу, — снова захохотал Сынмин, поднявшись и дав ему возможность убедиться лично.       — Ты серьёзно? — удивился Чанбин и повернув голову, — Бан, зараза!       Сынмин лёг обратно на его грудь, принимаясь теребить пальцем сосок.       — Господин Ким, кажется, ты слишком увлёкся красной кнопкой и забыл о традиции, — Чанбин пальцами приподнял его лицо за подбородок.       Оказавшись нос к носу, они некоторое время смотрели друг другу в глаза, серьёзно, как никогда ранее.       — Кажется, я люблю Вас, господин Ким, — шёпотом произнёс Чанбин.       — Кажется, я Вас тоже, господин Со, — так же тихо ответил Сынмин и соединил их губы в поцелуе.