Один дома

Продолжая глупо улыбаться, Вэй Усянь выложил продукты на кухне, дописал в порыве вдохновения главу, оставалось дело за малым. Купленные гирлянды, хоть были уже ни к чему, он все же приладил на елку, две. А последней уже места не осталось, разве что себя обмотать. Дурачась, Вэй Усянь так и сделал, покрасовавшись у зеркала, включил гирлянду и, сделав фото себя сияющего в огоньках, отправил Цзян Чэну. «Осталось только лампочку в рот запихать», - пришло от брата в ответ. И следом: - «Не вздумай, придурок!» - Может позже. Мне нужно еще для Лань Чжаня нарядиться. Оставив иллюминацию на кресле, в котором вчера допоздна просидел, он сходил за подарками, что заранее упаковал, утрамбовав на дно своего объемного рюкзака. Упаковка слегка примялась, но выглядела все такой же пестрой и не могла обесценить того, что внутри. Красивой стороной, расправив приплюснутые бантики он сложил коробочки под елкой более целой стороной наружу, и отступив на шаг полюбовался проделанной работой. Неплохо. А вот его внешний вид несколько поистрепался. От Усяня приятно пахло хвоей, но бонусом липли от смолы исколотые руки и даже древесная стружка обнаружилась в волосах. И он так в магазин ходил? Приняв горячий душ, Вэй Усянь вытерся большим банным полотенцем, повязал то на бедра и придирчиво осмотрел отражение в зеркале. Щетина, хоть и слабо, но темнела на подбородке. Он провел по коже ладонью, да, не мешало бы побриться. Что он и сделал, воспользовавшись своим одноразовым станком многоразового использования и одолженной пеной для бритья, распознав ее на полке. И, гулять так гулять, плеснув цзысюаневского дорогого лосьона на ладони, похлопал по гладко выбритым щекам. - Черт возьми, почему так жжется? – поморщился он, внимательнее вчитываясь в этикетку. Написано, что средство успокаивает раздражение после бритья, но им можно замки размораживать в стужу, так пылало лицо. Пришлось стерпеть. Далее следовало подобрать одежду. Не то, чтобы у Вэй Усяня был богатый выбор, но три футболки и двое штанов можно было по-разному комбинировать. Факт, что поверх футболки он напялит все тот же теплый свитер и куртку, но вдруг его пригласят на чашку чая, скажем? А если и нет, что он для себя не может выглядеть привлекательно? Дважды проверив, на месте ли кошелек и телефон, Вэй Усянь, выглянул в окно. У крыльца ожидал припаркованный Шевроле, поэтому одевшись и обувшись, шапку он натягивал уже на бегу, опасаясь, как бы без него не уехали. Захлопнув дверь, Вэй Усянь почти скатился по ступенькам, приветливо махая зажатым в кулаке шарфом. - Прости, давно здесь? Времени, казалось, столько, что хватило бы и рождественского гуся запечь, ха-ха. Но я только помыться успел. Даже волосы еще влажные, потрогай, - наклонился он к Лань Чжаню. Тот внимательно на него посмотрел, но касаться не стал, завел машину. - Ты вовремя, я заехал на десять минут раньше. На улице мороз, не стоило стоять на холоде. Пристегнись. – Они вырулили на главную дорогу и поехали в центр города. Вэй Усянь заметил, как его спутник бросает в его сторону осторожные взгляды, и в следующий раз успев поймать блеск светло-карих глаз, в недоумении приподнял брови. - Ты странно пахнешь, - пробормотал Лань Ванцзи, возвращая внимание дороге. - Плохо? – забеспокоился Вэй Усянь. – Это парфюм Цзысюаня, я воспользовался после душа. Он понюхал свои волосы и сунул нос под куртку, вдыхая поглубже. Скулы Лань Ванцзи порозовели, но он смог выдавить из себя: - Не плохо, по-другому. Аромат кажется резким для тебя. Смирившись с тем, что снова дал маху, Вэй Ин все же решил не переживать по такой мелочи и с улыбкой ответил: - Зато тебе твои духи подходят идеально. Древесные нотки кедра и сандала, если не ошибаюсь? Сдержанный и чувственный запах. С таким бы саше мне в постель. Теперь у Лань Чжаня покраснели уши. - То есть, я хочу сказать, что запах очень успокаивает. Приятные ароматы помогают крепкому сну. Можно высушить сбор и утрамбовав в мешочек, положить под подушку... – Вэй Усяню захотелось стукнуться о стекло. Привычка подмечать мелочи и озвучивать любые приходящие в голову мысли снова не вовремя подняла голову. О Грант-Парке много было написано в интернете, Вэй Усянь читал. В народе его называют «передним двором Чикаго» и этот парк по праву считается одной из достопримечательностей Города Ветров. Раскинувшись у озера, площадью свыше километра, Грант-Парк является самым большим в Чикаго. На его территории распложены многочисленные концертные площадки, сады, художественные галереи и спортивные комплексы. Одним словом, будет на что посмотреть. Заняв место на парковке Лань Чжань подхватил сумку с заднего сиденья и дождавшись, когда и Вэй Ин выйдет из машины, поставил Шевроле на сигнализацию. - Желаю приятно провести время, - с легким поклоном пожелал сосед и просто ушел. - Спасибо, - провожая недоумевающим взглядом спину Лань Ванцзи, пробормотал Вэй Усянь. – Обязательно, ведь так здорово быть в Рождество одному. Но причин унывать не было. Включив режим исследователя, Вэй Усянь, достав телефон, сделал первый снимок нависающих высоток, отделенных от парка семейного досуга широкой полосой дороги. Он только раздобыл программку запланированных в парке мероприятий на сегодня, когда в вичат пришло сообщение. Кликнув на иконку, он вывел на экран фото раскрасневшегося с мороза Цзян Чэна в обнимку с Вэнь Цин, стоящих на снежной вершине. И еще одно, где парочка сидела в украшенных бубенцами санях, запряженных настоящими оленями. Что же, братец, вызов принят. Вэй Усянь поправил шапку, затянул потуже узел шарфа и отправился веселиться. Первым делом он решил прокатиться со снежной горки. Созданная искусственно, она была впечатляющих размеров, а выпавшего снега хватило, чтобы придать ландшафту натуральности. Стремительно съезжая к основанию склона на арендованной тонкой подстилке, и все дальше отклоняясь от прямой траектории, Вэй Усянь хохотал, чувствуя горящей пятой точкой все неровности маршрута, пока впереди не замаячил небольшой, но крутой обрыв. На какие-то секунды он лишился опоры под собой, пролетев по воздуху по инерции метра три и очутился в сугробе, мягко принявшего его вес вперед лицом. Отплевавшись от снега, Вэй Ин разыскал отлетевшую подстилку, чтобы повторить спуск минимум еще раз пять. Только почувствовав, как все тело звенит от череды кульбитов, он оставил эту забаву, отправившись на ярмарку. Там он испытал себя в силомере, проследил как шарик взлетел на отметку лишь чуть выше его роста, и удрученно передал молот упитанному подростку, который с легкостью загнал тот к желтой отметке гораздо дальше, хоть и недостаточно, чтобы выбить победительный гонг. Разочарование в собственной силовой подготовке Вэй Усянь заел сладкой выпечкой, купленной рядом, и переключился на другие развлечения. Он насмотрелся на странную игру, где участники, смеясь, пытались попасть пирогами в лица живых людей, просунувших головы в отверстия, проделанные в стены из фанеры, которая уже была сплошь покрыта сбитыми сливками от мазавших попыток предшественников. Кабинку для поцелуев Вэй Усянь равнодушно миновал, заметив лишь миловидную девицу, к которой выстроилась очередь поклонников. И остановился у тира, где предлагалось по мишеням стрелять из лука. Такое развлечение было ему больше по нутру. Попав три раза подряд в центр всех мишеней, Вэй Усянь получил в качестве приза деревянную пустышку-барабан. Повертев его в руке, отчего привязанные по бокам шарики бойко ударяли по разрисованной сердцевине, Вэй Усянь хмыкнул, запихивая игрушку за пояс. Устав от активных утех, он пошел гулять по территории парка, рассматривая памятники и переносные выставки, а набредши на открытую даже в такое время галерею, решил приобщиться к искусству. От перепада температуры между улицей и обогретым помещением стало покалывать покрасневшие руки. Осмотревшись в фойе, Усянь увидел афишу, где было написано, что здесь выставлены работы художника-выходца Чикагского института искусств. Вэй Усянь переходил от одного полотна к другому, рассматривая острые шпили храмов и красочно убранные улицы, дамочек в красивых кимоно и целые сценки из обыденной жизни простых людей. Похоже импрессионист увлекался культурой востока, или же сам был оттуда. Образы, казалось, оживали под кистью художника. Он долго не мог отвести взгляда от картины, на которой два силуэта в старинных ханьфу, стоя спинами к зрителю, держась за руки, запускали в темное небо китайский фонарик, вот уж чего не увидишь среди высоток американских городов-миллионников. Ветер подхватывал распущенные волосы и широкие полы одежд замерших фигур, а в поднятых ввысь руках можно было усмотреть невысказанные чаянья на осуществление заветного желания. С такого ракурса было непонятно какого пола изображенные герои, но в том, что они влюблены, сомнений не возникало.   В следующем зале его внимание привлекла небольшая акварель: водопад, разбивающийся о камни вспенившейся водной дымкой, скалы и насыщенная зелень, их обрамляющая. Очень походило на райский уголок, чудилось пение птиц, скрытых в кронах деревьев. Поискав смотрителя, Вэй Усянь уточнил на всякий случай можно ли делать копии на телефон, и получив разрешение, только без вспышки, он щелкнул понравившийся вид. Следуя обратно к выходу, опять залип на влюбленных, но фотографировать не стал, такой момент следовало переживать самому. Когда снова вышел на улицу, обратил внимание, что народу, не смотря на мороз, стало еще больше, многие, определенно собирались отмечать Рождество здесь. Вэй Усянь задумался, в целом, можно было возвращаться домой, единственное, что еще хотелось посмотреть из прочитанного в брошюре, это конкурс скульптур из снега. К этому времени участники должны были заканчивать свои работы, как раз подоспеет заценить результат, прежде чем сам превратится в сосульку. Немного поплутав, он вышел на открытую площадку, где десяток мастеров сотворили аллею снежных статуй. Некоторые еще продолжали шлифовать свои шедевры, добавляя выразительности и так уже совершенным творениям. Здесь не было примитивных снеговиков, как тот, что стоял со вчера возле дома Цзиней, каждая работа была уникальна и сделана не потехи ради. Вэй Усянь восхищенно осматривал снежные фигуры, дивясь таланту их создателей. Увидев бородатого Санту и оленей с ветвистыми рогами, рука потянулась к телефону, запечатлеть. Были здесь и мифические звери, как дракон и феникс, забавные существа, одно, напоминающие огромное яблоко с открытой пастью, из которой вывалился белый снежный язык, Вэй Усяню особо понравилось, он похлопал молодого мастера, его слепившего, по плечу, показывая вверх большой палец. Он прошел мимо масштабной фигуры рыбака, сидящего с удочкой на табурете в одних семейных трусах, но в шапке и в сапогах, мимо вездесущих миньонов и девушки с длинной косой в короне и мантии, кажется Эльзы из «Холодного сердца», фотографируя все подряд. Пальцы без перчаток стали малочувствительными от холода, Вэй Усянь подышал на руки, пытаясь согреть их облачком пара, подумывая вернуться досмотреть оставшиеся позже, когда отогреется стаканчиком горячего чая, как на него прилетела снежная стружка, оседая на бровях и шарфе, привлекая внимание. Вэй Ин обернулся и больше не смог сделать шага. Перед ним стоял снежный ангел в человеческий рост. Тонкие черты лица с неуловимо знакомой улыбкой, длинные распущенные волосы, детально прорисованные узоры на одежде и вытянутая вперед рука, за которую хотелось ухватиться. Вэй Усянь понял, что это за существо еще до того, как охватил фигуру целостно, вместе с впечатляющего размаха крыльями, от нее словно исходило свечение. По искусно вырезанным перышкам захотелось провести рукой. Вэй Ин суетливо полез за камерой, отчего-то боясь не успеть заснять эту восхитительную скульптуру. Когда спиной к нему из-под крыла ангела показался мастер, в руке тот сбалтывал баллончик с аэрозольной краской, оценивая свою работу. Вэй Усянь пронаблюдал как в пару движений крылья ангела покрылись серебристой крошкой, буквально засияв в неверном свете подсвечивающих поле прожекторов. Скульптор, подойдя вплотную, уставился ангелу в глаза, словно пытался разглядеть там душу. Точно Пигмалион, готовый поцеловать почти ожившую Галатею, не замечая ничего вокруг. Но вместо поцелуя в его руке блеснул инструмент больше всего похожий на скальпель, и мастер нанес еще несколько штрихов, поправляя разрез глаз, добиваясь ему одному известной точности с отсутствующей рядом моделью. - Скажи, где я могу проголосовать за ангела? Хотя и без моего вклада победа, несомненно твоя, - не сдержался от заслуженной лести Вэй Усянь. Скульптор, видимо, не заметивший ранее чужого присутствия за спиной, напрягся и обернулся, после чего в смятение пришел уже Вэй Усянь. - Лань Чжань? Вот мы снова и встретились, - справившись с удивлением, широко улыбнулся Усянь. – Честное слово, я случайно набрел на тебя. Почему ты не сказал, что участвуешь? Я думал ты просто потусоваться с друзьями приехал. Не прозвучало ли как упрек? Парень, наверняка, соврал, прикрывшись мнимыми приятелями. Вэй Усянь закусил губу, наблюдая за соседом, который молча собирал разбросанные инструменты в сумку. Что ж, все его попытки подкатить разбивались о тотальный игнор. Есть ли смысл продолжать? Налетевший порыв ветра заставил поежиться и вспомнить, что собирался купить себе выпить. И лучше что-нибудь покрепче чая. - Я пойду, - начал он одновременно с Лань Ванцзи: - Ты замерз, давай угощу тебя горячим напитком. Вэй Усянь несказанно удивился и обрадовался, охотно принимая приглашение. Они вернулись в ту часть парка, где лоточники предлагали разнообразную снедь. Лань Чжань определенно шел не наугад и остановился возле старого китайца, который помешивал что-то в большом котле. - О, молодой господин Лань. Рад встрече. Чего изволите? – спросил тот на китайском. - Жасминовый чай, пожалуйста, - на том же диалекте ответил к восторгу Вэй Ина Лань Чжань. Повернувшись к спутнику, он указал на табличку, где на английском было мелом на доске написано меню. - Выбирай. - Так, посмотрим. Тогда я буду глинтвейн. Хозяин лавки одобрительно покивал, принимая заказ. Уже через пару минут напитки, исходящие паром в бумажных стаканчиках, были переданы им в руки, Лань Чжань расплатился за двоих. - Ох, я же тебе денег должен. Ты так выручил меня днем, - вспомнил Вэй Усянь, нащупывая кошелек в кармане. – Давай только найдем где приткнуться. Вэй Усянь огляделся, но свободных столиков, даже с учетом того, что к ним не предлагалось стульев, не было. Людей с каждой минутой только прибывало. Многим хотелось закинуть в себя чего-нибудь горячего и согреться. - Придется пить на ходу? - Лань Ванцзи! – Двое молодых людей радостно махали им, подзывая к своему маленькому островку. - Твои знакомые? Следом за Лань Чжанем Вэй Усянь подошел к парочке. - Мы уже заждались. Твоя снежная скульптура была само совершенство еще час назад, чего ты столько времени с ней возился? – проворчал невысокий парень, в своих объемных перчатках, шубе с воротником из натурального рыжего меха и пушистых наушниках напоминающий лисенка. Его долговязый приятель в теплом пальто грел покрасневшие от холода пальцы о свой стаканчик. - О, а кто это с тобой? - совсем другим, заинтересованным тоном осведомился он, заметив стоявшего за плечом Лань Ванцзи чужака. - Привет, Я Вэй Усянь, рад знакомству, - с улыбкой представился Вэй Ин. - Он родственник моих соседей, - добавил Лань Чжань, делая глоток чая. Повисла небольшая пауза, которую полагалось заполнить, представляя незнакомцев друг другу, но Лань Ванцзи, похоже, обременять себя этикетом не собирался. Все тот же разговорчивый малый, со вздохом взял эту обязанность на себя: - Меня зовут Не Хуайсан, будем знакомы, - сняв перчатку, он протянул руку, хотя больше походило что не для рукопожатия, а для поцелуя. – А это Су Шэ. Мы друзья Лань Ванцзи по университету. Хотя, возможно, не живи я на той же улице, отчего нам часто доводилось пересекаться, возвращаясь с пар, он бы так меня и не запомнил. - У меня хорошая память, - возразил Лань Чжань. - То есть хочешь сказать, ты меня сознательно в начале игнорировал? Вэй Усянь рассмеялся, посчитав это забавной шуткой, но судя по лицам собеседников, Не Хуайсан не приукрашивал. - А я, к сожалению, не принадлежу к элите китайской диаспоры, что живет в Уэст Ридж, просто учился с Лань Ванцзи в одной группе, и нас часто ставили в пару на практических занятиях. Учитывая мизерный круг общения мистера «Холодное сердце», также допущен до статуса «приятеля». Остальные боялись лишнее слово в присутствии гения скарпеля и фикерта произнести, чтобы не ославиться полными неучами и в напарники по совместным проектам не рвались. Вэй Усянь слушал и делал выводы, попивая глинтвейн, Лань Чжань рассказчиков не перебивал, но когда Су Шэ замолчал, дополнил: - Балаболы, не будь они моими товарищами, стал бы я терпеть весь этот вздор. Господа Не и Су от этих слов заулыбались, словно им отвесили изысканный комплимент. И посчитав видимо, что с представлениями покончено, перешли к сплетням. - Я подписался на информационный портал Грант-Парка. Результаты голосования по конкурсу снежных скульптур должны выложить через час. Дождемся твоей награды? – спросил Хуайсан. Вэй Усянь согласно покивал, разделяя уверенность нового знакомого в победе Лань Чжаня. А вот Су Шэ был другого мнения. - У Тома Роджерса дядя в жюри, приз точно присудят ему. - Брось, его северный олень и в подметки не годится нашему ангелу, - возмутился Не Хуайсан. – Техника исполнения примитивная, монолитная глыба без акцентирующих деталей. - Зато в духе Рождества, один из основных символов праздника. Я согласен с Су Шэ. В любом случае меня награда не интересует, пусть забирает. - Да, но образ ангела стоит ближе к Рождеству Христову, чем вьючное животное на службе у вымышленного персонажа, - обиженно возразил Не Хуайсан. – Господь нас рассудит. Су Шэ хмыкнул, поясняя Вэй Усяню: - Не-сюн поет в церковном хоре и считает себя чуть ли не духовным лицом из-за этого. - Имею на то полное право, - сладко улыбнулся Не Хуайсан, отвешивая приятелю щелбан. – И я прощаю тебя за пренебрежительный тон, сын мой. Кстати, Вэй Усянь, приходи меня завтра послушать. Служба будет в шесть вечера, церковь стоит в конце нашей улицы, от дома Ланей это минут двадцать пешком по дороге на юг. - Я приду. Планов на ближайшую неделю у меня нет. Ну, кроме обязанностей перед редактором. Я писатель. - Ах, да у нас здесь все творческие люди, - захлопал в ладони Не Хуайсан. - Скульптор, писатель, вокал, - отвесив шуточный поклон за себя - и, Су Шэ, какая там у тебя специальность, напомни. - Художник, - пихнул его в бок приятель, кажется болезненно относящийся даже к шутливому пренебрежению. - Точно-точно. Но пока не увижу свой портрет, я тебе не поверю. Тот только глаза закатил, давая понять, что подобное требуют у него не впервые. - Что нового в вашем квартале богатых и знаменитых? – перевел он тему, имея ввиду район Уэст Ридж. - Пф, мы живем на самой скучной улице во всем Чикаго, более того, в пригороде. У меня стойкая вера, что тот ушлый китаец, который два столетия назад переселился в Америку, завещал своим потомкам и всем, кто заселится на облюбованные им земли, соблюдать неукоснительное добронравие и трудолюбие, воспрещая дебош, драки, распитие алкоголя, а также наложил табу на пьяное пение и просто нахождение на улице без четко поставленной цели. Ой, а может это был кровный предок твоего дядюшки Цыженя, Ванцзи? Кажется, видел я его сборник благочестия в вашей домашней библиотеке. - Тогда на вас двоих зарок сломался, - весело заметил Су Шэ. – Ты испытываешь терпение всего прихода, и, если бы не заступничество твоего брата, тебя бы и из церкви выперли, и из универа. - Ты клевещешь на меня. - А Лань Ванцзи стал причиной океана пролитых слез всех соседских девушек, таскающих к его порогу пироги, так и не подарив ни одной из них своей благосклонности или, хотя бы, улыбки. - Вздор. - И не только девушек. Вэй Усяню показалось, кому-то явно не хватало внимания и признательности. Чего Лань Чжаню не надобно, его друг охотно бы присвоил. Да вот беда – не предлагают. - Но раз уж ты спросил, - снова взял слово Не Хуайсан, - у миссис Чанг по-прежнему семеро кошек, семья Лунь Чши в этом году грозится перестроить целое крыло дома под оранжерею. Но для этого им нужно разрешение муниципалитета, так что вряд ли. А так, треть квартала традиционно на праздники уехала из города и на улице имени великого Чжань Цаня еще более безлюдно, чем в другое время, так что Лань Ванцзи зря только соль переводит, посыпая невостребованные дорожки. - Ох, кстати, о безлюдных улицах, - перебил сам себя эмоциональный рассказчик, хватая за руки стоящих рядом Вэй Усяня и Су Шэ. Лань Чжань напротив вопросительно приподнял брови, давая понять, что слушает. - Говорят, что обворовали дома господ Бань Синя и Вэн Хэн Ло, владельцев швейного цеха. - И кто говорит? - Кое-кто, кто работает в полиции и недоволен сверхурочными на праздники, - расплывчато обозначил Не Хуайсан, явно имея ввиду конкретного человека, вертя в руках пустой стаканчик. У Вэй Усяня тоже закончился глинтвейн и так как ехать домой он передумал, а оставлять новых знакомых ему не хотелось, он решил повторить заказ и послушать чужие досужие разговоры, пусть и порядком подмерз, одетый не так тепло. - Лань Чжань, тебе взять? Будешь глинтвейн? - Угу, безалкогольный. - Какая в таком радость? – На его замечание друзья Лань Ванцзи засмеялись, разделяя на двоих известный секрет, а Вэй Ину только и оставалось делать вид, что совсем не интересно, чтобы это значило. Он нашел того самого старика-китайца, у которого покупал напитки Лань Чжань, ему улыбнулись как старому знакомому и даже налили глинтвейн в нестандартные высокие стаканчики за ту же плату. Довольный, Вэй Усянь с горячим глинтвейном вернулся к столику новых знакомых и замер за спиной Лань Чжаня, смотря в хитрые глаза заметившего его Не Хуайсана, решившего вывести друга на откровенность, аккурат к его возвращению. - Так кто этот господин Вэй такой? Ответ, похоже, стал не только неприятным открытием для последнего, но и неожиданностью для самого Хуайсана: - Никто. Просто надоедливый сосед, от скуки преследующий меня весь день. Его бросили одного, вот он и избрал меня мишенью для своих шуток. Раздражает, - с новой для себя интонацией высказался Лань Ванцзи. – Шумный, жестикулирует постоянно и громко смеется. Одевается неподобающе и нарушает общественный порядок. Пожалуй, то была самая длинная тирада, услышанная Вэй Усянем из уст этого парня и, честно признаться, с короткими междометиями тот нравился ему гораздо больше. - Что? Почему у вас гримасы, словно привидение увидели? – Помахал перед их лицами Лань Ванцзи. - Ванцзи, прости, - неловко пробормотал Хуайсан, не сводя глаз с нового знакомого. Тут уже и Лань Чжань догадался обернуться, застав за спиной болезненно улыбающегося Вэй Ина. - Вот значит как, - бодро резюмировал он слегка охрипшим голосом. – Ты должен был сказать мне, Лань Чжань. Я из тех, кто не понимает намеков. Ну, не буду больше мозолить глаза, хотя, честно, я не специально навязывался. Счастливого Рождества, парни, - отсалютовав сразу двумя стаканчиками с глинтвейном, Вэй Усянь оставил оба на столике, поспешил затеряться среди других посетителей. Но не достаточно быстро, чтобы не услышать заданный Су Шэ глупый вопрос: - Я правильно понял, что на нашу вечеринку мы его не позовем?

***

Вэй Усянь захлопнул входную дверь, прислонившись к ней, не включая свет в прихожей. Вздохнул, вновь переживая обидные, но в целом справедливые слова в свой адрес. Со стороны это, наверное, выглядело как преследование. Выложив на столик ключи и кошелек, он все так же без света разулся и снял верхнюю одежду, завернул на кухню. Есть не хотелось, но от вина он бы не отказался. На часах была половина одиннадцатого, веселье в самом разгаре. А его кутеж состоял в троекратном тарифе за такси в такой час и продолжится лишь в обнимку с бочонком красного. Нужно будет к полуночи выйти и пропеть несколько фривольных песенок, чтобы весь Уэст-Ридж заслушался. А мог бы сейчас отплясывать на вечеринке, если бы тому болтливому парню не вздумалось пробить Лань Чжаня на честность. Хотя в этом случае он бы опять доставал красавчика своими шутками и историями из жизни, а слишком вежливый сосед молча сносил его общество. Вэй Усянь откупорил бутылку вина и наполнил бокал до краев, комментируя собственные мысли: - Ничего, помучался бы в моем обществе, не помер. Проходя мимо гостиной, где установил елку, он включил огоньки, полюбовавшись как те разноцветно пляшут на стеклянных боках елочных шаров, слабо улыбнулся и ушел в малую гостиную. Он также захватил печенье, которое оставили дети для Санты. Ничего, Вэй Усянь скажет, что это дед пролез по дымоходу в искусственный камин и все съел, раз уж ему позволено вламываться в чужие дома. Только вот подарки приготовлены Вэй Усянем, так что всё по-честному. Прежде чем залипнуть на остаток ночи в фильм пожестче, покровавее, Вэй Усянь проверил электронную почту. Он ждал ответ редактора относительно законченной главы. И замечания его не порадовали, о чем обиженный автор сразу же написал брату, жалуясь, что редактор Мо просил переписать ту часть, где его герой вышел на маньяка. «Так как сексуальное преследование даже применимо к антагонисту являлось неприемлемым». И этот туда же. Да Вэй Усянь всего-то подчеркнул какие правильные у того черты лица, и что мужчина в хорошей форме, он ведь жертв своих в контейнере за собой таскал. Логично же, что и про руки, и про бедра написал, когда протагонист устроил за подозреваемым слежку. В итоге отбросив телефон, не отправив ничего, Вэй Усянь взял пульт и принялся пролистывать фильмотеку на большом экране телевизора. Выбор пал на нуарный боевик китайского производства. Нажав на воспроизведение, Вэй Ин снова потянулся к смартфону, пока шли титры он успеет выбрать наиболее удачные снимки, чтобы отправить сестре. Просматривая отснятое, у него даже настроение поползло вверх. Все же на празднике он повеселился. Ярморочные развлечения, тройка лошадей, впряженная в сани, в которых визжала довольная детвора, танцы у костра позади сцены, где звучала одна из тех лирических песен, под которую парочки смеясь образовали круг. Заснял он и Букингемский фонтан, своей формой напоминающий свадебный торт, который с учетом зимнего времени не работал, но благодаря трехуровневой подсветке смотрелся все так же грандиозно. Селфи Вэй Усяня в снегу, после спуска с горки, фото из галереи. Вэй Усянь увеличил то полотно, где художник изобразил водопад. Потаенный кусочек рая, недоступный несведущему. В кадр попала табличка с названием картины. Увеличив, Вэй Усянь прочел «Облачные Глубины. Художник Лань Сичень.» И почему он не удивлен? Возможно брат или дядя талантливого соседа. А это, наверное, их родные края, куда братья ездят каждое лето. Вэй Усянь вздохнул, жалея, что ему доступна только жалкая копия. Последним сделанным фото была статуя из снега с посеребренными крыльями. Затем он узнал в скульпторе Лань Ванцзи и все внимание разом переключилось на него. Вэй Усянь все же включил так понравившийся ему образ снежного ангела в подборку фоток, которые отправил Яньли, и сосредоточился на фильме. На экране шла перестрелка, выясняли отношение противоборствующие криминальные группировки и Вэй Усянь, похрустывая печеньем и запивая его красным вином, желал расправы сразу всем бандитам. К середине фильма даже втянулся. Особенно ему нравился молодой мафиози, который шикарно смотрелся в своем строгом двубортном костюме со стильными запонками. Он выглядел горячо и к неудовольствию зрителя определенно был похож на угрюмого соседа Ланя. Вэй Усянь под тревожную музыку напряженно следил как этот тип с оружием наготове крался, поскрипывая половицами, по темному коридору большого особняка, когда где-то в доме разбилось стекло. Вэй Ин от неожиданности дернулся в кресле, прислушиваясь. Шум повторился и точно раздавался не снаружи. На смартфоне время показывало 23:38, для салюта рановато. Вспомнились слова о серии ограблений в этом квартале и догнало осознание того, что мало кто в курсе, что в доме Цзиней поселился один неучтенный гость. Вэй Усянь открыл вичат и напряженным шепотом записал голосовое:

«Цзян Чэн, кажется меня сейчас грабят. Я не уверен, нужно посмотреть»

Позвонить в полицию? Но глупо же, если окажется, что это его разыгравшееся воображение. Сначала нужно проверить. Да еще с экрана подначивают: «Хорошо спрятался, маленький испуганный кролик? Страшно тебе? Ты здесь совсем один. Да, я слышу как бьется твое испуганное сердечко.» - Нет, я не такой, - нахмурившись, ответил Вэй Усянь киношному злодею. Эх, ему бы бейсбольную биту, но до комнаты А-Лина слишком далеко.

«Просто, чтобы ты был в курсе о моей самоотверженной попытке сохранить любимое столовое серебро Яньли. Я про тот набор, который подарила наша семья на ее свадьбу»

Продолжал нервную болтовню Вэй Усянь, оглядываясь в поисках оружия.

«Если я не выживу, знай, что я отправил на твой адрес посылку.

Ее придется оплатить тебе, я так и не успел это сделать»

По телевизору бандиты сцепились друг с другом, пытаясь удавить противника. Вэй Усянь оттянул ворот ставшей тесной футболки.

«Это двухтомник «Страшных сущностей из мифов разных народов»

Распорядись им на свое усмотрение»

Кроме опустевшей винной бутылки и раскуроченной гирлянды в ногах ничего путного на глаза не попалось, но и это уже кое-что. Что будет делать, окажись у грабителя пистолет или соучастник Вэй Усянь не думал. Бесшумно ступая в теплых носках по мягкому ворсу, он выглянул в коридор.

«Шум доносится из гостиной с фальшивым камином.

Думаешь, Санта обиделся, что я его печенье съел?»

Вэй Ин подкрался к проему в гостиную, прислушиваясь к звукам, похоже вор был все же один, и покусился он на дары под елкой. Темная фигура шуршала подарочной упаковкой, с ветки ели соскользнула очередная игрушка, со звоном разбившись. Выглядел тип внушительно, даже стоя на четвереньках. Но, вынужден был признать Вэй Ин в своем довольно нетрезвом состоянии, очень даже сексуально. В кармане надрывался вибрацией входящего вызова телефон, похоже в игре «Достань Цзян Чэна» победа за ним. Хотелось бы еще не ценою собственного трупа добиться звонка брата. С другой стороны, возможно, Мистер Сексуальный Грабитель скрасит его одиночество этой рождественской ночью?