My Sweet Prince

***

      — Что это?       — Завтрак, мой милый принц. Я ведь обещал, но так и не... ну, ты понял.       Умилительно взлохмаченный и удивительно для себя самого сонный Сет косится на чашку чёрного как смоль кофе, да на такие же черные тосты на тарелке. Хорошо, такое кофе ему можно, так заверил его Харумаса, но тосты?.. Его выражение лица выдаёт в нём замешательство, когда он снова сталкивается взглядами с сидящим напротив него за маленьким столом Харумасой.       — Они?..       — О? Думаешь, что я настолько плох в готовке? — лукаво интересуется Харумаса. Он спокойно берёт тост, напевает что-то тихонько, намазывает хрустящий кусочек мягким творожным сыром, да надкусывает, а после — жуёт и проглатывает. И на каждом этапе словно светится от счастья. — Боишься?..       — Хах? Нет! Бояться стоит многих вещей, но уж точно не... хлеба.       И Сет, набравшись храбрости в своём бойком сердечке, повторяет все действия за Харумасой и... хрустит! И с удовольствием и для себя и для него проглатывает.       — Ну как? Судя по твоему лицу вполне ничего, да?       — Почему они?..       — Всего лишь чернила каракатицы. Мило, да? Добавление натурального красителя выглядит как самая настоящая магия.       — Нет бы раскрасить чем-то более ярким...       — Ох, ну вот, ты уже недоволен, — с наигранной обидой мямлит Харумаса и отпивает из чашки глоток кофе.       — Я не недоволен! Просто... не могу отпустить чувство, словно ты всё пытаешься свести к чёрному юмору. Даже чёртов кусок хлеба.       — Хм... Ты воспринимаешь всё слишком близко к сердцу. Но никому не избежать объединяющей всех судьбы. Сейчас, или через пятьдесят лет... или сто... Она прикоснётся к каждому, нагонит, как мы нагоняем эфириалов и преступников, сделает один взмах и...       — Хару...       Заметив поникшего Сета и его опустившиеся ушки Харумаса отдёргивает себя от лишних размышлений.       — Эй, Сет. Смотри-ка... — Сет и смотрит с любопытством на то, что Харумаса, встав и достав из маленького шкафчика, положил прямо перед его носом.       — Это... — Сет изумлённо смотрит.       Харумаса достаёт свой телефон, а на телефоне — старый брелок. Он немного выцвел, истёрся, но Сет помнит как сам покупал его ещё тогда, в прошлом, вместе с милым Хару. Маленький белый котик с чёрными ушками, что стоит на задних лапках и тянет вверх свои передние.       — Я нашёл, Сет, — с тихим смешком поясняет Харумаса, когда ошарашенный Сет берёт такого же, но идеально выглядящего и словно только купленного, котика со стола. Кажется, что если их соединить, они плотно прижмутся друг к другу и обнимутся. — У меня получилось удивить и порадовать тебя?.. Эх, долго он у меня лежал... Купил его тогда, когда возвращался с маяка, после того, как, ну... как мы расстались, а я передумал прыгать.       — Х-Хару...       Харумаса склоняет голову к плечу, как ни в чём не бывало улыбается, но не успевает о чём-либо поинтересоваться, как он оказывается в крепких объятиях Сета. Тот жмётся к нему, трётся носом о щёку и, Харумаса не уверен, но, кажется, даже плачет.       — Боже, я ведь не сделал хуже, Сет? — Харумаса обеспокоенно, но всё же с привычной лёгкой улыбкой обнимает в ответ, прижимает к себе и медленно поглаживает по спине. Взгляд подмечает его суетящийся слева направо хвост, что торчит из-под футболки которую Харумаса сам же ему и выдал.       Сет отрицательно мотает головой, крепко сжимает в кулаке самую обыкновенную для всех, но не для них, безделушку.       — Мне приятно, что ты помнишь... — всхлипывая, проговаривает Сет. — И, боже, Хару... Я безмерно счастлив тому, что ты рядом.       — Я многое помню... И не всё из этого приносит мне радость, — Харумаса бережно поглаживает его, шепчется: — Спасибо, что не ненавидишь меня. Я ещё миллион раз скажу, что не заслуживаю тебя.       — Вот и скажи, — Сет воспринял его слова слишком буквально, ведь язык Харумасы попросту устанет, если он скажет эти извинения столько раз подряд. Но вот если растянуть их на сто лет...       Харумаса тоже понял его задумку. Он улыбнулся в ответ и коротко поцеловал в щёку, попутно слизав скатывающуюся солёную каплю.

***

      — Хару, я вернулся! — закрыв дверь и разувшись Сет остановился, да прислушался и постарался расслышать этим чудным вечером голос своего парня. Заглушённый ответ не заставил себя долго ждать:       — Я в ванной! — Сет уже хотел было к нему подойти, но успел лишь попытаться повернуть ручку, как Харумаса прижал дверь со своей стороны и не дал ему войти. — Не бойся, ничего такого! Просто... мне нужно немного времени, хорошо?       — Я могу чем-то...       — Ага. Чайник. Поставь чайник, пожалуйста. Хочу убрать горечь после лекарств.       — Другой горечью?..       — Именно! — Харумаса посмеивается, но зная, что Сет его может не оставить, он его заверяет: — Я скоро выйду. Я там купил печеньки в форме рыбок, так что наш сегодняшний просмотр кино будет ещё вкуснее! Просто достань их с полки...       — Я понял, понял. Я рядом, если что.       Сет не пытается лезть в его дела тогда, когда Харумаса этого не хочет. И хотя слова его всё ещё звучат подозрительно, Сет искренне верит, что к старым привычкам тот больше не вернётся. А если и вернётся, в этот-то раз Сет сможет различить его дурное поведение и вмешается! Он уходит на кухню, роется в шкафах, не совсем понимая, в котором из них может находиться пачка с печеньем, ведь чего там только не было. Но вот — взгляд цепляется за нечто знакомое.       Он оглядывается, обеспокоенный тем, что Харумаса сейчас его поймает на горячем, и аккуратно вытаскивает плоскую вещицу.       — Моя тетрадь?.. — проговаривает он себе под нос и раскрывает тетрадь со своими старыми записями. — Он же говорил, что коты её порвали... Ох...       Среди собственных записей на полях он замечает незамысловатые завитушки, — Сет никогда не рисовал в рабочих тетрадях, да и в целом не помнил, когда рисовал какие-нибудь штуковины, — а, повернув тетрадь на девяносто градусов, он различает какой-то пляшущий, но всё-таки почерк Харумасы. Сердце трепещет и останавливается, когда он вчитывается в строки. И оно же останавливается повторно, когда он слышит, как дверная ручка с характерным звуком проворачивается. Быстро закрыв тетрадь, сам не зная почему, но это было первое, о чём он подумал, Сет запихивает её обратно в шкаф, закрывает, и мигом поворачивается к Харумасе.       — Всё хорошо? — мягко интересуется Харумаса и подходит вплотную, приветственно обнимает и целует в щёку. Он издаёт смешок от дёрнувшегося белого ушка, да оценивает состояние перепуганного и покрасневшего Сета. — Ну и видок у тебя. Хочешь, сначала примем душ?       — Я... Я... Эм... Печенье не нашёл.       — А, я не сказал на какой именно полке, да? — Харумаса достаёт из соседнего шкафа, где лежала тетрадь, пачку печенья.       Сет о чём-то не договаривает, Харумаса это видит, но и сам Харумаса не обо всём ему рассказывает. Это нормально. Это необходимо. Например, если Сет заметит как он кашляет кровью, он же такую панику поднимет... Харумаса треплет его по голове, прижимает пушистые ушки, разворачивается и уже собирается уйти в комнату, но Сет не грубой хваткой ловит его за локоть и Харумаса останавливается.       — Эм, Хару? Давай прогуляемся.       — Ночью?.. Сет, ты же только пришёл с работы. Точно не хочешь отдохнуть дома? — однако удивление вскоре сменяется лёгкой улыбкой и кивком. — Ладно. Веди меня, мой милый принц.       Сколько бы раз Харумаса не называл его так, Сет не может отделаться от мысли, какой же Харумаса и сам милый, да и на принца похож куда больше него.

***

      — Ты всерьёз затащил меня на крышу?.. — Харумаса, поднявшись вслед за Сетом, тихо посмеивается. — Не ожидал от тебя приступа романтики. Я тронут.       Сет малость смущается, но руки́ другого не отпускает, а сцепляет и переплетает пальцы только крепче.       — Просто захотелось...       Они проходят по крыше, и когда Харумаса хочет встать у парапета, Сет притягивает его к себе, садится на холодный бетон и сажает чуть более хрупкого парня к себе на колени. Прижав его спиной к своей груди он укладывает голову на подставленное плечо охнувшего Харумасы.       — Сет, не отморозь задницу... Ты какой-то не последовательный. Знал бы я, куда ты захочешь меня сводить, взял бы плед.       — Не так и холодно. Сам не мёрзни, — руки и хвост Сета обвивают талию Харумасы, и Харумаса кладёт на пушистый элемент свои вспотевшие от волнения ладошки.       — А воздух довольно свежий. Кажется, будто чем мы выше, тем он лучше.       — Угу... — Сет прижимает его к себе, выдавливает из него малость болезненное "ай", и Харумасе приходится похлопать его по хвосту, чтобы тот ослабил хватку. — Прости. Небо красивое, Хару?       Харумаса вскидывает подбородок вверх, прижимается виском к голове Сета, немного трётся и устраивается поудобнее.       — Ага. Лучшее. Особенно, когда я смотрю на него не в одиночестве.       — ...Ты тоже не последовательный.       — Ох?       — У тебя есть дурацкая привычка молчать.       — Чем я вызвал твоё недовольство? — уже осторожнее интересуется Харумаса. Всё-таки... всё-таки что-то же Сета тревожит, не может не тревожить, когда у него в возлюбленных такой дурак под именем Харумаса Асаба.       — ...Я думал, что когда ты... В тот раз... Сказал те слова, — Сет сухо сглатывает, Сету тяжело вспоминать те картины прошлого, те самые, где он видел Харумасу на самом дне своей жизни. Казалось, что ниже было просто некуда.       — Сет? Я подожду, когда ты сможешь продолжить. Не волнуйся.       Сет отрицательно качает головой.       — Я не могу найти для нас утопию, но я очень стараюсь сделать её здесь, вокруг, в настоящем, чтобы ты больше не знал страхов. Хару...       Харумаса поворачивается к нему лицом, укладывает свои ноги с одной стороны от ног Сета и заглядывает в сиреневые глаза своими испуганными. Он вздрагивает, губы раскрываются когда он раздумывает над его словами, но даже спустя несколько секунд он лишь прикусывает их и понуро опускает голову. Тихим, прерывистым голосом он делает вывод:       — Боже, ты не просто узнал обо всём той ночью придя утром и застав тех двух на выходе, а ты был непосредственно свидетелем?.. Я помню отрывки как говорил подобные слова когда был... под дозой. И про ночное небо... А-ах!.. Я просто... Да боже, почему ты вообще меня любишь?       — А если бы ты увидел меня в похожей ситуации? Ты бы отвернулся? Не стал бы оказывать помощь?..       Харумаса вновь испуганно смотрит на него. Это был сложный вопрос, Харумаса сам не знает, как бы поступил. Он бы злился, очень злился, если бы хоть кто-то посмел бы прикоснуться к Сету. Но вот если бы Сет сказал бы ему, что всё это на добровольной основе, то... то неужели Харумаса бы оставил его? Он бы очень сильно запутался... так, наверное, чувствовал себя и сам Сет той ночью и тем утром.       — ...Это всего лишь гипотетические вопросы, и даже если я должен был по-хорошему сдать и тебя и тех двоих — я этого, однако, не сделал и делать не собираюсь, — успокаивает его Сет, да гладит по плечам в чьих мышцах отдаётся слабой дрожью. — Давай не будем об этом, хотя я и ощущаю в себе желание мести, но те двое и так настрадались в каверне, лишившись зрения и слуха. Я просто хотел сказать, что...       — Ты ведь не имеешь к этому никакого отношения, правда? — Харумаса не мог не уточнить, и даже попытался представить жизнь, когда нет возможности ни слышать, ни видеть, где остаётся лишь возможность беспомощно кричать. Харумасе стало страшно и его передёрнуло. И зачем он вообще спросил?.. Харумаса сам не знал. Этот вопрос просто вырвался сам по себе, и, нет, в глубине души он испытал странное облегчение, а не тревогу за старых знакомых... Харумаса, наверное, плохой человек, так он думает сам о себе.       Сет склоняет голову к плечу, выглядя озадаченным таким вопросом.       — Как ты вообще мог подумать, что я мог совершить подобное?       — Э... не знаю. Вдруг, за всей этой доброй и пушистой внешностью скрывается не менее милый такой... яндере?..       — Кто?.. Хару, их участь хуже смерти. Но я не удивлюсь, если помимо каверны на их травмы повлияли ещё и наркотики.       — ...Что-то наша романтическая ночь стала какой-то не романтической, — Харумаса посмеивается, дабы скрыть странные и неприятные мысли. — Всё, не перебиваю.       — Да я уже сам забыл, что именно хотел тебе сказать, — Сет вздохнул и положил подбородок на его плечо. — Ты ведь говорил, что хотел бы оказаться в моих объятиях под луной, и, о... кхм, сейчас.       Сет засуетился, посмотрел на Харумасу, и стал вылизывать этого самого Харумасу начиная с щёк и скул, да перебираясь на подбородок и шею. Харумаса как мог сдерживал смешки, но кожа была слишком чувствительной, и он, в конце-концов, рассмеялся и попытался вывернуться.       — Сет, хватит, перестань! Ты чего это?       — Ты ведь хотел этого?..       — Эм... Се-ет!.. — кое-как остановив его язык Харумаса пытается припомнить, когда это он говорил ему о своём возможном желании быть вылизанным под луной, да ещё и на крыше. Тут до него доходит один момент, одно воспоминание... — ...хочу, чтобы тот милый котик Сет залечил мои раны. Его язык наверняка целебный, а если сделать это под луной... я точно вылечусь! А ещё обладатель этого кошачьего язычка кажется наивным дураком, но дураком очень заботливым. Пожалуйста, позаботься о другом дураке, пока этот дурак ещё жив. Это не продлится долго, просто будь с ним до самого конца. А потом оборви его жизнь, когда грандиозный финал окутает его в свои последние объятия.       — ...Кхм, да, что-то такое...       — Сет, я написал это в твоей тетради под, эм, да, лёгкой дозой, и из-за этого не захотел её возвращать. Ты нашёл её! Хах... Как мило. Боже, я же просто признался тебе, хотя мы толком-то и знакомы не были... И я сейчас даже не буду спрашивать, готов ли ты будешь исполнить мою просьбу. Некоторые вопросы лучше оставлять без ответов, согласен? Сет?..       Сет давно перестал его вылизывать. Свесив голову он дрожит и утирает лицо ладонями. Он коротко кивает, а Харумаса обнимает милого принца и с краткой улыбкой смотрит на небо.       — Всё в порядке, своими действиями мы создадим ещё воспоминания! — тихо и с энтузиазмом шепчет он, своим голосом разбавляя его всё более частые всхлипы, — Множество, безумное множество наших с тобой, мой милый принц, воспоминаний! И в каждом из них мы будем улыбаться. Так что, хей, Сет. Улыбнись для меня. Пообещай, что не перестанешь улыбаться, когда...       Тишина становится их немым слушателем. Харумаса снова перегнул, раз Сет даже ответить ему не способен, и лишь жмётся и жмётся к его телу. Тогда Харумаса улыбается сам, ведь иначе, если он начнёт думать о том, что будет после — он не выдержит.