Любовь — от пропасти к высотам

Флаундер и Сафиресмера готовили для Ариэль особенный сюрприз. Флаундер выследил на морском дне обломки кораблекрушения, среди которых увидел большую каменную статую в облике прекрасного принца. — Сафиресмера, взгляни! Ариэль будет безумно рада такому подарку! — воскликнул рыбка, лучезарно улыбаясь. Волшебница всмотрелась повнимательнее и слегка ахнула, узнав образ человека, в которого была так страстно влюблена русалочка. — Да, Флаундер! Это точно тот самый Принц Эрик! — промолвила Сафиресмера, заправив за ушко огненную прядь волос. — Ариэль придет в неописуемый восторг! Тут же она взмахнула своим магическим жезлом, и тяжелая статуя принца стала ярко полыхать золотистым сиянием. Волшебство Сафиресмеры позволило ей с легкостью приподнять каменного Эрика и перенести через многие подводные рифы и ущелья. Наконец, они очутились у входа в тайную пещеру русалочки. Флаундер первым проплыл внутрь и поприветствовал восторженно Ариэль: — Ариэль! Ариэль! Мы с Сафиресмерой принесли тебе невероятный сюрприз! Мы нашли его на дне и уверены, что он придется тебе по душе! Ариэль было заинтригована и подплыла ближе, хлопая в ладошки от нетерпения. И тут ее изумленному взору предстала большая статуя ее возлюбленного Принца Эрика! — О, нет! Неужели это правда?! — ахнула русалочка, разглядывая каждую черту лица и каждый изгиб тела каменного изваяния. — Он прекрасен! Вы — лучшие друзья на свете! Глаза Ариэль засияли, как две жемчужины, от переполнявших ее счастливых эмоций. С трепетной нежностью она протянула руку и коснулась каменной статуи, проводя ладонью по изгибу плеч и груди Принца. — Ах, Эрик! Наконец я вижу тебя воочию! — прошептала она очарованно. Флаундер и Сафиресмера переглянулись с довольными улыбками, радуясь, что доставили столько радости своей дорогой подруге. — Теперь, моя родная, он всегда будет рядом и будет напоминать тебе о твоей любви, — ласково произнесла волшебница, направив жезл на статую. По ее магическому жесту, изваяние принца окуталось мягким сиянием и зацвело по контурам россыпями крошечных подводных огоньков, создавая прекрасную иллюзию жизни. Ариэль прильнула к каменной груди, прижавшись щекой к прохладному камню в объятиях своей единственной и долгожданной любви. В тот самый момент, когда Ариэль нежно обнимала статую Принца, вдруг раздался низкий, грозный голос, отразившийся эхом от стен пещеры: — Ариэль! Что это значит?! От неожиданности русалочка съежилась и обернулась. У входа в пещеру стоял ее отец — грозный Царь Тритон, держа в руках свой могущественный трезубец. Его лицо исказила гневная гримас. А за ним следовал Себастьян с виноватым выражением лица. Тут Сафиресмера поняла, что он проболтался. — Отец! Что ты здесь делаешь? — испуганно ахнула Ариэль, пытаясь скрыть статую за своим хвостом. — Я пришел сюда, узнав, что ты продолжаешь безрассудно собирать эти человеческие безделушки! Я считаю себя раз умным правителем, дочь моя. Я издаю законы и жду их исполнения! — рыкнул Тритон, его трезубец угрожающе засверкал. — И что я вижу? Ты так одержима миром людей, что даже поклоняешься их идолам! Так ты ещё и спасла одного из этих людей?! — Нет, отец, это не идол! Это статуя моего возлюбленного Принца Эрика! Я люблю его! — в отчаянии вскричала Ариэль, всплеснув руками. Сафиресмера попыталась вступиться за подругу: — Ваше Величество, прошу вас, не сердитесь на Ариэль. Ее чувства искренни и... Но Тритон оборвал ее резким взмахом трезубца: — Молчать! Довольно этого безрассудства! Русалки не должны любить смертных! Это приведет лишь к горю и печали! Царь повернулся к сокровищнице Ариэль и с яростью врезал трезубцем по полке, разбивая на куски причудливые склянки, рамки и статуэтки. — Мне все равно! — заявила Ариэль. — Я заставлю тебя понять! — повысил он голос. — И раз другого способа нет, будет так! Ариэль взвизгнула от ужаса и отчаяния, видя как ее драгоценная коллекция летит на пол. — Отец, нет! Прошу тебя, прекрати! —кричала она, пытаясь заслонить руками каменного Эрика. Но Тритон был неумолим. Каждым ударом трезубца он крушил то, что было так бесценно для Ариэль — вещи из человеческого мира. Слезы ручьем полились у русалочки из глаз при виде того, как ее мечты и чаяния разлетаются вдребезги. Осатанев от горя, Ариэль бросилась закрывать собой статую Принца Эрика, прижавшись всем телом к холодному камню. — Папа, стой! Сафиресмера ахнула и прикрыла рот рукой, а Флаундер со страхом поджал плавники. Тритон на миг замер, сраженный отчаянным порывом собственной дочери. Его трезубец все еще сиял боевым светом, готовый нанести последний удар... Сцена разрушения в пещере Ариэль разворачивалась стремительно и драматично. Бушующий гнев Царя Тритона не знал преград, и он безжалостно крушил все подряд своим могучим трезубцем. Русалочка в отчаянии пыталась заслонить собой бесценную статую принца Эрика, того, кого любила всем сердцем. В этот критический момент Сафиресмера поступила решительно. Взмахом своего волшебного жезла она создала вокруг себя и русалочки мерцающий защитный кокон из переливающихся волшебных искр. А затем, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, Сафиресмера кинулась к Ариэль и крепко обняла ее, оттаскивая прочь от разгневанного Тритона. — Нет, дитя мое, не смотри! — прошептала она, прижимая голову Ариэль к своей груди и закрывая от ужасающего зрелища. Волшебница стала для своей подруги и надежным щитом, и любящей матерью. В ее объятиях Ариэль чувствовала себя в безопасности, лишь содрогаясь от душераздирающих рыданий. Сафиресмера бережно обнимала русалочку и нежно покачивалась из стороны в сторону, точно убаюкивая малышку. Ее огненные локоны ласково струились вокруг, окутывая их защитным коконом нежной материнской любви. Губы волшебницы безмолвно шевелились, создавая дополнительные чары, не позволяющие Ариэль увидеть происходящее. Раздался оглушительный грохот — это Тритон в исступлении всадил свой трезубец в каменное изваяние Принца Эрика, разбивая его на куски. Груды обломков с плеском осыпались на дно пещеры, погребая под собой мечты Ариэль. — Нет-нет-нет... — бессильно лепетала русалочка сквозь всхлипывания, не в силах оторвать взгляда даже от мерцающей завесы чар Сафиресмеры. — Тшш, родная, не смотри... — мягко уговаривала ее волшебница, покачивая в объятиях. — Все пройдет... Я рядом... В ее голосе звучали нотки материнской безоговорочной любви и безупречной преданности. Сафиресмера была полна решимости оберегать Ариэль, чтобы та не увидела этого жестокого акта разрушения из-за ослепленного гневом отца. Едва ли в этот страшный момент что-то могло утешить Ариэль, чья мечта разбилась на осколки прямо у нее на глазах. Но в материнских объятиях доброй волшебницы русалочка могла найти приют, убежище и бальзам на свою рану от горя и боли. Сафиресмера нежно поглаживала русалочку по спине, чувствуя ее сотрясающие всхлипы и обжигающие слезы на своей груди. Она бы отдала все, чтобы забрать эту боль у своей подруги. Пусть даже на время, пока горечь утраты не остынет. Волшебница запрокинула голову, не разжимая объятий, и одарила гневного Тритона исполненным укора и осуждения взглядом. Ее распахнутые в немом порыве губы четко выговаривали безмолвный вопль: — Как ты мог?! Разрушительный гнев Царя Тритона ненадолго утих после того, как он безжалостно разбил статую принца Эрика на куски. Тяжело дыша, он окинул взглядом руины былой сокровищницы Ариэль. Все, что так дорого было сердцу его любимой дочери, лежало ныне разбитым и поруганным. И тут владыка морей уставился на Сафиресмеру, которая по-матерински прижимала к себе рыдающую Ариэль, оберегая ее от страшного зрелища. В его взоре полыхала ярость пополам с укором. Сафиресмера держалась стойко, огненные локоны вспыхивали вокруг ореолом ее несгибаемой силы духа. Она одарила морского царя гневным, осуждающим взором, безмолвно вопрошая: «Как ты мог сотворить такое с собственным дитя?!» Этот немой укор словно масло подлил в огонь бушующего гнева Тритона. Его суровый лик исказился от злобы. — Ты... — прогремел он, нацеливая трезубец в сторону волшебницы. — Ты, смертная ведьма, посмела бросить мне вызов?! В моем же царстве?! — Я лишь защищаю Ариэль, как могу, — твердо ответила Сафиресмера, заслоняя собой всхлипывающую русалочку. — Было ли оправдано столь грубое и жестокое обращение с ее чувствами? — Молчать! — проревел Тритон так, что сводчатый потолок пещеры едва не задрожал целиком. — Как смеет какая-то смертная колдунья читать мне нотации о чувствах?! Я царь этих вод и повелеваю всеми русалками! И ни один человек не смеет противиться моей воле! От одного гневного удара трезубца по полу перед волшебницей образовался водоворот, подняв тучи ила и взметнув ее огненные локоны. — Прочь отсюда, смертная! — рыкнул Тритон, яростно взмахивая трезубцем. — И чтоб духу твоего больше не было в моем царстве! А не то применю к тебе всю мощь своего оружия! Сафиресмера прижала к себе Ариэль еще крепче, защищая ее от гневных всполохов ударной волны. Волшебнице было страшно, но она старалась держаться стойко, зная, что должна уберечь свою дорогую подругу. С невероятным трудом волшебница нашла в себе силы сохранять ледяное хладнокровие перед ликом бушующего царя и произнесла с достоинством: — Как пожелаете, Ваше Величество. Я ухожу, но не для того, чтобы подчиниться вашей воле, а ради блага Ариэль. Ибо любовь и сострадание выше всякой ярости и гнева. С этими словами Сафиресмера еще раз крепко прижала к себе русалочку и взмахнула жезлом. Тритон вынырнушл из пещеры, оставив дочь и волшебницу одних. — Ш-ш-ш, родная моя, я здесь... —нежно шептала волшебница, от всего сердца желая унять душераздирающую боль подруги. Но Ариэль, казалось, осталась глуха к ее утешениям. Русалочка содрогалась от рыданий, царапая изнутри рваные раны в ее юном любящем сердце. Зрелище гибели своей драгоценной статуи принца было слишком горьким. — О, Ариэль... — Сафиресмера заглянула ей в лицо и погладила по щеке, стирая слезы. — Если бы я только могла забрать твою боль... Я все отдала бы, лишь бы вернуть счастливый блеск твоих глаз. Русалочка затравленно оглянулась, будто бы ища путь к бегству. Ее шелковистые волосы были всклокочены и спутаны, а в потухшем взоре не осталось и следа беспечной радости. — Ариэль? Что с тобой, дитя? —встревожилась Сафиресмера, заметив эту внезапную перемену в подруге. — П-прошу... оставь м-меня... — прошептала Ариэль безжизненным голосом. Из ее сводящих с ума красотой глаз хлынул новый поток слез. — Что? Нет-нет, даже не думай! — воспротивилась волшебница и попыталась снова прижать русалочку к себе. Но Ариэль вывернулась из ее объятий, дико затрепыхавшись своим рыбьим хвостом, упав в объятия обломков статуи. — Оставь меня! Прошу тебя! —крикнула она с таким отчаянием, что в сердце Сафиресмеры будто вонзился нож. Волшебница беспомощно опустила руки и пару мгновений лишь смотрела на подругу с болью и растерянностью во взоре. — Х-хорошо... Как скажешь, —произнесла она едва слышно, сдерживая собственные слезы. Бросив последний тоскливый взгляд на Ариэль, Сафиресмера сама прижала ладонь к груди, будто пытаясь унять терзающую боль. Потом она трижды медленно взмахнула жезлом, создавая вспышки сияющих искр под лунным светом. И в следующее мгновение королевский морской фрегат «Альбатрос» с развевающимися алыми парусами вынырнул из-под волн совсем рядом. Проворно вскарабкавшись на его рубку, волшебница оглянулась в последний раз. Ее огненные локоны обвисли безжизненными прядями, а лицо было бледным и осунувшимся от горя.