Таблетка

Юлиан лежал молча пару секунд, а после поднялся и вновь начал одеваться. — Ну куда? — устало спросил Женя. — Чай сделать. Ты будешь? — Сиди, я сделаю. — Жень... — Кипятком обольешься, воду в розетку разольешь, здание обесточит и мы все тут сгорим,— безапелляционно заявил Женя,— Я тебя такого нервного к электроприборам не пущу. — Я просто хочу отвлечься, — Юлиан плюхнулся обратно на кровать, лег и прикрыл глаза предплечьем. — Не переживай ты так,— вздохнул Женя и сел на свою кровать, достав гель для суставов. — Анекдот хочешь? — внезапно спросил Юлиан. Женя вздрогнул, не ожидая, что дальнейшую тишину нарушит хоть что-то. — Давай. — Одну девочку в школе называли Крокодилом. Но не потому, что она была некрасивая, а потому, что один раз затащила в реку оленя и сожрала его,— Юлиан захихикал, и Женя, от абсурдности ситуации, тоже. — Может спать будешь, анекдотчик? — И ещё один. Плывут по реке два крокодила в гости к тётушке. Один крокодил слепой, другой — одноглазый. Слепой сидит на одноглазом. Течением реки приносит ветку и эта ветка выкалывает одноглазому единственный зрячий глаз. "Капец, приплыли", — вздыхает он. "Здравствуй, тётушка", — говорит слепой. — Блять, Юлиан, спи уже, — Женя швырнул в уже смеющегося Юлиана подушкой, сам еле сдерживая смех. — Хорошо, хорошо,— Юлиан накрылся одеялом с головой, предварительно кинув подушку обратно Жене. Женя намазал гелем колени и заднюю часть шеи и лег на кровать, глядя в потолок. Женя думал о том, как сильно влюбленность скажется на Юлиане и что он может натворить в порыве. У него это было впервые и такой опыт в любом случае может стать травмирующим.

***

Билл проснулся в семь тридцать утра — довольно поздно для обычных подъемов, но сегодня ведь день чемпионата, а значит нужно было выспаться. Поднявшись с кровати так, чтобы не разбудить ещё спящего Майка, который в последнее время совсем перестал спать у себя, Билл походил по комнате, попутно проверяя работу всех конечностей. Ничего не болело. Решив проверить уже до конца, он поднял колено на уровень плеча и вытянул правую ногу в вертикальный шпагат, потом опустил и то же самое сделал с левой. Встал на подъемы, сделал мостик, с него переступил руками несколько раз ближе к ногам и переставил руки на щиколотки. Этому его умению сгибаться пополам в обратную сторону завидовали даже многие фигуристы. Женя, например, даже близко так не мог. Поднявшись, он попрыгал на месте и решил сделать аксель, благо, площадь позволяла. Тройной аксель вышел достаточно легко и, на его взгляд, тихо. Майк, по крайней мере, продолжил спокойно спать. Все было отлично, но Билл не мог отделаться от чувства, что что-то случится. Плохое предчувствие. Очень плохое. Одевшись, Билл вышел из комнаты и направился в ванную, а оттуда, быстро сходив в душ и почистив зубы — на кухню. — Доброе утро,— сказала мама, поднимая взгляд с ноутбука. Она встала, подошла к сыну и мягко его обняла. Билл прижался к ней. Такие моменты были слишком уж редкими. — Волнуешься? — Спросила она, поглаживая его по волосам. Билл был ниже нее, а потому это было достаточно удобно. — Меньше, чем перед международными,— Билл усмехнулся, отстраняясь, а потом резко снова прижался к матери, счастливо улыбаясь. Как бы то ни было, а поддержки хотелось. — Ладно-ладно, все,— она отстранилась, потрепав его по голове,— Садись есть. Тебе ко скольки сегодня? — К девяти,— ответил Билл, садясь за стол. Через полчаса пойду. — На, держи. Овсяная, с голубикой, на традиционном,— Фиона подвинула ему бумажный стаканчик. — А Майку что заказали? — спросил Билл, взяв распаковывая бумажный пакетик с бамбуковой ложкой из доставки. — Рисовую на миндальном, — ответила Фиона, кивнув на бумажный стаканчик с крышкой и лежащими сверху приборами,— Покормишь его? Билл кивнул. — Его в больницу сегодня кладут, да? Он все же согласился? — Фиона с обеспокоенным видом села на стул. — У него выбора особо нет. Состояние все хуже, ему либо в больницу, либо на тот свет. Главное, чтобы сегодня хуже не стало. На трибунах шумно,— Билл положил ложку с кашей в рот. Он не был уверен, помогут ли Майку в этот раз шумоподавляющие наушники, потому что раньше он чувствовал себя нормально. В кухню зашёл Мейсон и почти с порога швырнул на стол перед Биллом его телефон. — Доброе утро. Советую не опаздывать,— он ушел обратно, а Билл нервно сглотнул и проводил его взглядом. Закручивалась какая-то ситуация, из которой нужно было ещё выбираться. Судя по действиям, отец был крайне взбешён, но раз не начал разбор полетов прямо здесь и сейчас, значит чемпионат для него важнее и Билл должен выступить хорошо. Осталось лишь понять, что он там нашел. — Так, и... — Фиона вернула глаза на сына, попутно включая кофемашину,— В чем ты опять виноват? Билл совершенно искренне пожал плечами: — Не знаю. Я вообще ничего не сделал. — Ладно. Хорошо,— вздохнула она, потирая переносицу,— Тебе протеиновый коктейль сделать? — Давай, — кивнул Билл и обернулся на Райли в коридоре. Тот показал глазами на комнату, и пришлось слезть со стула и пойти за младшим братом. — И тебе доброе утро. Что? — Ты деньги обещал. — Блять,— бесшумно произнес Билл одними губами, откидывая голову наверх. Встретившись с Юлианом, он позабыл совершенно обо всем, и о том, что надо снять деньги, в том числе,— Я забыл. Пойдем ко мне, я попробую найти наличку. Райли недовольно вздохнул, но согласно кивнул и пошел за ним.

***

Пока Билл искал, Райли обернулся к стеклянному шкафу с наградами. Их было не так уж и много, около тридцати, но если учесть, что в последние годы Билл участвовал только в важных соревнованиях, то вполне внушительно. Самые важные из наград лежали на средней полке: золотые медали Чемпионата Мира и Чемпионата Мира среди юниоров, лежащие рядом, золотая медаль Чемпионата Европы, золотая медаль командного Чемпионата Мира за этот же год, золото Чемпионата России по прыжкам, а так-же юниорского Финала Гран-при, Спартакиады, финала Кубка России. На полке выше лежали четыре золотые медали за два юниорских и два взрослых этапа Гран-при, два золота и одно серебро серии Челленджера, два золота за взрослые этапы Кубка России, золото и серебро за юниорские этапы, серебро юниорского Первенства России и два серебра за прошлые чемпионаты России по прыжкам. А также дубликат Кубка первого канала, где их синяя команда каким-то чудом выиграла. Капитаном синих был Руслан, и его команда изначально оказалась слабее команды Дианы. Из сильных одиночников — Билл, Аня и Сима, против Яны, Юлиана и Жени в команде Дианы. Тем не менее команда смогла одержать победу. На полке ниже лежали менее важные медали, а также серебро за Чемпионат России и Финал Гран-при этого года. Они были поставлены так, как будто Билл их стыдился. Среди всех медалей лежали ещё и сувениры и призы, привезенные с соревнований. — На держи,— Билл отвлёк его, вставая на ноги и отдавая две тысячные купюры. — Спасибо,— Райли забрал деньги у него из рук и засунул в карман штанов,— Тебе это... удачи там. — Спасибо,— Билл улыбнулся. — Почему вы вместе спите? — Он показал глазами на все ещё завернутого в одеяло Майка, благополучно отвернувшегося к стене и все ещё спящего. — Ему и так тяжело, со мной ему спать легче. Кошмары не мучают,— невозмутимо ответил Билл, открывая шкаф. — Просто вы оба парни и вроде как уже взрослые.... Это довольно странно. — С ума сошел? — Билл развернулся на него,— Мы близнецы, в конце концов. Мы всю жизнь вместе, что в этом такого? — Ладно-ладно,— фыркнул Райли и вышел из комнаты. Билл закатил глаза, доставая водолазку и штаны. Нужно было взять несколько чистых комплектов тренировочной одежды с собой, потому что в его шкафчике они уже закончились. Одевшись, он сходил за кашей и сел на кровать, начиная поглаживать Майка по плечу. — Вставай. Майк во сне протянул к нему руку и Билл приблизился и обнял его, вновь прошептав на ухо, что пора-бы подниматься.

***

— Ну можно не надо? — Майк поджал губы, увидев стаканчик в руке у Билла, — Я не голоден, и вообще я только проснулся.... — Не голоден он, — проворчал Билл,— Конечно не голоден. Я и не сомневался. Сам будешь или тебя покормить? — Я не хочу... Билл вздохнул, и зачерпнул кашу ложкой, но Майк подался назад с самым несчастным видом. Билл нахмурился: — Майк. — Я не хочу. — Отшлепаю,— пригрозил Билл. Майк обнял подушку и уткнулся в нее лицом. Билл вздохнул и склонил голову набок. Он уже в самом деле устал делать все от себя зависящее, чтобы Майк просто оставался в живых подольше. И тот ведь не виноват — не понимает, скорее всего. — Ну что, опять начинается? — Я не голодный. — Ты голодный. Ты истощен, ты не можешь быть сытым. У тебя видны все кости, мышц не осталось, ты выглядишь как скелет, тебе даже ходить трудно. Майк, ты умираешь. Майк промолчал, отвернувшись. Было стыдно за то, что он расстраивает Билла, но казалось, будто от любой крошки еды его мгновенно вырвет и он потеряет последние силы. — Вставай. — Что? — спросил Майк, выдернутый из мыслей. — Вставай,— Билл аккуратно потянул его за руку и помог сначала свесить ноги с кровати, а потом встать, и отпустил руки,— Пройдись пожалуйста. Майк осторожно сделал пару шагов по комнате. Он весил совсем мало, но тело ощущалось так, будто в нем было больше ста килограмм. Ноги были ватными и совсем его не слушались, хотя Майк помнил, что вчера было лучше. Майк попробовал поднять руку и понял, что держать её больше нескольких секунд просто не в силах. Майк вернулся обратно на кровать и лег. — Совсем нет сил, да? — спросил Билл,— Долго сидеть тоже сложно? Майк кивнул. Билл достал телефон и включил приложение музыки. — Я включу, не пугайся. Билл хотел проверить, насколько плохо Майк отреагирует на звук. Если ему сложно долго сидеть — это уже один из очень главных аргументов, чтобы запретить ему ехать сегодня на трибуны. Билл включил рандомную песню на полную громкость, и Майк тут же скрутился в комочек, закрывая уши. Виски тут же вспыхнули болью. Билл тут же выключил, но резкий звон в ушах сходил не сразу, а волнами, а перед глазами будто бы появились сияющие точки и все поплыло. Такая реакция на шум была при сильных обострениях. — Ага. Понятно,— Произнес Билл и зарылся рукой в его волосы, массируя кожу головы,— Ты как? — Больно... — Ты ведь знаешь, что никуда не пойдешь сегодня, да? Ты едешь в больницу. Не на Чемпионат. — Почему? — спросил Майк, пока не связывая в голове то, что сейчас произошло,— Я хочу поехать... — Перехочешь,— серьезно ответил Билл, — Тебе трудно сидеть и у тебя очень плохая реакция на шум. Ты там не выдержишь и пяти минут, а ещё добраться надо. Ты едешь в больницу и это не обсуждается, мы и так потеряли слишком много времени. — Билл...— просящим тоном начал Майк, но Билл его остановил жестом руки. — Я ничего слышать не хочу. Майк отвёл обиженный взгляд на пару секунд, а потом протянул руки и Билл с готовностью его обнял, перемещаясь так, чтобы обоим было удобно. — Я не хочу быть тираном, но я себя им чувствую,— Вздохнул Билл, поглаживая близнеца по спине. Лопатки выделялись, а позвонки можно было пересчитать даже на глаз, не говоря уже о том, чтобы ощутить каждый из них под пальцами. Каждый раз становилось страшно от того, как сильно Майк похудел за короткое время. — Ты не тиран,— прошептал Майк. — Я вынужден тебя заставлять что-то делать или не делать, потому что от этого зависит твоя жизнь, понимаешь? Сегодня я передам тебя в руки врачей и этим будут заниматься квалифицированные люди. Я не смогу все время быть с тобой. — Ты ведь будешь приходить ко мне? — тихо спросил Майк, прижимаясь ближе. Было страшно ложиться в больницу и страшно расставаться, но Майк понимал, что если сейчас позволит себе разныться, будет намного хуже. — Буду. Но я не смогу находиться там постоянно, у меня тренировки. Ты должен быть готов. — Я готов,— ответил Майк, хотя даже в голосе его чувствовалась неуверенность. Билл отстранился и поцеловал его в лоб, все ещё не выпуская из рук: — Не надо воспринимать это как прыжок с парашютом. В больнице нет ничего страшного, она частная, там добрые люди, хорошие условия. Мне так будет легче, понимаешь? Я боюсь уходить на тренировки, потому что знаю, что это может быть последний раз, когда мы видимся. В больнице ты будешь под контролем постоянно и в случае чего тебе смогут оказать моментальную помощь. Майк кивал и, хоть и слушал, но не мог сконцентрировать взгляд на таком близком расстоянии. — Эй, — Билл это заметил и пощелкал пальцами у него перед лицом. — Да-да. Я слушаю,— Майк протер глаза. — А теперь, — Билл взял с тумбочки стакан с кашей,— Все-таки надо поесть. Майк обречённо вздохнул и кивнул. Первая ложка ощутилась, как нечто инородное. Что-то, чего не должно быть во рту. Майк попытался проглотить, но в первую попытку это вызвало лишь рвотный рефлекс. Билл терпеливо ждал, когда Майк это проглотит. — Ты не переживай, в больнице через трубочку вводить будут. Ректально,— с мрачным видом пошутил Билл Майк чуть не подавился.

***

Женя уже успел сходить в душ и собирался идти в главный корпус завтракать, а Юлиан никак не мог проснуться, отключая третий будильник подряд. — Эй,— Женя наклонился и потряс его за плечо. Юлиан отмахнулся во сне и перевернулся на другой бок. Было неудивительно, ведь спал он мало, ещё и перенервничал вчера, — Ладно, как знаешь. Видит бог, я пытался.

***

В зал зашла Аделаида. Она была с самого утра в смешанных чувствах и крайне раздражительна из-за вчерашнего. Фигуристы построились в одну шеренгу. — Всем доброе утро. Где Ковальчук? — сразу спросила Аделаида Эдуардовна, заметив, что расположение фигуристов значительно поменялось. — Ему было плохо ночью, он спит,— ответил Женя. — В каком смысле плохо?! — тренер мгновенно разозлилась,— У нас через пять часов Чемпионат, он выступает первым! — Он успеет. Просто пусть поспит хоть немного. — Преображенская где? Калашникова? Сразу после ее слов дверь в зал открылась и на пороге показалась запыхавшаяся Серафима. — Я входить не разрешала,— сказала Аделаида, останавливая ее пронзающим насквозь взглядом,— Вы в курсе, что приходить вы должны заранее, чтобы успеть размяться? Мне ваши травмы не нужны потом. Соседка где? — Извините,— сзади показалась Аня. — Пятьдесят гран-плие по второй. Обе. — Можно? — следом заглянул Ярик. Аделаида вздохнула и кивком головы отправила его в колонну. — Почему его не наказали? — шепотом спросила Серафима, делая пятое плие. — Его же исключили,— так же тихо ответила Аня,— Он мог вообще не приходить, что ему теперь будет-то? — Отлично. Почти все в сборе. Итак, начнем с того, что регламент соревнования в этом году иной. Во избежание того, что было в прошлом году, судейский состав изменён. "На более объективных судей" — мысленно добавила она. — Это так же, как и тогда будут не совсем обычные судьи. Вам всех представят. Их по-прежнему девять, от каждого будет по одному призу. Два и больше судьи одному и тому же человеку отдать предпочтение не могут, во избежание прошлогоднего инцидента. Приз зрительских симпатий определяется голосованием в официальной группе, начатым после окончания выступлений. Выигравшему в голосовании судьи отдать предпочтение не могут. Билл скривился. Прошлогодний цирк вспоминать не хотелось, и он надеялся, что не только ему это было неприятно. Тогда и зрительские симпатии, и пять из девяти призов от судей получил Тимур, вновь, кстати, занявший второе место. — Подводя итоги изменений: награждаются первые шесть, а не пять мест, как в прошлом году. Билл прикрыл глаза. Да, оказаться шестым в том году было уж крайне неприятно. —... Первые трое получают медали и подарки от спонсоров, с четвертого по шестое просто подарки от спонсоров. Ещё девять человек, получат специальные призы от судей и один — от зрителей. Это не значит, что шестнадцать из двадцати одного уйдут с чем-то, потому что призёрам судьи тоже могут отдавать предпочтения. Насчёт системы оценок. Судят всех по женским коэффициентам, поэтому парни, не удивляемся, что баллы низкие. Вопросы есть? Вопросов нет. Разминка стандартная, начинаем. Да, кстати, — она взглянула на Билла, — Тебя хотели видеть. Второй этаж, по коридору до конца.

***

— Здравствуйте,— Билл зашёл внутрь комнаты, совершенно не понимая, что здесь будет происходить. — Кхм, кхм, — прокашлялся мужчина за столом, прежде чем начать, — Здравствуй. Я хотел бы поговорить с тобой лично. — По поводу? — Билл отвёл глаза, все ещё чувствуя себя крайне некомфортно. Он узнал этого человека — председателя федерации все знали в лицо лично. — По поводу ситуации. — Вы не можете допрашивать меня без разрешения полиции и без присутствия моих законных представителей и адвоката,— протараторил Билл, с опаской глядя ему в глаза. Ему крайне не нравилось все, что здесь происходило. — Кхм, нет, нет, не переживай. Я не собираюсь тебя допрашивать. Я лишь хочу, кхм, побеседовать. Присядешь? — он указал на стул перед собой. Билл недоверчиво на него глянул и сел, а потом оглянулся в поисках камер. Как назло, их нигде не было видно. Билл подумал о том, насколько странно будет выглядеть, если он сейчас залезет в телефон, чтобы включить микрофон. — Я не понимаю, в чем дело,— Билл положил руки на стол, прямо глядя на собеседника,— Я ответил на все вопросы, я... — Ты принимал допинг, Билл? — спросил он, склонив голову набок. Снисходительность во вроде добром взгляде смешивалась с враждебными нотками. — Нет. Я ничего по своей воле не принимал. Вы слышали мои показания и я от них не отказываюсь. — Кхм, кхм, понимаешь, в чем дело,— Произнес он,— История звучит очень уж нескладно, и, кхм, мотивы не понятны. — Майк подсыпал мне препараты, потому что у него проявилась фаза шизофрении, которую мы не успели заметить. Он был не в адекватном состоянии. Что здесь нескладно? — Билл буравил взглядом стол. — Вы поссорились? — Да,— ровно ответил Билл. — Я хочу, кхм, сказать о том, что ты в целом негативно влияешь на репутацию фигурного катания в кхм, нашей стране. — Я не понимаю о чем вы,— Билл помотал головой, хотя понимал. — Ну как же не понимаешь, кхм. У тебя за границей влиятельные родственники, ты и сам, кхм, не слишком русский, да? — Я русский,— Билл вновь мотнул головой, — Я родился и вырос в России. — Будешь, кхм, всем это доказывать? Ты можешь сменить спортивное гражданство в любой момент, и наша страна не может на тебя, кхм кхм, положиться. Прошлогодняя, кхм, история с Тимуром — теперь в фигурном катании стало намного больше скандалов. Ни один, кхм, взрослый спортсмен не смог так сильно рассорить болельщиков между собой, как это, кхм, сделал ты. — Почему я? Почему я в этом виноват? — Билл почувствовал, как глаза наполняют слезы несправедливости. — До тебя все было гладко,— он развел руками,— Ты, кхм, во взрослые вышел раньше на год каким образом? — ИСУ дало разрешение,— Билл сложил руки на груди. — ФФККР тебе, кхм кхм, разрешение не давало. — Вы не препятствовали. — Потому что, кхм, ИСУ согласилось. Но ты ведь понимаешь, кхм, что репутация России висит на волоске и нам надо не отсвечивать, а что делаешь, кхм кхм, ты с, кхм, родственниками? До международного скандала осталось вот столько, — он показал половину фаланги пальца. Билл откинулся на спинку стула, напряжённо глядя в стол. — Допинг твой ещё, кхм. Если начнут решать вопрос с чемпионатом, кхм, кхм, Мира, то все страны, чьи спортсмены заняли с первого по шестое место, кхм, причем во всех, кхм, категориях, будут массово подавать аппеляции на то, кхм кхм, чтобы отстранили всю русскую сборную, а не только тебя. Аппеляции, кхм, не одобрят, но ты должен понимать, какой это удар по, кхм, репутации всей страны. — Не хотите спасибо мне сказать?! — Билл разозлился, — Я лучший фигурист России, я выиграл важнейшие старты, я ставлю мировые рекорды, я... — Я понимаю,— Мягким жестом руки прервал его председатель, — Безусловно, мы все понимаем и ценим твои, кхм, достижения, но речь сейчас не о них. Не груби, пожалуйста, я же, кхм, разговариваю с тобой спокойно. Билл замолчал, вновь откинувшись на спинку стула. — А митинг, кхм, недавний? Много человек получило административные наказания, некоторые, кхм, люди пострадали, полиции куча работы, потом нашим работникам пришлось все убирать после, кхм, давки. Несколько человек получили реальные сроки — это один из самых крупных, кхм, скандалов за последнее, кхм, десятилетие. — Я не виноват в этом. Я не просил их выходить, я не организовывал митинг, я сам чуть не стал жертвой. Я не виноват ни в чем, что вы перечислили до этого! — Тебя бьют родители? — вздохнув, спросил он. — Нет,— ответил Билл, смотря перед собой. — Тогда зачем нужен этот, кхм, очередной скандал в СМИ? — Он развел руками, — Зачем эти обмороки перед судом, привлечение внимания? Понимаешь, кхм, кхм, фигурное катание было чистым видом спорта, пока ты и твой отец не превратили его в что-то похожее на, так сказать, кхм, футбол и шоу-бизнес одновременно. — Поэтому вы позвали меня без родителей? Потому что они не позволили бы говорить мне такие вещи? — Билл снова взглянул ему в глаза. Хотелось перевернуть стол, показать неприличный жест, хлопнуть дверью и пойти плакать, ведь сдерживаться уже было трудно. — Твой отец это, кхм, отдельный разговор. Чего стоят его два прошлогодних скандала с, кхм, журналистами. Я не думаю, что, кхм, продюссер и известный, кхм кхм, человек имеет право так себя вести. — Вы про те два случая, когда сначала в открытую оскорбляли меня, а потом моих сестер назвали распутными? — Да, кхм, Билл, я про эти случаи. — Он нас защищал. — Вы не должны реагировать на, кхм, подобное, как публичные личности. — Нет, журналисты, как публичные личности, должны фильтровать то, что они несут в массы,— Билл прищурился. — Мы, кхм, будем спорить? — он снисходительно улыбнулся. — Будем, если пожелаете. Это все, что вы хотели мне сказать? — спросил Билл, постучав пальцами по столу. — Я много чего, кхм, не назвал, но все эти события произошли за очень короткий период твоей, с позволения сказать, кхм, карьеры. Я хочу сказать о том, что ты должен подумать, кхм, как себя вести, и в следующий раз думать, что делаешь. Ты, наверное, и сам видишь, кхм, негативное отношение к себе, и, надеюсь, понимаешь, что сам в этом, кхм, виноват. И если ты не изменишься, то тебе придется заканчивать карьеру или переходить, кхм, в другую федерацию, например, в родную тебе, кхм, Канаду. Но сомневаюсь, что фигуристу с настолько, кхм кхм, грязной репутацией будет там место. Подумай над этим. Ты, кхм кхм, свободен. Билл встал и молча вышел. Идя по коридору, он чувствовал разрастащуюся внутри злость, но старался с ней справиться. Несправедливость била больнее, чем можно себе представить, но ещё больнее было то, что он не мог никак противостоять этому. Он открыл дверь в зал и взглянул на тренера. Та кивнула и подозвала Руслана к себе. — Так, — объявила она,— Руслан за старшего, планка пять минут. Я сейчас вернусь. Они вместе с Биллом вышли в коридор и прошли чуть дальше, чтобы было не слышно. — Он, он...! — Билл не знал, как выразить то, что он хотел сказать. К глазам подступили слезы. — Что такое? — спросила Аделаида. По взгляду ученика она ещё в зале поняла, что все серьезно. Иначе не стала бы останавливать тренировку. — Он сказал, что я во всём виноват! И в том, что меня травили, и в допинге, и в том, что люди пострадали, и... Аделаида притянула его к себе, и Билл вцепился в нее, как в спасательный круг. — Я просто не понимаю...— он вытер поступившие слезы,— Почему меня всегда делают виноватым? Чем я этого заслужил, что плохого я им всем сделал? — Ничего,— тренер погладила его по напряжённым плечикам,— Ты ничего не сделал. И ты ни в чем не виноват, но это скандалы в медийном пространстве, они всегда такими были. Людям надо найти того, на кого можно скинуть всю вину и, что главное, ответственность. Это не болельщики травили беззащитного ребенка, и это не федерация позволила это делать, это он сам виноват и навлек на себя это. Не так себя ведёшь, не так катаешься. Один раз попал под раздачу, а теперь на тебя уже привыкли вешать всех собак. — И что теперь делать? — Билл обречённо вздохнул. — Ничего. Ты ничего плохого не делаешь, ты не виноват и ты не можешь быть виноват в крупных скандалах, потому что ты ребенок. Ты ребенок, Билл,— Она подняла его голову и заставила посмотреть на себя,— Ты ещё маленький. Ты тренируешься и делаешь свою работу, и ты не должен думать о том, как на твои победы отреагируют журналисты и что сказать, чтобы не попасть под травлю. На тебя взвалили эту ответственность, но ты сам не должен ее на себя взваливать. Все проблемы с медийным пространством должны решать за тебя, и никто не должен прятаться за твоей спиной, как сейчас пытается сделать федерация. — Они не хотят меня защищать? — спросил Билл, уже зная ответ. — Они хотят отдать тебя на растерзание ИСУ и устроить публичную казнь. Не буквально. Но таким образом федерация хочет пожертвовать тобой, чтобы показать, что русские спортсмены чистые, а ты — нет, и тебя за это нужно наказать. Ты ведь подобное там услышал? Билл неуверенно кивнул: — Он винил во всем меня, сказал, что меня даже в Канаде не примут... — Подготовка почвы. Чтобы ты сам начал себя во всем винить и сломался прежде, чем все произойдет, а лучше ушел добровольно. Мы не позволим этому случиться? — Не позволим,— ответил Билл, чувствуя тревогу и панику. От этих чудесных новостей хотелось спрятаться под одеяло и действительно отдать дело взрослым, чтобы уже они разбирались со всем этим. — Я знаю, что сложно стоять в одиночку против всего мира. Поэтому я не дам тебе остаться одному. Мой штаб всегда будет на стороне спортсменов, Билл. На твоей стороне. Какие бы санкции на меня в связи с этим не накладывались. Билл вновь обнял тренера. Глаза все ещё слезились, но ощущение, что штаб на его стороне давало некое ощущение защищённости. — Все наладится, и суд тебя оправдает,— Она обняла ученика в ответ, как бы закрывая от мира,— Только выдержи. — Теперь всегда так будет? Ну, отношение... — спросил Билл, когда почувствовал, что уже может говорить спокойно. — Нет. Твоя репутация не станет такой же чистой, как у Серафимы или Юлиана, но все наладится. Люди увидят, какой ты на самом деле и поймут, что ошибались. Многие уже поняли.

***

Женя и Диана начали тихо переговариваться между собой после того, как Аделаида Эдуардовна вышла. Впрочем, разговаривать начали все, но внимание Руслана привлекала только эта пара. Он уже год был вынужден наблюдать за этим, и весь год его выводило это из себя. — Встаём, встаём в позицию. Сейчас таймер запущу,— Руслан оглядел фигуристов. Он вполне мог почувствовать себя на месте тренера, так как был старше всех присутствующих как минимум на три года, а основной массы и вовсе на пять-семь. Когда Руслан все же смог поставить всех в упор лёжа, он сел на лавочку и закинул ногу на ногу, начиная следить за обстановкой в зале. И вновь внимание привлекла рыжая макушка Жени. Вновь рядом с Дианой. — Можешь не стараться, Золотарёв,— внезапно обратился Руслан. Женя поднял голову и сел на колени, сойдя с планки, но тут же передумал, когда травмированные колени отозвались острой болью. — Че? — спросил он. — Я говорю, можешь не стараться. Все равно бесполезно. — Твое какое дело? — Женя был в ступоре. Такое развитие ситуации он не предвидел и острые ответы придумать не смог. — Самый слабый из тройки, в сборной держишься на соплях. В следующем сезоне тебя заменят и можно будет вообще карьеру заканчивать,— продолжил Руслан, будто не слыша его. Фигуристы заинтересованно переглянулись, но большинство сохраняло молчание. Планка была уже никому не интересна, потому что назревал новый скандал. Яна с Аней и Симой подавили смешки, понимая, что сейчас будет. — Два сезона откатал, пора и на пенсию, да, Золотарев? — Сказал тот, кто сам был в сборной два сезона,— огрызнулся Женя. Он был в полном замешательстве и недоумении. — Ну ты не сравнивай,— Руслан шутливо закатил глаза, ставя локоть на колено и облокачиваясь об руку подбородком,— Я за эти два сезона выиграл все, что можно было выиграть, по два раза. Я Олимпийский чемпион, а ты? — Чего ты вообще это все начал? — разозлился Женя. Слова задевали,— У тебя не было соперников. — А может хватит прикрываться соперниками? У меня они были. И у тебя есть. Но я выигрывал, а ты плетешься в конце и оправдываешь себя чем только можно. И колени-то у тебя больные, и рост тебе мешает, бедный наш,— Руслан склонил голову набок. Женя замешкался на пару секунд, потому что крыть было нечем. Доказывать, что это не так? Только опозориться ещё сильнее. Тогда в разговор вмешалась Диана. — Ты че монолог-то завел, Казанцев? Яд девать некуда или давно титулом не хвастался? — Так его защищаешь, Дианочка. Ты в курсе, что он на тебя спорил? А потом мы клялись друг другу не заводить с тобой отношения. Знаешь об этом? Женечка же у нас честный. — Чего? — Диана шокировано обернулась на Женю. — Почему ты вообще ему веришь?! — спросил Женя и в этот момент почувствовал, как ярость переполняет все тело. И вот теперь ограничений у него не было. Женя вальяжно поднялся и подошёл к Руслану, а потом одним резким ударом зарядил в челюсть так, что, казалось, был слышен хруст ломающихся костей. — С ума сошел?! — чуть не крикнул Руслан, уворачиваясь от второго удара. — А что? — Женя занес руку для третьего, понимая, что по неизвестным причинам не получает сопротивления. Ярости это не поубавило,— Ты не девушка и не ребенок. Я имею право кости тебе переломать,— Женя взял его за грудки и резко толкнул в стену. Когда его раздражал кто-то из младших — Билл например — Женя не мог поднять на него руку, потому что он ещё маленький и морально, и физически. Тимур, пусть и заслуживал — тоже будучи относительно маленьким — был травмирован. Поднять руку на девушек у него не возникало даже мысли. А вот Руслан под эти категории не подходил, и обида и злость на него были велики настолько, что хотелось размазать его по стене и не оставить ни одной целой кости в его теле. Как только Женя ударил первый раз, фигуристы мгновенно всполошились. Яна и Аня вскочили на ноги но, подойдя ближе, и сами испугались лезть туда. Это выглядело намного опаснее, чем обычные стычки. Не сумев увернуться от удара в кадык, Женя повалил их обоих на пол, что вызвало визг у младших девочек, а Яна с Аней отошли подальше. Руслан ударил его между ног и смог скинуть с себя. — Грязный прием,— прошипел Женя, но Руслан уже был сверху, и после четырех подряд жёстких ударов локтем в живот, Женя снова ударил в челюсть и получил в висок в ответ. Все это длилось несколько секунд, пока не распахнулась дверь. — Я что-то не поняла,— начала Аделаида, оглядывая зал и останавливаясь взглядом на Женю и Руслана, которые мгновенно поднялись на ноги,— Золотарев, Казанцев, вы чего вообще? — Она перевела взгляд с одного на второго, — Вы самые старшие, в конце концов. Ладно когда дети дерутся, но вы то! Даже родителям не позвонить, совершеннолетние уже. Может в угол поставить обоих, а? Фигуристы промолчали. Билл, зашедший вслед за ней, не смог сдержать смешок. — Руслан. Тебе двадцать один год, я оставила тебя, чтобы ты проследил за остальными. В итоге что, почему остальные должны следить за тобой, почему девочки должны вас разнимать? В следующий раз за старшую будет Илона. Четырнадцатилетняя Илона, лежавшая на животе и болтавшая ногами, улыбнулась и кивнула. — А ты, Жень? Ну что это такое? — А я что сделаю, когда он с пустого места начал ко мне лезть и оскорблять, а потом ещё и клеветать?! — возмутился Женя, — Что я должен был сделать? Аделаида перевела взгляд, полный осуждения, на Руслана. — Не понимаю о чем он,— пожал плечами Руслан, осторожно трогая правую часть нижней челюсти,— Что взять с неадекватных? — Мне, если честно, абсолютно без разницы в чем суть конфликта,— Аделаида обвела их глазами и у нее на лице было прекрасно видно все то, что она об этой ситуации думает,— Но вы меня разочаровали, мальчики. Даже Реймон с Савранским уже выросли из этого возраста. Билл мгновенно повернул голову на упоминание своей фамилии. — Позорище. Идите переодевайтесь, и на лёд. Влад, как самый взрослый тут, проследи за ними. Влад, будучи самым младшим из мужской половины, важно кивнул.