Драбблы по Трансформерам.

Октавия никогда не была из робкого десятка. Она умела держать себя в узде. Спина всегда должна быть прямой, только улыбка и гордое терпение. Эти правила и еще множество строгих законов, девушка зарубила себе на носу и могла повторить наизусть, как молитву или мантру. Всегда она улыбается и идет вперед. Потому что знает, что ее хоть и старшей, но очень хрупкой морально и физически сестре, она нужна. С отцом говорить было трудно. Обе это знали. Под его таким тяжелым пристальным взглядом сложно было и слово выдавить. Но Вия старалась не мямлить, что у нее довольно сносно выходило, ведь папа в своей манере сурово косился с вопросом: "Ты можешь говорить членораздельно?". Ох, черт, иногда стоило ему задать этот вопрос старшей дочери, как Октавия сжимала кулаки, пытаясь сдержать желание сорваться с места и закрыть свою столь пугливую и отрешенную от этого мира сестру от всего на свете. Элиан всегда была малышкой в их семье, а потому и самой физически слабой. Но сестра была мудрее, рациональнее, разумнее. Лишь с ней Октавия снимала маску улыбчивости и показывала свою боль. Потому что знала, что здесь, в этих хрупких объятиях ее понимают. Ждут. Любят. Нет, она никогда не сомневалась в любви отца, но при холодном взгляде серых глаз, на глаза то и дело хотели навернуться слезы. Но Вия держалась. Ведь знала, что этим двум чертовым интровертам она нужна. Очень нужна. Эти двое никогда не были многолословны и слишком эмоциональны. Но это просто маска. Маска чтобы скрыть боль. Девушка искренне восхищалась и уважала отца и сестру. Однако и у самых сильных людей случаются срывы. Элиан часто находила утешение в своей младшей сестренке и отвечала тем же, когда последней было плохо. Но сегодня как назло старшей не было рядом. Она пошла с Родимусом на свидание. Нет, девушка ни в коем случае не винила сестру, та даже приглашала ее с собой, но русоволосая не хотела быть третьей лишней. У кареглазой есть своя жизнь и она имеет право на счастье. За сегодня Октавия пьет, наверное уже сотую чашку лавандового чая, вновь ощущая опьяняющее и ничуть не утешающее спокойствие. За этот день она не проронила не слезинки. Хотя очень хотелось. Но все будто уже выплакано, словно застряло где-то в недрах души. Девушка облокотилась на дерево, что росло в комнате Элиан, и уткнулась в свои согнутые колени. Почему-то только в местах, где находилась ее сестра, сероглазая чувствовала себя в своей тарелке, на своем месте. Она чувствовала безопасность, покой и ощущение умиротворения. Присутствие фиолетововолосой всегда витало в воздухе, где бы та не была. И это... Успокаивало, действительно, успокаивало. Только в местах где есть или была ее сестра Октавия чувствовала нужность, понимание, комфорт и она ощущала себя... Дома. Наконец по щеке потекла горячая одинокая слеза. Такая большая, горькая. В носу и горле отозвался солоно-горький вкус слез. Но почему-то ей казалось, что это вкус боли. Боли которой не утихала столько лет. Вия до сих пор чувствовала на руке прохладу любимого браслета матери, а Элиан не снимая носила кулон Урсы. Снова потекли горячие слезы. Затем еще и еще... Девушка даже вспомнила японскую брань: "Chi!" — Гадство!.. — тихо прошипела девушка, продолжая ронять слезинки. — Девушке не пристало браниться, — откуда-то послышался поучительный и серьезный тембр Дрифта, что совершенно спокойно, как подобает самураю, вошел в комнату. — Shinjimae! — в бешенстве со слезами крикнула девушка. — "Умеющий управлять другими силен, но умеющий владеть собой ещё сильнее". — поучительно и созидательно ответил автобот и опустился рядом с девушкой. — Kikkake! — с видом мученика, девушка закатила серые глаза и снова рыкнула ругательство по-японски. — Чего тебе? — наконец вернулась к своей обыденной речи Октавия, утирая слезы и потихоньку успокаиваясь. — Я чувствую, что тебя что-то беспокоит. — изрек спокойно мечник, притушив оптику и уходя в медитацию. — Да, безумно. — кивнула Смит-Ватанабэ и спросила: — Могу я пока ничего не рассказывать и просто помедетировать с тобой? — почему-то присутствие автобота успокаивало и умиротворяло. При любом взгляде этих добрых и спокойных окуляров в сердце расцветали цветы любви, счастья и покоя. Казалось он понимал без слов и будто читал мысли. Словно почувствовав, что в нем нуждаются, мех с доброй и умиротворенной улыбкой кивнул. Девушка улыбнулась в ответ и молча села в позу лотоса, покорно повторяя за напарником.