Моя мечта — лишь ты один

Питер отлично помнит день, когда держал труп Локи в своих объятиях, прижимая к груди и истошно крича в пустоту. В тот день была одержана победа над титаном, и многие в той битве пали, окрашивая землю кровью. Вот только теперь те, что уцелели, должны были лично хоронить соратников, друзей, детей, любимых... Многие не отошли ведь ещё от первого щелчка. Уничтожение половины населения Вселенной — никакая не мелочь, которую легко пережить и забыть, даже с учётом того, что прошло пять лет. Но вот вам второй щелчок от Брюса Беннора, благодаря которому вернулись стёртые то ли из квантового мира, то ли из камня души, а может, и это одно и тоже — этого они ещё изучили, да и вряд ли уже смогут. А вот вам война и её итоги, которые с учётом победы не радовали выживших героев. С того дня минул месяц. Ровно с того дня Паучок навещал в Асгарде могилу Лафейсона под тем самым деревом, где они любили устраивать пикники, добавляя по-маленькому букетику. Ровно с того дня изводили его кошмары, подкидывая жгучие воспоминания, что разрывали на части бы сердце вновь и вновь. Хотелось кричать, позвать на помощь, чтобы его заключили в объятия, даруя то самое спокойствие, но он больше не получит, ведь Локи же уже мёртв. Из-за этого с первых дней Пита накрыла ангедония. Он перестал понимать то, что раньше делал, да и некоторые вещи сейчас. К примеру, зачем он патрулировал город или геройствовал? Ему спасибо никто никогда не говорил — только одни обвинения и преследования от полиции были. Зачем он продолжал скрывать свои способности, если он мог спокойно силой поставить обидчиков на место и заставить их молчать? Ах, да, герои же не используют силу против «слабых», не шантажируют их, не пользуются своим положением в обществе, не рушат жизни из-за того, что им ставят палки в колёса. Кто придумал эти негласные правила? Зачем он вообще притворялся подростком со стандартным складом ума, если мог спокойно перейти в другую школу с углублённым изучением предметов, которые ему были интересны? Хотел слиться с толпой? Бред, он мог, если надо, заметать следы. Друзья? У Питера был лишь один друг, и то неизвестно, где он теперь находится или живой вообще? У Питера была ещё куча вопросов, на которые он не мог лично ответить, но уже они были по большей части связаны с его существованием в этом мире. Почему жизнь сначала резко свела его с Локи и также резко разъединила их? Почему они не умерли или не выжили вместе? Почему он ещё не покончил с собой от безысходности и горя, а продолжает жить с быстро развивающейся депрессией, как будто с ним ничего не происходит? Время вообще излечит его искалеченную душу? Когда-нибудь Питер откроется кому-то и расскажет обо всём, что с ним творится и что его тревожит, — это известно всем. Только Паркер не хотел, чтобы всё случилось именно так: Мисс Старк и так делала для него слишком многое, и ему в жизни не отплатить ей той же монетой, хотя она всегда ругала его за то, что он вообще допускал такие мысли в свой головушке. Паучку ведь не хотелось доставлять ещё больше проблем этой святой женщине, что приняла его в свою семью, однако у жизни на него совсем иные мысли и планы, потому как через неделю кошмары исчезли. Пита это нисколько не обрадовало. Такое затишье уже бывало, потом вместо чая он пил таблетку травяного препарата с трясущимися руками. С той ночи у него резко отбило желание притрагиваться к еде: смотря на неё, аппетит сразу пропадал, а в голове появлялся тот сон, в котором неживой Локи своим клинком вырезал на своём теле кусочки мяса и легким движением кидал их в рот. Тогда утром он проснулся и первым же делом побежал к белому другу. Сейчас уже прошло четыре дня без кошмаров, и Паук не понимал, чего ожидать, и когда ожидать незваного «гостя», что над ним уже так долго измывался, принося новые сценарии.

***

Сон был довольно странным и жутким от того, каким он выдался правдивым. Питер оказался в довольно знакомом месте — около разрушенной башни Мстителей. Он был среди огня, гор трупов и в центре разбушевавшегося сражения, в котором недалеко от себя заприметил самого себя и Локи, что закрыл их куполом от тварей. В груди кольнуло от понимания происходящего. Тогда Лафейсон признался, что нашёл способ продлить его жизнь, что-то вроде замедления старения, чтобы встретить старость вместе. Но сказать что-либо Питу абсолютно не дали, потому как его наглым образом заткнули и сказали, что после войны сие зелье будет преподнесено ему свадебным подарком перед брачной ночью... Картина перенеслась на момент, когда перед щелчком Танос держал в одной руке Бога Огня и Коварства за шею, а другая была наготове щелкнуть и уничтожить планету. Питер со стороны видел, как тогда его держал Тор, который и сам был готов броситься на тварюгу, покусившегося на его брата. Хотелось отвернуться и заткнуть себе уши, но тело не поддавалось. Оставалось лишь смотреть и слышать, как Танос сдавливает до хруста шею, как он же кидает бездыханное тело к ногам Паука, и как Пит, отпихнув Одинсона-старшего от себя, падает около Локи, обнимает его, прося очнуться. Самое противное и одновременно забавное было то, что сейчас он мог видеть искривлённые лица тех, кто стоял около него. Каждое лицо отображало разную эмоцию, но тогда он запомнил лишь одну — Старка. Он не одобрял их отношения, и накануне войны так вообще успели разругаться в пух и прах. У них были ссоры на эту тему, но не столь глобальные. В тот день вылезла одна интересная деталь: Танос взял под контроль Локи с помощью Камня Разума и отправил того захватывать Землю. Тони от этой информации снесло крышу, ведь он думал, что Тор опять оправдывает брата, и как-то подговорил часть Мстителей с ним согласиться. Питер не простит его за то, что тот осмелился в гневе поднять на него руку, не простит и того взгляда, которым он его проводил перед щелчком, перед своей смертью. Там не было злости и разочарования, только одно сожаление, после и вовсе Тони прикрыл глаза и отвернул голову от него, словно видеть никогда не хотел и знать не желал. Паук не был рядом, когда произошёл последний щелчок, не вставал на колено перед ним, не хоронил вместе с маленькой группкой выживших героев. Была ли это обида или что-то иное, тот понятия не имел, но между тем его разум и душа вели странную войну. Разум твердил, что не стоит себя выставлять виновным во всех грехах, но душа почему-то вечно твердила об одном — посетить хотя бы один раз могилу наставника, как-никак он внёс свою лепту в его карьере героя. Так Питер и поступил, и это был первый и последний раз, когда он посетил могилу Старка, не сказав ничего. Возвращаясь к чокнутому сну, Питер замечает, что картина изменилась. Нет, всё та же локация, но такое ощущение, что искаженная. Воздух был пропитан странной маной. Благодаря Локи он стал понимать магов и их способность видеть мир под другим углом или ракурсом. Сейчас это очень кстати. Паркеру не составило труда найти того, кто источал такую запретную ману, хотя «виновник» и не скрывался, а нагло расхаживал среди «голограмм», иногда и проходя через них. Тварь изучала его с улыбкой, пытаясь как-нибудь скрыться из виду. Поняв, что эти странные усмешки не к добру ведут, Пит сдвинулся с места и принялся копировать тактику противника, одновременно с этим ища выход. Плана не было и времени тоже. Неизвестно, что это за мир такой, но это точно не его сон, иначе бы всё здесь изменилось по его хотелке или он сразу бы проснулся. Хотя думать об этом уже поздно, без существо вылезло из темноты и повалило его на лопатки, обездвиживая его целиком. Послышалось довольное клокотание, тварь медленно раскрыла свою пасть...

***

Питер открывает глаза, подскакивая в кровати. Сердце колотилось в груди. Холодный пот скатывался по спине, заставляя майку прилипать к телу. Непонимание происходящего накрыло того с головой. Почему он находился в Асгарде, причём в комнате, где он жил раньше с Локи до... Рука невольно потянулась к магическому светильнику, и свечение зелёного огня озарило комнату мягким, успокаивающим светом. За окном уже светало, и часы, стоящие на той же тумбе, что и светильник, показывали без двадцати шесть часов утра. Юноша не сразу это заметил, но через пару секунд он почувствовал, как в воздухе витал запах крови и дыма. Этот резкий, металлический аромат мгновенно проник в его сознание, разрывая сонную пелену. Комната, которая ещё мгновение назад казалась уютной и безопасной, теперь наполнилась зловещей атмосферой. Не осознавая своих действий, Паучок на шатающихся ногах добрался до балконных дверей. Холодный воздух коснулся его лица, когда он их отворил. Прохлада немного успокаивала, но лишь на мгновение. Он присел на подвесное кресло, пытаясь собраться с мыслями, но, когда его взгляд упал на бинты, плотно обвивающие его предплечья, стало только хуже. На нём была одна рубаха льняная, хотя был в брюках, рубашке и свитере. Каждая деталь напоминала о том, что произошло что-то ужасное, что-то, что он не мог вспомнить. Но так ли это ужасно? На похищение не смахивает точно. Да и он находится в отстраивающемся замке Асгарда, в комнате. Тот, кто его принёс сюда, кто обработал и забинтовал его порезы, с Питом уж точно знаком. Осталось только выяснить, знаком ли он с незнакомцем? В коридоре послышались шаги, они были едва слышны, но становились всё ближе и ближе. Холодный, пронизывающий до костей ветер разбушевался не на шутку, заставляя парнишку дрожать под своим напором. Питер встал с подвесного кресла и сделал несколько уверенных шагов к перилам балкона, пристально вглядываясь в темноту. Кто-то там был, не зря же его чутьё завопило. Парень даже не обратил внимание на то, существовали ли вообще в коридоре голоса, потому как взгляд был прикован к комнате. Там было темно. Светильник... Он не мог погаснуть сам по себе, если только кто-то не дотронулся до него. Но как только он услышал едва уловимый звук, как некто намеренно или случайно задел что-то в комнате, и раздался грохот разбивающегося декоративного сосуда, Паук, не раздумывая, сиганул через перила вниз. Выстрелив в сторону деревьев, он, не достигнув и земли, скрылся среди них. Боль в запястьях становилась невыносимой каждый раз с выстреливанием естественной паутины, и вдобавок ветви деревьев царапали его оголённую кожу до крови. Пришлось налету перейти на бег. Адреналин бил в голову. Паркер мчался изо всех сил, но преследователь не отставал. Внезапно земля ушла из-под ног. Тело кубарем покатилось по склону оврага, ударяясь о твёрдые камни и корни деревьев. Каждый удар отдавался острой болью, но остановить это не было возможно. Разразился истошный вопль на дне оврага. К ногам было страшно дотронуться, и задумываться о попытках ими подвигать или встать не имело смысла. Перед глазами плыло, каждый вдох давался с трудом, и вскоре его веки закрылись.

***

Питер медленно открыл глаза, чувствуя, как комната вокруг него медленно обретает очертания. Сквозь задернутые шторы пробивались тонкие лучи утреннего солнца, освещая пылинки, танцующие в воздухе. В его памяти всплыли обрывки минувшей ночи, и осознание того, что он не находится на дне оврага, а вновь в проклятой спальне, заставило его проснуться окончательно. Стремительно подскочив на кровати, Питер стал осматриваться, но, кроме часов, что показывали половину одиннадцатого, он ничего нового не лицезрел. Одеяло было откинуто в сторону, и взгляд парня коснулся забинтованных ног, а на них — гольфы. Его руки были перебинтованы. На голове тоже красовалась повязка. Сам он был переодет в коричневую тёплую кофту. В самой голове какая-то каша, и нет нормального объяснения происходящего, а его самого трясёт, и тут уже непонятно: от холода или от страха и непонимания происходящего? Понимая, что ему придётся смириться и ждать хоть кого-то, кто сюда войдёт, Пит накрыл себя одеялом, поудобнее укутавшись. Засыпать было тяжело, ведь как только он прикрывал глаза, ему казалось, что кто-то на него смотрит. В конце концов усталость и стресс взяли всё в свои руки, и в скором времени веки парнишки прикрылись, пока он сам окончательно уходил в сон. Поспать ему удалось совсем немного. Кажется, его разбудил чей-то басистый голос, который хоть и старался звучать тише, но всё равно был отчётливо слышен в тишине. Потом он почувствовал, как кто-то осторожно ощупывает его ноги, массируя их в определённых местах. Ресницы дрогнули, и с трудом он приоткрыл глаза, дабы глянуть на того, кто осмелился к нему прикоснуться. В его ногах сидел мужчина в синем одеянии и что-то вещал монотонным голосом кому-то, только Питер не успел ничего понять, как вновь открывает глаза и видит, как мужчина накрывает его забинтованные ноги одеялом. Рядом с ним, в кресле, сидел Локи и, слушая, кажется, лекаря, держал его за руку двумя ладонями. Пит сжал одну из них, заставив вздрогнуть итак напряжённого Бога, обратив на себя внимание. Прошёл месяц с похорон, и сейчас он сидит перед ним без намека на то, что месяц назад он ушёл из мира живых. Слова комом засели в горле, в глаза начали болеть, но слёз не было совсем. — Пит, я тут, — еле слышно молвит Локи, натягивая счастливую улыбку на лице. — Мистер Лафейсон, вынужден предупредить, что физическое состояние больного нестабильно. Придётся две недели коротать время в постели, покуда ушибы и глубокие раны не сойдут. Вашему... возлюбленному... ещё повезло остаться в живых и уж тем более без серьёзных переломов, — проинформировал лекарь, смотря чётко в глаза Локи. Посмотрев на сидящего рядом с собой Тора и стоящую рядом с новым Всеотцом девушку, он продолжил говорить, смотря уже на них: — Как я выяснил, у юноши тяжёлое психическое эмоциональное расстройство. Фактически все симптомы на лицо. Он не в состоянии из-за шока что-либо нам рассказывать — выпишу лекарства и вечером вас навещу. И, мисс Брунгильда, Всеотец, нам стоит выйти. Несколько дней круг лиц будет ограничен до одного. Вам стоит вернуться к работе, мистер Лафейсон, думаю, в состоянии управиться в одиночку с... возлюбленным. — Конечно, Бодиль, спасибо, что проинформировал, — валькирия устало вздохнула, протирая глаза руками. Видимо, этой женщине тоже пришлось изрядно попотеть, бегая ночью по лесу. Она посмотрела на больного нечитаемым взглядом, а после похлопала по плечу Тора. — Пошли, нам пора... Тот кивнул даме и что-то шепнул ей на ухо, после чего она поспешила выйти из спальни, пока сам Одинсон не обошёл кровать и не присел на корточки, дабы быть на уровне с Питом. Его рука потрепала каштановые волосы с ободряющей улыбкой на лице, хотя во взгляде читалось сожаление. — Локи, что нужно будет, говори мне или слугам, — это были последние слова перед тем, как Тор осторожно обнял брата и вышел из комнаты с врачом. Самое удивительное, Локи всё же обнял одной рукой старшего. Такого никогда просто не случалось, даже до войны. Нет, Пит смог помирить братьев окончательно, но чтобы были объятия... — Пит? — тихо зовёт того Локи, уже садясь на саму кровать, что под ним чуть скрипнула. — У меня галлюцинации или я до сих пор не могу очнуться ото сна? — еле слышно спрашивает Паркер, не веря тому, что перед ним сидит живой Лафейсон. — Ты жив? — Да, жив. Нет, не сон или галлюцинация, — слова парнишки больно ударили по сердцу Бога. Что же происходило с ним в его отсутствие? — Как? Ты же... — не хотелось это говорить, но его и без этого поняли. — Я дурак, забыл сказать тебе, что Боги Магии умирают только из-за старости, а если и погибали раньше, то благодаря способности воскрешения продолжали жить дальше свою жизнь. Однако кому-то такое не дано было, — попытка объяснить увенчалась успехом, правда, сейчас Питер до ужаса перепугал Локи своей сменой положения. Теперь его обнимали за шею, пока принц усаживал того на свои бёдра. — Живой, мать твою, живой... — Оставил тебя на месяц, а ты уже потерял связь с миром. — Ты не представляешь, что творилось со мной, пока ты был... в могиле. — Я уже даже не знаю: радоваться мне или нет от того, что твоя жизнь зависит от меня? — с нотками иронии высказал свою мысль Локи, прижимая Пита как только возможно ближе. — Лофти... — тихо бормочет парень в плечо родного человека. — Я видел его во сне и слышал наяву здесь, когда он был здесь, в комнате, и пытался не издавать ни единого звука, слышал, как он бежал за мной и клокотал, хихикал и рычал. Я не знаю, кто это был, и знать не хочу, но я точно знаю, что он придёт за мной опять. — Сможешь описать? — Нет, только силуэт, передвигающийся на всех четырёх ногах, прости... — Пит хотел было продолжить извиняться, но его прервали поцелуем в щеку. — Тебе сейчас нельзя переживать, недоразумение. Давай-ка мы с тобой отвлечёмся и займёмся до вечера тем, чем захочешь. Идёт? — У меня до сих пор в голове не укладывается всё... — прикрывая лицо руками, тараторил Паркер, пытаясь свыкнуться с резкими изменениями, но только вот он не видит, как из леса на их балкон смотрит та самая тварь, довольно скалясь. Этой ночью существо доберётся до цели своей: у жертвы не будет больше и шанса сбежать...