Принц и десертик

      — Миша! — голос Александра Романова разлился по дому. Питер отложил нож и с самой сияющей на свете улыбкой бросился к прихожей, откуда доносился знакомый парфюм и тихий смех. Лицо Саши просветлело при виде Московского: запыхавшегося, с взлохмаченными волосами, блестящими глазами и в расстегнутом пальто.        Мужчина подхватил Александра в крепкие объятия и сделал крутой оборот, кружась вместе с ним. Саша захихикал, радостно утыкаясь носом в холодную шею, не укрытую шарфом, и вдохнул родной запах своего Миши: отдавало морозом с улицы, любимым одеколоном столицы и неповторимым теплом его кожи.        — Но как ты успел? — спохватился Романов, когда его вернули на землю. От охватившей эйфории он улыбался во всю ширину, сверкая глазами.        Московский загадочно приставил к губам палец и быстро стащил с себя верхнюю одежду, которую Питер тут же заботливо повесил и, взяв мужчину за руку, потащил на кухню. В комнате царил мирный беспорядок: на столешнице были доски с нарезанными продуктами для салатов, на плите что-то аппетитно готовилось, в духовке пеклось. Стояла пряная духота, смешанная со свежим воздухом из открытого окна.        — Я короче, — стал говорить Миша, большим глотком заливая в себя принесенный Сашей стакан. — Из Казани должен был лететь, а там опять план ковёр, — он удивленно принюхался к бокалу снова. — Это что, вино?        — Вино, — кивнул Саша, не сдерживая смеха. — Прости, перепутал, сейчас воды принесу.        — Не стоит, и так пойдёт, — Михаил махнул рукой и перехватил Романова за талию, подтягивая его к себе. Питер ярко улыбнулся, задорно усаживаясь на колени мужчины, и положил ладони на его румяные щёки. Он не видел Мишу почти месяц: уходящий год оказался тяжёлым, особенно последние его дни, и столица была запряжена делами настолько, что едва поспевала отвечать на звонки Александра. Вот теперь он мог разглядеть всё — и глубокие мешки под глазами, и чуть впалые скулы, застывший лак на растрепанных волосах, и бледность кожи. Но улыбка по прежнему та же, любимая, родная, самая драгоценная. Саша моргнул, кусая губу, любуясь своей любовью.        — И я, в общем, хватаю каршеринг и по платной дороге мчу сюда, — эмоционально продолжил Московский, поглаживая поясницу Романова. — Кстати, сделали отлично, я прям насладился.        — Ещё бы, столько денег туда вбухали, — фыркнул Питер, наслаждаясь знакомым теплом Москвы.        — Да-да, — Миша закатил глаза и игриво щелкнул Сашу по носику. — В общем, примчал к тебе, а на въезде пробки, постоял так минут двадцать, думаю, нет, так дело не пойдёт.       Александр не смог сдержать горделивой ухмылки на слова Московского. Его упорство всегда удивляло, особенно сейчас, когда, казалось бы, сил у всех россиян едва хватало хотя бы на готовку. Но Миша сиял жизнерадостностью и оптимизмом, заражая этим и Сашу.        — И я осмотрелся, вижу самокаты на остановке, — тут Питер прыснул, уже догадываясь, какое было продолжение истории. — Нет, ты подожди! Я бросил машину возле какого-то дома и пересел на самокат, Саша! На самокат!        — Великая столица великой России и на самокате, — Александр рассмеялся, прикидывая в голове картинку описываемого. — Ты теперь мой принц на белом самокате?        — На фиолетовом! — гордо ответил Московский, выпятив грудь вперёд, и кухню наполнил смех двух столиц. — Ты дослушай сначала, — осёк их Миша и сделал максимально серьёзное лицо. Саша послушался и выпрямил уголки губ, чуть подрагивая от накатывающего веселья. — Еду я, значит, по центру на фиолетовом самокате, шарф так развевался, что даже улетел…        — Миша, ну всё! Я сейчас лопну! — не выдержал Романов, заливаясь смехом. Его всего пробирало, плечи потряхивало, губы сами тянулись в лучезарной улыбке. — Сударь, ну что ж вы делайте со мной?        — Развлекаю, сударыня, — с не менее широкой улыбкой отчитался Миша, ближе прижимая к себе Питер. — Так вот, еду еду, а там зарядка закончилась, — Саша соорудил на своём лице удивление. — Но не беда, до тебя было всего пару километров! Пробежался с ветерком!        Романов повалился весь на Московского, пока их обоих пробирал смех. Было так хорошо-хорошо, конечности будто стали невесомыми, а по жилам потекла эйфория, ударившая в мозг безудержной радостью.        Саша отстранился, заглянул в небесные глаза и с любовью наградил своего принца страстным поцелуем.        — Ну, надо бы дать путнику еды, — продолжая хихикать, проговорил Питер, вставая. — Тебе чего?        — Мне всего. И тебя тоже.        — Меня после боя курантов, — Саша наложил в тарелку горсть салата и печёной картошки с курицей. — Надо чуть-чуть подготовиться десертику.        — Десертик будет заправлен, — усмехнулся Михаил, принимая тарелку еды и тут же на неё накидываясь. Саша закатил глаза, не оценивая похабную шутку. — Я б твои пальцы расцеловал, ведьма ты моя любимая, что ж так вкусно?        — Пришлось вспоминать старорусские заклинания, чтобы угодить любимому моему, он же старый у меня, — Романов упёрся ладонями об спинку стула, где сидел Московский, и чмокнул в светлую макушку. — Угодил ли я тебе, русская деревушка?         — Угодили, благодарю вас, о великий представитель европейского света, — Михаил усмехнулся с набитым ртом, отчего его мордочка стала забавной. — Дай-ка я твои пальчики волшебные расцелую…        — Фу, ну Миша, ну испачкаешь же сейчас, — но сопротивлялся Саша недолго, позволяя Московскому оставить трепетный поцелуй на его кисти. Питер разгладил большим пальцем складки на лбу столицы, улыбаясь его активному жеванию.        — Какие мы брезгливые, — мужчина игриво закатил глаза и нагло клюнул в щёку, оставляя жирный след на чистейшей коже.        — Миша!        — Пойдём вместе мыться? — Московский поиграл бровями. Саша снова закатил глаза, прикладывая ладонь ко лбу.        — Ты хочешь десертик пораньше? — не удержался от такого вопроса Романов.        — Полюбоваться хочу пораньше, — поддерживая заданную атмосферу, ответил Михаил и поднялся, отряхивая невидимые пылинки с себя.        Питер позволил увести себя в ванную. На губах цвела ласковая улыбка, а в глазах блестел озорной огонек, когда Миша стал медленно и играючи снимать с него одежду. Сперва — рубашка, следом — шорты. А после горячие ладони провели по телу, останавливаясь на бёдрах.        — Не честно, ты ещё одет, — шепнул Саша в губы Московского, зачарованно смотря ему в глаза.        — Десертик, не бурчи, — хихикнул мужчина и поцеловал: крепко, сладко и любимо. У Питера подкосились ноги, когда он обнял мужчину за шею, впуская в себя горячий язык, и тихо простонал. — Доволен? — прошептал Миша, отстраняясь, и облизнул губы.        — У меня теперь во рту вкус оливье, спасибо, — Саша оттолкнулся и первым залез в ванну, где уже была наполовину набрана вода.        — Всегда пожалуйста, родной мой, — Миша быстро разделся и скользнул к Питеру, прижал его к своей груди и откинулся на бортик.        Романов довольно заулыбался и перевернулся, ставя колени по бокам бедер Москвы, чтобы нависнуть над любимым лицом. Торопиться не стал, нежно смял губы Миши под своими, целуя то верхнюю, то нижнюю, провёл языком между ними, чмокнул в самый уголок и толкнулся вперёд, томительно сладко сплетаясь устами с ним. Продолжая периодически целовать, Саша стал намывать плечи мужчины пеной, томившуюся над водой. Михаил усердно пытался не уснуть, но момент покоя и тишины расслабил все напряженные ранее мышцы. С Сашей всегда так: все тревоги уходят, всё хорошо.        — Ты хочешь, чтобы я уснул здесь? — раздался в тишине хриплый голос Москвы.        — Может быть, — Саша неоднозначно улыбнулся и вдруг всплеснул воду, обрызгивая лицо столицы. Мужчина рассмеялся и ответил тем же.       Через час баловства они закончили мыться и вышли из ванной в тёплых халатах и тапочках, напоминающие Мише валенки из-за их формы. Романов наигранно устало вздохнул и принялся расставлять небольшие пиалы с салатами, а в середину поставил тарелку с уткой и картофелем. Приготовил он немного — их ведь всего двое, и то до этого он не был уверен, что мужчина успеет к торжеству, но искренне надеялся на это. Впрочем, зная бесконечный желудок Московского, он правда постарался сделать побольше.        Михаил, охая и ахая, конечно, помог, но тут и там что-то воровал, на что Саша каждый раз цыкал и шлёпал по наглой руке. В принципе, всё на столе было для Москвы, ведь Питер успел поесть и утром и во время готовки всего этого. Только они сели — и Миша тут же принялся есть, словно голодал несколько дней или недель. Хотя, это вполне могло сойти за истину.        — Ну ты хоть жуй, прежде чем глотать, — обеспокоенное вырвалось у Романова. — Миша!        — Да жую я, жую, — с набитым ртом ответил Московский, показывая пальцы вверх. — Люблю тебя, — добавил он, продолжая активно чавкать и заполнять рот едой.        У Саши сердце превратилось в лужицу от этой умилительной картины, а ладони сами прижались к груди, когда он вздохнул, наблюдая за любимой головушкой, сновавшей туда сюда по столу в поисках "чего-нибудь ещё вкусного". Но вкусным было всё, потому и гуляла головушка недолго.        — О, Вовка! — воскликнул Миша, резко проглатывая всю еду. — Саша, смотри, Вова говорит!        Питер покивал и сделал телевизор погромче, зная, как столица гордится новогодними поздравлениями своего президента. Это было сродни любимой традиции, которую Романов, отчасти, понимал.        Под фоном слов главы государства, Саша разлил им по бокалам игристого и чокнулся с Мишей под бой курантов. Залпом всё опустошили.        — Ну что, десертик, готов перекрикивать бой курантов? — Московский отставил бокал и обнял Питер за талию, прижимая к себе.        — Готов, принц мой, готов… — слова потонули в поцелуе и хлопках фейерверков за окном. Всё это ушло на второй план, пока Саша со всей душой отдавался московским любимым рукам и его небесному взгляду.