На чердаке

Ночь кралась медленно, словно черная кошка. Мягко и неслышно ступала своими лапами. Сонно опускалась на небо, пряча ярко-оранжевые вечерние тона своей переливающейся от темно-синего до угольного шерстью. Сверкала одним приоткрытым глазом — неполной луной. Пылинками осели звёзды на чернильной шерсти. Дневная удушающая духота после ливня сменилась прохладой. Скорее даже холодом, совершенно непривычным для лета. Неприятный ветер колыхал ветви деревьев, сбрасывая с листвы влагу. Цветочные бутоны наклонялись к земле под тяжестью воды, роняя капли, словно слезы. Противно скрипнув, словно жалуясь, распахнулась деревянная створка окна. Мерно тикали часы, а стрелки показали ровно полночь. Боб на кровати потянулся и сонно мяукнул, уставившись на хозяев своими глазами-фонарями, блеснувшими в лунном свете. — Тихо, — раздражённо шикнул Дима на питомца, одновременно с Даней с опаской оглянувшись на дверь. Но коридор остался безмолвен, позволив мальчикам облегчённо выдохнуть. Пригрозив коту, Димка ловко перемахнул через подоконник и помог перебраться не слишком спортивному брату. Стоило двум парам кроссовок примять мокрую траву под окном, мальчики поспешили оглянуться, убеждаясь в отсутствии свидетелей. Только соседский пёс, стоявший на задних лапах и подпиравший забор, тихо фыркнул, вернувшись в конуру. Даня аккуратно закрыл створки, оставив между ними платок, чтобы воспользоваться черным ходом на обратном пути, и чтобы не сбежал Боб. — Уверен, что не заметят? — в сотый раз спросил Даня, двигаясь за Димой в сторону калитки, согнувшись крючком. — Уверен, — с лёгким раздражением отозвался брат, осматриваясь по сторонам, оказавшись на главной улице. Вдалеке, на холме, показались два силуэта, дважды мигнул свет фонарика. Даня и сам не знал, как согласился на эту вылазку. Вроде бы он был трезв и в здравом уме, но, видимо, все-таки было место помутнению рассудка. Потому что Данил искренне не понимал, почему он в столь поздний час тащился со своими немного отбитыми дружками и братом неизвестно куда, а не спокойно спал дома. Макар с Ильёй целую неделю уговаривали друзей пробраться в заброшенную избушку в лесу на другой стороне пруда. И если Димка согласился сразу и без раздумий, то Даня взывал к разуму. Терпения парню было не занимать, поэтому он до последнего стоял на своем, находя тысячу и один довод, почему затея плохая. Но то ли Данька начал стареть и сдавать позиции, то ли ребята нашли слабое место и надавили, но итог один. И весьма плачевный. Они вчетвером тащатся туда, где Макар телят не гонял. Ну, не их Макар, конечно. Да и не буквально. Просто выражение, услышанное от одной из соседок. Завтра они возвращаются домой, а близнецы остаются чуть ли не до конца августа, поэтому едва ли им удастся пересечься за это лето ещё раз. А Куницыны были решительно настроены забраться в старую избушку и непременно захватить с собой друзей. К слову, ни Дима, ни, тем более, Даня подобными вещами не интересовались. Но в отличие от Даньки, Кудряшка был за любой кипиш. А куда Димка, туда и братец, ибо отпускать его одного так ещё и с близнецами было категорически нельзя. Подобное действо в большинстве случаев, а если конкретнее, то всегда, ничем хорошим не заканчивались. Димка возвращался под утро, выглядя так, будто по нему проехался грузовик. И Даня бы не удивился, если подобное когда-нибудь оказалось правдой. Их в лучшем случае, ругали, в худшем… Даня предпочитал не вспоминать. Нет, все было не так плохо, но ограничения в передвижение ни ему, ни брату не нравились. С одной стороны, они не собирались совершать ничего противозаконного, но с другой, едва ли побег среди ночи считается чем-то нормальным. Со слов близнецов родители бы их точно не отпустили, хотя Даня порывался спросить, надеясь успокоить совесть, но Димка не позволил. И вот, теперь они, укрыв подушки одеялами и убедившись, что Юля с Владом спят, сбежали через окно. Данька даже не хотел думать, что будет, если взрослые узнают об их вылазке. А парень почему-то был убежден, что они узнают. Хотя, ребята собирались только заглянуть в заброшенное здание и вернуться обратно. Час, может полтора не больше. Юля скорее всего накричит, и парни уже привыкли к подобной манере общения их мамы, но как оказалось они слишком зависимы от ее мнения, поэтому видеть в глазах девушки разочарование совершенно не хотелось. А вот чего ожидать от Влада мальчики до сих пор не знали. Мужчина, обычно, не повышал голоса, но Дима считает, что лучше бы он кричал, потому что от тихой и размеренной интонации, буквально пропитанной сталью, кровь стынет в жилах, а по спине скачет табун мурашек. Взгляд у Влада острый, как у орла: подмечает любые детали, и слишком уж проницательный, будто душу видит, отчего врать не то, что глупо, но и страшно. Неизвестно, съест ли удав провинившихся кроликов. За это время мужчина вроде бы ни разу их сильно не ругал, только объяснял, почему те или иные действия лучше не совершать, но ему удавалось делать это так, что желания повторять не возникало. Вроде никогда не наказывал, но все равно как-то страшно, когда знаешь, что тебе скорее всего влетит, но все равно делаешь, надеясь на чудо. — Ночь добрую, — поздоровались близнецы, и парни обменялись рукопожатиями. — Я всё ещё считаю это плохой идеей и настаиваю вернуться домой, — обронил Даня, когда их квартет двинулся в сторону пруда. — Если кого-то интересует мое мнение. — Данька, не ссы, — отмахнулся Илья. — Пошаримся в избушке и вернёмся, — поддержал Макар. — Никто и не узнает, что нас не было. — Одна нога здесь, другая там, — хлопнул по плечу один из близнецов. — Это призрачный намек, что нас может разорвать дикий зверь? — хохотнул Димка, убрав фонарик в карман и накинув капюшон черной толстовки. Даня бросил на брата быстрый взгляд, повторил за ним, кутаясь в кофту и, выжидающе посмотрел на идущего рядом Илью. — У нас можно встретить максимум зайца, — пояснил Макар, зябко поежившись и застегнув темно-синюю олимпийку. На улице было холодно. Ветер не унимался. Беспощадно хлестал потоками воздуха по лицу и незащищённым ногам. За всеми мысленными метаниями и борьбой с совестью Даня совершенно не подумал об соответствии одежды с погодой, поэтому все четверо выперлись в шортах. Кроссовки, не предназначенные для прогулки по сырой траве и вязкой грязи, медленно пропитывались влагой, но никто не возникал. Данька лишь надеялся, что они не заболеют. Ему не хотелось бы подхватить какое-нибудь воспаление лёгких в разгар лета и вместо прогулок сидеть дома, а его братцу, у которого уже покраснел нос, тем более. До пруда они добрались достаточно быстро и практически в тишине, боясь привлечь внимание кого-то из полуночных соседей, страдающих бессонницей. Только когда улица вместе с фонарями кончилась, а последний дом стал темным силуэтом, парни позволили себе непринуждённую болтовню. — А нельзя просто по кругу обойти? — спросил Даня, когда близнецы принялись спускать на воду деревянную лодку. — Темно же, вдруг зацепимся за что-то или лодка перевернется, а мы даже без жилетов. — Данька, — с лёгкой улыбкой вздохнул Илья, — повторяю, не ссы. — Все под контролем, — поддержал Макар, помогая Димке забраться. — На лодке, напрямую, будет быстрее. — К тому же пруд маленький. — Да и неглубоко здесь. — Мы днём уже доплывали и проверяли. — Так что все будет путем. Убеждать близнецы умели, недовольно отметил про себя Даня, когда они пересекли уже половину пруда. — Скажите, а как так заброшке удавалось прятаться от близнецов Куницыных столько лет? — с лёгким сарказмом поинтересовался Димка, придвинувшись ближе к Дане, недеясь согреться. У воды было ещё холоднее, и если близнецы усиленно гребли веслами, хоть немного согреваясь, то Воронцовы начали замерзать без движений. — Нас никогда не пускали на другую сторону пруда, — тяжело дыша от нагрузки, отозвался Макар. — А прошлым летом мы увязались с дедом Ваней за грибами, — поддержал Илья. — Во тогда и обнаружили эту избушку. — Дед Ваня сказал, что там раньше лесник жил. — Но то ли спился, то ли ещё что-то. — В любом случае, одноэтажный крошечный домик пустует уже не один год. — Дед Ваня ещё кое-что ещё рассказал, — как-то загадочно обронил Макар, но Илья вопреки Даниным ожиданиям, не продолжил. Лодка упёрлась в берег. Пассажиры поспешили покинуть транспорт, тщетно стараясь не промочить обувь окончательно. Пруд был небольшой, скорее даже маленький, в любом случае меньше, чем городской в парке. С одной стороны деревня, а с другой полукругом расположился лесок, ведущий прямиком в соседнюю деревню. Земля размокла от дождя и парни вязли в грязной каше, но упорно двигались вперёд, игнорируя пробирающий до костей холод и мокрые кроссовки, неприятно чавкавшие при ходьбе. Пруд находился в низине, поэтому от берега вверх поднимался холм высотой метров десять. Если обходить по кругу, то спуск достаточно плавный с двух сторон, но по центру, где остановились парни, он был достаточно крутой. Подняться, конечно, можно. Так даже интереснее. Только не ночью, когда не видишь угодил ты в яму или звериную норку, а земля размокла и ты скатываешься, как с горки, сбивая многочисленные кустарники и молодые берёзки, распугивая своим криком обитателей леса. К Данькой радости близнецы были не настолько отбитыми, поэтому решили немного обойти и подняться по уже готовой тропинке, где склон был более менее плавным. Единственное, в темноте Куницыны не могли точно определить местоположение объекта. Оба помнили, что дом стоит прямо на холме, но располагается не по центру, а уходит не то влево, не то вправо. От обрыва метров пять, а из окон, если не брать в расчет деревья, открывается отличный вид на пруд. — А вот и он, — гордо объявил Макар, наведя фонарик на разрушенный домик. Телефоны с собой никто не брал. Даня подумал об этом, когда они выползали из окна, потому что если их хватятся раньше времени или они застрянут где-нибудь, но потом вспомнил про сеть возле леса и оставил гаджет. Так что сказать, как быстро они добрались до места, никто не мог. Заприметив долгожданный «замок», обрадованные близнецы, кинулись к разваленной избушке, как дети, увидевшие карусель. Дима с Даней немного задержались, переглянувшись. Нет, они, наверное, никогда не поймут, чем близнецов так привлекают всякие руины. Все четыре окна, по два с каждой стороны, были безжалостно выбиты, даже осколков не осталось. Дверь держалась на честном слове, соплях и одной ржавой петле, грозясь отвалиться после очередного порыва ветра. Последний раз окинув постройку скептическим взглядом, парни двинулись за близнецами, с воодушевлением остановившихся у входа. Кажется, от переполняющих эмоций Куницыны даже забыли о холоде. Даня не видел их лиц, но мог поклясться, что в них плясали огоньки, будто они смотрят на что-то неописуемой красоты. Парень даже боялся представлять, какие друзьям нравятся девушки, если их так привлекают подобные постройки. Близнецы, казалось, наслаждались запахом сырости и гнили, пропитавшими доски. А пауки и мыши стали им друзьями получше, чем Димка с Даней, и они готовы проводить в их скромном обществе все свободное время. А может дело было в неуёмной подростковой энергии, бьющей через край, и которую нужно было выплескивать хоть куда-то. Вот близнецов и тянуло во всякие сомнительные места, где они легко находили приключения на свои многострадальные пятые точки. И это ещё их родители не знали, а точнее даже не предполагали, о развлечении своих детей. Димка с Даней весьма ловко прикрывали задницы товарищей, соглашаясь с любыми отмазками, придуманными друзьями. Избушка встретила непроглядной темнотой, запахом затхлости, из-за которого ужин просился наружу, слоем пыли, грозящей заполнить лёгкие и похоронить под собой горе-исследователей вместе с остальным хламом. Домик оказался по истине крошечным. Всего две комнаты: большая, оказавшаяся одновременно и спальней, судя по старой разломанной кровати с проржавевшими пружинами, коридором и залом. — Круто! — восхищённо шепнул Макар, рассматривая освещаемый четырьмя фонарями интерьер. Деревянные половицы противно ныли под ногами, прося пощады. Димка тихо вскрикнул и принялся размахивать руками, чуть не роняя фонарь, вписавшись лицом в паутину. Даня, поспешивший ухватить брата за плечи, пока тот не поранился, и снять с лица паутину, мысленно извинился и посочувствовал пауку, скорее всего схватившего инфаркт при виде рожи его брата. — Что здесь крутого? — Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся Илья, подергав верхний ящик чудом уцелевшей тумбы. Тот оказался закрыт. Все возможные более менее сохранившиеся вещи давно уже растащили, поэтому Даня решительно не понимал, что ищут близнецы. А они искали. — Держи, — Макар бросил шариться среди хлама на полу, который чем-то настораживал Даню. Будто его не должно быть здесь. Материализовался рядом с братом, протянув ему набор отмычек, скреплённых вместе и вытаскивающихся на манер раскладного ножика. Димка с Данькой тоже оказались рядом и направили свет фонариков на ящик, наблюдая за тем, как Илья копошится в замке. Они не знали, где близнецы научились вскрывать замки, но факт оставался фактом. Они это умели. Главное, что использовали этот навык только на заброшках. Спустя какое-то время, под тихое «йес! , » Макара, щёлкнул замок, и Илья выдвинул ящик. Там, под слоем пыли лежала небольшая книжка в толстом красном переплете. — Фортануло, — улыбнулся Макар, подхватив найденную вещицу и бесцеремонно вытерев пыль рукавом. — Что это? — спросил Дима, протолкнувшись между Ильёй и Даней. — Мы за этим сюда пришли? — нахмурив брови, поинтересовался Данил, подсветив фонариком. — Ага, — довольно отозвался Илья. — Дед Ваня сказал, что лесник был ну, того, этого… — С приветом, в общем. — Вернее, так деревенские считали, а сам он говорил, что остался последним владельцем драгоценного ожерелья, что принадлежало его пра- какой-то бабки — дворянке, и многие века передавалось из поколения в поколение. — Все в таком роде. — Но наши списывали все на «белочку» и особого внимания не обращали. — Но лесник постоянно носил с собой этот блокнот и что-то туда записывал. — Говорят, карту, где ожерелье спрятано. — Главное, что в какой-то момент мужик пропал. — Перестал приходить и все тут. — Ну деревенские наведались сюда, порыскали в лесу, по канавам. В озере пошарили, вдруг утонул пьяный. — Но лесника и след простыл. Так и не нашли. — А блокнот этот, со слов деда Вани, так и остался здесь. — И что там? — загорелся любопытством Димка, уже протянув руку, чтобы открыть блокнот, как в соседней комнате что-то громыхнуло, привлекая внимание. — Выключить фонари, — скомандовал Макар. — Что это? — прошептал Дима, вместе с остальным всматриваясь в темноту. Близнецы только сейчас поняли, что совершили ошибку, не проверив помещение на наличие в них обитателей. Макар, спрятав книжку в широкий карман на молнии, уверенно шагнул ко входу в соседнюю комнату. Ребятам не осталось ничего, кроме как последовать за ним. Димка пробрался у Макара под рукой, одновременно с ним заглядывая в помещение. Комната ничем особо не отличались от соседней, разве что размерами, ржавой раковиной, видимо, раньше это была кухня, и обилием хлама, которым было забито помещение. Даня, с трудом протиснулся между братом и другом, пытаясь понять, чем его настораживал мусор, но в темноте было решительно не разобрать. Внимание привлек слишком резкий запах из ближайшего угла, посмотрев в который, Даня поспешил зажмуриться и отвернуться, дабы ужин не поспешил обратно. Вид окровавленного топора с разбросанными вокруг перьями совершенно не прельщал. Похоже, кроме Дани этой детали больше никто не заметил. Взгляды остальных были прикованы к вороху тряпок у противоположной стены. — Может белка? — наивно предположил Димка, уверенно шагнув в комнату, чтобы в следующую секунду резко отскочить назад, врезаясь в близнецов. — Кто здесь? — хрипло вопросила фигура мужчины, резко поднявшаяся из тряпок у стены. Избушку и окрестности сотряс дикий ор, спугнувший стаю птиц и покачнувший пару деревьев. Ударной волной, кажется, сбило с петли дверь. Ребята не знали, чего они испугались больше: местного бомжа или вопящего друга. Близнецам не в первой встречать обитателей заброшек, они в конце концов сами виноваты, что забыли первым делом проверить не побеспокоят ли жильца. Все-таки не очень гостеприимно врываться в чей-то дом только потому, что он выглядит не совсем презентабельно. В любом случае, Димка своим ором дикого кабана временно оглушил хозяина дома, которому пришлось в срочном порядке закрывать уши ладонями, чтобы не заложило, выиграл время для побега. Илья с Макаром, тоже заметившие топор, решили не испытывать лишний раз судьбу и как можно скорее ретироваться. С громким криком Димка вышел прямо в окно в коридоре, разодрав ногу и кубарем покатившись со склона. — Димка! — крикнул Даня, кинувшись к окну, надеясь остановить брата, но в итоге прыгнул за ним. Макар в темноте споткнулся о половицу, поцеловался с полом. Илья запнулся о брата и вылетел в проход, окончательно оторвав дверь. — Чего разлегся! Валим отсюда! — выскочил Макар, помогая подняться брату и утягивая его за собой прямо вниз по склону, вслед за Димкой и Даней. Мужик, что удивительно, выскочил за ними, причем, с топором. Их ещё ни разу не преследовали. — Где вас носит?! — рыкнул Данил, стоило близнецам чуть ли не скатиться с холма. — В лодку! В лодку! — замахал руками Илья. — Твою ж! — выругался Димка, заприметив фигуру, стремительно спускавшуюся по тропинке. Не медля, все в четвертом спустили лодку на воду и поспешили запрыгнуть, уже не заботясь об обуви. Близнецы быстро заработали веслами, так что, когда темный силуэт добрался до берега, они уже успели пересечь половину пруда. До противоположного берега оставалось немного, и парни, наконец, смогли облегчённо выдохнуть. Напряжение начало медленно спадать. Близнецы позволили себе присесть и отдышаться. Димка заметил, что у него подрагивают руки и колени. Он посмотрел на Макара, потом на Илью, перевел взгляд на хмурого и явно разъяренного брата, который глубоко дышал, выдыхая пар, похлеще дракона, искренне сдерживаясь, чтобы не наорать на друзей прямо сейчас. Кудряшка внезапно рассмеялся. Немного истерично, но его смех подхватили и Куницыны. — Что б я с вами, — тяжело дышал Даня, — ещё хоть раз, хоть куда-нибудь, — от возмущения парень подскочил на ноги. Лодка опасно покачнулась и с тихим вскриком подросток упал в воду. — Данька, твою на лево! — Дима под ошеломлённый взгляды близнецов сиганул за братом. — Я спасу тебя! — Кудряшка не звучал напугано, скорее даже весело. Видимо, ещё не отпустило после жаркой погони. — Придурки, — констатировал Илья, нервно рассмеявшись. — Полные, — поддержал Макар. — Эй, за бортом, водя ледяная, давайте обратно. — Нам ещё домой надо, в порядок себя приводить. Братья продолжали плескаться в воде, не обращая внимания на друзей. Данька ругался, пытаясь треснуть Димку, пока тот хохотал и брызгался. — И кто из нас, здесь ещё пришбленный? — задал риторический вопрос Илья, помогая Даньке забраться в лодку, где уже сидел Дима, на которого Макар накинул свою олимпийку, надеясь согреть хоть немного. — Теперь нас точно убьют, — стуча зубами, консатировал парень, обхватив себя руками. Начал накрапывать дождик, и парень не мог ручаться, что тот сейчас прекратится, а не польет, как из ведра. Кажется, Вселенная решила, что они не сахарные, а значит не растают. К тому же они все равно уже мокрые. — Если не умрёте раньше от переохлаждения, — фыркнул парень, накинув на друга свою кофту. Капель становилось все больше. Они быстрее и быстрее падали с неба, барабаня по лодке и воде, заставляя тысячи кругов разбегаться по водной глади. Стоило ногам ступить на берег, как парни бегом кинулись по улице. Дождь уже лил во всю, как под водопад попали. Даже свет фонарей плохо просматривался сквозь серую стену воды. На удивление все четверо смеялись, пока бежали по лужам, уже не просто моча и так мокрую до нитки обувь, но и безжалостно пачкая ее в жидкой грязи. Одежда неприятно липла к телу, и с нее как и с волос струйками стекала вода. Илья тщетно пытался спасти дневник лесника от потопа, пока Макар с Димкой бессовестно катались по мокрой траве. Данька, словно наседка, бегал рядом, разбавляя шипение кота грязными ругательствами, за которые можно было легко отхватить от родителей. Илья, укрывая своей кофтой заветное сокровище, прижимая к себе, как мама ребенка, смеялся. Стоило Даньке отвлечься, как Макар с Димкой резко потянули его за руки, и парень громко выругавшись, заскользил по грязи и плюхнулся к парням в мокрую траву. Илья разразился смехом, сложившись пополам. Нервы не к черту. Даня, с которого струями стекала вода, сидевший с такими же мокрыми мышами-друзьями под проливным дождем среди ночи, мысленно подвёл итог: они дураки. Идиоты. И все в таком же роде. Самые настоящие. Психи, сбежавшие из дурдома, за которых их бы приняли, если бы увидели сейчас. А иначе не объяснить, почему на душе у него легко. Они поперлись в заброшенную избушку среди ночи, где нашли бомжа, погнавшегося за ними с топором, свалились в ледяную воду, попали под проливной дождь, а ему хорошо. Он чувствует себя просто прекрасно. Тянет смеяться, ткнуть Даньку лицом в лужу, чтоб в следующий раз не искал приключений на свой зад. Хочется извалять Макара в мокрой траве, в знак их крепкой дружбы. Он чувствовал себя глупым ребенком. Безмерно счастливым, беззаботным, ещё не узнавшим жестокости этого мира. Поддавшись мимолетному чувству, решив, что стоит воспользоваться моментом, Данил развалился на траве, сложив руки под голову и подставив лицо стихающему дождю. Мало кому нравится мокнуть под дождем. Но иногда это бывает полезно. Поэтому хоть раз, но нужно попробовать. Промокнуть хоть раз в год. В летний день, после изнурительной жары, теплый дождь бывает очень желанным. Или холодный среди ночи. Не имеет значения. Все зависит от вкусов и обстоятельств. Главное — сделать первый шаг. Самое трудное вначале, потом пройдёт. Это как, когда хочешь зайти в воду, но не можешь решиться. Она кажется холодной, заходишь по колени и останавливаешься. Но чем медленнее продвигаешься, тем мучительнее процесс. Иногда, самым безболезненным способом сделать то, что сделать не решаешься, это плюхнуться с разбега или поддаться уговорам лучших друзей, которые фигни точно не посоветуют и самолично скинут в ледяную воду, разбавляя скучную, размеренную жизнь, показывая все прелести мира, которые бы сам никогда не увидел из-за собственной нерешительности и осмотрительности. Когда парни добрались до развилки, где им приходилось разминуться, дождь уже закончился. Условившись, что если родители что-то заметят, друг друга по возможности не выдавать, а если что, сразу писать выдуманную легенду, которую нужно будет подтвердить. Даня был уверен, что заметят. Теперь они оба выглядели как котята, которых попытались утопить, но они выжили. А потом по ним проехал камаз, только вот они оказались живучими, как тараканы. Едва ли прокатит отмазка, что они упали с кроватей. — Стучи зубами потише, — шикнул Даня, когда они забрались домой. — А сам-то, — огрызнулся Димка, поспешив обернуться в одеяло. — Куда ты, — устало возмутился парень, — мокрый же. — А чё делать? — Одежду снять, забросить в стирку, а лучше сразу в порошке замочить. Самим в горячую ванну. Иди первый, только тихо, — Даня кивнул в сторону двери и стянул с себя прилипшую к телу футболку. — Ага, разбежался. Я тебе не дед Мороз, чтобы ты мне Снегурочку или Морозко изображал. Вместе отогреваться будем, не впервой, — отмахнулся Димка и решительно потянул брата из комнаты, не давая возможности возмущаться. — А то пока я отмокну, ты превратишься в ледышку. В коридоре они на мгновение замерли, прислушиваясь к происходящему в спальне родителей. К счастью, тишину прерывали только шумное сопение Юли и редкий храп Влада. Прокравшись к ванной и запустив Боба, разумно предполагая, что тот будет мяукать, Даня включил горячую воду. Димка поспешно начал скидывать мокрую одежду в таз, в который брат насыпал порошка. Обоих парней буквально трясло от холода, поэтому они не дожидаясь, пока ванная полностью заполнится, забрались в воду, оставшись в одном белье. Уселись спина к спине, передавая друг другу душ, используя его как лейку. Теплая вода неприятно обжигала заледеневшие ноги и кончики пальцев. Белый пар клубился в небольшом помещении, оседая каплями на жёлтой плитке. Зеркало — дверца шкафчика над раковиной — запотело. Когда вода почти заполнила ёмкость, а парни согрелась, Димка тихо зашипел, откинув голову брату на плечо. Боб, спавший на корзине с бельем, сонно приоткрыл глаза. — Ты чего? — Нога болит, я ж ее об подоконник, и остальные раны саднит. У тебя разве нет? — Да, тоже неприятно, — устало согласился Даня. — Чую, нам все же придется рассказать, что мы ушли ночью гулять. Потому что по нашим рожам видно, что мы как минимум проехались ими по асфальту. За чистосердечное признание ведь смягчают наказание? — Ага, только, я думаю, можно опустить подробности. По типу ночного заплыва и глупого валяния в грязи, подражая свиньям, дабы сохранить наши уши и мамины нервные клетки. — Поддерживаю. Как ты думаешь, нам сильно влетит? — Без понятия. Не, ну мама скорее всего опять покричит для виду, а вот папа… Одно могу сказать точно: обратно нас никто не вернёт и бить тоже не будут. За драку и вызов к директору почти не влетело. Хотя, там заварушка была мама не горюй. — И за отказ идти в школу и детские капризы тоже, — устало припомнил Даня, как он спустя неделю после того, как Димка практически специально устроил грандиозную драку, за которую родителей вызвали в кабинет директора, отказался идти в школу, потому что не выспался. — Юля покричала, побеспокоилась о самочувствии, пожалела, уже даже разрешила остаться дома, а потом Влад надавил на совесть, прекрасно зная, что мы с тобой не глупые и уже достаточно взрослые, чтобы устраивать капризы из ничего. — А я в начале целый месяц огрызался на Влада, хамил, игнорировал, но он вообще как скала, непробиваемый. Хотя, взгляд у него бр-р-р… — Да ты и сейчас огрызаешься, — заметил Даня. — Одним словом, мы знатно потрепали им нервы, чтобы проверить на сколько их хватит и вернут ли нас обратно, несмотря на все заверения, — тяжело вздохнул парень, теперь ощущая себя самым настоящим глупцом. — Они прошли проверку. Не вернули, — тихо отозвался Дима. — И уже точно не вернут. Документы на усыновление поданы, — нервно хохотнул парень. — Думаешь дело только в этом? — поинтересовался брат, слегка обернувшись, чтобы понять серьезно ли он. — Нет, конечно. Это я так. Если честно, то я боюсь, что откажут. Потому что, ну… — Димка замялся, потерев ладонью шею, — в общем люблю я их. Как однажды сказала Юля: «Мы семья». У меня раньше не было всего этого, что до сих пор непривычно, поэтому терять вдвойне страшно. — Не волнуйся, — улыбнулся Даня, разделяя чувства брата, — опеку одобрили и усыновление тоже. Нам в следующем году паспорта получать и там обязательно будет: Воронцов Дмитрий Владиславович и Воронцов Даниил Владиславович. — Надеюсь. — Так, ладно, выбираемся. Нам ещё боевые ранения обрабатывать. — Ну не-е-е-т, — сразу же проныл Дима, — я не хочу. Опять больно будет. — Если не дашь обработать, то я пойду и прямо сейчас разубужу папу. — Это шантаж, — проскулил Дима, но послушно выбрался из воды, поймав полотенце, которое в него бесцеремонно швырнул Даня вместе с одеждой и ушел в комнату, оставив Диму переодеваться в ванной, куда брат вернулся через пару минут, с влажными волосами и завернувшись в плед. Ещё один он бросил другу. — Садись, — буквально приказал Даня, слегка надавив на Димкины плечи, заставив того опуститься на бортик ванной. Из шкафчика показался жёлтый контейнер, используемый в качестве аптечки. Дима, тяжело вздохнув, уставился на коробочку, как на своего злейшего врага, кажется, пытаясь силой мысли заставить ту исчезнуть. Стоило одному из бутыльков перекиси оказаться в руках у Дани, и Димка, будь он котом, обязательно бы зашипел и вздыбил шерсть на загривке. Жидкость вмиг пропитала ватный диск, от которого Кудряшка ловко увернулся, стоило тому приблизиться к ссадина на щеке, но Даня зафиксировал голову брата, ухватив за подбородок. Жидкость вспенилась и кажется зашипела, словно змея, одновременно с Димкой, стоило соприкоснуться с раной. Даня в отличие от Влада долго сюсюкаться не любил. Они с Димой с детства вместе, а с их тягой к приключениям и везением брата, не раз приходилось обрабатывать тому царапины. Кудряшка ругался, шипел, пытался драться, давил на жалость, но Даня, оставался как скала, уверенным и непоколебимым. Он, пропуская все возмущения мимо ушей, аккуратно и медленно выполнял все необходимые действия, изредка дуя, чтобы облегчить неприятное жжение, зная, как Димка это ненавидит, а после крепко обнимал. Что удивительно, практически без капризов подобные издевательства над собой Дима позволял только брату. Даня всегда был, есть и будет поддержкой, как физической так и моральной. Ему даже говорить ничего не надо, достаточно стоять и держать руку на плече, чтобы Дима чувствовал безопасность. Вскоре пытка закончилась и пластыри: телесные и цветные, украшали оба лица. Жёлтый у Даньки на носу, два зелёных на щеке, скрывающие последствия близкого знакомства с каким-то колючим кустарником, и два красных крестиком перекрывали бровь, которой парень удачно приложился об кору. Димке залепили переносицу, после неравного боя с одной из берез, скулу, по которой проехалась какая-то ветка и замазали йодом истерзанную колючим кустом щеку. Под тихие ругательства Димкины и Данькины, второй все же обработал рану на ноге брата, прижав того к себе, зажав рот ладонью и вылив на царапину перекись. После этого горе-врачу, узнавшего много нового о своей скромной персоне, чуть самому не пришлось обрабатывать руку, которую с любовью прикусил дорогой братец. Ногу Даня обмотал бинтом в несколько слоев и завязал бантик. Замочив одежду в тазу, парни около трех ночи, с чистой совестью отправились спать, отредактировав, что будут говорить утром родителям, чтобы не путаться в показаниях.

***

Солнце уже светило в небе, когда одновременно с криком петуха зазвенел будильник. Ещё маленькой Юля поняла, что такой как ее мама она никогда не станет, как бы сильно не хотелось. Хотя бы потому, что она чисто физически не могла подниматься в шесть утра, и ладно бы на работу, но летом, в отпуске. И Юля ещё понимала встать, чтобы открыть теплицы и лечь обратно, но мама после этого сразу начинала заниматься домашними делами. Однажды, девушку посетила мысль, что она сможет так, когда вырастет, но чуда не свершилось. Вот ей уже больше двадцати, а она по-прежнему терпеть не может ранние подъемы, предпочитая сидеть допоздна и завтракать в обед. А с учётом того, что муж и дети у нее такие же сони, девушка по этому поводу совершенно не переживала, успевая на выходных сделать все дела по дому, поднимаясь к часу дня. Но сейчас, они увы не дома, а на даче, поэтому хочешь не хочешь, приходилось подниматься рано утром, раскрывать двери, даря такой долгожданный огурцам с помидорами воздух, и заваливаться обратно к Владу дрыхнуть. Сегодняшнее утро исключением не стало. Радовал лишь тот факт, что этот день последний. Родители приедут поздно вечером, а они уже будут у себя в квартире. Юля, конечно, была немного расстроена, потому что не сможет повидаться с родителями и познакомить их с детьми и мужем. Как ни крути, а все случилось так быстро, что они с Владом даже не рассказали родным о свадьбе, а тем более о детях. И если Юлины родители были не против, считая, что их дочь уже взрослая, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью, и главное — ее счастье, то Влад своей маме ещё ничего не говорил. Насколько девушка поняла со слов мужа, его родительница вообще была женщиной хорошей, доброй, заботливой, но вместе с тем строгой, принципиальной и частенько перегибала палку. Влад маму свою безмерно любил, был ей искренне благодарен за все, что она делала для него. Он прекрасно понимал, как сложно ей было, особенно после ухода папы, но женщина стойко переносила все жизненные испытания, воспитывая сына в любви и заботясь, чтобы тот ни в чем не нуждался. И Влад понимал это и ценил, но как только появилась возможность, он сразу же съехал в общагу, а там и на квартиру. Он часто был не согласен с ее мнением, но никогда не возникал, потому что знал: они поругаются, а расстраивать маму совесть не позволяла. Женщина относилась к тому типу людей, которые верят, что есть только одно верное мнение — их. Считала, что знает все лучше, а значит ее нужно слушать. Влад честно сказал Юле, что мама его выбор не одобрит и заранее извинился перед женой за возможные последствия, которые могут настигнуть, когда та всё-таки обо всем узнает, а тем более о приемных детях. К детдомовским женщина всегда относилась скептически, считая тех невоспитанными, хамами, беспризорниками. И в большинстве случаев так оно и было, но в том то и дело, что их никто не мог воспитать. Парни тоже порой такое вытворяли, что волосы на затылке шевелились, но не больше, чем все остальные дети. Как ни крути, но даже в среде детского дома они смогли вырасти достаточно послушными и вежливыми, недоверчивыми, конечно, а временами дерзкими, опять же не хуже многих других. Даже с учебой у обоих было все хорошо, что поначалу очень волновало Юлю, которая пеклась по поводу образования, заранее опасаясь за будущее детей. Но маме Влада явно понадобится время, чтобы все понять, только вот гарантий, что она примет, совершенно не было. Вот мужчина и тянул. Понимал, что ведёт себя, как трусливый и неразумный подросток, но ничего не мог с собой поделать. Юля глубоко вздохнула свежий утренний воздух. Трава, как и дорожка, уложенная плиткой, ведущая к теплицам, была мокрая после дождя. Земля черная. Кое-где наблюдались меж грядок грязные лужи, не успевшей впитаться влаги. Посетовав на то, что клубнику из-за грязи собрать не удастся, Юля вернулась домой. Она планировала снова отправиться в царство Морфея, но поняла, что рано легла и успела выспаться. Тяжело вздохнув, девушка почистила зубы, не обратив внимание на замоченные в тазу вещи, и не завтракая, засела смотреть телевизор. Ближе к десяти девушка отправилась на кухню и уже через час в доме приятно пахло свежей выпечкой, а на столе стояла тарелка с блинами. Первым на запах примчался Боб, а за ним подтянулся Димка. — Доброе утро, мамуль, — присел за стол парень, потянувшись к блину. — Доброе, — бодро ответила Юля, выключила воду и, взяв полотенце, обернулась. Полотенце выпало из рук, а парень выронил на стол блин. — Мать моя Достоевский, — ошарашенно выдала Юля, проморгавшись, не веря своим глазам. — Это ещё что такое?! — возмущенный голос эхом разнёсся по дому, где-то в комнате упал с кровати Даня. — Откуда? Когда? — Я все объясню, — поспешил заверить парень. — Прости. — Что случилось? — влетел на кухню брат. При виде второго сына, Юля открыла рот, подумала и закрыла, разведя руками. В голове царила оглушающая тишина, изредка прерываемая уханьем совы, прямо как на контрольных по математике и физике. Все слова приходившие на ум были сплошь и рядом нецензурными. Девушка знала, что подростки и так знают и употребляют матные слова, но решила, что не стоит сегодня пополнять их лексикон. — Что с вами случилось, пчела мне в рот?! — гаркнула Юля так, что парни невольно вздрогнули и переглянулись. Девушка подлетела к сыновьям, обхватив Даню за щеки, принявшись осматривать его лицо. — Мы сейчас все объясним, — виновато пискнул Данил. — Любимая, что случилось? Из-за чего шум, гам? — появился на пороге сонный Влад, посмотрел на грозную жену, потом на детей и кажется вышел в астрал. — Пап, ты только не ругайся, — поспешно начал Даня, — мы ночью ходили к избушке на другой стороне пруда, а там склон скользкий, мы поскользнулись, упали и вот… — неловко закончил парень, вжав голову в плечи, одновременно с Димкой, которому Юля отвесила подзатыльник. — Вы вообще нахрен туда поперлись?! — возмущённо спросила девушка, и ее голос неприятно резанул по барабанным перепонкам. — Да ещё и ночью! Дня мало было? А если бы с вами что-то случилось?! Сломали бы себе что-нибудь? — Кстати об этом, — отмер Влад, в мгновение оказываясь рядом с мальчиками. — Руки, ноги целы? Ничего не болит? Обработать нужно? — мужчина выглядел обеспокоенно, так же как и жена принявшись осматривать детей: буквально ощупывать руки, ноги, ребра. Быстро обнаружил перевязанную Димкину ногу, сразу же засыпав тысячью и одним вопросом. А убедившись, что дети, не считая мелких ссадин и ушибов в порядке, Влад с Юлей усадили обоих за стол и наперебой принялись читать лекции о том, насколько это было плохой идеей. — Простите, — выдохнул Даня, когда взрослые немного угомонились. — Мы не подумали. Точнее, Данька подумал и отговаривал, но мы не послушались, — виновато продолжил Дима, вперив взгляд в пол. Он чувствовал себя странно, и дело было даже не в першащим с утра горле. Какое-то непонятное чувство. Он начал испытывать его относительно недавно. Что-то неприятно ворочалось, щекотало, где-то в районе груди. Иногда из-за этого ощущения начинало покалывать в глазах, грозясь вызвать слезы, но Дима не позволял себе такого. И парень поделился этим с братом, который усмехнувшись, предположил, что это совесть. Взрослые вроде бы и не ругались особо. Мамины крики не в счёт, она так разговаривает. Они только в разных формулировках и с разными интонациями твердили о том, что это было опасно. Юля даже обронила, что для приличия стоило хотя бы спросить разрешения. С ее слов, она бы обязательно отпустила их днем. Родители волновались. Боялись за них. Парень вдруг понял. Ухватил за хвост мысль, много раз посещавшую его на протяжении нескольких месяцев, но вечно ускользавшую: Юля с Владом беспокоились. Им не все равно. Они с Даней, наконец, кому-то нужны. Осознание обухом ударило по голове, заставив на мгновение выпасть из реальности. Все это время он не мог, скорее даже не хотел принять тот факт, что взрослые их полюбили, как родных, поэтому волнуются и стараются оберегать от неприятностей. Даня всегда был доверчивее, поэтому давно все понял, а вот Димке, оказалось, понадобилось время, чтобы все осознать. — Простите, — снова выпалил парень, подскочил со стула и попытался обнять сразу обоих родителей. — Мы постараемся так больше не делать. — Да, — подтвердил Даня, на мгновение удивившись действиям брата, а потом тоже нырнул в объятия. — Надеюсь, — вздохнула Юля, прижав к себе мальчиков и облокотившись Владу на плечо. Мама успокаивалась так же быстро, как и злилась. Мужчина тоже покрепче обнял детей, и Даня почувствовал, как тот расслабился. — Ты не горячий? — вдруг спросил Влад и приложил ладонь к Димкиному лбу, а потом прикоснулся губами. — Вы же под дождь скорее всего попали. Не заболели бы, — недовольно цыкнул мужчина. — Да нормальный я, — тут же извернулся Дима, выбравшись из кольца рук. Данька было рассмеялся с недовольной рожицы брата, но резко замолчал и уставился на Юлю, от которой прилетел подзатыльник. — В качестве профилактики, что б больше не чудили, — отозвалась мама. — А теперь марш умываться и завтракать. Парни выбежали с кухни, прихватив с собой Боба, успевшего наесться своим кормом. И Дима, и Даня умолчали о том, что у обоих неприятно саднило горло. Влад, дождавшись пока хлопнет дверь в комнату мальчиков, притянул к себе Юлю и мягко, но настойчиво поцеловал. Девушка ответила на поцелуй, и прижимаясь к мужу, игриво провела пальцами по спине, щекоча. Когда через пару минут парни вернулись на кухню, родители уже сидели за столом. Папа пил чай, а мама гладила его по голове, перебирая кроткие каштановые волосы и записывая подруге голосовое. Димка тут же плюхнулся на соседний стул, Боб запрыгнул к нему на колени и нагло потянулся к блину, вызвав тихий упрек Влада. Димка заступился за питомца, и оба начали спорить. Из-за того, что Кудряшка любил вредничать и препираться по поводу и без, у них с папой регулярно случались споры. Влад устало вздыхал, закатывал глаза, но терпеливо отстаивал свою точку зрения, пока сын по привычке пытался вывести взрослого из себя. Даня окинул утреннюю идиллию и невольно улыбнулся. В такие моменты он чувствовал себя как никогда счастливым.