Такая вот жизнь

      2021 год. Второе февраля.       Поговорим немного о том, что же произошло за это время у других клонов.       На кухне прохладно, даже холодно из-за открытого окна. Зонтик сидит за столом, подперев голову рукой, и скучающе разглядывает кружку, наполненную чаем.       Уже поздно, многие уже ушли спать, а мальчишка все никак не мог уснуть. Голова казалась чугунной и тяжёлой, вроде хотелось спать, а боль не давала этого сделать.       В помещение тихо, практически не слышно кто-то заходит, на что мальчик не обращает какого-то внимания, пока со стороны пришедшего не раздаётся: —Привет.—Голос спокойный, слегка сонный, и кажется, говорящий улыбался.       Зонтик вздрагивает, и мигом оборачивается назад. Данте. Он тут же отводит взгляд обратно в стол и напрягается.       Если быть честным, то мужчину мальчишка боялся, причём сильно. Данте казался ему пугающим, странным и каким-то слишком уж спокойным.       На свое несчастье, Треф помнил ситуацию, произошедшую много лет назад, и до сих пор боялся всех людей, которые были старше его брата.       И вроде бы, чего Данте сделал ему такого, чтобы его всерьез боятся? А вот у Зонтика было несколько причин.       Первая и, наверное, ключевая —то, как новый сосед смотрел в его сторону. Расслабленно так, зачастую боковым зрением, и с улыбкой, даже ухмылкой.       Это пугало. Не ясно было, чего он так таращится на него? Странное поведение, которое мальчик игнорировал.       Дальше то, как Данте разговаривал с ним, и что делал. Манера общения у мужчины сама по себе была спокойная, добродушная, он никогда не кричал и всегда снисходительно ко всем относился. —Мгм... —Зонтик дерганно кивнул, стараясь не поднимать бегающих глаз на соседа.       Бубнов несколько секунд разглядывал мальчишку, а потом положил руку ему на плечо и слегка, совсем легонько, встряхнул. —Чего грустный такой? Устал? —Данте звучал очень даже ласково, как будто говорил с совсем маленьким ребёнком.       От прикосновения становится только страшнее. Черт бы его побрал этот страх. —Да так, голова болит просто. —Неуверенно и тихо отвечает младший, свободной рукой перемешивая чай.—Таблетка не помогла...       Данте задумывается на несколько секунд, хмыкает, проводит рукой по плечу парниши и вальяжно уходит в сторону мойки.       Мальчика передергивает, он резко оборачивается на уже уходящего от него мужчину и вжимается в стул, глядя на Данте широко открытыми от испуга глазами. —Может, попробуем чай? —Ласково предлагает мужчина, растягивая губы в улыбке и оборачиваясь на подростка.       Данте прекрасно видит, что с Зонтиком что-то не так. Заметил он это ещё в их первую встречу, тогда мальчик уже был запуганный, зашуганный и молчаливый.       По своей натуре мужчина всегда обожал детей. Они, в любом возрасте, казались ему милыми, им хотелось помогать, обучать и следить, чтобы они оставались целыми и невредимыми.       Наверное, именно поэтому Бубнов пошёл работал учителем младших классов, и именно по этому так хорошо относился ко всем "детям" их восьмерки.       Зонтик был самым младшим и самым отстраненным ото всех остальных. Ему хотелось помочь, ни то освоится, ни то просто пообщаться и убедится, что с мальчишкой все в порядке, а пугливый он от природы.       Но сейчас было за километр видно, как его трясет, и как он в ужасе прячет глаза в стол и отворачивается. Что-то точно не так. —Ромашковый снимает головную боль. —Продолжает спокойно Данте, доставая с верхней полки банку рассыпного чая с ромашкой.       Хотя, причина страха мальчика была даже понятна. Какой то левый дядька два метра ростом (а Данте был даже чуть выше двух) пытается с ним общаться, любой бы испугался.       Он быстро заваривает чай и ставит кружку напротив парня, сразу же отходя чуть в сторону, чтобы не сильно мешать. —Эм, спасибо? —Тихо, чуть дрожащим голосом благодарит мальчик, осторожно беря кружку в руки и смотря на жижу в ней. —Не за что. —Данте кивает сам себе, разворачивается и уходит к холодильнику.—Выпьешь и советую идти спать. —М, хорошо. —Зонтик провожает мужчину взглядом, а потом делает пару больших глотков, обжигающих горло.       Парень моментально закашливается и закрывает лицо рукавом. Ну вот, от кашля голова только сильнее заболела. Он зажмурил глаза, поджимая губы. —Куда же ты такими глотками? —Усмехается Данте, доставая из холодильника какой-то творожок. Чей он, интересно?—Чай нужно вдумчиво пить, наслаждаться.       Зонтик быстро покивал и продолжил чаевничать. Ему хотелось поскорее уйти к себе, лишь бы не быть наедине с кем-то. А точнее конкретно с Данте.       Мужчина же совершенно спокойно принимается есть найденный творожок. В большой семье клювом не щелкают, а значит теперь это его вкусняшка.       Пару минут молчания спустя, боль действительно слегка отсутствует. Даже дышать становится легче. Удивительно, а ведь Зонтик просто выпил обычный чай. —Спасибо. —Он слабо улыбается и переводит взгляд на соседа, стоящего у столешниц. —Не за что. —Весело кидает себе за спину мужчина.—Иди спать. Спокойной ночи.       Парень тут же поднимается с места, отодвигает кружку подальше от края, чтобы никто её не опракинул, разворачивается и направляется к двери.       Он притормаживает, держась о дверной косяк. Парень мельком разглядывает фигуру соседа, вглядывается в неё, пытаясь убедить себя в том, что Данте не такой уж и жуткий, наверное. —Спокойной ночи. —Еле слышно кидает Зонтик, после шустрыми шагами удаляясь к себе.       Данте слабо усмехается, разворачивается и подходит к столу, дабы убрать кружки. Мальчишка казался ему очень даже забавным. Интересно, почему же Куромаку с Зонтиком такие разные вплане характера?       Мужчине бы хотелось подумать об этом, поразмышлять, но он слишком устал за этот день. Быстро помыв посуду, Бубнов гасит свет и уходит в комнату, стараясь не шуметь.       Ромео лежит на кровати, обнимая подушку и довольной моськой пялясь в экран мобильника. Он быстро печатает какое-то сообщение, Данте даже не разглядывает то, что происходит в чужом телефоне.       Данте молча прикрывает дверь, а после проходит к столу, стоящему прямо у окна, дабы собрать в одну кучу раскиданные тетради детей. —О, Дань! —Радостно и громко окликает его сосед, перекатываясь на спину и садясь. —Ты спать?       Закинув бумаги в сумку, Бубнов поднимает слегка уставший взгляд на друга, отмечая про себя, что он выглядит через чур энергичным для вечера.       На лице улыбка до ушей, глаза сверкают, парень то и дело перевод взгляд на телефон, ожидая нового сообщения от собеседника. —Если хочешь что-то мне рассказать, то я могу отложить отбой. —Улыбается мужчина, присаживаясь на свою кровать и подпирая рукой голову.       Ромео долго уговаривать не надо, он тут же подскакивает с койки, хватая на ходу телефон, подлетает к другу и плюхается рядом с ним на матрас. —Представляешь, с такой девушкой познакомился! Она просто прелесть. —Мечтательно протягивает парень, что-то тыкая в телефоне.—Она из Италии, но знает русский. Это так здорово!       Данте с интересом слушает рассказ соседа о том, какая эта особа замечательная, милая и просто чудесная, изредко кивая и слабо улыбаясь.       Его девушки не то чтобы сильно интересовали, он даже в подростковом возрасте не стремился найти себе пассию, как делали это его сверстники, но выслушать Рому он был не против. —А ещё она на укулеле играет. —Довабляет Червов, поднимая горящие глаза на товарища.       Данте на секунду гаснет. Почему-то при упоминании музыкального инструмента в голове сразу же ярко вспыхивают, казалось бы, давно забытые образы семьи.       Но мужчина быстро отмахывается от них. Это ведь давно в прошлом. Как же не здорово, что вещи могут ассоциироваться с чем-то их прошлой жизни... —Вот, сейчас её фотку покажу. —Он тут же выставляет перед Данте мобильник, демонстрируя экран и фотографию миловидной девушки.       Старший не сильно цепляется за мелкие детали, так, мельком отмечает какие-то основные черты: рыжие кудрявые волосы до плеч, неразборчивого цвета глаза (наверное, из-за освещения на фото), пухлые губы и круглые очки.       Кого-то она ему напоминает, но Данте не успевает вспомнить, кого, как изображение уже пропадает перед глазами. —Ну как? —Спрашивает Рома, ожидая оценки своей новой знакомой от друга. —Симпатичная. —Улыбается мужчина, чуть отодвигаясь назад и добавляя, слегка шутя. —Но не бойся, уводить не стану.       Ромео заливается негромким смехом, прикрыв рот рукой. Отсмеявшись, он склоняет голову на бок, разглядывая соседа. —Конечно не уведешь. Она моя. —Не спорю. —Данте поднимает руки вверх, как бы сдаваясь.       Мужчина, кажется, даже Рому воспринимал, как ребёнка, с которым просто можно весело играть. Наверное, это было единственным недостатком Данте—Он не воспринимал всерьёз людей, младше себя более, чем на 5 лет. —Может быть, что нибудь посмотрим? —Предлогает Бубнов, уже зная ответ и заранее беря в руки ноутбук, стоящий на столе. —Конечно! Может, что-то про любовь?       Ромео подсаживается ближе, пока Данте открывает сайт с фильмами и выбирает категорию.

***

      Общение Феликса с Зонтиком нельзя было назвать даже дружеским, скорее натянуто-соседским. Феликс переодически пытался обмениваться с ним будничными фразами вроде: "как дела?" или "ты будешь есть?", сказанными чисто из вежливости.       Червовый больше был озабочен тем, чтобы проводить как можно больше времени с Габриэлем, которого, как на зло, Вару все время наровил куда-то увести.       То погулять его вытащит, то во время перемен в школе в столовку потянет, то после уроков попросит задержать "покурить" за школой. Естественно, Феликс во все эти вылозки не вписывался.       И сколько бы Феликс не бегал за ними, не пытался ответно отбивать друга у Пикова, ничего не выходило. А Габри, кажется, даже не придавал происходящему особого значения. —Может, сходим погулять? —Феликс подсаживается на диван в гостиной к Габри, смотрящему телевизор.       Парнишка, отвлекаясь от просмотра, оборачивается на друга и даже рот открыть не успевает, как тут же за него отвечает Вару, стоящий в дверном проёме. —Вообще то, мы уже собирались с ним пойти к гаражам. Так что, обломись, малой. —Ехидно усмехается Пиков, прожигая младшего взглядом.       Червов чуть ли не краснеет от злобы, желая прямо сейчас встать и врезать этому зелёному придурку. Но он правда пытается держать лицо, дабы не опускаться в глазах Габриэля ещё больше. —Феликс, не горечись. Может, затвра погуляем? —Габри, совершенно не замечая напряжения в комнате, кладёт руку на плечо друга и слабо улыбается.       Феликс вмиг тушуется, как будто и не злился до этого. И так было каждый раз: Вару намеренно выводит из себя Червова, тот кипятится, но эльф с лёгкостью успокаивает его.       За всеми этими немыми перепалками со стороны наблюдали все старшие ребята, даже не думая лезть в подростковые разборки.       Ну, только Данте пару раз уже собирался подойти и поговорить со всеми ними, но сразу же обрывал себя, вспоминая, что с его бесконечной помощью в решении конфликтов ребята точно не станут самостоятельными.       Пока Вару с Феликсом мысленно дрались за внимание Габриэля, про существование Зонтика все забыли окончательно. Впрочем, его это не обижало.       У мальчика по прежнему были два его единственных и лучших друга, с которыми он общался и в школе, и вне занятий. Им Треф мог рассказать все, что накипело, а кипело у него много. —Когда же мне уже будет хотя бы шестнадцать...? —В очередной раз ныл парень, сидя на лавке вместе с Никитой и закрывая лицо руками. —Жить с братом в двоем было в сто раз лучше, чем такой кучей...       Астра, ещё больше похорошевшая и повзрослеышая, по дружески хлопает его по плечу, присаживаясь рядом и протягивая стакан с какао, купленный в кафешке неподалёку. —Прекрасно тебя понимаю. —Печально вздыхает девушка, слабо улыбаясь. —У меня же старший брат и двое мелких, хаха. —Ну то хотя бы твои родственники, а этих людей мы знаем дай бог второй месяц. —Бурчит Зонтик, беря в руки стакан и грея об него ладони. —Не чокнутся бы в край...       Никита загадочно переглядывается с Астрой, как будто что-то обсуждая с ней взглядами, а после снова переводит глаза на погрусневшего друга. —Думаю, все будет не так плохо. —Попытался успокоить товарища Некит, улыбаясь и приобнимая Зонта за плечо.       В общем, благодаря друзьям он мог не сильно зависить от внимания своих сожителей и брата, который постепенно вообще перестал обращать на него внимание.       И Зонтика бы устроил такой расклад, но всегда найдётся человек, который все испортит. Этим человеком был Вару, который, устав кошмарить Феликса, вспомнил про "лёгкую добычу". —Хэээй, тряпка. —Наигранно ласковым тоном пропевает Вару, вальяжно вваливаясь на кухню. —Сделаешь мне чай?       Это прозвище Пиков придумал для Зонтика совсем недавно, якобы из-за "мочалки" на голове младшего (хотя, если сравнивать, то Треф за волосами даже получше ухаживал) и смазливого характера.       Это погоняло уже начало бесить, но сделать что-то с ним Зонтик не мог. Он уже раз пять поныл об этом Никите в сообщениях, попытался игнорировать по его совету, но Вару все равно докучал. —Да я не тряпка! Хватит уже! —Вскрикивает младший, хмурясь и поджимая губы.       Вару растягивает губы в ещё более хищной улыбке, подходя ближе и смотря на Трефа с высока. —А то что? Заплачешь? —Сюсюкается он, сложив руки на груди и разглядывая краснеющее от злобы лицо парнишки.       А ведь Зонтик действительно был близок к этому. С самого детства любое эмоциональное давление на него приводило к слезам и истерике. —Я пожалуюсь.—Еле слышно бормочет мальчик, сжимая кулаки так сильно, как может, дабы успокоится.       Вару с трудом сдерживает дикий смех. Он чуть наклоняется, чтобы заглянуть в чужие глаза, а после максимально ядовито шепчет: —Своему брату? Пфф, малой, даже я уже заметил, что ему похуй на тебя.       Это бы могло стать последней каплей перед истерикой, но в дверной проёме появился высокий силуэт в черной майке-алкоголичке, максимально равнодушно кинувший: —Че за кипишь?       Зонтик задерживает дыхание, чтобы случайно не показать то, что действительно сейчас может разреветься. Начинает кружится голова. —А тряпка сейчас реветь будет. —Отзывается весело Вару, распрямляясь и провожая взглядом Пика, идущего к холодильнику. —Во-во, ща разревется, глянь!       Старший даже голову не поворачивает, когда Вару всеми силами старается указать ему на покрасневшие глаза Зонтика. Он лишь открывает холодильник, достаёт оттуда банку огурцов и уже потом поворачивается на этих двоих. —Ну и в чем прикол того, что ты его дразнишь? —Сухо уточняет Пик, откручивая крышку и доставая один корнишон.—Он тебя слабее, во первых.       Вместо продолжения фразы старший сначала съедает кусок огурца, а после, прожевав, добавляет с небольшой усмешкой: —Во вторых, ты был таким же.       Вару это максимально возмущает. Улыбка сползает с лица, сменяясь шоком и недоумением. Парень хмурится, делает шаг назад и обиженно спрашивает: —А хули ты защищаешь его? Это потому, что он брат курилки?       Пока Вару отвлекся на брата, Зонтик может спокойно выдохнуть, прийти в себя и успокоится от наростающих слез. —Неа, совершенно не поэтому. —Мотает головой Пик, откусывая ещё кусок овоща, а после уже осмысливая вторую часть реплики. —Погоди, Курилка?       Он поднимает одну бровь, отставляя банку и в непонимании глядя на младшего. Пик тяжело вздыхает. Он давно начал сомневаться в умственных способностях Вару, но теперь окончательно понял, что все плохо. —Тут на курилку больше я смахиваю, в таком случае.       Вару цокает и закатывает глаза, разворачиваюсь на пятках и кидая себе за спину злое: —Вы скучные. Уйду я от вас.       И он реально быстрыми шагами удаляется с кухни, дабы посмотреть лецплей по майнкрафту. Но об этом никто не должен узнать, потому что тогда будет стеб вроде "ты че, малолетка такое смотреть?".       Наступает минутное молчание. Зонтик несколько боязливо теребит рукова длинной домашней кофты, а после, собравшись с мыслями, выдаёт писклявое: —Спасибо...       И шустро ретируется с кухни, боясь находится с Пиком на едине дольше пары минут.

***

      Настоящее время.       Феликс буквально закипает от злости каждый раз, когда Вару вновь ошивается рядом с Габриэлем. И ладно бы просто находился рядом, так нет же, он как будто пытается прервать общение Червового с Бубновым.       Если раньше у Феликса ещё были мысли о том, что ему просто кажется, и что он себя накрутил, то после того, как Вару буквально за ручку увел друга в комнату, когда тот только заговорил с Червовым, сомнений не осталось.       Это стало последней каплей, решено было поговорить с Вару сразу, как тот вернётся домой со своих блядок. Ну, или где он там штаны просиживает на протяжении нескольких часов?       Парень стоит в коридоре, в полной темноте, прижавшись спиной к стене и скрестив руки на груди. Сколько он уже так стоит? Ну, полчаса как минимум.       Дверь открывается, впуская в квартиру прохладу подъезда, а следом, за запахом перегара, в коридор просачивается Вару, бегло оглядывая помещение, дабы убедиться, что брата тут нет (не хотелось появляться перед ним подвыпившим).       Феликс негромко кашляет в кулак, чем заставляет Пикова вздрогнуть и обронить испуганное: "блять". Поняв, что перед ним не Пик, который мог дать пиздюлей за очередную попойку, Вару спокойно выдыхает. —Ты хули тут поджидаешь? —Угрюмо кидает парень, захдлопывая дверь. —Поговорить надо. —Феликс отталкивается от стены и делает пару шагов к соседу, дабы посмотреть ему в глаза. Ну, насколько это было возможно из-за очков...       Вару недоумевающе фыркает, заранее не считая диалог важным. Ну что такого ему может сказать этот блондинистый придурок? Парень скидывает ботинки куда-то в сторону, снимает куртку и вешает её на крючок, совершенно игнорируя попытки соседа установить зрительный контакт.       Феликс терпеливо ждёт, когда Пиков закончит все свои важные дела, а как только тот собирается оттолкнуть его и свалить в комнату, тормозит за край рукава толстовки и хмурится. —Это по поводу Габри. —Невесело говорит Фел, надеясь, что тогда Вару остановится и дослушает.       И это сработало. Пиков тут же затормозил на несколько секунд, обернулся и стал выглядить чуть более серьёзным. —Что уже случилось? —В голосе читается еле слышимое волнение. Глупо было предполагать, что Вару не переживает за друга, он же не бездушный.       Недолго собираясь с мыслями, Феликс вздохнул, а после выдал все, что его беспокоило, быстро тараторя: —Ты совершенно не даёшь нам общаться с ним. Почему? Он и мой друг тоже, а так получается, что мы даже дома мало видимся...       После такой террады Вару как-то слишком спокойно выдохнул. Обрадовался, что с Габриэлем все хорошо, а то уже испугался, что что-то серьёзное случилось. А ведь в голове куча мыслей промелькнуло...       А уже после он начал обрабатывать информацию, полученную от Феликса. Парень слабо, ехидно усмехнулся, вырывает рукав из рук Червова и убирает руку в карман. —Почему? Да потому что из тебя друг никакой. Ну вот что ты такого можешь дать Габриэлю хорошего? —Сверкает глазами через очки Вару, говоря все это таким непринужденным тоном.       В крови играет алкоголь, подталкивающий к подобным словам. Будь он полностью трезвый, в жизни бы этого не сказал: послал бы нахер и молча ушёл, посчитав, что диалог бессмысленный.       По глазам Феликса стало понятно, что вот теперь то он точно загорелся. Несложно было догадаться, как Червов относится к критике, обзывательствам и прочему негативу в свою сторону. Он ведь даже скрыть это не пытался.       А для Вару это было отдельным поводом для насмешек. Когда человека легко вывести из себя это даже веселее.       Парень сжал кулаки, нахмурился и тут же стал говорить намного громче и злее: —А ты то сам чего можешь ему дать, а?       Вару это все лишь веселило. Эта гневная физианомия младшего, который так яро рвётся доказывать свою правоту, хотя и должен понимать, что ничего не выйдет. —Вот видишь, ты уже истеришь. —Ядовито замечает Пиков, проводя языком по зубам, как хищник перед охотой. —Разве Габриэлю нужен такой эмоционально нестабильный друг, как ты? Ему нужна поддержка, а не очередная проблема.       Феликс скалиться, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Руки уже начинают трястись от злобы, хотя, казалось бы, его не так уж и сильно должны были задеть эти слова.       Улыбка Вару становилась все шире и более ужасающей. Он просто на просто наслаждался этим гневом, понимая, что Феликс вряд-ли ему что-то сделает. В прошлый раз он проиграл потасовку. —А ты будто больно стабильный. Ты ужасный пример для подражания, я не понимаю, что Габриэль вообще нашёл в тебе, как в друге! —На эмоциях выплевывает Фел, делая шаг ближе.       Вару тут же слегка тушуется, буквально на секунду улыбка становится слабее. В голове эхо проносятся чужие слова. И вправду, а что Габриэль в нем нашёл?       Парень встряхивает головой, отгоняя мысли. Феликс просто делает то же самое, что и сам Вару—пытается вывести на эмоции, надавить на больное. Пиков даже не пытается принять к сведению, что Феликс и не знает его больных мест, а просто стреляет на угад. —Но при этом со мной ему нравится больше. —Менее радостно отзывается Вару, тут же натягивая улыбку обратно, как маску.       Да, он ужасный пример для подражания. Ужасный друг, возможно. Но никто не имеет права ему об этом так прямо говорить. Захотелось врезать Феликсу... —Ах ты сука. —Шипит Феликс, тут же замахиваясь кулаком и целясь прямо в переносицу соседа.       У старшего, благо, с реакцией все хорошо. Он ловит чужую руку в паре сантиметрах от своего лица, тут же заламывая ее за спину Феликса, с силой сжимая запястье.       Червов отчаянно пытается вырваться, все ещё надеясь навялять Вару за его длинный язык, но парень держит слишком крепко, даже не меняясь при этом в лице: оно теперь не выражает абсолютно ничего.       В дверном проёме, ведущим в комнату Вару и Габриэля, появляется предмет обсуждений, решивший выяснить, что тут происходит, и почему эти двое так громко о чем-то говорили.       Увидев, что делает Пиков, Габри тут же поменялся в лице, ужаснувшись. Он тут же кинулся к ним, хватая Вару за свободную руку и дергая на себя. —Ты что же делаешь? —Испуганно вскрикивает парень. —Отпусти! Ты же ему руку сейчас сломаешь!       Вару резко отпускает Феликса, повинуясь словам друга. Он разворачивается, глядя на испуганного товарища и виновато поджимая губы буквально на секунду—в следущий момент он снова натягивает эту ублюдскую улыбку. —Габриэль, вот скажи, тебе нравится, что мы живём в одной комнате? —Заговорчески спрашивает Пиков, склоняя голову на бок.       Бубнов, не чувствуя подвоха, утвердительно кивает, слегка хмуро глядя в глаза Вару. Видя то, как его улыбка становится шире, он спешит отвести взгляд. —Вот видишь, ты ему нахуй не нужен. —Ядовито кидает себе за спину Вару.       Габриэль в шоке распахивает глаза, смотря на старшего. Он переводит взгляд на Феликса, стоящего за спиной товарища и потирая запястье, на котором потом точно останется синяк. —Ты что говоришь такое? —Вздыхает Габри, сводя брови к переносице. Парень делает шаг назад, прижимая руки, сложенные в замок, к груди. —С чего ты взял, что он мне не нужен? Он ведь тоже мой друг, как и ты! Вы мне оба нужны!       Голос еле заметно срывается, что заставляет Феликса тут же оттолкнуть Вару и подскачить к другу, заключая его в объятия. —Вот видишь, ты его расстроил! —Зло говорит Фел, хмуро глядя на Вару.—Не стыдно?       А тот уже прекрасно понял, что сделал хуйню. Но, как бы ему сейчас не хотелось рассыпаться в извинениях перед другом, заобнимать его и признать, что он мудак, лицо терять было нельзя.       Поэтому Вару пафосно убрал руки в карманы, цокнул и лишь ядовито бросил: —Ой-ой, ты его поцелуй ещё. —Да причём тут это?! —Рычит Феликс, зло таращась на соседа. —Ты так безответственно относишься к его чувствам, за словами не следишь!       Вару фыркает, показушно закатывая глаза. Не так уж и безответственно, как думает этот мальчишка. Просто на людях Пиков не намерен показывать мягкие стороны своего характера. —Я сам разоберусь, как мне относится к его чувствам. —Вару разворачивается, направляясь к своим кроссовкам.       Ему нужно покурить. Казалось бы, он пять минут назад сигарету в руках крутил, а душа снова требует никотина. Ужас, надо отучаться.       Уже натягивая кеды на ноги, себе в спину Пиков слышит приглушенный воротом чужой футболки голос Габриэля: —Я, наверное, буду жить с Феликсом...       Вару скалиться, зло бубня себе что-то под нос. Он, даже не накидывая куртку, выходит из квартиры, громко хлопнув дверью. Ну и пусть делают, че хотят.

***

      Тем же вечером состоялось небольшое собрание в гостиной, в ходе которого надо было решить, как же так переселить ребят, чтобы всем было комфортно.       Куромаку с Пиком старались даже не смотреть друг на друга, стояли как-то слишком далеко и даже не перекидывались каким-то фразами. Как будто они не друзья, а так, знакомые.       Изначально хотели просто сделать ракировку: Вару уходит к Зонту, а Феликс с Габриэлю, но младший Треф, на свой страх и риск, стал возражать и буквально умолять старших не селить его к Вару, на что тот лишь обиженно фыркнул. —Значит, я могу пожить с Зонтиком, а к Вару подселим Ромео, как вам вариант? —Безмятежно предлагает Данте, развалившись на диване.       Ему, так то, вообще все равно, с кем жить, а Зонтику, по его мнению, это могло быть удобным. Как жаль, что он не знает, что парнишку трясет об одной только мысли, что он будет жить с кем-то вроде Данте.       Но мальчик не успел возразить—старшие уже все решили, и теперь ребятам предстояла трудная задачка, заключающаяся в перетаскивании вещей по комнатам.

***

      Пик сидит на диване, печатая что-то в телефоне. В комнате погашен свет, все уже разбежались по своим комнатам и укладывались спать. Ему бы тоже хотелось ложится, все таки, завтра на работу, но сон не шёл.       Почему-то последнее время он вообще не мог нормально спать. Просыпался посреди ночи, кое как засыпал обратно, а на утро чувствовал себя до жути уставшим. Его это раздражало.       Вот когда они с Куромаку ещё не поругались и жили в одной комнате, ему и спалось крепче, и нервозности этой противной не было. А сейчас буквально все вокруг бесит.       Сбоку раздаётся тихий скрип двери, тут же вырывающий Пика из мыслей. Парень оборачивается, хмуро вглядываясь в тёмный, невысокий силуэт, стоящий посреди прохода.       Силуэт молчит, не двигается, лишь еле заметно мнется на пороге, думая, зайти или нет. Он, судя по всему, тоже вглядывается в кромешную темноту гостиной, пытаясь разглядеть обитатели комнаты.       Парень напряжённо закидывает ноги на диван, поджимая их к себе, как будто опасаясь, что неведомая сила утащит его за собой. Да уж, откуда такие детские страхи? —Пик?       Наконец, пришедший решается подать голос. В тихом, почти неслышном шёпоте Пик узнает Габриэля и сразу же спокойно выдыхает. Он не суеверный, но, если быть откровенным, поднапрягся.       Мда, сейчас так стыдно, что в подсознании проскочил образ домового или какой-то другой нечисти. Вроде взрослый человек, а до сих пор кутается с головой в одеяло, не ходит по тёмному коридору и боится шорохов. —Что? —Отзывается угрюмо старший, щурясь и пытаясь разглядеть лицо парнишки. —Спишь...? —Габри делает шаг в комнату, оглядываясь себе за спину, в тёмный коридор. Ему тоже стало жутковато, аж мурашки по ногам пошли.       А ведь он раньше не боялся темноты, даже наоборот, любил её, считал комфортной для себя, не мог спать при малейшем источнике освещения, а теперь шарахался шорохов, доносящихся из ближайшей к гостиной комнаты. —А сам как думаешь? —Чуть более весело усмехается Пик, откидываясь на спинку дивана и включая фонарик на телефоне.       Слабый свет озараряет комнату, парнишка, до сих пор стоящий в дверях, слегка щурится, а проморгавшись, все же заходит и закрывает за собой дверь.       Ещё недолго помявшись, он решает задать вопрос, который волновал не его одного, но который, почему-то, никто из коллектива так и не озвучил. —А что у вас с Куромаку случилось? —Он сделал пару шагов ближе, сцепляя руки в замок и разглядывая лицо Пика.       Оно не выражало вообще ничего, никаких эмоций. Казалось, будто старшему вообще плевать на все в этом мире. Это напрягало Габри во время каждого разговора с ним. —А с чего ты взял, что что-то случилось? —Равнодушно кинул в ответ Пик, хотя на самом деле на душе заскребли кошки. —Ты спишь в другой комнате, вы почти не общаетесь, косо смотрите друг на друга...—Принялся загибать пальцы Габриэль, вспоминая все, что мог. —Мне продолжать?       Старший тяжело вздохнул, отмахнувшись. Ладно, похоже, их конфликт действительно касался не только их двоих, и это заметил ещё кто-то из ребят. —Не стоит. —Лишь кивнул Пик, поднимая уставшие глаза на парня. —Ну поругались немного, да.       Габриэль поджал губы, хмурясь. Походе, он был прав. Поссорились... Ну, раз поссорились, надо как-то мирить. —А почему не помиритесь? Это же не сложно, просто сказать: "прости, я был не прав". —Изгибает бровь младший, склоняя голову на бок.       Пик медленно качает головой, да с таким выражением лица, как будто полностью отрицая слова парня и считает его дураком. Габриэля даже это обижает немного. —Габриэль, взрослые часто ругаются, и не всегда есть возможность помирится. Видимо мы просто не сошлись... —Печально и тихо отвечает старший, скрещивая руки на груди. —Бред. У вас отличная дружба. Я, конечно, мало наблюдал за этим, но по вам видно, что у вас много общих тем, что вы похожи.—Возражает Габри, хмурясь и комируя жест Пика. —Была бы дружба такой отличной, мы бы и не ругались тогда...       Габриэль тут же слабо усмехается, не по доброму как обычно, а слегка надменно, что заставляет Пикова в недоумении поднять взгляд. —Вот ты вроде намного старше меня, а все равно не понимаешь, хотя и пытаешься. —Он растягивает губы в слабой улыбке, быстренько подходя и плюхась на диван рядом с Пиком.       Старший был крайне возмущен таким заявлением. Что значит "не понимаешь"? Да даже нет, эта фраза совершенно нормальная, а вот "ты старше, но не понимаешь" звучала оскорбительно. Его пытаются тупым выставить? —В любых отношениях есть разногласия. Думаешь, люди, которые любят друг друга, не важно как именно, не будут ругаться?       Парень набирает воздуха, собираясь что-то ответить, но замолкает, пустым взглядом смотря на младшего, резко о чем-то задумываясь.       Почему-то от слова "отношения" на ум сразу же приходит далеко не дружба, и Пик даже на секунду теряется, думая, что мальчик мог их как-то не так понять, но после в голову, наконец, приходит верная трактовка его слов.       Габриэль, не дождавшись ответа со стороны старшего, всплескивает руками и чуть громче отвечает сам себе, продолжая монолог: —Конечно будут! Родители с детьми ругаются, влюбленные пары ссорятся, друзья тоже. Как говорил Данте, главное уметь мирится и находить компромисс. —Со знанием знатока тараторил мальчик с горящими глазами.       Пик поражался этой детской наивности Габриэля. Он увидел эту простодушную черту характера парня ещё в их первую встречу, но так как там было много людей, да и Пик не планировал сильно долго общаться с ними, то и зацикливаться не стал.       Тем не менее, парнишка частенько говорил умные вещи, и Пикову даже было стыдно, что он считал его не самым сообразительным человеком. Несмотря на свой возраст, Габри был действительно умен... —Без ссор невозможно. Просто кто-то ругается и сразу бежит разговаривать и извинятся, а кто-то долго злится на близкого человека, возможно, даже совсем отдалясь потом... —Под конец парень слегка затихает, отводя взгляд на окно, незановешанное шторами. —Но ведь лучше поговорить, чем сразу же терять близкого. Да?       От этой интонации у Пика по рукам и спине бегут мурашки. Такой холодный тон, равнодушное лицо. Это все так не вязалось с внешностью и характером Габриэля, который тот показывал всем.       Сразу же стало не по себе. Почему-то в голове сначала всплыла мысль, что, раз мальчик говорит об этом, то у него могла быть такая ситуация, а потом по мозгам ударяют забытые картины детства. Черт, безумно во время.       Снова перед глазами мутная, посеревшая от времени сцена последней ссоры родителей. Слезы матери, гнев на лице отца, звук хлопнувшей входной двери. А могло бы быть по другому.       Понятное дело, Пик сейчас не мог ругать родителей за то, что они тогда не поговорили по человечески, хотя они пытались много раз. Да и он имел право их ненавидеть за это...       Идиотизм. Зачем он вспомнил это сейчас? Тема была далеко не про это, но почему-то в этом момент он вернулся в детство. Обычно эта фраза у людей вызывает приятные воспоминания, а у Пика лишь страх, желания спрятаться и разреветься.       Его пробило дрожью, когда на плечо опустилась невесомая рука Бубнова. Старший проморгался, перевел загнанный взгляд на удивленное лицо младшего, и напряжённо сглотнул. —Ты чего? —Ощутимо испуганно спросил парень, слегка встряхивая старшего. —Что-то случилось?       Пик скидывает со своего плеча чужую ладонь, уходя от прикосновений. Они ему не нравились, а ещё сильнее бесили его именно тогда, когда настроение было хреновым. —Нет. Все нормально...—Хмуро ответил он, отворачиваясь и напряжённо передергивая плечами.       Габриэль таращится на него пару секунд, думая о том, стоит ли продолжать допытывать, что стало причиной такой резкой смены настроения, но решает все вернутся к первоначальной теме разговора. —Так, какая была причина ссоры?—Уточняет он, склоняя голову на бок. —Да из-за ремонта не поладили. Слишком разные взгляды на это.—Не долго думая отвечает старший, пожимая плечи и прикрывая глаза. Ему затвра вставать рано, надо бы спать ложится, а не рефлексировать тут. —Всего-то?—Фыркает младший, улыбаясь зубами.—Неужели кучка цветастой бумаги и деревяшек способна лишить вас двоих друг друга?       Пик неуверенно поджимает губы. А правда ведь, такая мелочь их рассорила. Так ведь быть не должно, верно? —Я полагаю, что нет? —Скорее спрашивает, нежели отвечает Пиков, вновь поворачиваясь на Бубнова.—Но Куромаку явно не настроен на диалог со мной, я его обидел, мне кажется...       Страшно делать первый шаг, когда ты уверен, что человек обматерит тебя и пошлёт. Он уже один раз попытался, и какая разница, что ситуация была иная? Осадок даже спустя года не прошёл. —Понятное дело, что обидел, но почему ты тогда сидишь и молчишь? Ты же не знаешь, захочет он говорить или нет. Ты хотя бы попробуй, а там уже и посмотришь, что выйдет. —Да, ты прав, наверное.       Вместо ответа Габриэль просто улыбнулся, похлопал старшего по плечу и поднялся с дивана, собираясь уходить. В момент он из серьёзного собеседника снова стал обычным ребёнком, к которому уже все привыкли. —Уверен, вы помиритесь. Спокойной ночи. —На посдедок бросил Бубнов, направляясь к двери. —И тебе... —Вздохнул Пик, провожая его взглядом.       Габриэль скрывается за дверью, слышны его приглушенные шаги, которые вскоре вовсе затихают. Квартира погружается в гробовую тишину, в которой Пик слишком громко слышит стук своего сердца.       Ужасное чувство, на самом деле. Как будто ты медленно сходишь с ума, перестаёшь различать окружающую тебя реальность, слишком ярко ощущает свою бренную оболочку, но в то же время не способен владеть собой.       Пик морщится, встряхивая руками, дабы согнать противное ощущение холода, бегущего по коже. В момент стало так некомфортно находится на едине с собой.       Наверное, ему пора спать. Он выключает фонарик, откидывает телефон куда-то в сторону и буквально падает на подушку, кутаясь и обнимая конец одеяла.       Закрывая глаза, он видит слишком много всего. И того, что ему бы никогда не хотелось видеть, и того, что хотелось бы.       Мелькают забытые воспоминания из детства, совсем раннего. Тогда родители, пусть и не были самыми лучшими, любили его и, возможно, даже друг друга. Тогда было так хорошо, те беззаботные семь лет, после которых начался ад.       Воображение, словно детская фантазия, генерирует события, которых никогда не было и уже не будет. А что, если бы мать не изменила? Если бы отец не ушёл? Если бы мама не спилась?       Может, она была бы счастлива, что Пик закончил школу не троечником? Может, отец бы научил его водить машину? Может, Вару бы знал, что такое родительская любовь и не был сейчас таким холодным? Может, сам Пик бы не был таким загнаным, злым и заебаным человеком?       Столько "если бы" и "может быть", которые, как бы того не хотелось, никогда не сбудутся. Мать никогда не обнимет его, не похвалит и не попросит приезжать чаще. Отец никогда не пожмет ему руку, не скажет, что гордится, не предложит помощь. Этих людей больше нет в его жизни. Надо забыть.       Дышать стало тяжело, горло начало болеть, посреди него встал жуткий ком подступающих слез. Парень утыкается лицом в подушку, заглушая боль, скрывая её от самого себя.       На смену столь жутким воспоминаниям приходят новые, более красочные, счастливые. Те, от которых в груди все не сжимается, а расцветает.       Снова детство, такое же холодное, тёмное, но с просветом в виде того единственного лета. Он снова девятилетний мальчик с кучей проблем, Куромаку снова единственный луч света. Такой же тёплый, лучезарный мальчишка.       А ведь Пик столько времени жил с мыслью о том, что его снова бросили, думал, что больше никогда не встретит этого человека. Мечтал встретить, клялся, что если встретит, то не отпустит.       А ведь Куромаку все ещё луч света. Не такой же яркий, как тогда, больше не улыбающийся, уставший, вечно занятой, но все ещё родной, даже спустя года. Вот же, судьба дала шанс, а Пик его так просирает из-за "кучки цветастой бумаги и деревяшек".       На лице появляется слабая, нервная улыбка. Счастливые воспоминания с родителями—фальш, фантазия, а счастливые моменты с Куромаку—Чистая правда и настоящее. Нельзя это просто так упускать.       Диван становится жутко неудобным, одеяло какое-то кривое, да и вообще, тут так холодно. Пиков сразу же понимает, почему ему так не спалось все это время.       Он буквально вскакивает с места, хватая подушку, и тихо выходит в коридор, даже уже не шарахаясь темноты, как обычно.       Сейчас он чувствует себя ребёнком. Обычно дети после кошмаров так же бегут к родителям с подушкой, чтобы те разрешили поспать рядом с собой. Как жаль, что у него таких моментов почти не было.       Осторожно открывая дверь, он тут же чувствует прохладный ветерок, тянущийся из открытого окна. Его это совершенно не смущает, он делает шаг в комнату, сразу же кидая взгляд на кровать.       Куромаку лежит на своей половине кровати обняв одеяло, скомканное в что-то на подобии подушки, и тихо сопит. Сначало кажется, что спит он совершенно спокойно, но потом парень замечает, что тот бормочет что-то невнятное.       Пару секунд, может даже минут, Пик не уверен, он стоит у двери и просто смотрит на спящего друга, пока не понимает, как это крипово.       Ну, раз уж пришёл, надо действовать, да? Наверное, да. Старший в пару шагов доходит до кровати, садится на неё, кидает подушку к изголовью и ложится, тут же поворачиваясь на бок.       Он разглядывает лицо Куро, который даже не заметил какую-то возню возле себя. Тем не менее, он продолжал что-то бормотать, хмурится и ворочаться.       Пик поджимает губы, пытаясь прикинуть, что такого может сниться Куро. Обычно он ведь не то, что не бормотал во сне—вообще признаков жизни не подавал.       Парень, долго осмысливая свой поступок, подвигается ближе, чтобы забирать из рук друга одеяло и убрать его в сторону, а после приобнимает друга. Совсем немного, буквально толкьо руки на плечи положил.       Не видя какой либо отрицательной реакции со стороны, Пик перемещает руки куда-то на талию друга, от чего тот вздрагивает, и прижимает его к себе поближе, обнимая уже по человечески.       Он спокойно выдыхает, прикрывает глаза и, вслушиваясь в спокойное дыхание под боком, постепенно проваливается в сон.

***

      Куромаку приоткрывает глаза, сонно пытаясь соображать, где он и что происходит. Что-то изменилось, но понять что он не может. Вроде бы все так же, как и обычно, но стоит парню немного прийти в себя, и до него доходит.       Пик снова спит рядом, обнимает его и дышит в макушку. Прогоняя в голове события вчерашнего дня, Куромаку отчаянно пытается вспомнить, в какой момент этот черт вернулся, и как аргументировал данное событие.       Сначало становится даже как-то обидно. Просто так пришёл, даже не извинялся, просто вернулся и все. Хочется оттолкнуть Пика, показав тем самым, что все ещё в обиде, но только Куромаку кладёт руки на плечи друга, чтобы отодвинуть его от себя, как по мозгам ударяет какое-то странное чувство покоя.       А впрочем, какая разница? Хочется ему тут лежать, пускай лежит. Высказать Пику все, что думает, Куро успеет, когда они оба проснутся, а сейчас почему бы просто не полежать в обнимку?       Треф вздыхает, утыкается лбом другу в грудь и закрывает глаза. Будильник ещё не звучал, значит, можно поспать подольше.

***

      За окном светлеет, Вару валяется на своей новой кровати в позе то-ли морской звезды, то-ли сбитого пешехода. Вчера вечером он решил послушать музыку, но вышло так, что уснул в наушниках, поэтому сейчас ему в уши долбила какая-то песня на английском, вроде бы, в жанре металл.       Ему это совершенно не мешало, даже наоборот, помогло не проснутся от того, что дверь в комнату открылась и на пороге появился уставший, но довольный Рома, только-только вернувшийся домой после свидания.       На дворе почти пять утра, а этот придурок так и не ложился. Ночка была действительно весёлой, было явно не до сна. Они гуляли по парку, пили кофе, а после поехали к ней и посмотрели какой-то сериал, содержание которого Ромео помнил, но не анализировал.       Жаль, конечно, что с той рыженькой девушкой так ничего и не вышло, зато эта случайная брюнетка из тиндера оказалась очень милой и интересной.       Он даже не кидает взгляд на нового соседа. Если честно, ему уже не очень нравилось данное соседство, так как Вару, поживя тут буквально пару часов, уже раскидал шмотки. Данте такой херни не творил...       Сейчас Ромео предпочитает отоспаться после марафона сериалов, поэтому он наскоро переодевается в домашнюю одежду и заваливается в кровать. Как хорошо, что он взял выходной на сегодня.

***

      Просыпается Вару за пру минут до будильника, сам не понимает, от чего. Он садится на кровати, приходит в себя и понимает, что музыка ну уж очень громкая.       Сняв наушники, парень думает, что оглох. Такой гробовой тишины в этой квартире он ещё не слышал. Обычно тут был хоть какой-то шум, в основном оры. Нет, никого не убивали, просто кое кто любит включать телек на огромную громкость.       Встряхнув головой и отогнав остатки сна, Вару переводит взгляд на соседнюю кровь. О, соседушка вернулся, какая прелесть. На лице Вару тут же расцветает не добрая улыбка, когда он понял, какую дичь может провернуть.       Вару встаёт с кровати, хватает со стола любимые очки, без которых в свет уже давно не выходил, а после подходит к Ромео. Он осторожно надевает очки тому на голову, чтобы не разбудить.       Усмехнувшись, младший берет в руки телефон. Найдя подходящую песню и сделав звук на максимум, он заносит палец над кнопкой. Плей.       Ромео буквально подлетает на кровати, вскрикивая и инстинктивно закрывая уши руками, но тяжёлый металл не перестаёт бить по мозгам. Сложно так резко прийти в себя.       Он срывает с головы наушники, откидывая их в сторону и болезненно морщась. Это было больно, безусловно. Старший переводит гневный взгляд на подростка, который в это время заливается неконтролируемым хохотом. —Ты идиот, скажи мне? —Возмущенно спрашивает Рома, хмуро глядя на соседа.—Я оглохнуть мог.       Вару не успокаивается, лишь сильнее смеётся. Это напуганное лицо надо было видеть, а визг девчонки слышать, без этого невозможно понять, почему же младший сейчас задохнется от смеха. —Ты бы свое ебало видел. —Отдыхиваясь, отвечает Вару, стирая с глаз выступившие от смеха слезы. —Умора. —Дурак... —Тяжело вздыхает Ромео, укрываясь одеялом и отворачиваясь к стене.       Вару передразнивает его, забирает наушники и, кинув их куда-то к себе на кровать, направляется прочь из комнаты. Все равно до будильника каких-то пять минут, можно за это время похавать.       Выйдя из комнаты, он на секунду тормозит. Надо бы сначала проверить брата. С того момента, как Пик свалил спать на диван, Вару каждый день утром заходил в комнату, проверяя, спит тот или нет.       Открыв дверь в гостиную, младший видит лишь растеленную на диване простыню и одеяло, лежащее на полу. Странно, неужели Пик встал пораньше? Но почему тогда в квартире тихо?       Из вариантов есть ещё то, что он вернулся в комнату. Вару решает пойти и проверить. Подойдя к двери, он, не церемонясь, распахивает её.       Он тут же впадает в ступор, глядя на то, что Пик спит в обнимку с Куромаку. В голове сразу же мелькает куча вопросов на подбии: "какого хуя?" и все подобное. Пиков кривится, ловя некое отвращение.       "Че за пидоросня тут происходит?"— вот что ему хотелось спросить сейчас, но он промолчал, развернулся и направился к выходу. Потом спросит у Пика, что за дела.