Такая вот жизнь

      Приезд в родной город это всегда волнительно, особенно для Куромаку, ведь далеко в душе все ещё теплилась надежда о встречи с другом.       Но она была настолько слабой, и так сильно перебивалась остальными переживаниями, что в голове даже не проскочило мимолетной мысли.       Сейчас, выходя из поезда и таща за собой брата, парень думал обо все произошедшем. Его снова предали, судьба снова смеялась над ним.       Казалось бы, ну выгнали и выгнали, это было не таким уж горем, но черт возьми, почему же они решили, что Куро, только-только полностью привыкший к новой жизни, будет хорош в воспитании брата?       Он, конечно, не относился к Зонтику плохо, но прекрасно понимал, что воспитать из него что-то нормальное, обеспечить хорошую жизнь и как либо помочь не сможет. Ему бы самому кто помог.       Мир казался таким жестоким, что страшно было уходить с вокзала. Кажется, стоит им только уйти, как произойдёт ещё что-то плохое. Он точно не готов к взрослой жизни.       Но деваться некуда, от проблем не убежишь и не спрячешься под маминой юбкой, как хотелось иногда сделать, но даже в детстве не прокатывало, что уж говорить про настоящее время.       Придётся идти. Набрав в лёгкие побольше воздуха, чтобы не задохнуться от переживаний, он вышел с вокзала и сразу же стал думать, куда же ему идти.       Первым делом хотелось бы найти жилье, ибо желания остаться на улице после заката не было, да и впринцепи остаться без крыши над головой не хотелось.       Ноги сами несут его в тот самый двор, где он жил раньше. Конечно, надежды на то, что "дом" встретит его радушно, и что там станет проще, не было, но все же, хотелось с чего-то начать.       Так как ту местность Куро знал отлично, то оттуда было бы чуть проще найти дорогу к другим дворам и локациям, а значит его решение идти туда было обоснованным.       Во всяком случае, так он себя убеждал. Хотелось, конечно, признаться себе в том, что тащится парень туда только ради воспоминаний, но не получалось.       Он ни на что уже не надеется, просто идёт вперед, даже не разглядывая улиц вокруг, в отличии от Зонтика.       Тот с интересом и открытым ртом озирался по сторонам, спотыкаясь и еле как успевая бежать за братом. Этот город он видел впервые, да какая-то смена обстановки была очень кстати.       Он тоже, как и его брат, много думал и во время поездки, и сейчас, и впринцепи. Думал о том же, о чем и Куромаку, только с искаженной детским мозгом стороны.       Ему было обидно за то, что их выгнали, а это он успел понять уже когда они сели в вагон. Было обидно осознавать, что он больше не увидит свой класс. Хотя, друзей все равно там не было.       А с другой стороны было любопытно, что их ждёт дальше. Ни капельки не страшно, только интересно. О каком вообще страхе может идти речь, когда рядом брат, который всегда поможет и защитит?       Зонтик воспринимал Куромаку, как родительскую фигуру. Всегда все объяснит, спасёт, поможет, позаботится. Заботы от дяди с тётей он не получал, зато хотя бы брат помогал чувствовать себя нужным. —Куро, а куда мы приехали? —Тихо, с любопытством спросил мальчик, поднимая огромные глаза на брата.       Тот выглядил уж очень серьёзным и вроде бы даже не поколебимым, но все равно было заметно, как у него трясутся руки и как он нервничает. —Мы тут жили раньше. —Спокойно, даже с лёгким огорчением ответил Маку, поджимая губы.       Кто такие эти "мы" Зонтик уточнять не стал, но точно знал, что находился здесь впервые, а значит "мы" это какие-то другие люди.       Про своих родителей Зонтик слышал редко и мало, практически не помнил про их существование и даже имён не знал.       Слышал пару раз упоминания какой-то Оксаны от тёти, но не особо запоминал и уж точно не думал, что обсуждали его мать.       Но размышлять на эту тему он не стал, поскольку сразу же нашёл себе занятие: разглядывание зданий, витрин и прочих других вещей вокруг себя.       Пришли они быстро, даже очень. Куромаку не ожидал, что путь до родного двора займёт так мало времени, всего-то какие-то пять минут.       Он останавливается в самом начале этого двора, у въезда в него с дороги. Всё здесь было такое же. Те же самые дома, ни сколько не изменившиеся за это время, та же площадка, которую даже реставрировать и красить не стали, кажется, будто бабушки на лавках остались те же самые.       Куромаку медленно, как во сне, идёт по двору и заходит на детсткую площадку, начиная ходить уже там, рассматривая каждую деталь.       Вот песочница. Старая, местами поломанная деревянная коробка красного цвета, заполненная песком. В голове сразу же всплывают воспоминания ушедшего детства, как Клео с мамой возились здесь и лепили куличики, и как он же с Пиком строил здесь замок после дождя.       Дальше качели. Такие же старые, скрипучие, металлические, на цепях. Пик часто качал тут сестру, пока они с Куро общались на совершенно разные темы.       Горка, с которой Куромаку однажды навернулся и разбил себе нос, когда они с Пиком бегали тут и играли.       Все напоминает о том прекрасном лете, но в груди так противно щемит от понимания, что прошло уже десять лет.       Десять, это даже осознать сложно. Вроде бы только вчера эта самая горка была для Куромаку такой высокой, а сейчас казалась крохотной.       Вроде бы только недавно он улыбался другу беззубым ртом, дарил ему браслет, обнимал и говорил, что нигода-никогда они не потеряют друг друга. Потеряли.       Куромаку слабо улыбается, но после сразу же давит эту улыбку. Нет времени на синтеминтальные мысли, ему нужно искать жилье.       Они подходят к подъезду, где раньше жила семья Трефов. Он хорошо запомнил, как он выглядит, и даже номер квартиры отлично в голове рисуется.       Рядом с дверью, на доске, наклеенна куча объявлений, среди которых были как предложения о работе, так и сдача квартир и комнат.       И тут удача повернулась к ребятам лицом, наконец-то. Куромаку счастливо улыбается, читая объявление.       Сдача комнаты в трехкомнатной квартире, цена совсем небольшая, да и, к тому же, удивительно знакомый адрес.       Это была их квартира! Та, откуда они переехали очень и очень давно. В сердце что-то больно кольнуло, но Маку не обратил на это внимание, сразу же набирая номер.       В трубке долгое время были лишь гудки, с каждым из которых руки начинали все сильнее трястись, хотя он не понимал, почему так.       Звонок приняли, послышался мужской, грубый голос, Куромаку даже испугался немного, но быстро пришёл в себя и стал договориваться о встрече. —Ну, раз вы под подъездом стоите, то заходите!—Усмехается прокуренным голосом мужчина, по звуку затягиваясь сигаретой. —Ага, спасибо. —Куромаку кивает сам себе, отключает звонок, хватает брата за руку и быстро набирает нужный номер на домофоне.       Сколько бы лет не прошло, а домононная трель навсегда останется в памяти и сердце. Парень тепло улыбается, вспоминая этот подъезд. Кажется, даже надписи на стенах те же...       Они быстро поднимаются на нужный этаж, и вот она, та самая дверь! Её даже не поменяли! Надо же. Куромаку нажимает на дверной звонок немного дрожащий рукой.       Дверь отворяется, и из-за неё высовывается невысокий, тучный мужчина, лет сорока, на вид не самый приятный, да и перегаром от него несло за километр. —Добрый день, господа, проходите. —Смеющимся, хриплым голосом говорит мужчина, пропуская ребят вперед, прокашливаясь в кулак.       Зонтик неуверенно переступает порог вслед за братом, не отпуская его руку и даже боясь отойти в сторону, как будто в случае чего его расстреляют. —Добрый. —Кивает Куромаку, оглядывая коридор. —Один вопрос: почему так дёшево сдаёте? —Да тут ремонт не делался лет пятнадцать.—Отмахивается мужчина, поправляя почти отвалившуюся кнопку выключателя.       И вправду, ничего не поменялось. Те же обои, правда сильно пожелтевшие, полы, только более скрипучие, и даже мебель та же самая.       Куромаку расплывается в улыбке, вспоминая, как тогда было хорошо. Ни забот, ни хлопот, отличная жизнь, если её можно было так назвать. —Да... Все, как в моем детстве... —Мечтательно протягивает Маку, прикрывая глаза.       Мужчина удивлённо хмыкает, поворачиваясь на парня и смотря ему в спину прожигающим взглядом. —А вы тут бывали?—Усмехается дядька, сухо прокашливаясь в кулак. —Да. Жил тут почти одиннадцать лет назад. —С тоской и скорбящим вздохом отзывается Куро, проходя по коридору и заходя в гостиную.       В груди больно щемило от понимания, что больше ничего, что было тогда, здесь уже не будет. Ни сестёр, ни мамы с папой, ни лучшего друга.       Зонтик, оставшийся в коридоре, шокированно открыл рот, прижимая к себе игрушку и хлопая глазами. Что-то говорить в присутствии посторонних ему было страшно, потому он и молчал. —Ого! Так это ваше искусство на обоях в гостиной? —Изгибает бровь мужчина, скрещивая руки на груди. —Да, с сестрой рисовали... —Он смотрит в тот самый угол, опираясь о дверной косяк. В голове тут же ярким пламенем вспыхивают воспоминания.       Flashback       Давний год, два ребёнка сидят на коленях перед стенкой с кучей фламастеров вокруг. Куромаку старательно черкает на обоях человечка, высунув кончик языка. —Это я! —Улыбаясь, весело выдаёт мальчишка, указывая на рисунок. —А это я! —Милана подрисовывает второму человечку юбку и отодвигается, чтобы оглядеть свою работу.—Когда я выросту, я буду моделью!       Куромаку хмыкает, закусывает губу и задумывается на несколько секунд, а после весело вскрикивает: —А я буду учёным!       Он хватает зелёный карандаш и принимается чиркать траву внизу рисунка. Мила быстро присоеденяется к нему, и уже через пару секунд на картине появляется жёлтое солнышко и совсем маленький человечек—Клео.       Позади раздаются весёлые голоса Мии и Оксаны, женщины зашли в гостиную проверить, чем тут занята ребятня. —Ох боже, ребята! —Охает Мия, закрывая рот рукой и смотря на творение ребят на обоях.       Куромаку оборачивается, растягивает губы в улыбке, поднимается с места и бежит к матери, обнимая её. —Мама! Смотри! Красиво? —Улыбается мальчишка, поднимая глаза на не менее шокированную мать. —Солнышко, вы же обои испортили... —Тяжело вздыхает Оксана, легонько трепля сына по голове.       Куро заметно мрачнеет и отводит глаза в пол, печально протягивая: —Но это же красиво... —Боже, Оксан, прости. Не надо было их оставлять... —Виновато отзывается Мия, жестом подзывая к себе дочь.       Но Оксана вдруг улыбается, приобнимает поникшего сына и, очень даже весело, отвечает: —Да ладно, пускай будет.       Она смотрит на довольное лицо сына и Милы, подходит ближе к рисунку и разглядывает ровные подписи имён сверху над каждым человечком.       End flashback       Он стоит с абсолютно пустыми глазами, таращась на выцвевший рисунок на обоях, от которого в груди противно колит.       Сразу же вспоминаются сестры, одной из которых уже давно нет в живых, мама с папой, которых тоже нет, дядя с тётей, которые теперь сходят с ума и...       И лучший друг.       Куромаку слабо улыбается от воспоминаний, не менее болезненных, но таких приятных. Их них его вырывает грубый голос хозяина квартиры: —Так что, оформлять будем?       Парень тут же приходит в себя, дерганно оборачивается и промаргивается. —Да, конечно. —Немного подрагивающим голосом отвечает Маку, прокашливаясь после.       Много времени на оформление договора не понадобилось, да и каких-то особых правил не было. Довольно таки быстро все было подписано, и Куромаку отдал первую оплату.       Парням быстро сообщают, куда нужно идти, и Куромаку тащит брата к комнате, где они будут жить.       Куро открывает дверь и застывает, разглядывая не сильно изменившийся за годы интерьер. Все осталось таким же, лишь добавил одна кровать.       Вновь нахлынули воспоминания, и он снова вспомнил, сколько всего происходило дома, а конкретнее в этой самой комнате.       Вспомнил, как учил уроки в детстве, как плел вместе с Миланой фенички. Фенички... Он прошёл в комнату, дошёл до её конца и выглянул в окно, во двор.       Часто, когда Куро вот так вот выглядывал в окно ещё тогда, много лет назад, он видел Пика, сидящего всегда на одной и той же лавке, и всегда выбегал к нему гулять.       Сейчас лавка пустела, выцветала под ярким светом палящего солнца уже на протяжении нескольких лет, и как будто все ещё ждала того самого человека. Бред, но звучит так романтично, не правда ли?       Куро слабо улыбается, усмехается своим размытым воспоминаниям и поворачивается, смотря на брата, застывшего у двери в обнимку с игрушкой. —Вау, ты правда жил тут?! —Воодушевленно и громко охает Зонтик, огромными глазами смотря на Куромаку. —Да, вместе с Клео и... —Начинает он даже слегка весело, но на последнем слове его тон холодеет и он слабо выдыхает.—Родителями...       Куромаку хмурится, тяжело сглатывает и отворачивается обратно к окну. Ну вот зачем только снова вспомнил?       Зонтик меняется в лице, склоняет голову и с интересом смотрит в спину брата, собираясь с мыслями, чтобы задать вопрос.       Он быстрыми, торопливыми шажочками подбегает к Маку, хватает его за рукав и тянет на себя, чтобы тот взглянул мальчику в глаза. —А... Как выглядели наши родители? Почему я про них ничего не знаю? Что случилось с ними?       Вопросы посыпались градом, Куро только и успевал их запоминать и с горечью вспоминать ответы. Ему так не хотелось сейчас ворошить прошлое, но Зонтик ведь не отстанет...       Он тяжело вздохнул, проглотил вставший в горле ком, прокашлялся и тихо принялся говорить. —Мама была очень похожа на тётю Мию, она была замечательная...—Куро слабо улыбнулся, печально сводя брови к переносице.       Так больно говорить и вспоминать её, понимая, что никогда больше не увидит, что мама никогда его не обнимет, не скажет, что любит.       Он рвано выдохнул, прогоняя воспоминания и вновь собираясь с мыслями. —А отец... Я на него похож.—От горькой правды аж передернуло. И вправду похож.       Благо, только внешне, хотя и это пугало до чёртиков. Сложно воспринимать себя, когда с каждым годом человек в зеркале все больше и больше напоминает тебе отца. —Он был строгим, но благодаря нему я сейчас самостоятельный.—Быстро протараторил Куромаку, формулируя ответ на следующий вопрос.—Не говорили, потому что травмировать не хотели. Ты маленький был.       Зонтик слушал и не перебивал. Добиться от брата хоть каких-то ответов было победой, и вроде бы, можно радоваться этому, но правда, которую ему поведали, не была радостной. —Они тогда поехали куда-то, не помню уже, куда. Отец потерял управление и... —Дрожащим полушепотом говорил Куромаку, чувствуя, как глаза начинает жечь.       Парень спрятал лицо в сгибе локтя и поднял голову вверх, чтобы не показывать выступивших слез. Сердце буквально сжималось от доскды.       Родителей нет. Все. Их и не будет больше. Никогда. Он так ни разу и не сказал им, как ценит и любит их, а теперь и не сможет больше.       Зонтик испуганно поджимает губы, покрепче сжимая рукав кофты брата, не зная, что и делать в такой ситуации. —Куро...—Печально протягивает мальчик, делая шаг ближе и обнимая брата, утыкаясь носом тому в грудь.       Парень обнимает его в ответ, прижимает поближе к себе и изо всех сил старается успокоится. Такие импульсы он считал не нормальными. —Ты совсем маленький был... —Тихо всхлипывает Куромаку, утирая слезы.       Нет, так не пойдёт. Нельзя реветь. Не сейчас! —Это же все равно уже в прошлом...—Грустно мамлит Зонтик, поджимая губы. Несмотря на свой небольшой возраст он переодически говорит умные вещи.—Ничего не поменять. Только не плачь, прошу.       Куромаку последний раз всхлипывает, окончательно стирает слезы и слабо улыбается, смотря мыльным взглядом на брата. А ведь это последнее, что осталось у него. —Пойдём погуляем? Нам бы отвлечься...—Он старается сделать тон как можно более спокойным.       Зонтик быстро кивает, отходит от брата и бежит к чемодану, чтобы найти кофту потеплее, ибо на улице уже стало холодать. Все таки, осень уже.       Куромаку очень старается не грустить. Думать сейчас о родителях было совершенно не весело и не приятно.       Да и пугать мелкого не хотелось. Он и так весь на нервах, все таки, новая обстановка, новый город, люди, квартира, а тут ещё и Куро со своими слезами на психику давит.       Зонтик быстро одевается, Куромаку забирает ключи, представленные хозяином квартиры, и они выходят на улицу.       В лицо дует лёгкий, но прохладный, ветер, отовсюду доносится звуки машин, голоса людей, смех детей с детской площадки, куда уже убежал Зонтик.       Мальчишка унесся на качели, а Куромаку медленно шёл следом, разглядывая все, что было вокруг. Вновь перед глазами поплыли воспоминания.       Flashback —Не догонишь! —Кричит с улыбкой Куромаку, оборачиваясь на друга.       Он быстро бежит по небольшому мостик, соеденяющему две горки, и совершенно не смотрит вперёд, увлеченный догонялками. —А вот и догоню! —В ответ ему с озартом улыбается Пик.       Бежать так же быстро не выходит из-за его роста, приходится пригибаться под перекладинами над головой, из-за чего мальчик сильно тормозит.       Стук ботинок по металлическому полу горки и резвый смех ребят резко обрывается, стоит только невнимательному Трефу добежать до края.       Он спотыкается, резко замолкает и с полными ужаса глазами летит вниз, прокатываясь по раскаленному от солнца металлу и утыкаясь лицом в землю.       У Пика буквально замирает сердце, он тут же перепрыгивает через бортик, умело срыгивает вниз и кидается к другу.       Мальчик, пролежав на животе около полминуты, поднимается, опираясь на руки, и садится на колени, пустыми от шока глазами глядя на Пика.       Из носа Куромаку тонкой струйкой течёт кровь, мальчишка пытается сделать вдох, но от этого нос очень сильно начинает болеть, а в горло попадает кровь, и он кашляет.       На глазах наворачиваются слезы, Маку закрывает нос рукой и тихо всхлипывает, после начиная реально реветь от боли. Шок прошёл, поэтому она стала сильнее.       Пик дрожащими руками вытаскивает из кармана платок, сразу же падает рядом с другом на колени и, кое как отодрав его руки от лица, принимается вытерать кровь и затыкать нос. —Твою ж... —Шипя протягивает Пик, смотря на измазаный в крови платок и подбородок мальчика, который тот тоже разбил.       Кровь останавливается довольно таки быстро, но мальчик все равно тихо всхлипывает, ему по прежнему очень больно.       Ко всему прочему прибавляется ещё и то, как он удачно проехался с горки и задранной наверх майкой. На животе точно будет ожог, потому что металл был действительно очень горячим.       Пик, все ещё довольно напуганный ситуацией, с видом знатока ощупывает нос Маку и, убедившись, что он цел, спокойно выдыхает. —Все хорошо, не сломан. —Уверяет он друга, кивая в подтверждение своим словам.       Парень кладет ладони на щеки мальчика и пару секунд завораженно смотрит ему в глаза. Заплаканные они выглядят светлее и даже очень красиво.       Куромаку смотрит в ответ, не понимая, почему ему нравится вот так сидеть и наблюдать, как глаза друга бегают по его лицу. Даже боль прошла, кажется. —Только вот надо что-то холодное приложить... —Вдруг продолжает он, разрывая молчание.       Маку осторожно кивает, почему-то боясь, что Пик уберёт руки с его лица. Почему-то не хотелось, чтобы убирал.       Идея к Пику приходит почти сразу, он кивает сам себе и, как бы не не хотелось этого Куро, перемещает руки тому на предплечья. —Пойдём.       Он не дожидается ответа, поднимает мальчика на ноги и осторожно ведёт в сторону своего подъезда.       Сегодня матери нет дома, наверное, опять где-то с кем-то бухает, но ему насрать. Главное, что теперь можно спокойно привести домой Куромаку.       Мальчик сегодня гулял без матери и сестры, потому и пропажу заметить не должны были. К тому же, они буквально на пять минут.       Зайдя в квартиру, Маку сразу принялся с интересом разглядывать старый, уже облезлый, ремонт. Несмотря на не самый призентабельный вид квартиры и запах перегара внутри, было довольно таки уютно.       Пока Пик оставил Куромаку ждать у двери, уходя на кухню за чем-то, из одной комнаты высунулась любопытная особа, которую Куро уже знал. —А ты кто? —С неподдельным интересом спросила Эмма, склоняя голову на бок.       Только Куромаку хотел что-то ответить, как вернулся Пик с ложкой в руках. Он сразу же подошёл к другу, мельком глянув на сестру, от чего так резко спряталась обратно к себе.       Парень протянул Куромаку ложку. Тот, не совсем понимая, что происходит, взял её и немного даже не ожидал, что на будет ледяной.       Пик человек продуманный с самого детства, поэтому специально для подобных ситуаций закинул в морозилку ложку. —Вот, к носу приложи. —Говорит Пик достаточно командным голосом.       Куромку кивает, осторожно подносит ложку к носу и поначалу шипит, когда холодный металл касается больного участка. Но потом, через пару секунд, становится намного легче. —Спасибо...—Благодарно протягивает Маку, улыбаясь. —Да не за что. —Хмыкает Пик, трепля друга по голове.       Ещё несколько минут они так стоят, пока боль совершенно не уходит, а после Пик вновь выводит Куромаку обратно на улицу.       Благо, за то время никто из родителей мальчика не успел потерять его, а значит сегодня никто не получит нагоняй.       Они вновь продолжают играть и общаться, как ни в чем не бывало, только теперь Маку решает обходить стороной горку от греха подальше.       End Flasback       Он слабо улыбается, подходит ближе и проводит рукой по старой металлической горке. Теперь она казалась не такой высокой, как тогда.       Парень оглядывается, оглядывает двор, мельком цепляясь за фигуру брата на качелях, и останавливает свой взор на окнах, расположение которых помнил до сих пор.       В окнах этой квартиры когда-то жил его друг. Удивительно, как за столько времени Куромаку все ещё помнил об этом, и даже смог без труда отыскать нужные окна.       А вдруг он и сейчас там живёт? Не обязательно ведь, что он переехал.       Появляется какая-то надежда, Куро уже даже сходит с места, направляясь к подьезду, но в окнах мелькают совершенно другие люди.       Он заметно груснеет, возвращается назад и, засунув руки в карманы, уныло плетется к ближайшей лавке, думая о своём. —*Наверное, пора бы его забыть...*—Печально думает Маку, присаживаясь на лавку.—*Он—всего лишь моё прошлое, которое пора отпустить.*       Куромаку кивает сам себе, потом поднимает глаза и принимается следить за тем, как Зонтик весело раскачивается на качелях.

***

      Зонтик не так много времени проводит на качелях, потому что становится скучно. Он принимается исследовать детскую площадку, кататься со старой горки, капаться в песочнице, даже не смотря на то, что там очень грязно, да и просто так носится.       Его не часто выводили гулять. Сначала Зонтик был совсем маленьким, с ним не нужно было таскаться по детским площадкам, потом дядя с тётей пережили потерю дочери, им точно было не до гулянок.       А в последствии на существование Куромаку и Зонтика впринцепи забили, поэтому старший сам возился с младшим. Понятное дело, что гулять было некогда.       Вскоре становится очень скучно. Детей здесь почти не было, да если бы и были, Зонтик не нашёл бы в себе силы познакомится с кем-то, заняться тоже было больше нечем.       Мальчик сразу же бежит к брату, останавливается у лавки и принимается дёргать Куро за рукав кофты. —Куууууроо, пойдём ещё куда нибудь? —Протягивает Зонтик, пытаясь тащить брата за рукав.       Куромаку что-то увлечённо читает в телефоне, не отрываясь от экрана ни на секунду. На самом деле у него было довольно важное дело, а именно поиск школы для брата, и поиск работы для себя. —Да-да, Зонтик, минутку... —Сухо бросает парень, хмурясь и вчитываясь в какую-то строчку. —Ну Куро! —Недовольно вскрикивает Зонтик, обиженно поджимая губы.—Пошлиии.       Куромаку устало цокает, убирает телефон в карман и поднимается. —Ну что ты, как маленький?—Сначала недовольно спрашивает старший, а после смотрит на обиженную моську младшего и смеётся.—Ладно, пошли.       Они выходят со двора, Куромку покрепче сжимает руку брата, чтобы тот никуда не додумался убежать. Хотя, это было маловероятно, ведь мальчик боялся отходить далеко.       Ребята шагают вдоль улиц, дороги, домов. Куромаку с нескрываемым восторгом разглядывает все то, что уже успело подстереться в памяти.       Зонтик тоже рассматривает все вокруг, с открытым от интереса ртом, огромными удивленными глазами. Мальчик никогда прежде не бывал даже за пределами их района в городе дяди и тети, а тут другой город!       И если Куромаку восхищался "красотами" (а назвать их таковыми было сложно, ибо они были далеко от центра города) молча, то Зонтик комментировал все, что видел, а так же задавал кучу вопросов.       Сначала вопросы были очень даже по теме, вроде "а как называется эта улица?" или "а насколько далеко мы уже ушли?", но потом он стал спрашивать про что угодно, скача с темы на тему, как кузнечик. —А это что за дом? —С интересом спрашивает мальчик, указывая на небольшое здание в два этажа, выкрашенное в розовый цвет. —Детский сад...—Устало протягивает Куромаку, опуская глаза в асфальт и смотря под ноги. —Ооо, а что это за машина? —Он указывает на авто серебристого цвета. —"Kia", а теперь пошли.       Куро ускоряет шаг, желая уже поскорее добраться до дома. Так странно было называть что-то "домом". А был ли у них вообще дом?       Была надежда, что если они пойдут быстрее, то количество вопросов поубавится, но нет. —А я буду в школу ходить? А в какую? А ты тоже тут учился? А в какой школе?       Поток продолжился с новой силой. Любопытный Зонтик смотрел на брата огромными глазами, ожидая хоть какого-то ответа, при этом не затыкаясь. —А- —Господи, Зонт!—Не выдержав, громко и нервно обрывает его Куро.—Откуда в тебе столько вопросов?!       Зонтик пару секунд молчит, хлопает глазами, а после пожимает плечами. —Не знаю. —Спокойно улыбается он, оглядываясь в сторону и что-то замечая на асфальте.—А это что?       У Куромаку начинает дёргаться глаз. Когда же эта словесная пытка кончится? Парень угрюмо смотрит туда, куда указывает мальчишка.       Разноцветный фантик от мороженного, которое выпускалось только в их городе местной фабрикой. Название было непримнчательное, но легко запоминающееся "Домовское мороженное". —Зонтик, это просто фантик. —Кидает в ответ Куро, вновь таща брата за собой. —А я тоже хочу мороженое... —Наигранно печально говорит Зонтик, переводя взгляд на брата.       Огромные щенячие глаза мальчишки всегда работали, особенно на Куромаку. Ну не умел он игнорировать этот жалобный, грустный взгляд голубых глаз.       И они пошли за мороженным, чего уж терять?       Так как они уже почти дошли до дома, то Куромаку решил наведаться в магазин, в котором он провел половину своего детства, затариваясь всякими вкусняшками.       Минуя почему-то пустые кассы, ребята идут к холодильнику с мороженным. Он даже стоял на том же месте, что и раньше.       Здесь ничего не поменялось, даже, казалось, продавцы. Все те же желтоватые стены, старые стенды с товарами, древний, еле работающий, холодильник. —Ну, выбирай. —Маку кивает на витрину, оглядывая огромное количество сладостей.       Зонтик долго думать не стал, почти сразу нашёл такую же упаковку, которую видел на улице, и указал на неё. —Вот это!       Куромаку достаёт холодную упаковку из морозилки, крутит её, разглядывает рисунок мульташной коровы, и неуверенно спрашивает: —Ты уверен? Ты же не пробовал его никогда. —Ну и что? Я хочу его! —Уверенно кивает Зонтик, улыбаясь и сжимая руки в замок.       Куромаку вздыхает, улыбается, треплет мальчишку свободной рукой по волосам и направляется к кассам. —Ну, как скажешь.       Наконец-то за кассой появляется продавщица, Куромаку даже не вглядывается особо, кладет мороженное на ленту и достаёт кошелек. Но удивлённый голос женщины заставляет его поднять голову. —Бог ты мой, какие люди!       Куромаку с трудом вспоминает, что слышал этот голос раньше. Только звучал он моложе. Стоит ему немного приглядеться, как он сразу же вспоминает, кто перед ним. —Здравствуйте, тёть Лен... —Слабо улыбается Куромаку, радуясь, что увидел, наконец, знакомое лицо в этом городе.       Тётя Лена работала тут ещё тогда, когда Куро был совсем ребёнком, знала и его самого, и его родителей, а так же того, кого Куромаку так отчаянно не мог выбросить из головы.       Она была все такой же, какой и раньше, только заметно постарела, но глаза остались такими же небесно голубыми, а улыбка такой же яркой. Вот, что главное в человеке. —Сколько лет прошло, как подрос то! —Умиляется Лена, склоняя голову на бок, а после быстро пробивал покупку.       Она подпирает подбородок рукой, проводит взглядом голубоволосого мальчугана рядом с Куромаку и, ещё более умиленным тоном, выдает: —Сынишку, что ли, привел?       Куро усмехается, качает головой и протягивает деньги. —Да нет, брат мой. —Ну понятно, а родители там как? Вы вместе приехали? —С интересом спрашивает женщина, разглядывая мальчишку, который уже и не мальчишкоц был, а юношей.       Куромаку немного мрачнеет, нервно кашляет в кулак и немного печально выдаёт: —К сожалению, никак... —Ой... —Лена тут же закрывает рот рукой, испуганно смотря на парня.—Боже, прости.       Маку качает головой, мол, все нормально. Ладно, вспомнил ещё раз про то, что их нет, бог с ним.       Лена решает мастерски сменить тему, вспоминая о том, что точно так же давно не видела Пика. —А друга где потерял?       Куромаку ещё сильнее грустнеет, но старается не показывать этого, лишь смеётся и наигранно весело отвечает: —Да вот, сам ищу.       Зонтик забирает мороженное, сразу же принимаясь открывать его. Разговор взрослых он не слушал, не до него было.       Куромаку прощается с Леной и, уводя брата за руку, уходит, сразу же погружаясь в новые воспоминания.       Flashback       Лето уже в самом разгаре, на улице аж двадцать семь градусов жары, которые ощущались как все тридцать, что даже немного огорчало.       В такую сильную жару последнее, чего хотелось, так это находится на улице, под палящим солнцем, но пропускать прогулку ребята были не намерены.       Сейчас и Пик, и Куромаку безумно хотели чего-то хотя бы немного прохладного, а то так и солнечный удар схватить можно.       Шагая по улице, стараясь прятаться в тени от здания, Пик вдруг вылавливает глазами что-то на асфальте. Приглядевшись, он видит купюру в пятьдесят рублей. —Ооо, Куро! Сегодня гуляем! —Радостно улыбается Пик, нагибаясь и поднимая деньги.       Конечно, по хорошему бы их вернуть владельцу, но его по близости нет, значит можно и себе оставить. —Круть! Пошли в магазин?—Весело подпрыгивает Куро, из последних сил улыбаясь, ибо от такой жары уже плавилось все.       Пик кивает, хватает друга за запястье и они бегут к магазину, громко смеясь и радуясь, что смогут чем-то полакомиться.       В этом магазинчики они были постоянными обитателями, поэтому их знали все кассиры и работники.       Куромаку приподнимается на мысках, держась за край холодильника и разглядывая небольшой ассортимент. Вдруг на глаза попадается упаковка пломбира с коровой на обертке. —Вот! Я это хочу! —Весело говорит Маку, указывая на понравившиеся мороженное. —Ты уверен? Ты же его не пробовал никогда. —Хмыкает Пик, открывая дверцу и вытаскивая два рожка. —Да, уверен! —Кивает Куромаку, почти подпрыгивая на месте от радости.       Пик идёт на кассу, друг быстро шагает за ним. За прилавком сидит кассирша—женщина лет тридцати, накручивающая на палец светлую прядь волос от скуки. —О, ребятки, привет. —Здоровается радостно Лена, растягивая губы в улыбке.—Снова вместе, прямо как попугаи-неразлучники. —Здравствуйте, ага, снова вместе. —В ответ улыбается Пик, протягивая товары.—У нас мороженное. —Я уже поняла, давай сюда, скидку сделаю. —Хитро подмигивает тётя, пробивая товары и правда набирая небольшую скидку.       Пока Пик оплачивает, Куромаку уже радостно забирает свое мороженное и принимается открывать его. —Спасибо! —Хором говорят ребята, пртщаясь с Леной.—До свидания.       Продавщица кивает, машет им на прощание и тихо умиляется их дружбе. Они ведь всегда таскались только вдвоём и так хорошо общались, этому нельзя её умилится.       End flashback       Куромаку переводит взгляд на до жути довольного брата, счастливо уплетающего мороженное. —Ну как, вкусно? —С улыбкой спрашивает Куро, беря Зонтика за руку. —Очень! Спасибо огромное! —С наслаждением протягивает мальчишка, уже измазанный в пломбире.       Куромаку кивает, радуясь, что смог обрадовать младшего, а после чуть ускоряет шаг, желая уже побыстрее оказаться дома. Слишком много потрясений сегодня.       На улице уже темнело и холодело, что лишь немного напрягало Куромаку, и то потому, что Зонтик был не достаточно тепло одет, да ещё и мороженное холодное ел. Как бы не заболел.       Но в целом, он любил вечера, особенно осенью. Людей почти не было, все начинали потихоньку расходится по домам, дул слабый ветер, колышущий ещё зелёные листья на деревьях.       По небу летят стаи птиц, уже улетающих в тёплые страны на время зимы. Родители ведут домой своих детей, с которыми гуляли после первого учебного дня. На площадках тусят унылые подростки, все в школьной форме, с рюкзаками.       Бабки у подъездов сменяются местными алкоголиками, желающими выпить со своими товарищами таким прекрасным вечером. Идиллия.       Куромаку пропускает брата в подъезд вперёд себя, ныряя следом. В нос противно ударяет запах табака, старости и недосохшей краски. Все эти запахи Куро не замечал ранее, почему-то.       На стенах красуются различного рода надписи, сообщающие о том, как и чем живёт их подъезд. Здесь можно и кто кого любит узнать, и кто кого ненавидит, и даже то, кто здесь местный наркоман.       Все это придаёт таким домам особую атмосферу. Одновременно приятную, настольгичную, и одновременно противную, из-за смеси не шибко приятных запахов и матерных слов, выцарапанных на краске.       Зайдя в квартиру, Куромаку сразу прислушивается. Хозяин уже дрыхнет в своей комнате, громко храпя. Значит, стоит быть потише, чтобы не будить.       Они быстро готовятся ко сну и уже через десять минут лежат в соседних кроватях, слушая тишину и громкий храп мужчины за стеной.       Зонтик тихо хихикает из-за этого, почему-то в полной тишине это казалось жутко смешным. Он утыкается лицом в подушку, и его плечи тихо вздрагивает от хохота.       Сначала Куро не обращает на это внимания, но когда подобные смешки затягиваются, тихо, но грозно, командует: —Так, а ну ка спать!       Зонтик тут же притихает, потом отворачивается к стене и больше не издаёт звуков. Куромаку думает, что мальчишка уснул, поэтому тоже отворачивается и почти сразу же засыпает, ибо усталость берет свое.       А Зонтик же ещё долго лежит, залипает в стену и выводит пальцем узоры на обоях, обводня цветочки, нарисованные на них.