Телекинез: пленница системы

      Утро Иво началось вовсе не с бодрящего кофе. В семь утра раздался звонок. К этому времени Мартен только собирался покинуть апартаменты. Пронзительная трель в очередной раз резанула слух, прежде чем мужчина успел поднять трубку.       — Даниэль, что-то срочное?       — Да, месье. Я бы не стала звонить так рано, но со мной связались из приёмной советника Сарду. Было принято решение созвать заседание Общественного Собрания, — по голосу секретарши можно было понять, что и она встревожена внезапными новостями.       — Когда поступил звонок?       — Только что. Я сразу же набрала Вам.       — Они объяснили причину такой спешки?       — Нет, месье.       Мартен догадывался, что Даниэль скажет именно так, но всё же надеялся получить хоть какую-то крупицу информации.              — Они хотя бы проинформировали о повестке Собрания?       — Да, я уже скинула документ. Он будет в вашей папке на компьютере.       Мужчина к этому времени уже спустился в кабинет. Разместился за рабочим столом и включил экран. Всё было так, как и сказала девушка. В тишине, если не считать тяжёлое дыхание секретаря на той стороне линии, Мартен просмотрел файлы. В основном поднимались вопросы, обсуждение которых было запланировано ещё задолго до оглашения даты собрания, но пара новых пунктов выбивалась. Мужчина откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. После прочтения повестки ему стала понятна тактика Совета. Всё шло не так, как он планировал, и это ему не нравилось.       Тяжкий вздох вырвался из Мартена, когда он обратился к своему невидимому собеседнику, — Даниэль?       — Да, месье Мартен.       — Вызови ко мне Жонсьера и Арди. Предупреди, чтобы взяли с собой свежие отчёты по делам. И чтоб были здесь оба через полчаса. Свяжись с Гектором. Предупреди о собрании. Пусть готовит всё необходимое и зайдёт ко мне, как только будет на работе.       — Будет сделано. Сегодняшние встречи и поездки отменить?       — Да. Боюсь, что мы застрянем там надолго.       Инквизиторы появились ровно в назначенное им время. Два чёрных силуэта расположились в креслах напротив начальника, ожидая дальнейших указаний.       — Арди, Жонсьер, — Приор перевёл взгляд с одного инквизитора на другого, — благодарю что прибыли так рано. Документы готовы?       Оба подчинённых протянули папки с отчётами. Все, кто находился в комнате, знали о чём шла речь. Вопросы были излишними. Под пристальными взглядами сотрудников Мартен изучил каждую из папок, делая пометки прямо на бумаге.              — Очень хорошо, Арди, — закончив со списком задержанных, мужчина отложил папку, — мне ещё потребуется информация с допроса потерпевших девушек. Предоставьте моему секретарю до десяти часов. Женщина утвердительно закивала.       — Что-то ещё, месье Приор?       — Нет, — он отрицательно покачал головой, — можете быть свободны.       — Жонсьер, — Иво обернулся ко второму инквизитору, как только закрылась дверь за Арди, — завтра возьмёшь показания у Рид.       Марку, что никак не ожидал того, что Мартен сейчас заговорит о псионичке, едва удалось сохранить невозмутимое выражение лица. — Я знаю твои методы. Прошу лишь об одном — быть предельно тактичным. Справишься?       — Постараюсь. Позволь спросить, почему ты поменял решение?       Приор потянулся рукой вниз стола, отключая камеры.       — Совет решил неожиданно для всех созвать Общественное Собрание. Есть основания полагать, что они будут поднимать тему касаемо превышения полномочий Церкви и Инквизиции, а также неправомерного задержания светских. Рид… — Приор осёкся, мысленно вспоминая девушку с заплаканными глазами, затем продолжил, — Рид — наш козырь. В отличии от других потерпевших девушек, она сможет точно назвать имена и фамилии причастных. Так или иначе, она знала их в лицо и до всего случившегося. Так что придраться к её показаниям и обвинить в недостоверности не получится… Я хотел дать ей время прийти в себя, чтобы раны хоть немного затянулись, но без её слов, боюсь, что советники начнут давить на Инквизицию, требуя освободить тех, чья вина ещё не доказана.       Марк выслушал всё молча. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.       — Почему тогда не провести допрос сегодня?       Приор глянул на время на часах, — Собрание начнётся в одиннадцать. У тебя осталось чуть больше двух часов, успеешь? К тому же, я хочу дать ей ещё хоть один день спокойствия.       Лёгкое недовольство всё же промелькнуло во взгляде инквизитора, — Рид не сахарная. Не понимаю, почему вы все так возитесь с ней. Уверен, она и сама отлично выступила бы сегодня в Синоде. Довела бы своими термитскими словечками и манерами до инфаркта большинство присутствующих.       — Жонсьер, я уже говорил. Повторюсь снова. Надеюсь, в последний раз. Лу лишь даст свои показания. На этом всё. Я не допущу, чтобы она выступала перед кем-то и отвечала на чьи-то вопросы касаемо того, что творилось в том доме и не только.       В дверь постучали. Послышался голос начальника охраны.       — Марк, завтра после Рид заедешь ещё в одно место. Чуть позже Даниэль передаст всю нужную информацию. На этом всё, можешь идти… Гектор, входи.       Инквизитор беззвучно удалился, оставив Приора в компании Баретти.       — Охрана прошла инструктаж, Стоун тоже наготове. Можем выезжать, как только Вы будете готовы.       — Хорошо, Гектор, — Приор удовлетворительно кивнул. Выедем, как только ты вернёшься.       Мужчина непонимающе посмотрел на Мартена, на что тот незамедлительно объяснился, — Нужно съездить в больницу. Заберёте документы у мадмуазель Бонне. Я с ней уже связался, она будет ждать. И зайдёте к Рид.       — Всё как обычно? — уточнил Баретти.       — Да, цветы скоро подвезёт курьер. Покажите мне и можете ехать.       Когда кабинет опустел, Иво включил камеры и вернулся к работе. Некоторое время он перебирал рабочие документы. Старательно делал вид, что всё в порядке. Долго так продолжать не вышло. Мартен резко поднялся, начал выхаживать по кабинету с папкой, что принесла Арди. Мужчина вновь вернулся к списку задержанных и их личным досье.       «Кому-то из правящей верхушки необходимо сохранить свои тайны». Кому-то, у кого есть связи и возможности, чтобы даже Сарду лично пришла ко мне с просьбой». Приор ненароком вспомнил беседу с советницей в начале недели, когда та заявилась к нему по одному делу, а в итоге просила пойти Совету навстречу и убрать из списка обвиняемых некоторых особо важных личностей, аргументируя тем, что люди лишь развлекались и не знали о незаконности мероприятий. А теперь это раздутое журналистами дело порочило репутацию светской власти. Сарду не пренебрегла даже намекнуть мужчине о том, что Инквизиция за счёт такого резонанса пытается повысить свою лояльность среди населения. Мартен осадил женщину. В итоге оба были крайне раздражены беседой, так и не придя к взаимному пониманию.       Приор остановился возле окна, глядя на город, который, казалось, продолжал жить своей привычной жизнью, невзирая на все волнения вокруг. Мужчина сделал глубокий вдох и вновь погрузился в чтение досье, его разум стремительно перебирал возможные связи между членами Совета. «Сарду знала, на что идёт. Она не стала бы вмешиваться, если бы не чувствовала угрозу для себя», — размышлял он. В его голове всплыл привычный ему образ женщины: уверенная, властная, упрямая. Это не вязалось с тем, что увидел Мартен в их последнюю встречу. Вспомнил её бегающий по кабинету взгляд, слегка сжатые губы, то, как она легонько постукивала пальцами по его столу, пытаясь скрыть напряжение. «Если Сарду действительно знала о чём-то, то должны найтись улики. Я должен выяснить, что именно она скрывает» — решил Мартен, ощущая, как к нему возвращается уверенность. В его планах уже вырисовывался ряд шагов: установить контакт с людьми из окружения Сарду, начать тайную слежку за женщиной и её близкими, попросить Даниэль влезть в рабочие архивы Совета и поискать информацию там. С этими мыслями он кивнул сам себе и вновь сосредоточился на бумагах, принимая решение, что кем бы ни был этот влиятельный человек, он не допустит, чтобы ему сошло всё с рук.       Площадь перед зданием Синода была заполнена журналистами и различными представителями СМИ. Кроме того, хватало и обычных жителей, что также собрались понаблюдать за очередным важным событием в политической и не только жизни Нью-Пари. Когда кортеж Приора остановился около центрального входа парочка журналистов тут же бросилась вперёд, в надежде получить комментарий о происходящем. Основная охрана, состоявшая из сотрудников Корпуса, сразу же оттеснила их подальше от автомобиля Главы Инквизиции. Сперва из машины появились Стоун и Баретти. Пока первый осматривался, в прямом и переносном смысле, на наличие непредвиденных ситуаций, второй открыл заднюю дверь. С появлением Мартена толпа ещё больше загудела, то и дело выкрикивая что-то нечленораздельное. Впрочем, мужчине было вовсе не до них. В голове всё ещё крутились мысли по поводу предстоящего Собрания. Он что-то упускал, и это чувство не покидало его с самого утра.       — Стоун, что скажете? — Мартен слегка повернул голову вправо, встречаясь взглядом с эмпатиком.       Долю секунды телохранитель молчал, затем констатировал, — Всё тихо, месье. Никакой подозрительной активности.       Приор кивнул, едва склонив голову. Со стороны показалось, что тот всего лишь посмотрел себе под ноги.       — Гектор, останешься в коридоре. Со мной будет Стоун.       — Как скажете, месье.       Они преодолели большую часть подъёма по лестнице к главному входу, когда кто-то из толпы, сдерживаемой сотрудниками КС, прокричал, — Палач! Иво Зола, кто ответит за псиоников?       Рядом подхватили, — Покрывают насильников! Покрывают себя!       С другой стороны живого коридора новые голоса, — Почему нам не показывают Рид? Что стало с девушкой?       В то время как телохранители отреагировал на выкрики, оборачиваясь в толпу, Баретти даже было успел потянуться к оружию, Приор прошёл мимо и бровью не повёл.       Внутри здания Синода к мужчине сразу же подошёл служащий. Мартен уточнил у него прибыл ли Викарий, и, к всеобщему удивлению, выяснилось, что Жана-Франсуа можно не ждать. Он отказался участвовать в мероприятии, сославшись на усталость и возраст. Мартен молча принял тот факт, что отстаивать Духовенство и его приоритеты придётся в основном ему. Направился дальше в сторону зала. Видя так и сквозившее во взгляде Главного Инквизитора Церкви недовольство, люди коротко здоровались, боясь даже приблизиться к Мартену.       — Месье Мартен, — около входа в зал, где было наибольшее скопление людей, появился Монтепен.       — Советник, — инквизитор ответил слабым кивком, планируя продолжить свой пусть.              К общению, тем более с этой личностью, он не был расположен. По крайней мере не сегодня, не сейчас.       Мужчина считал наоборот. Монтепен резко перегородил дорогу, встав перед Приором. Мартен застыл. Люди рядом остановились, перешёптываясь о произошедшем.       — Месье Монтепен, верю в Ваше благоразумие и надеюсь, что причина у Вас достаточна веская. Слушаю? — выражение лица Иво оставалось таким же холодным и бесстрастным, но внутри мужчина медленно, но верно терял терпение.       — Прошу простить за грубость, — кривая улыбка растянулась на физиономии советника, — я лишь хотел выразить своё сочувствие по поводу Вашего сотрудника, месье. Говорят, мадмуазель Рид нашлась, и не в очень хорошем состоянии. Кто же знал, что она всё это время выполняла задание Корпуса. Похвально.       — Я не приемлю обсуждение сотрудников Корпуса Содействия, тем более находящихся в прямом подчинении Инквизиции. Помнится, не так давно, мы с Вами уже затрагивали данную тему. Надеюсь, на память Вы не жалуетесь, Советник.       — Ни в коем случае. Я лишь хотел узнать о состоянии девушки.       Приор благосклонно кивнул, затем продолжил, — Так уж и быть, спросите у неё лично, когда Рид выпишут. А сейчас, с Вашего позволения, я пойду.       Мартен, естественно, не стал ждать разрешения. Тактично обошёл мужчину и продолжил свой путь. Начальник охраны вместе с псиоником попрощались с Монтепеном и также двинулись. Невольные зрители начали расходиться.       Зал был заполнен почти полностью, когда появился Приор. Он быстрым шагом пересёк пространство, отделяющее членов Общественного Собрания от сцены, и занял положенное ему место. Стоун расположился неподалёку, возле одной из колонн, где, как он посчитал, угол обзора был лучше всего. Привычно занялся сканированием людей.       Двери закрылись, пропуская последнего человека. Внешний вид Монтепена разительно отличался, от кого, каким его видел Приор ещё пару минут назад. Мужчина явно был на взводе и раздражён чем-то. Размещаясь в положенном ему месте секции светских он даже развернул стоявший на столе стакан. Звук бьющегося стекла вмиг отвлёк внимание всех рядом сидящих от начавшей было заседание мадмуазель Сарду.       Женщина прочистила горло и вновь заговорила, на этот раз громче, стараясь перенять интерес, вызванный своим коллегой, на себя, — Ещё раз повторюсь. Рада, что мы смогли собраться почти что полным составом, несмотря на внезапное изменение сроков заседания, — она оглядела ряды, заполненные чиновниками. Советница перевела взгляд в сторону Приора и встретилась с ним глазами, — Как я понимаю, Викарий, к сожалению, не сможет присутствовать, однако, месье Мартен любезно принял приглашение и поменял свои планы ради нас. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, все взгляды были направлены ему в спину. «Будто бы у меня был выбор» — подумал Приор, но вслух никак не прокомментировал слова женщины.       Между тем, Сарду продолжила, — Считаю, что у всех уже было достаточно времени ознакомиться с повесткой сегодняшнего собрания, поэтому предлагаю не медлить и приступить к первому пункту. Месье Волю, — с места поднялся мужчина в костюме, — выступит с кратким статистическим докладом касаемо оказания медицинской помощи в Нью-Пари и его ближайших окраинах, далее планируется обсуждение мер по улучшению качества медицины. Прошу, месье.       Советница покинула трибуну на сцене, уступая своё место приглашённому врачу. Мужчина начал со статистики. Приводил цифры из годовых отчётов. Рассказывал о процентном соотношении пролеченных и умерших в больницах пациентов. Кто и с чем был госпитализирован. Указывал на недостатки системы в случае летальных исходов. Когда же коснулись распределения фармпрепаратов, Иво невольно отметил разницу в оснащении больниц в зависимости от генома прикреплённых к ним пациентов.       Мартен перестал слушать месье Волю где-то на половине, когда речь зашла о финансировании. Мужчину больше занимало рассматривать лица чиновников, как светских, так и духовенства, что вечно о чем-то шептались, что-то обсуждали между собой, то и дело или кивая в знак согласия и полной поддержки спикера и его слов, или же агрессивно жестикулировали, пытаясь доказать свою точку зрения сидящим рядом слушателям.       Доклад завершился довольно быстро, как, впрочем, и обсуждение. Обсуждать так-то было нечего. Финансирование медицины всегда было большой статьёй расходов и урезать её никто и не собирался. Улучшение мер, почти также единогласно одобрили, поддержав идею строительства новых больниц и амбулаторных пунктов, в том числе на территории обновлённого Термитника. Так теперь называли территорию новых, благоустроенных районов, что планировали начать перестаивать уже в ближайшем месяце.       Следующих доклад как раз затронул эту тему. На этот раз и Мартен поучаствовал в дискуссии. После долгих и достаточно жарких дебатов, Совет всё же уступил, согласившись выделить дома для проживания нестабильных и псиоников. Однако, здания, где собирались обживаться люди с чистым геномом, было решено огородить, а также обзавестись собственной охраной на территории, дабы соседство было менее тягостным, или, как выразился один из достопочтенных месье, дискомфортным.       Мартен уже представлял во всей своей красе, как будет выглядеть эта ассимиляция в совокупности с классовым неравенством, где люди, пришедшие на чужую территорию, отгородятся от новых соседей и станут прогонять любого прохожего, не подходящего под их стандарты, от своих жилых комплексов. А после — ещё большее разделение между и так откровенно недолюбливающими друг друга чистыми, нестабильными и псиониками. Обострение конфликта или даже усугубление. Мелкие стычки, со временем перерастающие в открытый конфликт, где власть, конечно же, поддержит первых, ущемив ещё больше остальной народ. «Les sottes menent a la ruine» пришло в голову Приора. Он сделал несколько пометок на листке, общим смыслом которых было — усилить блокпосты и участить патрули в новых районах после их постройки. По крайней мере, он постарается сделать всё возможное, чтобы предотвратить часть потенциальных конфликтов.       Пока члены Собрания дружно собачились, высказывая свои соображения по очередному пункту повестки, Иво отвлёкся на другие, более тягостные мысли. Мужчина вновь думал о псионичке. Мысленно рисуя образ, который въелся ему в память с момента их последней встречи, он раз за разом прокручивал слова девушки, её повадки в тот момент. Лу, какой он помнил её ещё пару месяцев назад, изменилась. В этом не было вины девушки, и Мартен это прекрасно понимал. То, что псионичка не тронулась умом после всего случившегося, уже было большим достижением. Однако, впереди маячил допрос Жонсьера, который, вполне себе, мог сказаться негативно, как на физическом, так и на душевном состоянии Лу. Именно поэтому он решился всё-таки заехать сегодня в больницу. Лично побеседовать с ней и понять, в каком состоянии девушка находится сейчас. Бесспорно, была и другая причина. Вернее, Мартену даже причин искать не нужно было, чтобы желать увидеть Лу. Она постоянно занимала все его мысли, даже несмотря на довольно холодный разговор в больнице.       — Месье Мартен?       Голос советницы вернул мужчину в реальность. Он поднял взгляд на сцену, где стояла Сарду.       — Месье Приор, раз уж дело коснулось недавних массовых задержаний, мы бы все хотели услышать Ваши доводы касаемо превышения должностных полномочий Корпуса Содействия, да и Инквизиции в целом.       Мартен в свойственной ему манере собрал документы. Молча оказался возле трибуны. Поздоровался, осмотрев присутствующих ничего не выражающим взглядом, подмечая пустующие места членов Собрания.       — Я допускаю, что некоторые люди не понимают, и задаются вопросом, почему именно Инквизиция взяла на себя обязательства по расследованию дела касаемо неприкосновенности личности. Ведь до этого все подобные дела велись полицией и я ни коим образом не хочу опорочить данный орган и его сотрудников, однако, считаю, что стоит напомнить вам, — Мартен вновь прошёлся по лицам чиновников, — среди потерпевших, в основном нестабильных, также числятся и псионики. А согласно установлению Церкви Единства и общественного собрания номер 1.Е-23 псионики не входят в юрисдикцию полиции.       — Но ведь Вы сами говорили о нестабильных. Они тоже не входят в Вашу юрисдикцию. Передайте их дела полицейским, — выкрикнул какой-то особо агрессивно настроенный чиновник.       — Месье, ведите себя сдержанней, Вы не на базаре, — вступился в перепалку один из кардиналов, — Вы говорите с самим Приором.       Поднялся гвалт. Люди, не брезгуя различными словечками, принялись сваливать друг на друга обвинения чуть ли не во всех смертных грехах, уже и не обращая внимание на стоявшего перед ними мужчину. Мартен некоторое время с интересом наблюдал за всей это картиной, пока она ему не наскучила. Тогда-то и прозвучал громкий стук кулака по поверхности, искусственно усиленный микрофоном на сцене.       — Прошу простить, что встреваю в вашу, вне всяких сомнений, важную беседу. Я хотел бы договорить, а после можете продолжить.       Звуки поутихли. Ещё через некоторое время Приор продолжил, — Как верно было подмечено, нестабильные, не относятся к юрисдикции Инквизиции, но и тут я могу выразить своё несогласие. Так как полиция является органом, подотчётным Совету. Среди задержанных имеется процент людей, имеющих связь непосредственно с Советом. Церковь не может до конца быть уверена в том, что расследование будет проведено по всем установленным нормам и регламентам, и что задержанные понесут заслуженное наказание. Именно поэтому мы не можем позволить полиции вести данное расследование.       — Разве мы можем верить словам каких-то нестабильных и псиоников, — подал голос Монтепен, — среди задержанных много уважаемых людей.       — Верно, — согласился сидящий рядом член Общественного Собрания, в котором Приор сразу же признал Бонифаса Крофтона, — Церковь и Инквизиция лезет не в своё дело. Складывается ощущение, что это просто возможность убрать неугодных Вам и Викарию людей, месье Приор.       — Поверьте, причин задерживать уважаемых господ, кроме как та, которую я озвучил ранее, у меня нет. Я лишь считаю, что каждый человек должен понести соизмеримое его действиям наказание. Что же касается задержанных, — Мартен перевёл взгляд на Шарля, — их вина была доказана показаниями потерпевших. У меня нет причин считать, что эти люди соврали.       — Ваш телохранитель тоже дала показания? — не унимался Монтепен.       — В виду своего состояния посвященная Рид ещё не была допрошена. Дача показаний назначена на завтра, Советник.       — Однако, хочу заметить, что Вы ничего не сказали про чиновников духовенства, месье Приор. Насколько мне известно, задержали только представителей светской власти, — на этот раз к обсуждению присоединилась Сарду.       — Не стоит мерить всех по себе, — как бы невзначай высказался один из кардиналов, и вновь начались жаркие дебаты с переходом на личности.       Мартен, будто бы не замечая, что фокус внимания сместился с его персоны, заговорил, — Мадмуазель, отвечая на Ваш вопрос, скажу, что на данный момент ни один из чиновников Церкви Единства не был уличён в связи с данным делом. Но, если у Вас есть какие-то основания полагать, что кто-то ещё может быть замешан в произошедшем, то я, как и все сидящие здесь просим Вас рассказать об этом. Независимо от статуса этого человека, Инквизиция проведёт все необходимые проверки.       Иво в упор смотрел на женщину, ожидая ответа. Кардиналы и советники замолкли, переводя заинтересованные взгляды с Сарду на Главу Инквизиции и назад.       — Нет, я не располагаю такой информацией, месье Мартен, — наконец-то произнесла она, поджимая губы, — если вопросов не осталось, давайте перейдём к следующему пункту. К разбирательству предлагаю вернуться позже, когда появятся показания мадмуазель Рид. Предлагаю провести закрытое заседание Совета и Церкви послезавтра.       Послышались одобрительные возгласы большинства членов собрания. Мартен выразил своё согласие молчаливым кивком в сторону Сарду, наконец-то покидая сцену.       Дальше собрание шло своим чередом. Вновь поднимались вопросы финансирования. Наиболее бурное обсуждение было связано с программами медицинского контроля. Во время очередного оживлённого спора никто из находящихся в зале даже не заметил, как открылась дверь и внутрь заглянула голова начальника охраны. Стоун, находившийся неподалёку от Мартена, отвлёкся от дискуссии. Чувство тревоги, исходившее, как в последствии он понял, от Баретти, привлекло его внимание. Стараясь быть незаметным, псионик двинулся в сторону выхода. От Приора, как, впрочем, и от некоторых других членов собрания, не осталось незамеченным изменение дислокации эмпатика. Мужчина с некоторым интересом бросил взгляд в сторону дверей, приметил появившегося там Гектора, и вновь вернулся к обсуждению насущных вопросов.       Кей вернулся очень быстро, даже в некоторой спешке. Наклонился к начальнику, что-то шепча тому. Внезапный звук отодвигаемого стула резанул по ушам, обращая внимание рядом сидящих чиновников к персоне Мартена.       — Месье Приор, Вы хотели высказаться? — начал было кардинал Юнал.       Теперь уже все без исключения присутствующие смотрели в сторону Иво.       — Сообщаю, что вынужден покинуть заседание. Вместо себя назначаю ответственным за блок духовенства Юнала.       — Но так нельзя, месье Мартен! — Сарду, шокированная происходящим также подорвалась с места, выказывая своё возмущение уходящему мужчине. Её сразу же поддержало несколько чиновников.       — Нонсенс! Покидать заседание Общественного Собрания без особой на то причины не может даже Викарий. Если же такая есть — скажите нам! — настаивала она.       Мартен остановился около выхода и резко обернулся, находя взглядом советницу.       — На мадмуазель Рид только что было совершено покушение.       По залу прошлись настороженные перешёптывания. Приор тем временем продолжил, — С учётом Ваших возражений, Сарду, и внезапным изменением даты заседания, мне следует полагать, что всё это было взаимосвязано… Молитесь Единому, — на этих словам мужчина осмотрел всех присутствующих, — чтобы это оказалось не так. Иначе… лучше Вам не знать, что будет иначе.       — Это угроза, месье? — подорвался сидящий рядом с Сарду советник.       — Я не угрожаю, лишь констатирую.       — Покушение? Он сказал покушение, я правильно понял? — встрял один из кардиналов, — значит, девушка выжила?       Вопрос так и повис в воздухе когда священника осадил Юнал.       Приор в свою очередь незамедлительно покинул помещение, оставив членов Общественного Собрания в гробовой тишине.       В коридоре уже ждали Жонсьер и Баретти. Вся группа под предводительством Мартена направилась к машинам.       — Жонсьер, докладывай.       Мужчина начал издалека, — Со мной связался Фарук. У Рид случилась остановка сердца. Он не смог дозвониться до месье Баретти и решил, что я смогу помочь. Я, когда узнал, звонил и Вам, но трубку не поднимали. Решил ехать сразу же сюда, а в больницу отправил Ришара.       — Виноват, мой телефон остался в автомобиле, — заговорил Гектор, на что Мартен лишь покачал головой.       — Что с ней сейчас?       — Когда я разговаривал с Фаруком, её всё ещё реанимировали. Повезло, что в палате оказался врач, тот хиллер из её социальной группы. Парень вовремя спохватился и начал оказывать помощь.       К этому времени группа мужчин вышла из здания Синода. Со всех сторон их тут же окружили представители СМИ. Игнорируя людей, Приор позволил охране разобраться с появившейся проблемой и достаточно беспрепятственно оказался в салоне своего автомобиля. Как только они тронулись, набирая скорость, Иво полез во внутренний карман форменного кителя. На экране телефона высветились пропущенные звонки от Жонсьера и Ришара. Марк звонил первый раз около десяти минут назад. Мужчина нервно сглотнул. Десять минут. Пока они доедут пройдёт ещё столько же, если не больше. За это время с Лу могло случиться всё, что угодно. Вернее, уже случилось. Самое худшее.       — Гектор, включайте сирену. Если придётся, выезжайте на встречную полосу.       — Но месье Мартен.       — Выполнять.       Начальник охраны подчинился. Выполнив всё в точности, как сказал Глава Инквизиции, в то время как тот, в свою очередь, уже связывался с инквизитором по рабочему телефону.       — Антуан?       Ришар поднял почти сразу, видимо ждал звонка от начальства.       — Как Рид?       — Врачи всё ещё продолжают реанимационные мероприятия. Причину остановки сердца не могут объяснить. С их слов Рид была обследована, и со стороны сердечно-сосудистой системы у докторов вопросов не возникало. Есть минимальная вероятность внезапного тромба, но пока что они не могут дать никакого ответа. Я оставил около палаты одного из сотрудников Корпуса, он доложит мне, если что-то изменится.       — Почему не остался сам, Ришар? — взбеленился Мартен, повышая тон, от чего Жонсьер и Стоун резко обернулись в сторону мужчины, а Гектор нервно вцепился в руль, прибавляя газу. — У тебя был приказ находится рядом с ней. Где тебя носит? Возвращайся и жди меня.       — Виноват, месье. Я пытался выяснить, что же произошло. Опрашивал персонал и возможных свидетелей.       Иво попытался совладать с собой, говорить более спокойно, но получалось из рук вон плохо, — Что удалось узнать?       — Со слов свидетелей, в палате до случившегося была только одна медсестра. Она и до этого занималась пациенткой, поэтому охрана беспрепятственно пропустила её. Женщина ушла, когда появился месье Бэрр. Хиллер находился внутри несколько минут, затем сотрудники в коридоре услышали крик о помощи. Один побежал за подмогой, второй зашёл в палату. Тот второй и связался с Жонсьером. Камеры в коридорах подтверждают всё произошедшее. Сейчас ищем медсестру. Она покинула больницу сразу же, поэтому её местоположение ещё уточняют. Я направил к ней и её родным домой сотрудников Корпуса. Отправил запросы на отслеживание её мобильного телефона и данных кредитной карты. Если что-то всплывёт, то мы сразу же её найдём.       — Хорошо, возвращайся к Рид.       Иво скинул звонок и откинул телефон на сиденье аккурат между псиоником и собой.       — Гектор, — обратился он к мужчине, — долго ещё?       Баретти не заставил долго ждать, глянул на карту навигатора в планшете, и в очередной раз вывернул руль, выезжая на встречную полосу, — Две минуты, не больше.       Около больницы было тихо. По территории неспешно прогуливались люди. Вдалеке слышались обрывки разговоров персонала с пациентами. В воздухе витал запах свежесваренного кофе. Неподалеку шумно работал фонтан, привлекая внимание проходящих мимо людей.       Внезапный вой сирен ворвался в эту идиллию, нарушая её. Вместе с тревожным звуком на площадку возле главного корпуса въехало несколько чёрных машин, резко притормаживая почти что у самого входа. Первый из приехавших автомобилей ещё не успел до конца остановиться, а из салона уже вышел мужчина. Его примеру последовали и остальные пассажиры. Очевидцы сразу же узнали в мужчине Главу Инквизиции, но не успели даже прокомментировать увиденное, как тот уже скрылся внутри больницы.       Ришар выхаживал в коридоре, искоса поглядывая в сторону лифтов. За его спиной, в палате псионички, до сих пор раздавались команды врачей, борющихся за жизнь девушки. Инквизитор ничего не смыслил в медицине, а посему даже не вмешивался, позволяя профессионалам заняться работой. Двери лифта распахнулись, и за ними показался Приор. Мартен в считанные секунды оказался возле инквизитора, быстрым шагом пересекая расстояние до палаты Лу.       Внезапное «разряд» остановило мужчину, Иво на миг застыл. Послышался треск и звук удара. Протяжный писк прибора. Ругань. Очередные команды медиков. Кто-то выбежал из палаты, чуть не столкнувшись с инквизиторами, побежал дальше выполнять требование врача.       Мужчина сделал пару шагов, останавливаясь напротив открытой двери. В палате столпилась куча народу. Несколько врачей крутились вокруг девушки. Один из них выполнял непрямой массаж сердца, чуть ли не до хруста проводя компрессию грудной клетки. Другой — стоял в самом изголовье, удерживая голову Лу запрокинутой. Изо рта вновь торчала трубка, по которой медик подавал воздух с помощью мешка Амбу. Йонас, Мартен узнал его сразу же, также крутился возле псионички. Из глаз хиллера текли кровавые слёзы, но тот несмотря на это, продолжал оказывать помощь. Остальные два врача, в том числе и Бонне, вкалывали какие-то препараты. Медики то и дело поглядывали на монитор, где не было ни единого признака сердечной активности.       Приор, наблюдавший за всем этим, не сразу среагировал на просьбу разойтись от пробегающего персонала.       — Месье Кемаль уже поднимается. Атропин здесь, — громко сообщил мужчина.       В его руках появился набранный в шприц препарат. Один из врачей тут же выхватил его, вкалывая в вену.       — Сколько минут? — послышалось от медика, продолжавшего массаж сердца.       Йонас посмотрел в сторону настенных часов, невольно пройдясь взглядом по распахнутой двери, где сразу же приметил стоявшего Мартена. Выражение лица псионика изменилось, стало суровей, — двадцать две.       — Чёрт, ставьте бикарбонат натрия. Вводите повторно адреналин.       Прошло ещё несколько минут, показавшихся Приору несоизмеримо долгими. Мимо проскочил человек в штатском, краем взгляда он уцепился за инквизиторов, но ничего не произнёс. Мужчина ворвался в палату, и сразу же оттеснил Йонаса, занимая его место.       Послышался голос Бонне. Она отчитывалась о проделанной работе. К сожалению, безуспешной. Тот выслушал молча, отдал несколько новых назначений, в том числе потребовал закрыть дверь, снова бросив быстрый взгляд в сторону коридора.       Когда Лу пропала из зоны видимости Мартена, тот наконец ожил, — Ришар, что с медсестрой?       — Удалось найти. Её задержали, везут в Корпус.       — Хорошо, можешь передать всю информацию Жонсьеру и быть свободен, спасибо, что прибыл так оперативно… Марк, — Иво обернулся в сторону второго инквизитора, что стоял неподалёку в компании Гектора и Стоуна, — проведи допрос, о результатах незамедлительно сообщить мне.       Жонсьер кивнул и оба дознавателя удалились. Начальник охраны приблизился к Мартену. Кей также замаячил на горизонте. У обоих имелись вопросы, но видя и понимая, насколько мужчина сейчас зол и подавлен одновременно, никто их так и не задал. Время шло. Секундная стрелка, словно издеваясь, неумолимо двигалась. Казалось, прошла целая вечность, однако, новостей так и не появилось. Из-за двери больше не слышались голоса. Было слишком уж тихо. А может это просто он сам слишком абстрагировался от всего происходящего.       — Месье Мартен, — Гектор подошёл к сидящему начальнику, протягивая телефон.       — Кто там? — мужчина даже не посмотрел в сторону Баретти, продолжая прожигать пристальным взглядом дверь палаты.       — Вейсс отправила последние новости, просила передать Вам для ознакомления.       — Не сейчас, Гектор.       Стоило Мартену отвернуться от двери, как та распахнулась, и из палаты вышел медбрат. Тот вернулся с каталкой, на которую аккуратно переместили Лу. Затем девушку вывезли из палаты. Наблюдая за всем этим, Приор подорвался. Врачи прошли мимо, занятые пациенткой. Транспортировкой руководил тот самый мужчина в штатском. Несмотря на свой усталый вид и явное перенапряжение пси, мужчина продолжал приказным тоном раздавать распоряжения коллегам, параллельно разговаривая по телефону. Свою руку хиллер всё также держал на груди псионички. Мартена он будто бы и вовсе не замечал. Когда основная масса людей исчезла в дверях лифта, увозя Рид прочь, к Приору приблизилась Бонне.       — Месье Кемаль сумел восстановить сердцебиение, но состояние девушки нестабильно. За это время ритм срывался несколько раз. Мы переводим её в кардиореанимацию. Чуть позже, когда месье убедится, что жизни девушки ничего не угрожает, он лично поговорит с Вами и о состоянии Рид, и о причинах. Могу лишь сказать о том, что уже точно известно — приступ был вызван чем-то извне.       — Намекаете, что, даже находясь под круглосуточным присмотром в больнице, девушку едва не убили?       — Нам жаль, месье Приор. Это наш недосмотр.       — Жалость здесь неуместна, мадмуазель, — тоном Мартена можно было металл резать, — считаете это позволительно, чтобы кто-то пронёс в палату отраву? Если бы рядом по чистой случайности не оказался хиллер, девушку нашли бы уже мёртвой?.. Ваша больница более не внушает мне доверия. Я желаю перевезти пациентку в больничный корпус Инквизиции. Насколько она транспортабельна?       — Месье Приор, нам действительно жаль. Эта ситуация ужасна сама по себе. Мы и подумать не могли, что такое может случиться. Однако, перевезти девушку не получится. Я уже говорила. Она крайне нестабильна. Месье Кемаль чудом смог запустить её сердце, и добиться хоть какой-то деятельности. Перевод, даже на машине скорой помощи, даже при поддержке хиллера не даст никаких гарантий, что девушку успеют реанимировать, если вновь случится остановка.       Глава Инквизиции ещё больше помрачнел. Глубокие морщинки пролегли между бровей, в то время как тёмные, почти что чёрные глаза излучали тревогу и усталость. Тягостные мысли терзали сознание мужчины. Он некоторое время молчал, обмозговывая услышанное. И чем дольше думал, тем больше убеждался в правоте слов женщины. Лу действительно могла не пережить транспортировку в другую больницу, а рисковать её и так едва стабилизировавшимся состоянием, он отказывался.       — Хорошо, — нехотя произнёс Мартен, — Рид останется здесь пока не придёт в сознание, но мы ещё вернёмся к этому разговору.       Женщина согласно кивнула, радуясь тому, что они пришли к соглашению, и поспешила удалилась.       — Месье Мартен, разрешите вызвать оперативную группу и криминалистов для досмотра места происшествия? — Стоун подошёл со спины, заглядывая в пустующую палату.       — Разрешаю, выполняйте, — Иво проследил за взглядом подчинённого. Зацепился глазами за скомканную постель. Сам того не осознавая вошёл в палату, продолжая смотреть на то место, где ещё недавно лежала Лу.       — Понравилось шоу?       Чужой грубый голос не стал внезапностью для мужчины, но отвлёк его, заставил перевести взгляд к окну и посмотреть на собеседника. Йонас стоял, облокотившись к стене, нервно прокручивая в руке сигарету. Заметив взгляд Приора на себе, хиллер медленно приблизился к нему, оказавшись впритык к мужчине.       — Вы всё никак не успокоитесь? Нравится, когда за чистых всю работу выполняют псионики? Хороший расходный материал, верно? А если умрёт, не велика потеря, всегда можно найти ещё?       — Умерьте свой пыл, месье Бэрр, — Иво заговорил тихо, предостерегающе.       — Умерить пыл?! — псионик резко схватил инквизитора за китель, прижимая к себе ещё ближе, — мне успокоиться?! Я чуть не потерял Лу из-за таких как вы! Из-за тебя! Её еле вытянули с того света, ушмарок хренов.       В палате показался Кей. Он переводил взгляд из стороны в сторону, но предприниматься что-либо не спешил.       — Месье Мартен? — обратился телохранитель к Приору. Тот понял всё без лишних слов. Эмпатик давал понять, что считал хиллера, что тот не представлял большой опасности, и в то же время ожидал приказа начальства.       — Всё в порядке, Стоун. Месье Бэрр всего лишь перенервничал, — всё также спокойно заключил он, непринужденно сбрасывая с себя руки псионика, — проводите его на свежий воздух… А Вы, месье, впредь будьте более благоразумны. Хотя бы ради вашей подруги.       Ответить Йонасу не дал уже Кей. Ухватившись за возможность убрать псионика куда подальше, мужчина потянул того в коридор. Лишь оказавшись на достаточном расстоянии от двери, эмпатик остановился, требуя того же от Бэрра.       — Йонас, да какого ты творишь? — Кей не любил излишней эмоциональности, но даже в его шёпоте явственно слышались нотки потрясения от поведения хиллера. — Это же Приор, не какой-то там бандит районный. Ты хоть немного включай голову. Да узнай об этом Рид — точно не погладила бы тебя по ней.       — Да хоть сам Викарий. Ты только посмотри, как он ведёт себя. Ему наплевать на Лу. Если бы ты не вытащил меня, я бы вмазал ему по его чистой роже.       — Не руби с горяча, — эмпатик похлопал мужчину по плечу, — Лу дорога всем нам, и мы все также переживаем из-за случившегося. Мартен ведь сам просил тебя о помощи. Он искал её. Нашёл…       — Это не имеет значения. Он виноват во всём, Кей. Из-за него Лу в таком состоянии. Он не имеет никакого права находиться здесь.       Йонасу вновь сносило крышу. Хиллер продолжал неотрывно смотреть в сторону палаты Рид. Кей чувствовал всю ту ненависть, которую испытывал в этот момент мужчина, и понимал, что, что бы он ни сказал сейчас, все его слова пройдут мимо ушей.       — Йонас, прошу, не играй с огнём. Скажи спасибо Единому, что ты легко отделался. Месье Мартен вполне мог арестовать тебя, а то и вовсе казнить за нападение на инквизитора, тем более чистого. Подумай о Лу. Она не пережила бы, узнай, что произошло с её другом. Толика здравого смысла промелькнула во взгляде Бэрра. Он нехотя согласился, кивнув, но губы так и остались сжатыми в тонкую полосу.       — Отлично. Приведи себя и свои мысли в порядок. Ты надорвался, видно же. Отдохни… и не нарывайся на неприятности, — эмпатик проговорил последние напутственные слова, замечая, как по коридору движется Баретти и ещё несколько человек в форме Корпуса, — мне нужно идти.       ******       Тьма — первое, что увидела Лу, когда очнулась. Удушающая, жестокая, бескрайняя тьма. Именно такая, какой она и должна быть в своём первозданном виде. Но проснулась ли она? Или это всё ещё был её сон? Если она в сознании, то почему ничего не видит? А если спит — почему слышит собственный голос? Нет, не голос. Голоса, эхом раздающиеся внутри. Голоса в голове манят, успокаивают, неустанно шепчут. Вторят: «всё хорошо, «всё так, как и должно быть». Девушке хочется довериться им, во всяком случае она пытается. Но что-то, что засело глубоко внутри не позволяет, терзает её. Будто бы она, как те куклы Вуду из доштормовых ужастиков, а кто-то настойчиво вонзает в неё иглы, то и дело копошась и выворачивая все внутренности наизнанку. Рид уже, казалось бы, привыкла к такому состоянию, когда ей слышится нечто чуждое. Сперва, едва уловимое, словно помехи в телевизоре, когда тот выходит из строя. Со временем шумы растут, обретают очертания голосов. Не тех, что так и продолжают звать Лу. Ещё немного, и псионичка начинает различать обрывки фраз, тьма будто бы расступается. Не так душно, не так страшно. Удар. Кто-то или что-то бьёт её в грудную клетку. Больно. Снова удар. Лу хочет сказать, попросить прекратить это. Ей кажется, что она так и делает, но её не слышат. В то время как что-то вновь тянет её вниз, в темноту. Теперь голосов нет. Они пропали. Есть только протяжный писк. Он заполняет собой всё.       Вспышка внезапной нестерпимой боли пронзает тело. В груди жжёт, тело Лу пылает. Она мечется в агонии, кричит, но вместо вопля с губ срывается воздух, вмиг рассеивающийся в кромешной темноте. Снова удар. Не такой, как раньше. Где-то глубоко внутри. Сердце. Точно. Это оно так бьётся. А билось ли раньше, думает девушка, но не может вспомнить.       Кто-то закричал, — Ну же. Давай. Выбирайся. Тебе ещё рано умирать!       Чужие слова отвлекли, заставили забыть о собственных мыслях. Лу открыла глаза. Вмиг вся лёгкость испарилась. Тело налилось свинцом. В области грудной клетки она почувствовала нестерпимую боль. Было больно дышать. Больно существовать. По щекам покатились слёзы. Девушка прикрыла глаза, вслушиваясь в посторонние звуки. С одной стороны, возле самого уха пищал аппарат, фиксировавший сердцебиение. Где-то рядом, с противоположной стороны от псионички, прозвучал мужской голос, — Молодец. Ты справилась.       Рид смутно помнила, что происходило дальше. На время она вновь погрузилась в какое-то потустороннее пространство. Ощущала, как её двигают, куда-то везут. Слышала собственное сердцебиение, приглушенные голоса и обрывки слов. В голове крутилось лишь одна фраза «Я умерла?». Вскоре, Лу отключилась окончательно.       ******       Иво постучал в дверь. Его охватило некое чувство ностальгии. Последний раз он делал подобное ещё когда был обычным инквизитором-дознавателем, подотчётным своим старшим и более опытным коллегам. Когда же стал Приором, все двери перед ним априори были открыты.       — Войдите.       Кабинет, в котором он оказался, был достаточно просторным. Дневной свет проникал в комнату, попадая на огромный дубовый стол, за которым сидел врач. Выполненные в бежевых тонах стены отлично гармонировали со смуглой кожей обладателя данного помещения. На каждой из них повсеместно были развешаны рамки с различными грамотами и дипломами, среди которых мелькали фотографии самого медика с какими-то людьми.       — Месье Мартен, прошу, присаживайтесь, — мужчина даже не посмотрел на него, указав рукой в сторону свободного кресла напротив письменно стола.       — Месье Кемаль, верно?       — Намык Кемаль, — представился врач, поднимая взгляд на собеседника, — кардиохирург.       — И Хиллер…       — Вы проницательны.       — Сложно не заметить кровь из глаз, месье. Какая у Вас ступень?       — Спрашиваете в лоб, как самый настоящий инквизитор. Хотя, было бы странно ожидать от Вас чего-то иного.       Намык отложил интересовавшие его бумаги. Оценивающе осмотрел, пугающего всех его коллег одним лишь своим видом, Приора. Сам он, не раз державший в своих руках человеческие сердца, не испытывал ни страха, ни благоговения перед ним.       — Перейдем в сути разговора, месье Кемаль… Лу Рид. Меня интересует её состояние, а также причина, вызвавшая его ухудшение.       — Лу Рииид, — протянул тот в ответ, находя среди папок на столе нужную.       — Хочу сразу сказать, месье Мартен. Я не фанат политики. И не религиозный человек. Я врач и презираю то, чем занимается Инквизиция. Когда мне позвонили и сказали, что меня вызывают в больницу из отпуска ради какого-то человека из Инквизиции, я хотел отказался. Хотел сказать, что не поеду…       — Однако? — совершенно спокойно уточнил инквизитор.       — Однако, месье, я врач. Спасать жизни — моя работа.       — Я благодарен за Вашу помощь, месье Кемаль. Если есть что-то, с чем я могу Вам посодействовать… — начал было Приор, но мужчина его перебил.       — Оставьте. Я сделал это не для того, чтобы Приор был у меня в долгу.       Мартен неотрывно смотрел на врача, что-то обдумывая.       — Как скажете, — наконец произнёс он, едва заметно кивнул.       — Итак, — Намык вновь посмотрел на раскрытую перед ним папку с бумагами, — мы провели все возможные в данной ситуации анализы и исследования. Как и ожидалось, никаких тромбов мы не обнаружили. Впрочем, мне это было понятно, как только я просканировал пациентку… Основная причина заключается в Уабаине, иначе говоря, Строфантине. Отмечу, что никто из моих коллег не назначал данный препарат пациентке.       В глазах Мартена врач не нашёл даже толики удивления.       — Полагаю, вы уже в курсе?       Иво кивнул. Прибывшие на место криминалисты провели анализ всех веществ, что обнаружили в палате. Мартен знал обо всем, что вводилось псионичке за последние сутки. И отлично помнил вещдоки, который ему предоставили, в том числе шприц с отпечатками той самой медсестры, на дне которого виднелся осадок в виде белого со слегка желтоватым оттенком кристаллического порошка.       — Строфантин — сердечный гликозид. Кардиостимулирующее, антиаритмическое средство, которое достаточно часто используют для лечения сердечно-сосудистых заболеваний. И поистине иронично то, что данный препарат также является мощным ядом, который при быстром введении в кровь может привести к нарушению ритма, вплоть до остановки сердца. Тем более, если учитывать дозу, которую вкололи пациентке.       — Как я понимаю, препарат всё ещё находится в крови девушки?       — Всё так. Около восьмидесяти - девяноста процентов препарата обычно выводится из организма в течение суток. Полностью вещество выйдет через два - три дня. За это время ритм вновь может сорваться. Также есть вероятность, что почки могут не справиться с такой концентрацией строфантина и отказать. По этой причине девушке лучше оставаться под наблюдением. Под моим наблюдением, — хиллер намеренно выделил последнюю фразу, предупреждая слова инквизитора.       — И всё же, я бы хотел перевести мадмуазель Рид в больницу при Инквизиции.       — Если хотите проводить её похороны, то милости прошу. Трое суток минимум, — он особенно выделил это слово, — она должна находится здесь. Дальше посмотрим.       Мужчины долго смотрели друг на друга. Никто из них не собирался прерывать игру в молчанку. Наконец Приор наклонился вперёд, поднимаясь с кресла, произнёс, — Я Вас услышал, месье. Рид останется здесь пока состояние не стабилизируется, затем её транспортируют в другую больницу. Надеюсь, Вы не будете против, если в реанимации появится несколько человек в форме, дабы избежать повторных покушений.       — Уверяю, эти меры излишни.       — Я настаиваю.       Иво всё-таки пришлось уехать из больницы. В палате псионички он оставил Кея, приказав тому следить за состоянием девушки и всем, что будет происходить в комнате. Гектор, бесспорно, был крайне возмущен таким пренебрежением Приора к собственной безопасности, о чём свидетельствовало недовольное выражение на его лице. Ограничился он только этим, открыто высказывать своё раздражение не стал. Палату всё также охраняли двое сотрудников КС. Ещё несколько человек дежурило около входа в реанимацию. Проверяли каждого, кто приближался к Рид на расстояние вытянутой руки.       Остаток дня Мартен провёл в Корпусе, где полным ходом шло разбирательство. Женщина полностью признала свою вину. В любом случае, препараты, вколотые перед допросом, не оставили и шанса соврать или же попытаться выгородить себя. Исполнительница рассказала о том, что её сына оштрафовали, затем он занял деньги не у тех людей, а отдать не смог. Так и вышло, что они стали заложниками финансовой ситуации, выход из которой ей помог найти один человек, случайно столкнувшийся с ней около больницы несколько дней назад. Неизвестный пообещал круглую сумму за сущую мелочь. Изначально, от неё требовалось всего лишь в определённый день пробраться в палату к спящей псионичке, и задушить её подушкой. Однако, медсестра побоялась так открыто подставлять себя. Решила сделать всё по-своему. Выкрала препарат со склада больницы, затем в назначенный день выждала пока в палате никого не будет, и приступила к осуществлению своего плана: усыпила девушку снотворным, затем ввела отраву. Посчитала, что так будет более гуманно и менее болезненно. Да и сама пациентка не сможет позвать на помощь, если банально будет в отключке. Когда же медсестра услышала голоса за дверью, то запаниковала. Пришлось действовать быстрей и менее осторожно. Выкинула шприц и ампулу там же в палате, надеясь, что никто не заметит этого. Деньги, обещанные ей, нашла в оговоренном заранее месте. Кроме того, первого раза, она больше не контактировала с тем неизвестным посредником. В том, что это не был сам заказчик женщина догадалась самостоятельно. Тот не скрывал своего лица, а значит, понимал, что его ничто не будет связывать с убийством псионички, даже если найдут. К слову, мужчину она описала вполне сносно. По крайней мере, фоторобот вышел, с её же слов, очень похожим на неизвестного.       Больше ничего путного задержанная не смогла сказать. Ознакомившись с её показаниями, Мартен оставил женщину в заключении дожидаться последующего наказания. Теперь его больше интересовали тот самый посредник и непосредственный заказчик. Он прекрасно знал, в каком направлении следовало копать. Также понимал, что Лу наверняка знала в лицо того, кто заказал её убийство.       Мужчина корил себя за то, что не позволил Жонсьеру выполнить работу вовремя. За то, что пошёл на поводу чувств и дал Рид время. К собственному сожалению, он уже не мог ничего поделать с тем, что произошло, а посему оставалось только смириться и принять тот факт, что он облажался не только как Приор, но и как партнёр Лу. Партнёр от которого она в их последнюю сознательную встречу шугалась как от огня. Впрочем, после того, что ей пришлось пережить, такая реакция была вполне оправданной.       Тревожные мысли в совокупности с нескончаемой работой сделали своё дело. Мартен так и не смог заснуть. Среди ночи подорвал охрану и поехал в реанимацию. Стоун к приходу начальства сладко дремал в кресле около кровати псионички. Рид так и не пришла в себя за весь день, но были и хорошие новости. Месье Кемаль неоднократно наведывался и проверял пациентку. Он заверил, что с ней всё в порядке. Приор отправил Кея домой высыпаться. Сам же снял свой форменный китель и, разместив его на спинке кресла, занял место эмпатика. Первое время он только и делал, что смотрел на девушку, беспокоясь, что с ней может что-то случиться. Затем, когда немного успокоился, занялся документами, которые взял с собой, но ладонь псионички так и не отпустил, удерживая её крепким хватом. Мужчина не знал сколько времени он так просидел, одной рукой перебирая бумаги, пока вторая непрерывно поглаживала запястье Лу, аккурат в том месте, где находилась её татуировка. Когда время давно перевалило за полночь, и в палату перестал наведываться дежурный персонал, а в глазах Мартена появилась резь от длительного чтения, тот сдался и задремал. Очередные документы так и остались разложены у него на коленях, в то время как одна рука покоилась на ладони псионички, а на другую мужчина опирался щекой и спал. Таким его и обнаружила Лу.       ******       Несмотря на тяжесть во всём теле, а также болезненные ощущения в груди, Лу отметила, что в этот раз просыпаться было как будто бы легче. Ей казалось, что она всего лишь хорошенько выспалась, но так было ровно до того момента, пока до её сознания не дошло, что дышала псионичка с трудом. Разлепив глаза насколько это было возможно, она попыталась потянуться рукой к лицу, попробовать освободить рот, но чья-то рука не позволила этого сделать. Девушка скосила взгляд в сторону, напрягая зрение. Тогда-то она и заметила его. Всё внутри сжалось, сердце сделало кульбит, после чего затихло, будто позабыв, что ему вообще-то положено продолжать биться и дальше.       Иво сидел возле её постели и так умиротворённо сопел себе под нос. Чёрные, шелковистые, даже на вид, волосы волнами спускались на плечи мужчины, закрывая часть лица, на котором виднелись сведённые в беспокойстве брови, тёмные круги, залёгшие под глазами. Лицо с заострившимися скулами, в свете больничной лампы, показалось Лу ещё более бледным, чем обычно. Несколько мелких морщинок проявилось на высоком, чистом лбу и переносице. Не смотря на свой усталый и явно напряжённый внешний вид, мужчина казался таким домашним. Сейчас он не пугал Лу, напротив, ей был спокойно рядом с ним, под его защитой. «Ты даже спишь как произведение искусства». Она вновь попробовала высвободить свою ладонь из хватки Приора, в надежде дотронуться до него, пока мужчина находился в объятиях Морфея. Но Мартен, видимо, почувствовал её неуклюжие попытки высвободиться, лишь крепче перехватил ладонь, сильней прижимая к себе.       Мужчина заворочался, поднял голову, оглядываясь всё ещё сонными глазами. Заметил её внимательный, насколько это вообще было возможно, взгляд. Черты смягчились, на лице появился намёк на слабую улыбку. Не имея возможности что-либо сказать, Лу молча наблюдала за Приором.       — Очнулась. Наконец-то. Как себя чувствуешь? — Иво убрал бумаги и сменил позу, придвинувшись поближе к девушке. Его ладонь продолжала удерживать псионичку.       Рид не сразу сообразила, что обращались к ней. Первое время молча сверлила недоверчивым взглядом Приора, мысленно гадая, что мужчина забыл здесь, когда же голова начала хоть немного переваривать сказанное, попыталась ответить. Из-за трубки ничего не вышло. Она лишь сбилась с дыхания и закашлялась.       — Позвать кого-нибудь?       Заметив беспокойство на лице мужчины, Лу крепче уцепилась за его руку, в попытке донести что этого точно не нужно делать. Ещё несколько мгновений она пыталась приспособиться к частоте, с которой аппарат помогал ей дышать. В конце концов, не с первой попытки, но у неё это получилось. Измученная таким подвигом, Рид закрыла глаза.       — Лу, тебе плохо?       Голос оказался намного ближе, чем в первый раз. Девушка распахнула веки ровно в тот момент, когда над её лицом склонилась огромная тень. В нос ударил запах до боли знакомого парфюма.“Крэп. Месье Мартен. Что ты творишь?» От такой близости стало тревожно и неловко одновременно.       Она слабо покачала головой, выражая несогласие. Было видно, как мужчина расслабился, вновь занимая место в кресле.       — Помнишь, что произошло?       «Что произошло? Я заснула, а затем, по всей видимости, чуть не сдохла».       Так как произнести умозаключения вслух она не могла, пришлось обойтись обычным кивком, соглашаясь с утверждением. Затем вытянула свободную ладонь, к которой был прикреплён катетер и подключена инфузия. Жестами показала что помнит не всё. Пятьдесят на пятьдесят. Лу ожидала, что мужчина расскажет ей о произошедшем, по крайней мере, о том, почему она здесь, но тот не спешил. А когда перевёл тему, поняла, отвечать он и не собирался.       — Болит где-нибудь?       Рид поёрзала, прислушалась к собственным ощущениям. «Да какого…». Боль отдалась во всём теле, словно в оголённый нерв ткнули острым ножом. Скривилась. Однако, жестами показала, что всё не так плохо. Терпимо.       По лицу начальника догадалась, что он не поверил ей, но спорить не стала, когда тот вышел из палаты, а затем вернулся с медицинской сестрой. Лу сделали инъекцию. Со временем тело перестало ныть, или же она просто привыкла к боли. Всяко стало легче.       — Лу, — её имя прозвучало из уст мужчины так знакомо, так интимно, что девушка невольно почувствовала прилив тепла, а в животе затрепетало. Она тут же отвела взгляд, стараясь подавить эти чувства. — Тебе следует поспать. Набраться сил. Если позволишь, я останусь тут?       Девушка не ответила. Медленно потянула свою ладонь, в конце концов высвободившись из хватки Приора. Под изучающим взглядом Мартена сделала вид, что пытается заснуть, даже веки прикрыла. И пусть сна нет ни в одном глазу. Зато не придётся видеть его невозможные тёмные глаза. «Вот позорище, Лу. Он ведь не идиот. Догадался, что ты не спишь. Что просто избегаешь его. И что теперь делать?». Её мысли прервал очень тихий, едва различимый то ли смешок, то ли кашель. «Нет, чёрта с два, ни за что не открою глаза. Хочет, пусть остаётся. Может ночевать на этом стуле, но пусть и не думает, что я посмотрю в его сторону». Мысленно матеря на чём свет стоит начальника, псионичка не заметила, как действительно задремала и уснула.       Когда утром следующего дня Рид открыла глаза, в палате было пусто. Кроме собственных смутных и довольно противоречивых воспоминаний, ничего не напоминало о ночном визите Приора. Словно его и не было, а больное воображение Лу самостоятельно придумало всё это. Пролежав в тишине пару минут, девушка заскучала. Вспомнив, что на это раз её не привязывали, да и глаза сейчас вполне себе сносно видят, она попыталась подняться и вытащить мешающую трубку изо рта. Справившись с первой частью своего импровизированного плана, псионичка только и успел начать разматывать бинт, которым эту трубку зафиксировали к её лицу. Тогда же дверь открылась и в палату вошло несколько врачей. Часть из них Лу узнала, в том числе и Бонне, а также Йонаса, стоявшего в конце группы посетителей. Возглавлял это сборище врачевателей рослый мужчина восточной наружности. Девушка ранее не видела его или же просто не замечала. Нет, точно не видела. Не заметить его было бы сложно.       Как Рид замерла с трубкой в руках, так и вошедшие врачи молча уставились на свою пациентку. Первым заговорил тот самый смуглый мужчина.       — Мы Вам помешали? — судя по тону голоса, мужчина, как минимум, был не в настроении шутить.       Слова и интонация, с которой к ней обратились, несколько пристыдили Рид. Она покачала головой.       — Тогда извольте вернуться в исходное положение. Горизонтальное. Руки прочь от трубки, — всё также грубо, даже с некоторой толикой враждебности выплюнул врач.       Псионичка подчинилась. Сделала всё в точности, как от неё требовали. Лёжа, она наблюдала за тем, как противный месье подошёл к ней поближе и осмотрел сперва датчики и то, что фиксировал аппарат и персонал за ночь. Затем бегло пробежался взглядом непосредственно по самой пациентке. Попутно спрашивал интересующую его информацию у стоявшего неподалёку медбрата. Тот отвечал по существу и без запинки. Какие анализы сегодня взяли. «И только когда успели? Когда я спала?». Сколько и чего Лу вкололи. Сколько диуреза собрали. Врач без всяких прелюдий стянул с неё одеяло, чтобы осмотреть мочевой катетер. На это моменте девушке стало максимально неловко. Она попыталась прикрыться, но получила в ответ лишь раздражённый взгляд мужчины. Он сам накрыл её. Оставил раскрытой только грудь. И то ради дела. Через минуту Рид уже заинтересованно наблюдала как он сканирует её рукой. Между ладонью псионика и её кожей появился характерный жар, который разлился по всему телу, больше всего в области грудины. «Хиллер, ни хрена себе. А ведёт себя как самый настоящий блюститель чистого генома». Врач между тем закончил осмотр, снова нахмурился. Вновь полез в папку с результатами анализов. Затем начался разбор её случая с другими докторами. Люди о чём-то беседовали, спорили, но Лу не слушала, всё равно ничего не понимала в медицинских терминах. Она лишь искала взглядом друга, и успокоилась, когда осознала, что тот не участвует в консилиуме. Его взгляд был прикован только к ней. На душе сразу же стало легче. Ей было плевать на остальных. Всё равно, о чём они толкуют. Главное, что Йонас рядом, здесь и сейчас.       Псионичку отвлёк голос извне. Снова заговорил ворчливый доктор, фамилию которого девушка услышала во время разговора медиков. Месье Кемаль. На этот раз он обращался непосредственно к ней, — Мадмуазель, спешу обрадовать. Несмотря на Ваш ужасный внешний вид, Вы, отнюдь, не умерли.       Лу хотелось ответить, что шутки у него разрывные и врачу самое то выступать в каком-нибудь затхлом баре Термитника, веселить публику, но она была не в состоянии произнести ни единого слова.       Видя её желание высказаться, Кемаль тяжко вздохнул, и добавил, обращаясь на этот раз в коллегам, — Экстубируем пациентку сегодня, иначе, не ровен час, она вырвет трубку самостоятельно. Сделайте УЗИ почек. Все анализы перебрать повторно через час. Лечение без изменений, — последнюю фразу бросил уже в сторону Лу, — из постели ни шагу. Проверю.       Трубку достали медбрат и стажёр. Рядом также маячил Йонас, помогая. Девушка была рада, что этого не делает её новый лечащий врач. По ощущениям, тот месье не стал бы возиться и выдернул её вместе с трахеей.       Когда трубка оказалась в руках персонала, а в горле больше не было распирающего чувства, псионичка закашлялась. На помощь пришёл друг. Бэрр придержал её одной рукой, а второй поднёс к лицу Рид маску. Сквозь слёзы и кашель она постаралась вдохнуть. Получилось не с первой попытки.       — Спасибо…кхкх…- голос снова осипший, но это такая мелочь, по сравнению с остальными её проблемами.       Лу не спешила отстранятся от Йонаса, облокотившись боком к его животу. Позволила другу успокаивающе поглаживать её по спине. Они сидели так несколько минут. А может и дольше. Никто из них не следил за временем. Просто наслаждались близостью друг друга.       — Сердишься? — девушка не выдержала первой, тихо спросила и посмотрела исподлобья на Бэрра.       — А должен?       — Наверное… Ты ведь предупреждал меня, когда я шла в Корпус, — Рид пожала плечами и откинулась на подушки, разминая плечи и шею.       — Нашла, что вспомнить. Моя вина. Видимо, в Интернате не доглядели с Томой. Прилетело по голове и заводские настройки на адекватность к чертям слетели… Сидела бы ты тихо в своём Корпусе, пофиг, да только тянет тебя к сомнительным личностям, Лу.       Псионичка порывалась было спросить о чём, а вернее, о ком именно говорил хиллер, но их разговор прервал появившийся Жонсьер. Предусмотрительно постучав, чем удивил псиоников, инквизитор проник в комнату и сразу же оказался подле девушки. — Доброго дня, Рид. Отрадно видеть, что Ваше покушение оказалось неудачным.       Лу его шутка не пришлась по душе. Йонасу и подавно, — Месье Жонсьер, Вы приехали анекдоты травить?       — Никак нет, Рид, — взгляд сузился, голос дознавателя вмиг стал серьёзным. В нём не осталось и толики намёка на недавний шутливый тон, — я направлен официально по поводу дела о похищении и сексуальной эксплуатации нестабильных и псиоников.       «Чёрт. Чёрт. Чёрт». Надеясь, что друг не придаст значения фразе инквизитора, Лу скосила взгляд на Йонаса. Зря надеялась. Бэрр откровенно прожигал дыру в ней. И молчал.       — Рид, Вы меня слышите? — голос Жонсьера послышался несколько ближе.       Девушка обернулась и увидела, что инквизитор уже успел занять свободное место в кресле, но к кровати его не пододвинул.       — Мммм?       — Вы вообще, чем слушаете? — начал было брюзжать мужчина, но потом резко притормозил, скептически осмотрел псионичку, — Вы же в состоянии вести разговор? Ваш доктор заверил, что Вы чувствуете себя хорошо, однако, если это не так, то я наведаюсь позже.       — Нет, всё в порядке, месье Жонсьер. Голова кружится, голос ещё, — девушка дотронулась до шеи, намекая на свою осиплость, мельком задев заживающую после ожогов кожу, — но я думаю, что вполне себе смогу ответить на интересующие Вас вопросы.       — Лу, ты не обязана, — вмешался Хиллер, — тебе нужен покой. Пусть занимаются своими делами, а тебя оставят в покое.       Взгляды инквизитора и псионика встретились. Оба метали искры. Лу понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она аккуратно коснулась предплечья друга, обращая внимание на себя, — Йонас, прошу тебя…       — Вам следует покинуть помещение во время допроса, месье, — вмешался инквизитор, и псионик, который, казалось бы, уже стал успокаиваться, вновь взбеленился.       — Ну уж нет. Я не оставлю её наедине с…       — Йонас, уходи, — несмотря на сиплый голос, слова девушки прозвучали решительно.       Она в упор посмотрела на мужчину. Хиллер долго молчал, не зная, как повести себя, что ответить подруге. Её просьба, едва произнесённая, повисла в воздухе. Было видно, что мужчина не в восторге от её слов.       — Ты действительно этого хочешь? — в конце концов тихо спросил он, — если нет, так и скажи, я не уйду, и этот, — он указал в сторону Жонсьера, — не сможет меня убрать.       Девушка кивнула, — Всё в порядке, Йонас. Дай нам час и возвращайся.       Когда в палате остались они вдвоём, Жонсьер активизировался. Принялся энергично перебирать какие-то бумажки внутри принесённой им же папки. Затем достал диктофон, положил его возле кровати на тумбу. На немой вопрос псионички, обязательно ли писать разговор, ответит категоричным «да». Лу не стала спорить.       — В виду Вашего состояния, Рид, я буду стараться не утомить Вас расспросами, однако, если почувствуете, что становится хуже или посчитаете, что не в состоянии отвечать дальше, дайте знать… Итак, представьтесь?       Девушка скосила взгляд с инквизитора на диктофон, — Посвящённая Корпуса Содействия, Лу Рид.       — В настоящее время приставлены к Приору Инквизиции Церкви Единства в качестве сопровождения и телохранителя, верно?       — Всё верно.       — Помните, когда и как попали в бордель? — задаёт он вопрос, и, прежде чем псионичка успевает даже слово сказать, добавляет, — в связи с засекреченностью информации, можете опустить момент с работой под прикрытием, Рид.       Некоторое время на лице девушки застывает сомнение. Она слабо, неуверенно кивает головой. «Ого. Значит, играем так. Интересно, зачем это Приору, кому он хочет предоставить её показания?». Несмотря на собственные мысли Лу ещё некоторое время колеблется, не зная с чего начать.       После тяжёлого выдоха, даже скорее хрипа, больше похоже на предсмертное дыхание старика, отвечает, — Меня привезли туда, месье. Один мужчина выбрал меня среди других девушек. Сперва по фотографии. Затем осмотрел, подойду ли я его клиентам.       — Осмотрел? — уточнил инквизитор, будто бы не понимал о чём именно толкует девушка, принялся что-то помечать в своих записях.       — Да, месье, осмотрел. Глазами. Руками…       — Достаточно, Рид. Что было дальше.       — Меня накачали чем-то. Наркотики, вероятно. Пси-блокатор. Второе точно. Насчёт первого не могу быть уверена. Мысли в голове постоянно путались, было сложно думать о чём-то, ощущалась некая заторможенность.       — Часто кололи?       — Постоянно.       Снова шорох ручки по бумаге. Очередные пометки.       — Вы сказали, Вас привезли. Находились не в самом борделе? Содержали в другом здании? Узнаёте?       Жонсьер поднял взгляд, отрываясь от бумаг. В руке у него была карта. На ней было обозначено несколько построек, в том числе загородный дом и парочка зданий около. На одном из них аккуратным почерком стояла пометка — «содержались девушки». Далее он показал ещё несколько фотографий с того места.       — Да, всё верно, — солгала девушка, — меня держали взаперти. Я мало что могу сказать об этом месте.       Инквизитор-дознаватель кивнул удовлетворённый ответом псионички. Всё шло по плану.       — Рид, Вы упомянули вещества, которые вкалывали Вам. После их употребления Вы находились в сознании?       — Да, месье, в сознании.       — Что можете сказать о людях, посещавших заведение? Контактировали с ними напрямую?       «Вы шутите?!» Язык девушки так и чесался озвучить мысли хозяйки, но видя сосредоточенный взгляд Жонсьера, Лу осознала, сейчас шуткам не место. Инквизитор не зря задавал точные вопросы. Он вытягивал нужную ему информацию, стараясь обойти большинство подводных камней, связанных с её пребыванием в том доме.       — Контактировала, — ответила она тем же завуалированным словом, что произнёс и Жонсьер.        Говорить, какой именно происходил контакт, язык не поворачивался. Хватало уже того, что в голове всплывали картинки произошедшего, а во рту явственно ощущался привкус тошноты и горечи. Она склонила голову, будто пытаясь спрятать лицо не столько от пристального взгляда ведущего допрос, сколько от собственных воспоминаний. Рид не могла сдержать мурашек, пробегающих по коже. Прикрыла глаза, глубоко задышала, стараясь думать о чём-то отвлечённом, приятном, как её учил психотерапевт. Выходило из рук вон плохо. Воспоминания о том издевательстве, о том, как её лишали выбора и свободы, не желали оставлять в покое, накатывали с новой силой, вскрывая плохо заживающие раны, заставляя заново переживать весь тот ужас. Они заполонили все её мысли, смешивая реальность со страхом. Звуки вокруг исчезли, оставив лишь тревогу, разлившуюся по венам.       Прикосновение к запястью вызвало в девушке паническую реакцию: её тело напряглось, она резко отдёрнула руку, отшатнулась от мужчины словно от раскалённого железа.       — Рид! — голос доносился словно из-за пелены.       Девушка с трудом расслышала своё имя, обернулась с широко раскрытыми глазами.       — Вам плохо? Позвать врача? — мужчина хотел было вновь дотронутся до псионички, но вовремя одернул руку, замечая, как она смотрит в его сторону.       — Не нужно, — в конце концов произнесла она дрожащим голосом, — воды.       Бутылка с питьевой водой оказалась у неё в руке. Лу сделала глоток. Прохладная жидкость, попавшая внутрь, словно смыла часть тревоги, облегчила состояние девушки, однако, ей понадобилось ещё некоторое время, чтобы прийти в себя, осознать, кто перед ней.       Когда Лу наконец собралась с мыслями, она кивнула мужчине, давая добро на продолжение.       — Клиенты, — мужчина долго не мог подобрать менее триггерное слово, — узнавали Вас?       — Да, месье, — голос псионички продолжал подрагивать, несмотря её попытки казаться спокойной, — некоторые из них обращались ко мне по фамилии. Они определённо знали, кто я.       — А Вы кого-то из них узнали?       — Конечно. Трудно не узнать человека, которого видел неоднократно. Тем более, если знаешь какой пост занимает та или иная персона. Издержки работы.       — Можете назвать конкретные имена?       — Записывайте, месье… Крофтон, Шабо, Фурнье, Монтепен…       ******       Мартен отложил бумагу в сторону, разглядывая мужчину через стекло. Монтепен сидел в комнате для допросов, куда его доставили всего пару минут назад сотрудники Корпуса. Приор лично выписал ордер на арест мужчины. Сразу же как ему доставили показания Рид. От чего-то он даже не сомневался в правдивости её слов. Странным было лишь то, что имя советника, как и ещё пары тройки других мужчин, не фигурировали в документах, изъятых из борделя.       — Месье Мартен, — в комнату вошёл Жонсьер. Остановился за спиной начальника.       — Задержаны все?       — Так точно. Некоторые уже дают признательные показания. Начальник отдела Полиции —месье Фурнье сознался в том, что советник Монтепен, угрожал ему, потребовал убрать свидетеля.       — Улики?       — Будут. Все счета Советника арестованы. Наши спецы проверяют телефон и рабочий компьютер. Проводят обыски в его многочисленных резиденциях.       — Копия допроса у тебя? — Мартен обернулся к Марку, забирая протянутый ему документ. В течение пары минут быстрым взглядом прошёлся по протоколу допроса Робена Фурнье.       Внешне Приор казался таким же спокойным и хладнокровным, как и в любое другое время, однако, инквизитор заметил, как изменилось лицо друга, когда тот дошёл до подробностей: брови сведены, губы сжаты, челюсть напряжена, взгляд натурально прожигает бумагу.       — Марк.       Жонсьер подошёл ближе, свёл ладони перед собой, готовый исполнять новый приказ.       — Разберись с камерами. Выключи их все. И проследи, чтобы на этаже не было никого.       Инквизитор молчал недолго, за это время в голове созрела мысль отговорить друга, воззвать к его рассудительности, но, при виде Монтепена, что сидел в соседнем помещении, при воспоминаниях о Рид и других зашуганных девушках, которых они допрашивали все эти дни, мужчина лишь кивнул. Он также молча вышел, закрыв за собой дверь в допросную.       — Месье Мартен, как это понимать? — советник взбеленился, как только увидел входящего Приора. — Какое право Вы имеете задерживать меня?       — Держите себя в руках, месье, — мужчина занял кресло напротив, оглядывая взглядом задержанного, — Вас задержали по обвинению в преступлениях.       Лицо Монтепена приобрело пунцовый оттенок. Его стало потряхивать. Во взгляде читалось возмущение. Челюсти нервно сжимались, выдавая напряжение, почти ощутимое на расстоянии. Каждая мелкая деталь, от судорожных движений бровей до едва заметного дрожания губ, лишь подчеркивала его состояние. Монтепен стиснул кулаки. Он всё порывался что-то высказать, однако, по всей видимости, так и не смог подобрать нужных слов.       — Молчите, — произнёс Мартен, — я предполагал, что так и будет… Шарль Монтепен, Инквизиция Церкви Единства инкриминирует Вам следующие преступления: попытка убийства сотрудника Корпуса Содействия, систематическое насилие над гражданскими лицами, использование Вашего служебного положения для личной выгоды, в том числе с целью сокрытия участия в преступлениях, а также непосредственно соучастие в преступных действиях, — закончив, Глава Инквизиции скользнул взглядом по вмиг побледневшему советнику.       — Домыслы! Кто поверит в это? Подобные обвинения и без доказательств! Вас самого лишат головы! — взревел мужчина, брызжа слюной.       — Домыслы? Хмм… Отнюдь. Вам ведь было известно о противоправном заключении людей, Вы также знали о том, что происходило за закрытыми дверьми, но не предприняли меры для их остановки, наоборот — покрывали их, и даже участвовали во всём этом. И это я молчу о том, что Вы заказали убийство мадмуазель Рид.       — У Вас нет улик!       — Мадмуазель Рид дала показания ещё сегодня утром. Ваше имя было внесено в протокол допроса.       — И Вы поверили словам псионички? Кто я! А кто она?       — Посвящённая Рид — сотрудник, слова которого я не ставлю под сомнение.       — Шлюха она! — выплюнул мужчина, — шлюха. Потаскуха инквизиторская. Весь город судачил о том, как девка попала на службу, да ещё так высоко взлетела.       — Не играйте с огнём, Монтепен. Не пытайтесь вывести меня из себя, —произнёс инквизитор, его голос стал глухим, наполняясь угрозами. Сохранять спокойствие становилось всё труднее. Мартен напрягся, руки зудели от желания что-то предпринять.       Монтепен внезапно рассмеялся. Смех его напоминал раскаты грома, — Неужели дело в том, что она твоя подстилка, Мартен? Не нравится, когда твоё берут?.. Знаешь, как она кричала, как умоляла не трогать её, и как сладко стонала…       Дважды повторять Приор не собирался. Он быстро вскочил, схватив советника за голову. Резко потянув на себя, ударил мужчину лицом о столешницу. Советник издал приглушённый крик, но Мартен не остановился, вновь толкнул его, заставив удариться лбом о край стола. Затем, с силой и яростью, схватил Монтепена за плечи и швырнул на пол, где тот приземлился с глухим стуком. Приор наклонился ниже, вглядываясь в лицо советника, которое было перекошено от боли и запачкано кровью. Алая жидкость покрывала собой часть лица, беря своё начало из носа и разбитой губы. Продолжала стекать по подбородку и на костюм советника. Сдавленные стоны вперемешку со смехом, который в какой-то момент перешёл в истеричный, лишь больше взбесили Мартена, и он снова схватил мужчину, с силой прижал к стене, и в этот момент в воздухе повисло напряжение.       — Превышаете свои полномочия, — едва различимо прохрипел Шарль.       — Плевать, — произнес Приор, подаваясь ближе. Его голос звучал как предостерегающее шипение змеи.       — Эта сука должна была сдохнуть.       — Если бы Рид умерла, то и ты был бы уже мёртв, — глаза Мартена сверкали яростью, — впрочем, так или иначе, тебя казнят, — закончил мужчина, отшвыривая от себя советника, как какой-то мусор.       — Я требую суда.       — Суд не понадобится, месье Монтепен, — с особой неприязнью ответил инквизитор, — Ваша казнь состоится уже завтра.       На площади, окутанной атмосферой мрачного предвкушения, Приор поднялся на возвышение. Его высокая, тёмная фигура выделялась на фоне закатного неба. Толпа замерла в ожидании, все взгляды были устремлены на него. Мужчина медленно осмотрел присутствующих, затем, властным голосом, начал произносить речь, — Сегодня перед вами стоят те, кто совершил недопустимое.       Он сделал паузу, позволяя своим словам осесть в воздухе, а затем продолжил, — Их действия — это не просто тяжкие проступки. Это предательство нашего с вами доверия, это покушение на саму суть человеческого существования. Они, — Мартен перевёл взгляд с толпы на заключённых, что стояли чуть поодаль друг от друга, — являют собой символы разложения и беззакония, разрушающие основы, на которых строится наше общество.       Люди в толпе зашептались. Приор между тем продолжил, — Каждый из них посчитал себя выше закона, выше Единого. Но закон есть закон, и он един для всех!       Толпа ещё больше растормошилась, с одобрением закивали. Предвкушение охватило зрителей. Мартен одной поднятой ладонью заставил народ замолчать. Когда над площадью восстановилась тишина, он принялся зачитывать имена, — Шарль Монтепен, Робен Фурнье, Паскаль Шабо… Инквизиция Церкви Единства инкриминирует Вам следующие преступления: систематические преступления против неприкосновенности и свободы личности, использование служебного положения в личных целях, сокрытие и соучастие в организации занятий проституцией… Закончил Мартен фразой: «Суд приговаривает вас к смерти. Вы были крысами при жизни, и умрёте от себе подобных. Приговор обжалованию не полежит, и будет исполнен незамедлительно».       Какое-то время на площади царила тишина, в то время как на помосте сотрудники Корпуса подготавливали место казни. Мужчин, никак не ожидавших такой кончины и явно сопротивляющихся из последних сил, пригвоздили наручниками каждого к своей клетке (прозрачным кубам с небольшими отверстиями для циркуляции воздуха). Их было более дюжины. К этому времени на помосте появились люди с жестяными контейнерами, полными голодных крыс. Они разместили на каждом из обсуждённых по одному контейнеру. Сначала грызуны лишь настороженно выглядывали из своих укрытий, осваиваясь, привыкая к новому месту. Затем осмелели, начали медленно продвигаться вперёд, жадно вдыхая воздух. Дрожь пробежала по телам мужчин, когда крысы устремились к своим жертвам, пользуясь их безоружностью.       Перешёптывания толпы сменились напряженным ожиданием. Мужчины на помосте тем временем активно задёргались, их дыхание участилось, когда грызуны начали карабкаться по ногам, исследуя новую территорию. С диким писком крысы расползались по всей поверхности их тел, выискивая доступные участки кожи. Послышались первые вскрики. В попытке избавится от тварей мужчины вопили, не в силах произнести что-либо членораздельное. Толпа шумно реагировала на каждый их стон, отголоски страха и боли, раздающиеся в воздухе.       Вскоре крысы начали кусать, острые зубы проникали в плоть. С каждым укусом, с каждым движением грызуны становились всё более агрессивными. Они уже вовсю рвали одежду и кожу. Мужчины, истекающие кровью, погружались в агонию. Над площадью неустанно слышались их вопли отчаяния и боли. Публичная экзекуция продолжалась довольно долго, пока борьба мужчин не утихла, превращаясь в простые всхлипывания и дрожь. Наконец, когда последний из них выбился из сил, вяло подёргиваясь в кандалах и поскуливая, пока группа грызунов проедала кожу на его животе, Приор оторвался от созерцания этого зрелища.       — Проследите, чтобы люди не приближались близко к клеткам, — обратился он к стоящему рядом КСовцу. — Организуйте дежурные патрули. Осужденных не кормить, не поить. Если узнаю, что хоть кто-то помог облегчить их наказание, или пустил им пулю в лоб… этот человек окажется там же, — рука Главы Инквизиции указала в сторону клеток.