By the way

      Гинтоки будит пульсирующая головная боль, она отдает в зубы и ему хочется стиснуть их, чтобы надавить на больной мозг, но он знает, что это ему ничем не поможет. С другой стороны, возможно, он просыпается не совсем от этого, или, возможно, он просыпается сразу от всего и надеется, что оба факта друг друга как-нибудь нейтрализуют.       В его волосах копошится рука, мягко перебирает пряди, массирует в нужных местах, обводит кончики ушей, заставляя Гинтоки вздрагивать. Он одновременно хочет материться и требовать от него отвалить и остаться так навечно, но не знает, что выбрать, предпочитая игнорировать реальность и не открывать глаза, притворяясь спящим. Рука в волосах наматывает завитки на пальцы и пытается уложить их за ухо. Гинтоки знает, что это бесполезно, потому что завитки выпадают обратно, как и всегда это делают, но Хиджиката пока еще не в курсе. Гинтоки понятия не имеет, почему тот до сих пор не ушел, почему не ушел сразу, почему заставляет его сталкиваться с этой отвратительной ситуацией “пробуждение в одной постели после случайного секса по пьяни”. И почему не ведет себя так, будто это действительно случайный секс, а играется с волосами Гинтоки, словно кто-то ему давал на это право.       – Я знаю, что ты не спишь, – шепчет Хиджиката, видимо, не до конца уверенный в своей правоте, его голос звучит хрипло, он прокашливается, явно страдая от своей никотиновой зависимости. Гинтоки мысленно ликует, желая ему окончательно прокурить все легкие, но в реальности кривится, хотя пытается себя сдержать. Его бесит насколько спокойным Хиджиката звучит, и насколько многого от него ожидает, полагая, что Гинтоки не убьет его за подобные выходки.       – Почему ты еще здесь? – не выдерживает Гинтоки, впрочем, не открывая глаз. И не сбрасывая руку, та как раз замирает на секунду, но Хиджиката будто бы настолько толстокожий и бессмертный, что продолжает гладить по голове, даже после того, как Гинтоки высказывает свое против. Он полагает, что стоит показать это против и действиями, но его голова слишком сильно раскалывается, чтобы что-то предпринять. Затем он думает, что бессознательно успокаивает себя этим, и мысленно безысходно стонет.       – А где мне быть? У меня выходной. Я говорил вчера, – отвечает Хиджиката, словно они ведут здесь самый обычный диалог, а не лежат в одной постели после того, как полночи обменивались всевозможными жидкостями на пьяную голову. Гинтоки хочется стонать уже вслух, но он также надеется сохранить лицо. Он помнит, что уговорил Кагуру остаться у Шинпачи под предлогом “здесь будут происходить вещи для взрослых, о которых ты знать не захочешь”, но в самом деле, не имел этого в виду. Он планировал просто пить и шутить тупые шутки, в какой момент все пошло не так?       Хотя Гинтоки вообще-то прекрасно знает в какой: Хиджиката поцеловал его, а он не смог отказать. Потому что… в этой части Гинтоки еще не до конца разобрался.       – Не знаю, – говорит он, – где вы там обычно проводите свои выходные, господин замком, и почему вас там до сих пор не ждут…       – Ты не поверишь, – перебивает Хиджиката, – у меня все последние выходные происходят в каком-то баре с тобой.       – Я должен это как комплимент воспринимать? – хмурится Гинтоки. Хиджиката, словно извиняясь, запускает пальцы в его волосы и массирует голову так, что Гинтоки, честно, готов расплыться и мурлыкать, только он не умеет. И не хочет радовать Хиджикату своей реакцией. Он резко встает, жмурится от острой пульсации в больной голове, собирает вещи вокруг и небрежно натягивает трусы со штанами, поднимается, не глядя в сторону Хиджикаты вовсе. Гинтоки и не знает, что произойдёт, если он посмотрит, ему кажется, что его жизнь находится на сраном перепутье, где от этого взгляда зависит, куда она двинется дальше, но открывать коробку с несчастной кошкой ему совершенно не хочется. Хиджиката молчит, когда Гинтоки покидает комнату, только шуршание одежды раздается на фоне, и… ненужные мысли снова лезут в его голову, он пытается выкинуть их еще до того, как они соберутся во что-то осознанное. В голове всплывает, как Хиджиката снимал с себя кимоно, и Гинтоки не знает, куда деваться от этого образа, и как смотреть на него в реальности, не вспоминая постоянно все то, что вспоминать не хочется.       Он сворачивает в туалет и слишком долго чистит зубы, рассматривая себя в зеркале. Зеркало ничем не отвечает, показывает лишь ту непривлекательную, неприукрашенную реальность, как и каждый день, и отчего-то Гинтоки задумывается, как вообще вышло, что они переспали? Это потому что Хиджиката находит его привлекательным? Ему просто было скучно и алкоголь ударил в голову? Женщины отказывают ему, и он решил переключиться на Гинтоки, потому что знает, кто находится в таком же плачевном положении? Он даже предполагает, что Хиджиката мог бы перепутать его с женщиной, но это настолько запредельная дикость, что Гинтоки поперхивается зубной пастой от смеха. Ему хочется все это спросить, по большему счету проорать Хиджикате в лицо, чтобы посмотреть, как он отреагирует, как начнет орать в ответ, и они привычно покроют друг друга оскорблениями и забудут обо всем до следующей встречи. Гинтоки действительно хочет такого, хочет вернуться к привычному сценарию, но сценарий его не слушается, потому что он выходит с мыслью решить все здесь и сейчас, натыкается на Хиджикату, растерянно стоящего в проходе, и весь его план, вся его бравада, вся его ненависть и агрессия сдуваются. Гинтоки хватает только на то, чтобы неловко спросить:       – Завтракать будешь?       И он понятия не имеет, зачем это спрашивает, но лицо Хиджикаты светлеет, его лицо трогает улыбка, он неуверенно кивает.       – Майонеза у меня нет, – усмехается Гинтоки из-за желания устроить глупую ссору, у него чешется язык и кулаки, но он думает, что это все старый он брыкается внутри, старый он хочет вернуть все на свои места и бесится, что все так внезапно поменялось.       – Переживу, – отвечает Хиджиката, словно тоже не хочет ломать это странное перемирие. Гинтоки искренне считает, раз они думают одинаково, то тот должен страдать от непонимания не меньше, и идет на кухню, ощущая взгляд на спине, выжигающий в нем черные дыры, ведет плечами, пытаясь избавиться от фантомного ощущения, и думает, что, некстати, мог бы к этому привыкнуть.