Что будет, если Леви напьётся

Многие задавались вопросом, почему капитан Леви никогда не пьёт (ничего, кроме чая). Не запивает очередную вылазку и смерти товарищей, не пьёт даже по праздникам. Почему столь естественное явление, как приложившийся к бутылке военный, не касалось этого удивительного человека. Ответ был, но Леви никогда не решился бы ни с кем им поделиться. Единственный человек, который, кроме него, знал эту постыдную историю, был мёртв. Это случилось в редкий выходной, когда члены старого спецотряда были распущены по домам, а для Леви подступало время участвовать в планировании очередной вылазки, сулившей ещё чьи-то смерти. Недавно ему подарили бутылку крепкого вина — то, чего не стал бы дарить ни один хорошо знавший его человек. Посвящённые преподнесли бы в дар редкий чай, чайный сервиз или набор для уборки по дому, а не алкоголь. Но вдруг несгибаемый воин почувствовал даже некое подобие благодарности к человеку, не поскупившемуся на эту бутылку. Как же он от всего устал, и как захотелось вдруг забыться хоть на короткое время… Так что, распустив отряд и оставшись в одиночестве, он достал заветную бутыль и сперва налил полчашки. Отпил. Вкус… ну, ничего так, в принципе. С этим можно было работать. Удовлетворённо кивнув и не спеша допив чашку, он налил ещё. А потом как взялся лакать прямо из горла, и полная бутылка элитного вина превратилась в пустую. Капитан вроде бы сидел на месте, а вокруг него кружилась комната. Да, вряд ли он двигался сам. Леви пытался осмыслить свои ощущения, но мысли разбегались так же, как предметы окружения перед глазами. И тут в комнату командира забегает Петра. — Капитан, простите, я забыла… ой… извините… В воображении живо нарисовались смущённое лицо, покрасневшие щёки и неловко отведённые в сторону глаза. В воображении, потому что он хоть и мог видеть Петру, но, во-первых, Петр было две, а во-вторых, они всё время норовили разбежаться от зоркого капитанского взгляда. — Извините, капитан… я… я уже ухожу… Леви представилось, как она разворачивается и, спешно перебирая ногами, уходит и уходит, уходит всё дальше… — Петра, не надо! — вдруг воскликнул он умоляющим тоном, каким в трезвом состоянии не смог бы говорить просто физически. — Н-не надо… ч-что?.. — запинаясь, уточнила подчинённая. — Мне мнадо муходить… — заплетающимся языком объяснил капитан. — Лучше… лучше иди сюда… посиди рядом… тут где-то стул был… зараза, куда же он убежал… Леви принялся шарить рукой в поисках стула где-то на столе. — А вы точно не хотите побыть одни?.. — Нет! — Леви так яростно тряхнул головой, что чуть не свалился на пол. — Ну… ну хорошо… Девушка прошла в комнату и села на тот самый второй стул, который никак не мог найти командир. — Очень хорошо… — благодарно кивнул Леви. — Но я тебя плохо вижу… придвинься поближе, пожалуйста-а-а… — Л-ладно… — разведчица послушно переставила стул, сократив расстояние между ними вдвое. — Уф… — Ой!.. Петра только приподняла руки, растерянно глядя на капитана, который, подавшись вперёд, упал лицом ей в колени. — К-к-капитан… что такое… — М-м-м, — довольно отозвался из её коленей начальник. — Капитан… как это понимать… — Какая же ты хорошенькая… — комментарий Леви вогнал девушку в замешательство. Его ладони принялись гладить её бёдра вверх-вниз, вверх-вниз, не надавливая. — М-м-м, м-м-мягко… — К-капитан, ну вы чего… — Хорошенькая Петра, очень тебя люблю. Такая тёпленькая… хорошо пахнешь… — Капитан… — У тебя очень ласковые руки… можешь меня погладить?.. Шокированная Рал лишь осторожно положила ладонь на волосы командира и начала осторожно поглаживать. — Да-да-да, как же хорошо… — простонал от удовольствия Леви, поворачивая голову так, чтобы лечь щекой на ноги девушки. — Капитан, сколько вы выпили?.. — Не больше и не меньше, чем выпил… Петра… Петрочка… Можешь называть меня Леви?.. А лучше Левичка… — Левичка?.. Сбитая с толку, она продолжала поглаживать волосы командира. — Ты всегда такая заботливая… — продолжал лепетать означенный командир. — Я никогда этого не говорил, но мне очень приятно твоё внимание… — Леви был вынужден прерваться, чтобы шумно втянуть норовившие вытечь слюни. — Ну я… я рада быть вам полезной, капитан, — смущённо ответила Петра. — Да не в этом дело… — досадно махнул рукой Леви, попав себе же по лицу. — Я к тому, что ты вот такая хорошая, что аж прям это… у меня язык заплетается… в общем, такая, что аж прям. Спасибо за то, что ты есть. — Он ласково погладил её по бедру, а потом вообще чуть повернул голову и поцеловал в него же. — Ну капитан… — Рал не знала, куда деваться от смущения. — Просто умирает так много людей… Всё время… Умирают и умирают… — командир неожиданно всхлипнул. — Только их увидишь, а уже умирают… Петрочка, ты ведь меня понимаешь, да?.. Я видел, как ты плачешь… — Ещё всхлип, который трезвый Леви нипочём бы из себя не исторг. — Мне хочется, чтобы никто не умирал… Петра, помоги мне сделать так, чтобы никто не умирал… Вдвоём мы наверняка справ-вим-мся… Несгибаемый воин, прославленный за свои стойкость и выдержку, крупно содрогался в плаче. — Капитан… — Петра особенно нежно погладила его по волосам и щеке. У неё самой грозились вот-вот навернуться слёзы. — Капитан… капитан… не сдерживайтесь. Взяв его голову в свои ладони, она сама развернула её так, чтобы лицо Леви вновь оказалось в её коленях. И гладила, гладила по волосам, гладила успокаивающе и убаюкивающе. — А если ещё чего-то хотите — не стесняйтесь сказать… — Хочу, чтобы ты меня дальше гладила, — глухо и плаксиво отозвался капитан. — Конечно-конечно, буду гладить… — девушка продолжила двигать руку. — И раз уж вы сами решились открыть мне свои чувства… пусть и в таком состоянии… то я вам тоже кое-что хочу сказать. Можно? — М-м-мг, — отозвался Леви. — Я очень горжусь тем, что у меня такой командир — не только сильный, но и очень-очень добрый… — рука нежно гладила и перебирала волосы. — Спасибо за всё, что вы делаете для меня, ребят и человечества. Нежная ладонь столь успокаивающе гладила, что капитан сам не заметил, как провалился в забытьё со сладким привкусом.

***

— С добрым утром, — нежно улыбнулась девушка, как только он продрал глаза и увидел над собой её лицо. Лицо с тем самым ласковым выражением, которое всегда приободряло сослуживцев. — Как спалось? — Н-ну… — губы пересохли, а язык едва ворочался. — Может, вам принести воды? Или сделать чаю? — Чаю… чаю — было бы неплохо… но сначала… сначала… — Что сначала? — спросила девушка с полной готовностью сделать всё, что он попросит. — Сначала — блевать…