Колотые раны до небес

Эда

      Крепкие любимые руки Серкана, блуждающие по моему вздрагивающему телу, были повсюду: на моем горле, плечах, грудях, животе, бедрах, спине, ягодицах, лобке… Нас окружала лишь безграничная толща воды, покрытая белесой дымкой пара, за которой я не видела ничего. Но я и не хотела видеть вообще что-либо, кроме него.

«Ты – мой дом, Эда…»

      Я не хотела слышать ничего, кроме его бархатистого полушепота, срывающегося в тягучий стон.

«Мой рай… Мой космос…»

      Я не хотела чувствовать ничего, кроме бесконечных прикосновений его нежных пальцев и мягких губ, под которыми моя кожа плавилась от желания, как нагретый воск, прямо до костей.

«Мое все…»

      В эти минуты застывшего во времени удовольствия Серкан дотрагивался не только до моего тела, но и до самой души, стремившейся покинуть меня с очередным полусознательным выдохом, чтобы раствориться в тяжелом удушливом воздухе и наполнить собой легкие единственного в моей жизни мужчины, которому я так бессильно жаждала отдать всю себя по кусочкам, по самым громким и тихим стонам, по всем известным мне словам любви и любым невербальным ее выражениям.

«Будь со мной. Навечно…»

      Я знала, что должно произойти дальше, когда к моей промежности прижалась твердая жаркая плоть, отчего вся моя сущность в этот момент задрожала в предвкушении, остановив биение слетевшего с катушек сердца. Ведь нас ждала вечность в этом безбрежном море наслаждения друг другом, где ничего больше не имело значения. Закрыв глаза, я прошептала заветное имя, тут же превратившееся в ласкающее слух эхо, и приготовилась забыть саму себя в неземных ощущениях, подвластных лишь человеку, которого я с гордостью уже считала своим мужем…       Мелодия входящего звонка разрушила видимую одной лишь мне идеальную картинку чистого удовольствия, возвращая мое заторможенное сном сознание к реальности. Я раздраженно промычала, игнорируя телефон, который через мгновение замолк, перевернулась на другой бок, крепче сжимая подушку под головой, и снова начала падать в бездонный обжигающий океан, где нетерпеливые руки Серкана, обещавшие мне ни с чем не сравнимое блаженство, уже раскинулись передо мной для своих вездесущих объятий… Снова звонок, черт его дери!.. Подушка теперь оказалась на моей голове сверху, крепко прижимаемой к уху в попытке заглушить навязчивый рингтон, который вместо того, чтобы заткнуться, становился будто бы громче. Я жмурилась изо всех сил, пытаясь вернуться в свой совершенный сон и досмотреть, дочувствовать его до конца, но мой неумолкающий телефон решил все испортить. Вернее, так решил тот, кто вздумал без конца названивать мне в этот момент.       С вымученным стоном отбросив подушку с головы, не открывая глаз, я первым делом потянулась рукой слева от себя под непрекращающиеся звуки звонка и гулкую вибрацию. Пусто. Тяжело вздохнув, я пробежалась пальцами по простыне рядом с собой, словно желая убедиться, что я действительно была сейчас одна в постели. Значит, уже было больше пяти часов утра. Серкан всегда вставал в это время, не изменяя своей привычке, даже если мы ложились спать сильно за полночь. Я же любила поспать подольше, особенно зная, что меня будет ждать вкуснейший завтрак, с любовью приготовленный искусными руками.       Потянувшись к прикроватной тумбе, я попыталась нащупать этот отвратительно бренчащий кусок металла, стекла и микросхем, но он, как назло, вибрирующими толчками уползал от моих пальцев, продолжая разрываться от стандартной мелодии входящего вызова. И почему я раньше не задумывалась над тем, насколько она противная?.. Чувствуя, что чаша моего терпения вот-вот разобьется (а вместе с ней и мой телефон, об стену), я резко приподнялась на локти и, судорожно разлепив веки, схватила с тумбочки средоточие моего раздражения, стараясь еще не привыкшими к свету глазами разглядеть символы на экране. Бабушка. Да еще и с видеозвонком… Погодите, сколько-сколько сейчас времени?.. Половина седьмого утра? Может, что-то случилось? Сев на кровати, я нажала на иконку ответа на звонок и принялась тереть тяжелые веки.       — Эда, родная, я так рада тебя видеть! — из динамика раздался радостный, даже счастливый голос Семихи. Фух, значит, ничего плохого не произошло. — Детка, неужели я разбудила тебя? — ее голос стал вдруг каким-то подозрительно игривым. — Ты еще… В постели?       — Привет, бабушка… — я прочистила еще хриплое горло, перестав натирать глаза, размеренно потянулась и беззастенчиво прозевала. — Угу, я еще только просыпаюсь…       — С пробуждением, милая, — собеседница издала чересчур многозначительный смешок. — Видимо, ночью было не до сна?       — А?..       Пребывая в непонятках, я проморгалась и, немного морщась от яркости телефона, уставилась в него. Широко улыбающаяся бабушка в нарядной ажурной блузке белого цвета как-то снисходительно разглядывала меня с экрана, то и дело потрясываясь от коротких смешков. Мои глаза опустились к окошку, где я наконец-то увидела себя – полусонную, с растрепанными волосами, наполовину выбившимися из еще державшегося на голове пучка, и… абсолютно голую.       — Ой! — за секунду придя в себя окончательно, я подпрыгнула на месте, выронив телефон из руки, и тут же рывком натянула покрывало на обнаженную грудь. Стоп, почему я голая?..       Пока бабушка несдержанно хохотала в динамике телефона, я начала судорожно перебирать в голове сумбурные кадры завершения вчерашнего дня, который как-то внезапно для меня прервался. Я четко помнила улыбающееся в лунном отсвете лицо любимого перед тем, как уснула, но… Что было до этого? Я попросила Серкана набрать мне ванну, потом написала, что хочу еще пить, затем затащила его к себе в воду (просто ради дурачества!), рассказала ему про песню, а потом… Аллах, получается, мой сон… И не совсем сном оказался?..       — Милая, ты куда-то пропала, я тебя не вижу, — бабушкин веселый голос хоть и выцепил из погружения в воспоминания о непорочной шалости, которая в очередной раз вышла из-под контроля, все равно не спас меня от ощущения пожара в области щек, добравшегося чуть ли не до кончиков ушей.       — Да-да, я здесь! — лихорадочно схватив телефон, я натужно заулыбалась в его экран, попутно распустив волосы, чтобы спрятать за ними жгучий румянец стыдливости, и решила, что стоит сместить акцент разговора на Семиху. — Бабушка, а ты чего так рано звонишь? Стоп, ты что… — я приблизила экран к лицу, пристально высматривая знакомый интерьер за спиной родственницы, и удивленно охнула. — Уже вернулась?!       — Да, родная, как видишь, я уже в Art Life! — она довольно всплеснула одной рукой, демонстрируя окружение переговорной, которое не влезало в камеру ее телефона. — Решила не терять времени, поэтому сразу из аэропорта примчалась сюда, — бабушка выдержала недолгую паузу и еще раз рассмеялась. На этот раз, видимо, из-за моего ошарашенного лица. — Я вообще звоню, чтобы сказать, что очень жду вас с Серканом в офисе. Привезла из Франции хорошие новости, поэтому не задерживайтесь!       — О, правда? — часто моргая, я попыталась изобразить воодушевленность и скрыть за ней свой полнейший шок от внезапного возвращения бабушки. — Хорошо, конечно… Мы будем вовремя, как и всегда.       — Отлично. Я так соскучилась по своей любимой внучке и зятю! — Семиха глубоко вздохнула и тепло улыбнулась. — Ну все, до встречи, передавай Серкану привет!       Я не успела ответить что-либо, как видеозвонок резко оборвался. Выстраданно простонав, я откинулась на мягкую поверхность кровати и еще раз потянулась до приятной дрожи в кончиках пальцев на всех конечностях, уставившись в потолок. За то время, что бабушка была акционером холдинга, она часто разъезжала по командировкам как в пределах Турции, так и за границей, но ее поездки обычно укладывались в пару дней – она любила решать дела быстро и четко, без лишних любезностей и «жевания соплей», как бабушка сама говорила. Однако в этот раз Семиха отсутствовала примерно три недели, причем никто вообще не знал каких-то подробностей о ее затянувшемся вояже кроме того, что она все это время была во Франции. Еще несколько дней назад, когда мы созванивались, она призналась, что не знает, когда вернется, а тут вдруг уже сидит в офисе и названивает ни свет ни заря… Какие же вопросы она улаживала так долго? Ладно, нет смысла гадать, скоро и так все узнаем.       Скинув покрывало на пол, я не спеша сползла с кровати и, от души зевая, подошла к комоду, откуда достала самые обычные хлопковые трусики белого цвета. Натянув на себя белье, я вытащила из шкафа рядом первую попавшуюся синюю футболку, которая принадлежала Серкану, и неторопливо надела ее, чуть не утонув в ней. В этот момент снизу раздалась едва уловимая трель рингтона, а за ней – отзвуки такого родного для меня голоса. Я машинально заулыбалась и, чувствуя лишь маниакальное желание поскорее увидеть своего почти мужа, помчалась на первый этаж.       Сбежав вниз по лестнице, я остолбенела, чуть не задохнувшись от коктейля «Любовь, страсть и нежность в Стамбуле», который лихорадочно заколотившееся сердце решило пустить по венам, стоило моим нетерпеливым глазам поймать силуэт любимого фокусника. Серкан стоял на кухне в белой футболке и домашних серых шортах спиной ко мне и, придерживая телефон плечом, что-то нарезал у плиты, изредка отвечая своему собеседнику короткими фразами вроде «Угу…», «Понятно…» и «Серьезно?». Рассветное солнце, протянув к жениху теплые руки-лучи через широкое панорамное окно гостиной, играло с его бронзовыми волосами, оставляя на них сияющие золотистые отблески своих прикосновений. Даже в этой совершенно домашней обстановке, занимаясь приготовлением завтрака, Серкан, величественно возвышаясь над кухонными столешницами и утварью, подобно ожившему монументу, был воплощением идеала, недостижимого для обычного смертного. Его поза каждой чертой источала внутреннюю уверенность, спокойствие и несокрушимость. Каждое движение его руки, державшей нож, было выверенным, точным и безукоризненным. Каждое оброненное им слово было емким, звучным и неоспоримым. Если реинкарнация душ существует, то Серкан наверняка был перерождением какой-то всесильной античной сущности, которую древние люди самозабвенно воспевали в мифах и легендах. А сейчас же мое собственное сердце, дрожа от одного только вида любимого мужчины, с каждым своим неровным грохочущим стуком увековечивало имя Серкана Болата в слоях стенок моей грудной клетки.       Аромат на кухне стоял просто изумительный, но мне хотелось поскорее ощутить другой запах, который лишний раз напомнил бы, что Эда Йылдыз – самая везучая, счастливая и безнадежно влюбленная девушка во Вселенной. Не сводя зачарованного взгляда с Серкана, я абсолютно бесшумно подкралась к нему сзади и, нежно обвив его руками за торс, рельеф которого хорошо прощупывался сквозь ткань футболки, прижалась щекой к его крепкой мускулистой спине и поглубже вдохнула. Вот оно – теплое, ласковое, безмятежное море, о котором я так трепетно мечтала с самого детства. Мой личный кислород, неискоренимо въевшийся в легкие, без которого я не смогу прожить ни секунды. Мое персональное волшебство, каждый день создающее для меня чудеса, из-за чего улыбка, смех и восторг стали постоянным состоянием моей души, будто я снова была маленьким ребенком. Серкан так часто хотел остановить разные мгновения, продлить какие-то моменты подольше, даже не подозревая, что это именно он был тем самым мгновением, моментом, делающим каждую секунду этой жизни неповторимой и наполненной каким-то особым смыслом. Может быть, после подаренного ему альбома с рисунками он все-таки осознает наконец, какое катастрофически важное (иными словами, центральное) место занимает в моем мире?..       Ощутив мои объятия, Серкан на долю секунды застыл и напрягся в районе выразительных мышц пресса, после чего размеренно вздохнул. Убрав нож на столешницу, ловко перехватив телефон, он накрыл мои сцепленные руки своей мягкой ладонью и нежно провел ей по моему предплечью, из-за чего я довольно промурлыкала ему в спину. Кажется, прошлой ночью в ванне он так же поглаживал меня по руке? И не только…       — Энгин, да понял я все, — голос Серкана, хоть и был слегка раздраженным, звучал так чарующе, даже медово сладко. Может, стоит записать его на телефон и поставить на рингтон?.. — Тебе хреново после вчерашнего, поэтому ты берешь отгул на сегодня… Нет, я не зол… Нет, я не буду тебе это припоминать… Все, приходи в себя. Если увижу тебя сегодня в офисе, ты уволен, — из динамика послышались какие-то жалостливые всхлипы, заставившие любимого усмехнуться. — Да шучу я. Но все равно не вздумай приезжать. Ладно, выздоравливай. До связи.       Отложив телефон, какое-то время Серкан не шевелился, позволяя мне еще крепче вжаться в его твердую спину и потереться лбом о контуры его мощных лопаток. Кончики его пальцев хаотично бродили по коже моего предплечья, запуская по ней приятные разряды щекотки, отчего я начала вздрагивать, не прекращая объятий, и издавать неконтролируемые смешки.       — Доброе утро, моя неземная фея, — его бархатный голос укутывал меня в свою всеобъемлющую мягкость, мысленно возвращая во вчерашнее уединение в ванной, где я тонула в плещущемся пламени его прикосновений буквально всем своим естеством. — Ты сегодня рановато встала. Как спалось?       Не дождавшись моего ответа, Серкан медленно повернулся ко мне, оставаясь при этом в хватке моих рук. Его зелено-карие глаза имели особенность менять цвет в зависимости от освещения и настроения, что добавляло интерес в наблюдении за любимым в различных ситуациях и обстоятельствах. Сейчас же с необъяснимой нежностью на меня смотрели два сверкающих драгоценных янтаря, обрамленных у внешних уголков дорожками насмешливых морщинок. Я завороженно наблюдала, как солнечный свет не спеша переливался по радужкам родных глаз, словно вырисовывая каждую их тонкую прожилку, пока не затерялся в них окончательно. Конечно, этому волшебнику было под силу укротить и подчинить не только мое сердце или тело, но и само солнце, а вместе с ними – целую Вселенную с секстиллионами звезд, триллионами планет и миллиардами галактик…       — Эда?..       В его голосе промелькнула обеспокоенность, в сияющих глазах – тревога. Ну еще бы, ведь я молча таращилась на Серкана с приоткрытым ртом, словно меня шарахнуло током. Он осторожно приложил ладонь к моей щеке и трепетно провел по ней большим пальцем, запуская по моей коже заряд электричества, возвращающий меня из космоса на землю. Вернее, в горячую воду. В ванне…       — А? — я часто захлопала ресницами, уже второй раз за это утро угодив в коварный капкан ступора. Соберись, Эда! — Спала прекрасно, любимый. С твоей помощью, конечно же, — не прерывая объятий, я мечтательно закатила глаза и игриво улыбнулась, вызвав на лице напротив, покрытом ухоженной щетиной, довольную улыбку в ответ. — Просто бабушка позвонила…       — В такое время? — он удивленно изогнул бровь, пока его палец продолжал неторопливое скольжение по моей щеке, затормаживая все процессы в моем организме, доводя чувствительность под ласковыми касаниями до максимума. — И как у нее дела во Франции?       — Она сейчас не во Франции… — мои сцепленные руки дернулись и сжались сильнее. Черт, вот это уже опасно… Я сглотнула и застыла, ощущая, как невесомые поглаживания Серкана вызывали на коже зудящие микровспышки, запускавшие по телу лавину мурашек, отдающиеся щекочущим импульсом где-то сзади в шее и в пояснице. Эти чувства были так похожи на те, что я испытывала сначала в ванне, затем в своем сне… Опустившись взглядом к его губам, я непроизвольно облизнулась, мучась непреодолимым желанием ощутить запретную магию его поцелуев на каждом миллиметре себя.       — То есть? — проведя по контуру моей нижней губы, он пристально изучал мое лицо, пока я была загипнотизирована его ртом, который столь маняще двигался, издавая такие сексуальные звуки… Тихо-тихо, это я сейчас возбуждаюсь на ровном месте?! — Семиха решила куда-то еще заехать?       — Она уже в Стамбуле… — я судорожно заморгала, почувствовав легкую тяжесть в низу живота и сдавившую горло жажду сию секунду накинуться на Серкана, воссоздав вчерашнюю нереальную близость прямо здесь, на кухне. — И ждет нас. В офисе...       — Интересно… — его палец остановился на моем подбородке, очень кстати замедляя стремительно нарастающее во мне желание, брызги которого уже выплескивались за границу разумного и дозволенного. Серкан на мгновение перевел задумчивый взгляд на Сириуса, который фыркал где-то позади меня, видимо, забавляясь с игрушкой, затем снова посмотрел мне прямо в бесстыжие глаза, которые уже в разных вариациях успели увидеть безудержный секс на столешнице за спиной любимого и такого возбуждающего мужчины. — Что ж, тогда не станем заставлять ее долго ждать? Завтрак практически готов…       Отняв от моего лица руку, он обернулся, окидывая взглядом еду, вышедшую из-под его ножа, которая источала такой аппетитный запах, после чего вернул теплые глаза ко мне и слегка улыбнулся:       — Можешь пока принять душ, а я быстро здесь закончу… Милая, ты меня слышишь?.. Эда?..       Щелк. Щелк. Щелк. Его нежные пальцы вместо того, чтобы заблудиться на моем теле, желательно в районе грудей и между ног, щелкали перед моими глазами, вырывая меня из вновь недосмотренной фантазии.       — Да, конечно… — тряхнув головой, я наконец-таки отняла от своего искусителя онемевшие руки и натянула улыбку пошире, надеясь, что Серкан не заметит, как я с потрохами увязла в развратных видениях. Пора сваливать, пока еле ощутимый жар в области щек не выдал меня окончательно. — Я и так собиралась ополоснуться. Скоро вернусь…       Черт! Ноги в руки и бегом отсюда! Что он со мной творит?.. Но стоило мне сделать шаг прочь, как большая ладонь аккуратно ухватила меня за запястье и притянула обратно к иллюзионисту, благодаря которому я уже неиллюзорно была близка к потере рассудка, стыда и совести. Какая горячая у него рука… Просто первородный огонь… Или это я уже сама горю?..       — Эда, ты странно себя ведешь… — его взволнованные глаза, потемневшие до цвета обжигающего рот виски, судорожно изучали мое лицо, которое я пыталась держать непроницаемым и даже непонимающим. — Все в порядке?       — Да, Серкан, — спокойно… А теперь надо постараться: глубокий вздох, вымученная полуулыбка, потяжелевший взгляд, небрежный зевок. — Просто не выспалась, мы ведь поздно легли… — мой обольститель грустно посмотрел на меня и сочувственно кивнул. Отлично, сработало! Для пущего эффекта я еще устало потерла веки. — Поэтому я хочу побыстрее принять душ, чтоб прийти уже наконец в себя…       — Я понял… — он вздохнул и не спеша выпустил меня из своей хватки, переведя виноватый взгляд себе под ноги. — Сегодня тогда ляжем пораньше. Пожалуй, вчера стоило уложить тебя спать сразу, как мы вернулись от моей матери…       — Серкан Болат! — заведясь с пол-оборота, я неожиданно для самой себя повысила голос и выставила перед собой угрожающий указательный палец, чувствуя, как к смертельному влечению примешивается неуемное раздражение. Серкан вернул ко мне полный замешательства взгляд. — Во-первых, я уже не маленькая девочка, чтоб меня надо было укладывать спать! А во-вторых… Я бы с превеликим удовольствием принимала эту чертову ванну всю ночь!..       — А?.. — на ошарашенном и прекрасном лице напротив выгнулась одна бровь. Вперившись в меня неморгающими глазами, Серкан весь застыл.       — Б! Все, я ушла в душ!       Воспользовавшись возвращением моего любимого к каменному состоянию статуи, я резко развернулась и, не оборачиваясь, дала деру на второй этаж, пока истеричное сердце уже лезло через горло, пытаясь спастись от моего фиаско. Катастрофа! Черт! Черт! Черт! Надо ж было такое ляпнуть! Да еще и так выразительно, отчетливо! Тут точно не получится прикинуться, будто Серкану послышалось что-то не то… Но какого лешего он вообще говорит что-то подобное? Уложить меня спать, значит, надо было?.. Тогда бы не было тех сказочных посиделок на нашей лестнице… И его игры не гитаре не случилось бы… И уж тем более ванны!.. Так что это он во всем виноват!.. В очередной раз довел меня! Ненавижу этого робота!..       Когда за моей спиной громко хлопнула дверь ванной комнаты, я резко переместилась к раковине и на полную врубила холодную воду. Я рассматривала себя в зеркале, взъерошенную, раскрасневшуюся, с безумным от желания и разгневанности взглядом, хватающую воздух ртом, пока не опустила глаза на свои руки, крепко вцепившиеся в белоснежные края раковины… Разум, решивший подлить бензина в эти вырывающиеся на свободу языки пламени, тут же продемонстрировал мне мои собственные пальцы, со скрежетом ногтей впивающиеся в бортик ванной, пока Серкан сзади придерживал меня за бедра и… СТОП!       Глубоко и размеренно дыша, я начала лихорадочно обтирать себя ледяной водой: сначала пылающее лицо, затем – воспаленные ладони, предплечья, плечи, шею, зону декольте… Я делала так каждый раз, когда тягостное влечение грозило выйти из-под контроля в какой-то неподходящий момент, особенно когда мы были в офисе. Я любила Серкана как чокнутая, до беспамятства и щемящей рези в грудной клетке, но так же отчаянно при этом хотела его. Меня тянуло к нему с самого первого взгляда во время его речи в конференц-зале университета – тогда я думала, что учащенное сердцебиение, рваное дыхание и прилипшие к его фигуре глаза были лишь симптомами жгучей ненависти к человеку, лишившему меня заветной мечты об Италии. Но на самом деле диагноз оказался куда страшнее… Неизлечимый вирус влюбленности стремительно распространялся по моему организму, изо всех сил боровшемуся с этой иррациональной заразой, и в итоге хронически въелся в мой разум, душу и сердце. Телесной оболочке пришлось тяжелее всего: наша первая близость в загородном доме Серкана обернулась для меня чистейшим наркотиком, открывшим дверь в царство немыслимого (и неиспытанного ранее) удовольствия, где я была не прочь заблудиться навечно, ведь мне всегда хотелось еще. Даже наших ссор и расставаний было недостаточно для того, чтобы избавить меня от убийственного желания вновь оказаться в его сильных волшебных руках… Ситуация усугубилась, когда свершился мой внезапный переезд в его квартиру, поскольку у меня появился чуть ли не круглосуточный доступ к такому притягательному совершенному телу любимого мужчины, который знал, как спалить меня в наслаждении всего лишь парой прикосновений, что он, кстати говоря, успешно делал, даря мне такие ослепительно яркие, просто космические оргазмы, будто внутри меня всякий раз происходил Большой взрыв, после чего вселенная моих чувств к Серкану беспрестанно расширялась… Но мне претила одна только мысль о том, что он мог разглядеть во мне озабоченную извращенку, поехавшую на теме секса, что он мог решить, будто мне от этих отношений нужно лишь физиологическое удовлетворение, ведь Серкан сам по своей сути был отчаянным романтиком. Я боялась, что он разочаруется, узнав, что его «неземная фея» – на самом деле падшая смертная, погрязшая в порочных фантазиях и излишней неуверенности, что с этими фантазиями делать… Поэтому я избрала иной подход: до последнего крутить перед женихом хвостом, посылать ему соблазнительные взгляды, показывать многозначительные жесты, словом – всячески охмурять его и делать все, чтобы в итоге первым сошел с ума от страсти сам Серкан, взяв инициативу (и меня) в свои манящие руки. Не буду отрицать того, что, водя любимого за собой по лабиринту намеков и двусмысленностей, я сама нередко терялась в нем, попадая на крючок собственных желаний, но упорно продолжала делать вид, что все так и было задумано. Периодически, конечно, если мое собственное терпение оказывалось на нуле, я, не выдерживая, брала ситуацию под свой контроль, как например, вчера утром, когда в открытую дала знать желанному имениннику, что хочу провести с ним в постели весь праздничный день, затем в офисе, когда залезла на стол в переговорной, но что-то пошло не так… Как обычно. Однако всем известно, что Эда Йылдыз всегда получает свое, особенно если заветной целью являлся Серкан Болат, целиком и полностью.       Через пару минут методичных обтираний я уже дрожала всем телом, стуча от пронизывающего холода зубами. Сознание, хвала Аллаху, к этому моменту уже прояснилось, как прозрачное безоблачное небо после грозы, прошедшей рука об руку с ливневым дождем и шквальным ветром, которой не ожидалось по прогнозу погоды… Сбросив на полочку футболку и нижнее белье, я залезла в душ и, думая лишь о предстоящей встрече с бабушкой, помыла голову и ополоснулась теплой водой. Еще через некоторое время я снова спустилась вниз по лестнице в своем домашнем образе, но уже соорудив на голове тюрбан из полотенца.       Я боялась застать Серкана посреди кухни все в том же застывшем виде с обескураженным выражением лица, но любимый волшебник сидел за барной стойкой, заставленной тарелками с едой, и с отрешенным видом что-то читал в своем телефоне. Я шумно сглотнула, приближаясь к жениху, понимая, что нельзя никоим образом возвращаться к тому, что сморозила перед своим побегом в душ.       — Пахнет просто потрясающе! — улыбнувшись, я легонько обвила его шею одной рукой и коснулась губами его колючей щеки, задерживая дыхание. Какой же невероятный морской аромат источала кожа Серкана… Так, нельзя терять самообладание! Отстранившись от любимого, который с довольным лицом приобнял меня за талию, я бегло посмотрела на приготовленный завтрак. — Ух ты, как ты узнал, что я хочу сегодня яичницу с томатами и колбасками?       — Ты бубнила о ней во сне, — он ухмыльнулся, окидывая меня коварным взглядом.       — Неправда! — я отрицательно мотнула головой, беззаботно хохотнув, усаживаясь на высокий стул рядом с Серканом, и напряглась всей своей сущностью, вцепившись в вилку. Ну конечно, ведь я-то точно знаю, что снилась мне этой ночью вовсе не яичница…       — Кто знает, — Серкан издал смешок и придвинул к себе тарелку, на которой я высмотрела тост с творожным сыром, авокадо, лососем и какую-то зелень с овощами. — Приятного аппетита, любимая. Кстати… — хитро улыбаясь, он легонько провел подушечкой пальца по моему колену, отчего у меня машинально свело ноги, а рот наполнился слюной (и вовсе не от предвкушения изумительного завтрака), заставив меня шумно сглотнуть. — Ты вчера забыла про свои кексы, а я позволил себе прямо с утра попробовать кусочек. Очень вкусно, Эда.       — С-серьезно? Я рада… — сжимая вилку в руке, я металась выпученными глазами между ухмыляющимся лицом Серкана и его рукой, которая с моей коленки поползла выше по бедру.       Надо было что-то предпринять. Сию секунду. Незамедлительно. Поэтому я уставилась в свою тарелку и, набрав грудью побольше воздуха, выпалила:       — И тебе приятного аппетита!..       Я набросилась на свой завтрак чересчур рьяно, видя краем глаза опешившее лицо моего гипнотизера, который быстро отнял свою руку, дав мне возможность дышать. Яичница с томатно-мясной начинкой была поглощена подозрительно быстро, чего Серкан, естественно, не мог не заметить. Настороженно покосившись на картошку фри, которая была неотъемлемой частью любого моего приема пищи, исчезавшую в моем рту с космической скоростью, он озадаченно выдал:       — Эда, куда ты так торопишься? Милая, ешь медленнее… — тем временем я залпом глушила целый стакан апельсинового сока. — Ты же знаешь, что плохо пережеванная пища вызывает брожение в кишечнике, что приводит к диарее и запору? Если будешь есть быстро, организм хуже усвоит полезные вещества…       Я перебила любимого громким ударом стеклянного дна стакана о каменную поверхность столешницы и, вытерев губы тыльной стороной ладони, будничным тоном произнесла:       — Серкан, напоминаю, что бабушка ждет нас в офисе. Кстати, она передавала тебе привет, — я соскочила со стула и, игриво улыбаясь, отрывисто поцеловала жениха в уголок губ. — Спасибо, было чертовски вкусно. Я побежала собираться, ты тоже не засиживайся! — с этими словами я скинула с головы полотенце на спинку дивана, и, взмахнув влажными волосами, помчалась обратно на второй этаж.       — Любимая, но еще только семь утра! Куда так рано?.. — оставив негодующий голос Серкана за своей спиной, уже через мгновение я вновь оказалась в спальне.       Чем скорее мы окажемся в Art Life, тем быстрее мой ничего не подозревающий колдун забудет о моем спонтанном утреннем признании – работа всегда без остатка завладевала мыслями Серкана, унося его на далекий сверхчеловеческий Олимп сознания, где практически каждый день рождались современные архитектурные шедевры. Первое время, когда мы только начинали сближаться, меня нервировала излишняя концентрация тогда еще фальшивого жениха, погруженного одновременно и в себя, и в рабочие дела, не замечающего факт существования окружающего мира. Но постепенно эти дорожки морщинок на его широком лбу, глубокая складка на переносице, нахмуренные брови, сцепленные в замок мощные руки, подпирающие очерченный волевой подбородок, застывшие, почти не моргающие глаза, устремленные сквозь время и пространство, словом, все эти характерные черты, присущие сосредоточенности Серкана, стали волновать меня настолько, что нередко, будучи занятой в офисе созерцанием любимого мужчины-статуи вместо рабочих дел, я была вынуждена удаляться в дамскую комнату и принимать у раковины ставший привычным экстренный ледяной душ, чтобы хоть как-то остудить разгоряченную от вожделения кожу и привести в порядок заряженные похотливой фантазией непристойные мысли. Сейчас же меня волновала не столько опасность снова словить сладкое возбуждение от одного только взгляда на Серкана, сколько риск попасть на безжалостный допрос касательно моей оброненной фразы про прошлую ночь, скрывающей порочную истину о том, что я хочу будущего мужа просто двадцать четыре на семь – и наяву, под прицелом палящего всевидящего солнца, и во сне, под зоркой звездной стражей ночи.       Бросившись к шкафу, я махом раскрыла его створки и, нетерпеливо притопывая одной ногой, принялась рыскать глазами по внутренностям гардероба, зрительно сканируя висевшую на вешалках одежду. Что ж, ради бабушки после ее долгого отсутствия стоило одеться построже. Я достала черные укороченные брюки высокой посадки с широким поясом и нежно-розовую шелковую блузку с короткими рукавами и пышным бантом на шее. Вот, скромно, но со вкусом. Скинув с себя безразмерную футболку, я надела первый попавшийся белый бюстгальтер, а за ним – выбранные вещи. Из обуви я отдала предпочтение своим любимым в последнее время классическим черным туфлям-лодочкам. Взяв с собой косметичку, я бодрым шагом направилась в ванную, где еще совсем недавно, покраснев, как помидор, в прямом смысле охлаждала свой пыл брызгами ледяной воды, которая вчера еще была такой обжигающе горячей в тесной ванне… А может, не стоило все так усложнять? Может, стоило затащить Серкана с собой в душ и не мучиться вместо того, чтобы делать из самой себя тюремщицу, заточившую свои истинные чувства в клетку сомнений, внутренне надзирающую за каждым своим словом, движением, взглядом, ощущением? Нет, Эда Йылдыз, сейчас не время рефлексировать и решать морально-чувственные дилеммы своих отношений с будущим мужем. И уж тем более не время снова грезить о жарком уединении в этой чертовой ванне!..       Оказавшись в ванной комнате, я всеми своими мыслями сосредоточилась на процессе сушки феном и последующей укладки волос, которые по итогу достаточно привычным волнистым образом струились по моим плечам, обрамляя лицо парой пружинистых кудряшек. После этого я приступила к незатейливому макияжу, старательно пыхтя над прорисовкой черных стрелок на глазах, которые получились почти идеально симметричными. Тушь, немного румян, полупрозрачная помада цвета пыльной розы – и вуаля! Корпеть над более продуманным мейкапом, который лучше подходил бы моему сегодняшнему образу, не было абсолютно никакого желания. Собрав косметику, я вышла из ванной обратно в спальню, где Серкан, стоя у зеркала, застегивал пуговицы светло-серой жилетки в микроскопическую белую клетку, надетой поверх белоснежной рубашки. Вот невезуха – я снова пропустила легкий стриптиз в его исполнении…       Не проронив ни слова, я подошла к одной из полочек в шкафу, где красовалась аляповатая шкатулка со схематичным изображением достопримечательностей Италии, подаренная мне Мело на один из дней рождения, в которой я уже несколько лет хранила свои наиболее излюбленные украшения. Открыв ее, я не глядя вытащила пару золотистых колец, жемчужные сережки-гвоздики и парочку цветастых каффов. Я настолько сконцентрированно просовывала пальцы в кольца, а следом – серьги в мочки, что чуть не вскрикнула от неожиданности, дернувшись всем телом, когда Серкан вдруг оказался за моей спиной и трепетно положил руки мне на талию.       — Ты меня напугал! — я часто дышала и моргала, приложив одну руку к груди, в которой сердце разогналось до скорости света, почувствовав такое близкое присутствие любимого мужчины, успевшего до переизбытка напоить мои легкие своим головокружительным морским запахом, ставшим еще более насыщенным, чем раньше.       — Прости, Эда, — Серкан ответил вполголоса и приблизился к моему правому уху своими губами, тепло которых я ощущала чересчур отчетливо даже на расстоянии пары сантиметров. Ради всего святого, держи себя в руках, Эда!       Что может быть соблазнительней бархатистого медового голоса Серкана, так взволнованно произносившего мое имя, словно оно принадлежало не мне, а какому-то божеству? Правильно, только его же гипнотизирующий шепот, который сейчас неощутимо дотрагивался до мочки моего уха и кожи шеи, выпуская на волю полчища мурашек, пронесшихся по всему моему телу приятной дрожью, из-за чего я снова чувствовала себя полностью обнаженной:       — Не смог удержаться. Ведь ты так фантастически прекрасна… Впрочем, как и каждую секунду этой жизни.       Я гулко сглотнула давящий ком вожделения, вставший поперек горла, и прикрыла глаза, трепетно ощущая, как его горячие ладони переместились на мой живот, ласково погладив его сквозь ткань, завязав в нем своими мягкими касаниями тянущую петлю, от которой я непроизвольно сжала бедра. Кажется, я тону…       — Ты уже готова? — он продолжал пытать меня своим обжигающим шепотом, задевая мое ухо шершавыми губами.       — Почти… — я выпалила полухрипом, еле слыша саму себя за оглушительно долбящим по вискам сердцебиением. — Осталось это…       Раскрыв глаза, я приподняла трясущуюся руку и несмело разжала ее – на моей ладони поблескивала пара разноцветных каффов, которые я так и не успела надеть из-за внезапного вторжения беспощадного мага на территорию моей трещавшей по швам невозмутимости и хромающего на все лапы самообладания.       — Позволишь мне помочь? — Серкан дотронулся до контуров моего уха кончиком носа, после чего мягко потерся своей покалывающей щетиной о мою щеку. Клянусь, я услышала в этот момент треск электрических искр.       Я только отрывисто кивнула, заметив, как очертания шкафа перед моими глазами мутнеют, размываются под давлением уже знакомого желания видеть только одно в этом мире – Серкана. Помирать, так с музыкой!       Не касаясь моей ладони, он плавным движением взял украшения и, проведя кончиками пальцев по выбившейся у виска пряди, неощутимо убрал ее мне за плечо. Я тем временем, задержав дыхание и закусив нижнюю губу, мысленно молила Аллаха дать мне сил, чтобы скрыть от моего мучителя, как нещадно в этот момент меня колотило от ужасающей тяги жадно напрыгнуть на него, чтобы вновь ощутить эту пожизненную принадлежность одному-единственному человеку на свете… Едва дотрагиваясь до моего уха, Серкан ловко надел на него оба каффа и отстранился, оставив между нами вибрирующую пустоту. Думая, что наконец-то спасена, я уже хотела повернуться к нему, как вдруг сзади в меня впечаталась массивная стена из мускулов, пригвоздившая меня к шкафу. Крепкие руки принялись по-хозяйски бродить по моей груди, животу, бедрам, пока кожа за правым ухом безнадежно истлевала под пленительной тяжестью поцелуев, трепетно спускающихся вниз по шее. Неужели я снова сплю и вижу свой недавний сон? Неужели я все-таки смогу пережить его до конца и в итоге испариться по молекулам, превратившись в бесконечный, как космос, стон наслаждения, состоящий из шести букв любимого имени?..       — Я кое-что хотел у тебя спросить… — Серкан выдохнул мне на ухо, держа меня в своей цепкой хватке.       Под грохот споткнувшегося сердца, обернувшийся громоподобным набатом, я оцепенела всей своей сущностью, пялясь потерянным взглядом в никуда. Час пробил. Вот он, момент истины. Сейчас Серкан задаст вопрос про то, что я ляпнула на кухне, а я выдам ему всю правду, как есть: что я таю, когда слышу его голос. Что я воспламеняюсь, когда он переходит на шепот. Что я сгораю заживо от любого его прикосновения. Что я превращаюсь в пепел под его поцелуями. Что я взрываюсь, умираю и возрождаюсь всякий раз, когда ощущаю его в себе. И что я хочу чувствовать все это постоянно. Ну или хотя бы так часто, как только возможно… И после своего откровения я не позволю нам покинуть пределы этой квартиры, пока мы оба не задохнемся от страсти, которая все это утро сжирала меня, обгладывая до последней косточки. А дальше – будь, что будет. Прости, бабушка, но тебе придется подождать…       — Слушаю, — я выпалила полушепотом и выпрямилась, готовясь в своей решимости раскрыть все карты до последней. Как ни крути, но своими хитрыми уловками я переиграла не будущего мужа, а саму себя. Я потерпела поражение от своих же желаний. И как я могла рассчитывать на победу, если мне противостояло ожившее воплощение понятия «сексуальность» в образе Серкана?..       Мучительно любимый мужчина разжал свои объятия и сделал пару шагов в сторону. Я поглубже втянула тяжелый воздух ноздрями, отсчитывая в голове секунды до чистосердечного признания. Ну чего ты ждешь, Серкан Болат? Давай уже, спускай этот чертов курок у моего виска!..       Спустя мгновение (или вечность – я так и не поняла) он слегка озадаченно поинтересовался:       — Какой галстук лучше подойдет к этому костюму?       — Что?!       Этот невзрачный вопрос наотмашь выбил меня из транса, заставив все онемевшее от напряженного ожидания тело пошатнуться. Судорожно моргая, я резко повернулась: Серкан, стоя у раскрытого шкафа, держал перед собой на вытянутых руках два галстука, один из которых был графитового цвета, другой – светло-коричневого, как кофе с молоком.       — Говорю, поможешь мне выбрать галстук, милая? — он улыбался со свойственной ему нежностью в зелено-карих глазах, но я четко видела спрятанную за ней насмешливость. Дерзость. Вызов. Опять вздумал играть со мной, Серкан Болат?..       Я молча подошла к этому наглому хитрецу, сосредоточив взгляд на кофейном галстуке, схватила его и без единого лишнего движения закинула на внушительную шею Серкана, после чего, не глядя в глаза напротив, пытливо изучающие мое лицо, затянула узел покрепче.       — Не так туго, любимая… — поморщившись, он сдавленно кашлянул.       Вздрогнув, я осторожно ослабила петлю галстука и, не проронив ни слова, развернулась в сторону выхода из спальни, прихватывая по пути небольшую черную сумочку. Думал, что уже выиграл, Серкан Болат? Ну уж нет, я так просто не сдамся… Я изведу нас обоих, но заставлю тебя первого признаться в том, что ты хочешь меня как сумасшедший. Я буду мучиться от губительного желания, но вынужу тебя самого с голодом наброситься на меня. Я ни за что не проиграю…       — Эда, все в порядке? — обескураженный голос позади вытянул меня из размышлений. Я остановилась на пороге спальни и, лучезарно улыбаясь, обернулась:       — Да, в полном. Просто хочу поскорее увидеться с бабушкой. Поторопись, милый.       Заметив недоумение на прекрасном лице Серкана, я едко ухмыльнулась и, задрав подбородок повыше под распирающим меня боевым настроем, спустилась по лестнице вниз, своевременно вспомнив, что нужно забрать на работу вчерашний тетин подарок.

***

      По дороге к офису я слушала музыку из аудиосистемы «БМВ» громче обычного, подпевала песням выразительней обычного, сидя пританцовывала старательней обычного. Серкан то и дело одаривал меня легкими улыбками, пряча глаза за новыми солнечными очками, подаренными Энгином и Пырыл, но оставался при этом слишком задумчивым для привычной поездки на работу. Более того, сегодня он даже не положил мне свою ручищу на колено!.. Когда на очередном красном сигнале светофора Серкан дольше положенного завис в телефоне, я не выдержала и, вырубив музыку, спросила, настойчивым взглядом просверливая в голове любимого дырку:       — Может, скажешь уже, что случилось?! Ты сам не свой!..       Он ничего не ответил, глядя на светофор, отстукивая кончиками пальцев по рулю в ожидании зеленого.       — Серкан, не молчи, пожалуйста… — я взмолилась, страдальчески пробежав по нему глазами. Но он продолжал молчать. И эта тишина на водительском сидении неиронично выводила меня из себя.       Машина резко тронулась, стоило разрешительному сигналу зажечься, отчего меня вдавило в спинку кожаного кресла. В этот момент бурлившее внутри бешенство накрыло с головой, заставляя меня повысить голос:       — Серкан!..       — Эда, я тебя прекрасно слышу, — он перебил, не сводя взгляда с дороги, пока мы мчались на предельно допустимой скорости.       — Но ничего не отвечаешь! — я недоуменно всплеснула руками, вперив возмущенные глаза в каменное лицо любимого. — Что происходит? Ну поделись со мной, Серкан… Или это что-то слишком личное?       Он тяжело вздохнул, подперев голову левой рукой. Я мысленно досчитала до десяти, затем нахмурилась, скрестив руки на груди, и отвернулась, пробурчав себе под нос:       — Понятно…       За время совместного проживания мы не раз приходили к выводу, что в любой непонятной (а особенно – затрудненной) ситуации нужно говорить друг с другом. Не накручивать себя, не надумывать то, чего нет, – необходимо просто взять и поговорить. Сколько проблем и недопониманий в прошлом можно было бы избежать обычным человеческим разговором! Уму непостижимо! Но даже придя к такой незамысловатой житейской истине время от времени возникали моменты, когда из Серкана, привыкшего переживать все глубоко внутри себя, слова приходилось вытягивать чуть ли не клещами. Я же со своей стороны не прятала в душе секреты и тайны от своего жениха, не мучилась какими-то беспокоящими меня вопросами в одиночку, выдавая все, как на духу. Ну, по крайней мере, старалась это делать… Искренне стремилась к этому! И вообще… Можно ли считать секретом мое сексуальное помешательство на Серкане?.. Вроде он и так хорошо чувствует, как бурно мое тело реагирует на него каждый раз… Беспокоит ли меня эта тема? Ну, совсем немного и иногда…       — Эда… — вынырнув из мыслительных дебрей, я машинально повернулась на его бесцветный голос. — Я просто волнуюсь по поводу проекта господина Дарвиша… — Серкан отрывисто потер лоб ладонью. — До сих пор нет никакого ответа…       — Но ведь времени прошло всего ничего… — я немного стушевалась, услышав правду. Если честно, у меня совершенно вылетела из головы вся эта задумка с садом для жены Монтэра Дарвиша, отчего я ощутила наплыв стыда. — Серкан, послушай, твоя идея просто потрясающа. Не придраться, не прикопаться! — я улыбнулась, но вызвать улыбку на любимом лице в ответ не вышло. — Контракт обязательно будет нашим, вот увидишь…       — А если нет? — он наконец-то бросил в мою сторону отрывистый взгляд.       — Ну… — я часто заморгала, озадаченно переведя глаза на дорогу, перебирая в голове возможные варианты ответа. — Ничего смертельного, — пожав плечами, я громко вздохнула и взглянула на лицо Серкана, ставшее напряженным. — Серкан, в твоей жизни еще будет просто целое море грандиозных великолепных проектов, настоящих шедевров, о которых будут писать в учебниках по мировой архитектуре!..       — Эда, ты не понимаешь, — он внезапно прервал мою тираду, оставив меня зависшей с открытым ртом. — Мне важен именно этот проект…       — Но почему? — мой голос вдруг сделался тихим. Я чувствовала всем своим нутром, как нерешенная судьба «Сада тысячи звезд» изнутри выедает Серкана по кускам, но не знала, как придать ему уверенности в том, в чем сама не сомневалась ни на секунду. — Скажи, пожалуйста…       — Потому что я придумал его, просто взглянув на тебя… — он выдержал паузу, показавшуюся мне бесконечной, пока я пребывала в беззвучном недоумении. — Этот сад родился в моей голове только благодаря тебе, Эда. И тем чувствам, которые я испытал, когда ты вошла в мою жизнь…       Так вот что его волновало... Я тут же хотела возразить, мол, если проблема во мне, то это вообще не проблема, хотела потребовать, чтобы он не думал обо мне в этой ситуации, вынес меня за скобки вопроса, но тут же осеклась, потупившись на свои колени. Ведь для меня самой все, что было хоть как-то связано с Серканом, что имело к нему даже косвенное отношение, было катастрофически важным. Первостепенным в этой жизни. Самым значимым во всем мире… И для него все было точно так же, когда речь заходила обо мне. В груди что-то ноюще кольнуло и бессильно завыло.       Серкан глубоко вздохнул, не сводя взгляда с полупустой дороги, и продолжил, туже стискивая пальцы на руле:       — Поэтому я должен осуществить этот проект. Я просто обязан…       — Серкан Болат, — я перебила его, нежно взяв его руку в свою, и, положив ее себе на колени, переплела наши пальцы. Любимый, но печальный волшебник растерянно покосился на меня. — Я верю в тебя. Но если у тебя самого остались какие-то сомнения, то просто прислушайся к своей почти жене: ты, самый креативный и гениальный архитектор Турции, во что бы то ни стало возведешь сад для госпожи Наджмы в Дубае. Обязательно. Я более чем уверена, что в эту самую секунду Монтэр Дарвиш согласовывает последние нюансы перед тем, как выдать тебе свой положительный ответ. Просто подожди еще какое-то время, хорошо? — он не ответил, чуть нахмурив брови. Я легко выдохнула и продолжила. — Серкан, ни на мгновение не сомневайся в себе, в своих профессиональных навыках и способностях. Иначе мне точно придется тебя покусать!..       С его губ, дернувшихся в уголках, слетел полусмешок. Я просияла в ответ, нетерпеливо заерзав на месте:       — Вот именно, Серкан Болат! Твоя заразительная улыбка – это верный ключ к успеху в любом деле! Поэтому не устану повторять: улыбайся чаще! И смейся тоже!       Видя, как непроницаемая маска на любимом лице без шансов сдает позиции перед расширяющейся улыбкой, я рассмеялась сама, окончательно заражая Серкана своим радостным настроением. Крепче сжимая наши переплетенные пальцы, он посмотрел на меня – за темными стеклами новомодных очков я почувствовала такую родную нежность его взгляда, которая обещала купать меня в своей теплоте до скончания веков.

***

      Когда мы подъезжали к парковке у Art Life, мои глаза выцепили стоящую на террасе бабушку, которая, одухотворенно глядя куда-то вдаль, снуя из стороны в сторону, теребила в руках кружево белой блузки. Заметив нас, она заулыбалась всем своим видом и принялась старательно махать нам, выкрикивая то мое, то имя Серкана. Я помахала ей в ответ – Семиха тут же скрылась на пороге в переговорную.       Захватив пакет с алоэ, я вышла из машины и, взяв повеселевшего Серкана за протянутую ко мне ладонь, вместе с ним направилась ко входу в офис, где, кроме охранника и Семихи, не было ни души. Стоило нам зайти внутрь, как бабушка подлетела ко мне с распростертыми руками:       — Вы даже раньше, чем я предполагала! — издав смешок, она мягко обняла меня. Улыбаясь, я ответила ей тем же. — Здравствуй еще раз, родная.       — С возвращением, бабушка! — чувствуя, как за время разлуки соскучилась по родственнице, я непроизвольно стиснула ее покрепче в своих руках. Удивленно охнув от моей хватки, из-за чего я рассмеялась, Семиха тепло чмокнула меня в щеку и погладила по спине, после чего выпустила меня из объятий и повернулась к стоящему рядом Серкану.       — Серкан, дорогой, не думай, что я забыла о твоем дне рождения! — схватив моего улыбчивого фокусника за плечи, бабушка три раза старательно приложилась губами к его щекам, вызывая на его лице полную ошарашенность, заставившую меня расхохотаться еще сильнее. — Я изо всех сил старалась вернуться еще вчера, чтобы успеть поздравить тебя, но с этими рейсами вышла полнейшая неразбериха! — Семиха возмущенно всплеснула рукой.       — Да ничего страшного, госпожа Семиха… — Серкан смущенно тер то одну щеку, то другую, явно не ожидав такую радушную встречу, растерянно поглядывая то на меня, то на бабушку. — С возвращением, мы рады вас видеть…       — А я-то как рада, что вернулась к вам! — она прижала руки к груди и глубоко вздохнула. — Ужасно соскучилась, просто вся извелась за эти три недели! Пойдемте скорее, я приехала не с пустыми руками!..       Бабушка засеменила в переговорную, то и дело подзывая нас за собой, а я стояла, сжав в руке пакет с растением, умиротворенно любовалась ее счастливым лицом и не могла поверить, что эту же женщину я еще несколько месяцев назад презирала… Нет. Я ненавидела ее всей своей сущностью.       Все начало меняться в тот день, когда я поняла, что больше не в состоянии бегать от себя и своих чувств, от Серкана и его чувств и от постоянно занесенного над нашими отношениями лезвия страха, сомнений и неопределенности. Я твердо определилась тогда, чего хочу от этой жизни, кого хочу видеть рядом с собой каждую прожитую секунду, поэтому, прихватив многострадальные обручальные кольца, проникла на частный самолет Серкана, где, повергнув своего единственного в шок, сделала ему предложение. В тот вечер, ставший для нас началом чего-то нового, мы приняли решение первой о такой важной новости поставить в известность Семиху, которая уже успела сполна отравить наше недавно обретенное спокойствие, подстроив арест Серкана в новогоднюю ночь. Но в итоге приговор получил не он, а моя бабушка, которая тщетно пыталась сохранить спокойствие, услышав два простых слова. «Мы женимся».       — Я боялась, что ты можешь так поступить, — на ее лице застыла искривленная недоулыбка, которой она так привыкла выражать свою моральную несокрушимость, получившую пробоину от нашей внезапной новости. — Видимо, ты хочешь сильно осложнить ситуацию?       — Госпожа Семиха, мы уже все решили, — чеканя каждое слово, я была готова уничтожить эту надменную женщину напротив одним лишь взглядом. — Мы определились. И что бы ни случилось, мы всегда будем вместе. Мы не сдадимся.       Сжав зубы от вскипающей ярости, жаждущей вырваться наружу от любого слова, которое могло выпасть из морщинистого рта, я не отрывала немигающих глаз от окаменевшего лица Семихи. Она молча смотрела на меня в ответ. Секунду, две, три… И внезапно отвела взгляд, часто заморгав, заломав перед собой пальцы на столе.       — Эда… — голос бездушной императрицы стих до хрипа, заставив ее прочистить горло. Я заметила, как судорожно затрясся ее подбородок, а вместе с ним и руки, которые Семиха упорно сжимала в замок. — Твой отец точно так же смотрел на меня, как ты сейчас… Потом ушел, даже не хлопнув дверью… А я еще не знала, что это был наш последний с ним разговор…       Дальше случилось то, чего я не могла себе представить даже в горячечном бреду. Семиха разревелась. Она тихо рыдала, периодически срываясь на вой, растирала дрожащими ладонями слезы по искореженному болью лицу, пока я потрясенно пялилась на нее, будто травмированная на всю голову. Я никогда не видела ее рыдающей. Я даже подумать не могла, что у Семихи тоже есть слезные железы, вырабатывающие соленую жидкость при сильных эмоциональных потрясениях. Потому что я считала, что у нее нет эмоций в принципе, кроме разве что ядовитой озлобленности на людей, которые вздумали сказать что-то поперек ее слова, сделать что-то вопреки ее воле. Я всегда видела ее промерзшей каменной глыбой, бесчувственной, жестокой, непробиваемой, представляя, что внутри этого ледяного монолита извивается зубастый червь, вонзающий свои клыки в омертвевшую твердь, чтоб заставить эту черствую женщину пошевелиться и совершить очередную гадость, в очередной раз испоганить кому-то жизнь. Но сейчас, на моих глазах, глыба крошилась по кусочкам, крупицам, обнажая живое человеческое сердце, кровоточащее, способное болеть.       Пока я пребывала в затянувшемся шоке, уставившись на постепенно унимающуюся Семиху, Серкан молча взял меня за руку и таким привычным, но особенно нужным сейчас жестом переплел наши пальцы. Я посмотрела на него: глядя на меня с сочувственным теплом, он отрывисто кивнул и сжал пальцы чуть сильнее. В этот момент бабушка глубоко вздохнула.       — Я так боюсь… — еще один тяжелый вздох. Перестав рыдать, она облокотилась о стол и прикрыла глаза ладонями. — Что потеряю и тебя, Эда. Мою единственную внучку… Все, что у меня осталось от сына… Я так долго убеждала себя в том, будто все, что я делаю, – ради твоего блага… Но посмотри, к чему это привело…       Отняв от лица руки, она перевела на меня опухшие красные глаза, залитые уже не слезами, а невыносимой болью:       — Ты ненавидишь меня всем сердцем, — на ее губах проступила горькая ухмылка. — А я даже не знаю, как унять эту ненависть, ведь ты не должна испытывать подобных мерзких чувств. Ты должна смеяться, радоваться каждую секунду этой жизни… Быть счастливой…       Семиха шмыгнула носом и прикрыла дрожащие веки в попытке не разрыдаться вновь. Совладав с эмоциональным накатом, она продолжила, не открывая глаз:       — Я проклинаю себя за все, что сделала, Эда. Собственными руками лишила себя сына, тебя – беззаботного детства и родительской любви… Я сбежала от тебя подальше, потому что ты была живым напоминанием о моей фатальной ошибке. Я должна была быть рядом с тобой все эти годы. Прости меня…       Я дернулась всем телом, впервые в жизни испытав острую потребность заключить Семиху в объятия, но осталась сидеть на месте, крепче сдавив пальцы Серкана в своих. Бабушка, возможно, ждала от меня хоть какого-то ответа, но мой рот словно парализовало. Я беззвучно потупилась в стол, роясь в поисках подходящих слов в опустевшей голове. Через некоторое время Семиха потерла глаза и, размеренно сцепив перед собой руки в замок, мягко посмотрела на меня, спокойно заговорив:       — Я не буду препятствовать вашему решению пожениться. Но… — она тяжело вздохнула, облизнув пересохшие губы. — Если ты торопишься поскорее выйти замуж за Серкана, только чтобы насолить мне… Чтобы показать, на что ты готова пойти, лишь бы поставить меня на место… Прошу тебя, не делай этого…       — Что?.. — я тихо выпалила, не веря своим ушам.       — Эда, родная, — Семиха откашлялась, — просто не спеши с таким важным решением. Дай и себе, и мне немного времени. Позволь нам начать все сначала... Разреши мне узнать и тебя, и Серкана поближе… Я очень тебя прошу…       — Да как ты смеешь снова указывать?.. — перед моими глазами все темнело. Я прожигала женщину напротив невидящим взглядом, лихорадочно дыша, пока изнутри меня поднимался нешуточный тайфун, грозящий не оставить от седой ведьмы и мокрого места.       — Эда, любимая, спокойно, — я услышала шепот Серкана мне на ухо и ощутила его трепетное поглаживание по моей руке. — Госпожа Семиха, — он громче обратился к этой коварной змее, — позвольте нам немного времени подумать над вашим предложением. Боюсь, мы не готовы дать ответ сейчас…       То, что было дальше, я помнила размытыми вспышками. Бабушка исчезла из переговорной. Меня колотило от гнева так, что Серкану потребовалось какое-то время, чтоб привести меня в чувства, не дав мне ринуться за Семихой и выдрать все волосы на ее голове. Когда он привез меня к себе домой, меня опять накрыло, с новой силой. Я крутилась по его квартире, как заведенная, орала во всю глотку, что эта женщина, несмотря на свои душещипательные признания, не имеет никакого права диктовать мне, как жить дальше. Что я сама вольна выбирать день, когда стану женой самого исключительного мужчины во всей Вселенной. И мысленно, и вслух посылала в ее адрес изощренные ругательства, за которые мне до сих пор стыдно перед Серканом. Он же постоянно пытался меня утихомирить, обнимая, нашептывая слова любви и нежности, подсовывая мне воду с лимоном, предлагая вместе прогуляться с Сириусом, посмотреть на звезды, послушать его игру на гитаре… Но меня было не остановить… Я даже разбила авторскую вазу, украшенную расписными незабудками, которую неожиданно обнаружила на местной барахолке недалеко от тетиного дома и решила подарить Серкану… Как я несдержанно пищала от восторга, когда нашла такую уникальную штучную вещь! Как в итоге ревела белугой над ее осколками, режущими мои трясущиеся пальцы… Остаток того вечера я провела в слезах и нежных руках Серкана, бесконечно поглаживающих меня, стирающих с моего лица влажные солоноватые следы бессильной ярости, пока не провалилась в глубокий сон. Очнувшись утром в объятиях любимого, я тут же представила перед собой самоуверенное лицо Семихи. И осознала, что во мне больше не осталось ни капли ненависти или злобы к этой женщине.       Серкан предложил согласиться на просьбу бабушки не торопиться со свадьбой, ссылаясь на железобетонные аргументы. Во-первых, мы могли бы спокойно организовать само торжество вместо того, чтобы носиться с подготовкой, как угорелые, убивая друг в друге последние нервные клетки. Во-вторых, у нас появилось бы время решить наиболее острые и актуальные рабочие вопросы и получить тем самым возможность провести медовый месяц без напрягов. В-третьих, родные люди на дороге не валяются (особенно те, которые способны признавать свои ошибки и неправоту) – Серкан крайне оживленно уверял, что мне необходимо наладить отношения с бабушкой, обретя таким образом еще один кусочек утраченной семьи. Я металась в сомнениях, хотя доводы жениха казались мне вполне разумными, но озарившая светлую голову Серкана идея махом воодушевила меня, избавив от неуверенности, – предложить Семихе компромисс, выдав встречное пожелание, которое заключалось в моем незамедлительном переезде к будущему мужу. В результате бабушка отреагировала на эдакое условие для перемирия благосклонно и даже радостно (в отличие от тети, которая причитала, пряча слезы, все то время, что мы с девочками собирали мои вещи). Свадьба была отложена чуть больше, чем на полгода – все эти месяцы я свыкалась с фактом, что теперь, кроме тети, у меня есть еще и бабушка. Мы медленно, но верно сближались, коротая время за совместными чаепитиями и ужинами. Семиха подарила мне альбом с папиными фотографиями, которых я никогда раньше не видела, рассказывала нескончаемые истории из его детства и юности. Я же, в свою очередь, поведала ей о многих прелестях и трудностях своего взросления. На работе она тоже не щадила себя ради блага Art Life, подкидывая Серкану выгодные многообещающие контракты, помогая решать ему курьезные и даже безвыходные ситуации при помощи своего обширного влияния. Узнав о нашем примирении с Семихой, госпожа Айдан еще долгое время хваталась за голову, не веря в бабушкину искренность, подозревая ее в очередной жестокой авантюре, но в итоге во время личного визита Семихи в поместье семьи Болат, когда моя родственница принесла личные извинения и матери Серкана, и ему самому, госпожа Айдан наконец-то успокоилась и смягчилась. В конечном счете около месяца назад свершилась наша настоящая помолвка с Серканом, прошедшая в умиротворяющей дружеской атмосфере, где бабушка занимала одно из центральных мест. Хоть сама я и приоткрыла для Семихи дверцу своей души, все равно не могла пустить ее глубоко под кожу, сохраняя между нами безопасную для себя дистанцию. Тем не менее, нескольких прошедших месяцев было достаточно для того, чтобы «госпожа Семиха» в моем телефоне безвозвратно поменялось на «Бабушка»…       — Эда, детка, проснись и пой, милая! — звучный голос Семихи, остановившейся у двери в переговорную, выхватил меня из зыбучих песков воспоминаний, вернув сознание в офис, еще не успевший наполниться гулом голосов сотрудников.       — Да-да, я иду! — утвердительно кивнув, я проследовала за бабушкой и вошла в просторный зал, где Серкан уже занял свое законное место во главе вытянутого дубового стола, который наверняка еще помнит, как я сидела на нем, раздвинув ноги перед своим искусителем… Тихо!       Незаметно ущипнув себя, я достала из пакета нового колюче-зеленого обитателя Art Life и, примерно высмотрев центр столешницы, с воодушевлением поставила небольшой горшок с алоэ на деревянную поверхность. Чувствуя на себе пытливый взгляд Серкана, я покосилась на него:       — Ты ведь не против?       — Не против, — на его лице проступила легкая улыбка.       Радостная, заметив, что бабушка еще раскладывает на противоположном конце стола какие-то бумаги, я подлетела к Серкану и чувственно дотронулась губами до покрытой щетиной щеки. Как же безумно тяжело было отрываться от его источающей запах моря кожи, как же хотелось впечататься поцелуями в каждую пору его завораживающего тела, облаченного в этот сексуальный костюм!.. Аллах, помоги…       — Итак… — Семиха, размеренно постукивая каблуками, с улыбкой приблизилась к нам, держа в руках две папки. Тяжело выдохнув Серкану в щеку, отчего он настороженно покосился на меня, я отскочила от желанного волшебника и уселась на стул справа от него. — Серкан, хоть я и пропустила твой день рождения, подарок все равно привезла. Поздравляю!       Бабушка положила перед ним красную папку и, дождавшись, пока Серкан откроет ее и бегло ознакомится с начальными абзацами, сделала несколько нерасторопных шагов в сторону террасы.       — Перед тобой контракт на строительство галереи современного искусства в Париже, которое будет проходить при поддержке местной мэрии. Проект уже согласован во всех парижских административных инстанциях. Что касается основных условий: срок выполнения – три года, аванс пятьдесят процентов, контроль за ходом выполнения контракта – раз в квартал, возможность устранения даже существенных недостатков в процессе строительства без штрафных неустоек, — Семиха повернулась и, смерив озадаченного Серкана беглым взглядом, усмехнулась. — Думаю, не стоит объяснять, что после такого внушительного проекта европейские заказчики выстроятся в очередь у дверей Art Life?       Мои глаза хаотично метались между самодовольным лицом бабушки и ошеломленным Серканом, который даже перестал дышать от свалившегося на нашу голову презента. Хоть за плечами компании и были некоторые международные проекты, завоевание стабильной ниши на европейском рынке на текущий момент оставалось где-то на уровне сокровенной мечты. Поэтому я готова была уже подпрыгнуть на месте и расцеловать бабушку за такой щедрый подарок, как она вдруг продолжила:        — Это еще не все… — прочистив горло, она вновь не спеша подошла к нам и положила на стол папку голубого цвета, которую Серкан открыл лишь спустя пару секунд. Бабушка переместилась к противоположному краю стола и уселась на свое место, расслабленно откинувшись на спинку стула. — Здесь договоры дарения всех сорока пяти процентов имеющихся у меня акций. Тридцать из них я передаю Серкану, а остальные пятнадцать… — я поймала ее хитрый взгляд на себе. — Тебе, Эда.       — Что?! — мои глаза округлились от полнейшего недоумения, выбившего весь воздух из легких, из-за чего мой голос резко охрип. Я не сводила с Семихи шокированного взгляда, чувствуя, как меня начинает поколачивать. — Зачем, бабушка?.. Мне не нужны эти акции!..       — Милая, послушай, — она перебила меня, принявшись крутить ручку в пальцах, — совсем скоро ты станешь частью достойной семьи Болат. И я хочу, чтоб ты сполна разделила с будущим мужем всю последующую жизнь. В том числе профессионально, — Семиха немного подалась вперед, уставившись на меня горящими от энтузиазма глазами. — Эда, я искренне желаю, чтобы ты стала частью того бизнеса, который возглавляет Серкан. Думаю, твой жених тоже считает, что ты заслуживаешь большего, чем быть просто ландшафтным дизайнером.       — Бабушка…       — Эда… — отошедший от замешательства Серкан, прокашлявшись, мягко взял меня за руку и с трепетом, сквозивших в темно-фисташковых радужках, посмотрел мне в глаза. — Госпожа Семиха права. Честно говоря, я сам хотел подарить тебе часть акций прямо во время свадьбы…       — А?.. — я непонимающе хлопала ресницами, будто Серкан выражался на каком-то непонятном мне языке. — Но почему?.. Почему вы решаете за меня?..       — Родная, никто за тебя ничего не решает, — бабушка встала и, глядя себе под ноги, медленно застучала каблуками в мою сторону. — Просто мы хотим для тебя только лучшего. Я готова ради тебя на все, Эда, — она поравнялась со мной и осторожно положила слегка шершавую ладонь мне на плечо. — Поэтому не сердись, пожалуйста, и прими эти акции. Как и второй мой свадебный подарок…       — Чего? — недоверчиво нахмурившись, я уставилась на Семиху, которая, отняв от меня руку, засеменила обратно к своему месту и плюхнулась на стул. — Какой еще второй подарок?..       — Детка, ты будешь доверенным лицом Серкана при заключении парижской сделки! — бабушка с пафосом повысила тон голоса и всплеснула руками. — Именно ты послезавтра будешь ставить свою подпись на контракте при его заключении!       — Я? То есть… Как это я?! — не веря своим ушам, я вырвала ладонь из руки любимого и, судорожно схватив первую папку, пробежалась глазами по преамбуле контракта. Бабушка не врала: подписантом действительно была указана Эда Йылдыз. Откинув папку подальше от себя, я вонзила взгляд в Серкана, который, наблюдая мою бурную реакцию, тяжело вздохнул. — Ты знал?       — Нет, конечно…       — Эда, пойми, — Семиха сцепила руки в замок перед собой. — Я поступила так, чтобы ты начала свою новую жизнь не только с новой фамилией, но и с проектом, который запечатлеет твое имя в истории. Само собой, ты выполнишь ландшафтный дизайн галереи, но я хочу, чтобы ты наравне с мужем вела контракт от его начала до завершения. Чтоб ты была причастна к созданию такого удивительного архитектурного произведения как его неотъемлемая часть… — бабушка резко покосилась на Серкана. — Думаю, Серкан тоже не против этой идеи?       — Я только за, госпожа Семиха, — Серкан снова сцапал мою руку в свою ладонь, не давая мне вскочить на ноги от возмущения, — только вот… Вы что-то сказали про послезавтра… Мне не послышалось?       — Все верно, — она довольно заулыбалась с противоположного конца стола. — Подписание запланировано на послезавтра, но сам отсчет времени на исполнение контракта начнется лишь через месяц. Поэтому вы сможете совершенно спокойно слетать в Париж для заключения сделки, вернуться в Стамбул, сыграть свадьбу и отправиться в свадебное путешествие. Я все продумала! — она издала легкий смешок, затем испытующе посмотрела на меня. — Так что скажешь, Эда? Если ты против, я все переиграю.       От всех этих неожиданных новостей шла кругом голова, в которой я упорно слышала два перебивающих друг друга. Один истерически вопил, что бабушка, не спросив моего мнения, опять вздумала принимать за меня важные решения, заручившись в этот раз одобрением Серкана на своей стороне. Другой вкрадчиво объяснял, что ни в акциях, ни в моей подписи в контракте нет чего-то страшного или криминального, что это вполне логичное продолжение нашего союза с Серканом, с которым я действительно хотела бы разделить все аспекты этой жизни. Потупившись в столешницу перед собой, панически топчась на месте у этого морального перекрестка, я ощутила, как моя ладонь сильнее сжалась в объятиях родного тепла.       — Эда, любимая, — я почувствовала согревающий шепот у своего уха, мысленно следуя за ним, как за спасительным сигнальным огнем, — просто знай, что я буду бесконечно рад, если моя будущая жена представит Art Life в Париже и своей изящной рукой подпишет этот контракт.       Резко впившись в Серкана глазами, я увидела любимую всем сердцем улыбку. Внутри меня все тут же стихло и встало на свои места, оставляя в сознании до жути элементарную истину. Мне было глубоко фиолетово, будут ли упоминать мои имя и фамилию, когда у входа в только отстроенную галерею Парижа перережут красную ленточку. Мне было плевать, выведет ли моя левая рука в контракте закорючку в графе для подписи. Как и всегда, важно было только одно, значение имело только одно – счастливое лицо Серкана. Облегченно выдохнув, я с нежностью погладила его кисть большим пальцем.       — Ладно, пусть будет так, — я кивнула резко повеселевшей бабушке. — Но давай в дальнейшем обойдемся без таких внезапных сюрпризов!       — Как скажешь, милая! — она звучно хохотнула, как вдруг ее телефон разразился мелодией входящего вызова, заставляя бабушку потупиться в экран и изумленно раскрыть рот. — Ой, это важный звонок, секундочку!       Она резко подскочила со стула и, отойдя на террасу, заговорила с неизвестным собеседником на той стороне провода. Из ее короткого разговора я расслышала только радостное «приехали». Спустя буквально мгновение бабушка влетела обратно в переговорную, сверкая взбудораженными глазами, сжимая в руках свой телефон:       — Вот это удача! Просто невероятно! Серкан, Эда, сейчас у вас будет возможность познакомиться с вашими непосредственными заказчиками по проекту галереи!..       — Уже? — Серкан изогнул одну бровь, скептически взглянув на Семиху. — Что ж, вы и правда все продумали до мелочей… — он вздохнул и, выпустив мою руку, поднялся на ноги. — Хорошо. Давайте посмотрим, с кем нам предстоит работать.       Бабушка выпорхнула из переговорной, быстро цокая каблуками, попутно поздоровавшись с кем-то. Судя по запинающемуся голосу, это была Лейла. Я встала со стула и последовала за Серканом в опен-спейс, в котором, кроме ассистентки, пока никого больше не было.       — Господин Серкан, доброе утро! — Лейла переместилась к нему, судорожно поправляя очки. Посмотрев на меня, она вся просияла. — Эда, и тебе доброе утро!       — Доброе утро, Лейла, — не глядя на нее, Серкан убрал руки в карманы, высматривая вдалеке гостей, которые не торопились показываться.       — Привет! — я улыбнулась девушке, помахав ей рукой из-за спины Серкана, но она тут же испарилась, ретировавшись на свое рабочее место.       В этот момент на пороге опен-спейса показалась бабушка, которая горделиво дефилировала в нашу сторону.       — Серкан, Эда! Знакомьтесь – Художник-портретист, Клод Лагард!..       Она жестом указала на следовавшего за ней молодого мужчину среднего роста, который вразвалочку вышагивал к нам и бегло озирался по сторонам, явно впечатленный интерьером офиса. Я пробежалась по нему изучающим взглядом: пшеничные волосы по плечи, зачесанные назад, тусклые серые глаза, нос с горбинкой, губы полоской, заостренный подбородок, синяя рубашка, небрежно выбившаяся из-под черных брюк… Никогда не видела живых французов, но в этом явно было что-то отталкивающее.       Серкан, за секунду просканировав гостя глазами, легко улыбнувшись, протянул руку:       — Bienvenue à «Art Life». Je m'appelle Serkan Bolat…       Я тут же расплылась в улыбке, как блаженная идиотка, смущенно отвернувшись в сторону. Французский язык делал голос Серкана еще более волнительным. Сексуальным. Невероятно возбуждающим…       — Ну что вы, месье Серкан! — ответив с легкой хрипотцой, иностранец развел руки в стороны, улыбаясь. — Благодаря детству, проведенному у бабушки в Турции, я могу свободно общаться на турецком, — подойдя ближе, он крепко пожал руку моему удивленному жениху. — Клод. Рад вас видеть!       Встретившись со мной взглядом, гость протянул руку и мне.       — Эда, — я коротко кивнула, пожав шершавую, даже грубую мужскую ладонь.       — Клод. Рад встрече, мадемуазель Эда… — блондин, вперив в меня полные заинтересованности глаза, вдруг многозначительно подмигнул мне, довольно искривив уголок губ. Я резко шарахнулась от него, как от заразного чумой, выдрав руку из его давящей хватки. Серкан машинально дернулся ко мне, сжав кулаки.       — Клод, дурачье, — Семиха, выплыв из-за моей спины, в голос рассмеялась и смерила француза снисходительным взглядом, — даже не пытайся положить глаз на мою внучку, она без пяти минут мадам Болат.       — О… Да? — глаза Клода, застывшего с виноватой улыбкой, шустро заметались между мной и Серканом, лицо которого стало каменным. — Пардон! Excusez-moi!.. Честно, я не знал!..       — А где твой приятель, Клод? — бабушка озадаченно вглядывалась в пустоту на пороге опен-спейса.       — Да вроде за мной шел… — гость обернулся, ища глазами потерявшегося спутника.       Через мгновение со стороны входной двери офиса послышались быстро приближающиеся шаги. Француз мигом оживился и повеселел.       — Вот он идет! — блондин громко хлопнул в ладоши и указал жестом на порог опен-спейса. — Дамы и господа, мой верный товарищ, коллега, единомышленник… Словом, mon ami – Дениз Карсу!..       В груди что-то екнуло. Удивительно, приятель Клода – полный тезка моего Дениза… Я невольно усмехнулась и посмотрела в сторону надвигающейся на нас фигуры, которая на полпути застыла на месте. В опен-спейсе воцарилась мучительная тишина, будто целый мир утратил способность воспроизводить какие-либо звуки. Улыбка мгновенно истончилась и покинула меня, стоило моим глазам коснуться лица оцепеневшего мужчины. Все те же растрепанные каштановые волосы, торчащие во все стороны сразу. Те же невыразительные мальчишеские глаза орехового цвета, выглядывающие из-под нависших век. Тот же крупный нос на пол-лица с излишне мясистым кончиком, напоминающий по форме колокольчик. Только вместо юношеской щетины в несколько волосков теперь полноценная, но явно неухоженная борода, от которой его лицо стало ощутимо шире…       — Эда?..       Голос. Тот же мягкий. Привычный. Возвращающий в подростковые годы, полные бесконечных разговоров, беззаботного смеха, невероятных признаний, трепетных ожиданий и опустошающих разочарований.       — Эда!..       Впервые в жизни мне захотелось, чтобы это имя принадлежало не мне. Чтобы у меня с ним не было ничего общего. Особенно ожившего прошлого, выламывающего дверь моего безмятежного настоящего. Прошлого, воплотившегося в несуразных чертах мужчины, что пялился на меня во все свои неверящие широко раскрытые глаза, будто я была какой-то оптической иллюзией вроде фата-морганы. Прошлого, заточенного в короткие пять букв…       — Дениз?..       Он махом переместился ко мне и резко обнял дрожащими руками за плечи, вжимая меня в свою грудь, сильно раздавшуюся вширь с тех пор, как я видела его в последний раз. Как же он вымахал!.. За прошедшие полгода тихого счастья вместе с Серканом я вовсе забыла о своей сонной болезни, но сейчас, задыхаясь в чуждых объятиях когда-то хорошо знакомого мне человека, ощущала, как потолок надо мной стремительно тяжелеет, рискуя вот-вот рухнуть на мое онемевшее тело и прижать меня головой к холодному полу.       — Невероятно! — Дениз судорожно отстранился от меня, лыбясь во весь рот, продолжая хаотично метаться по мне поблескивающими глазами. — Это на самом деле ты, Эда!..       — Угу… — хрипло выпалив, я часто моргала, потупившись в пол, который все еще манил почувствовать его твердость виском. В этот момент я услышала рядом с собой отрывистый лязг, на который никто, кроме меня, не обратил внимания, — на непроницаемом лице Серкана, не сводившего потемневших глаз с Дениза, заходили желваки.       — Прошу прощения за эту эмоциональность, — стушевавшись, он протянул руку моему превратившемуся в монумент жениху. — Дениз.       — Серкан Болат, — отрывистое рукопожатие, от напряжения которого частицы воздуха вокруг задрожали, похолодев.       — О, так вы знакомы? — Семиха пытливо покосилась на меня, затем на призрака моего прошлого.       — Ну… — Дениз неуверенно почесал затылок, отведя глаза в сторону. — Когда-то раньше были знакомы…       — Дружище, — Клод прервал его ненужные сейчас размышления, — а где же наша cherie?       — В каком смысле? — Дениз часто заморгал, растерянно глядя на француза. — Я думал, она приедет с тобой… — он принялся задумчиво теребить темные волоски своей бороды, как вдруг его осенило. — Погоди, так я скинул ей адрес! Она должна появиться с минуты на минуту!       — Мы еще кого-то ждем? — Семиха бросила на Дениза недоверчивый взгляд.       — Да, — он вытащил телефон и, пару раз ткнув пальцем по экрану, приложил его к уху. — Нашу подругу. Она тоже будет участвовать в проекте. Я сейчас! — внезапный гость кометой пронесся в сторону выхода из офиса и исчез из вида.       — Что ж… — бабушка пожала плечами и улыбнулась громко вздохнувшему французу. — Клод, дружочек, не будем толпиться здесь. Проходи! — она жестом пригласила гостя в переговорную, после чего их удаляющиеся голоса стихли за моей спиной.       Я стояла на месте, как вкопанная, желая, чтобы убежавший за дверь Дениз оказался просто видением, дурным сном. Но бесцветный полушепот Серкана за моим плечом напомнил мне, что все происходящее было слишком реально.       — Эда, этот Дениз… Кто он?       Я шумно сглотнула, желая провалиться под землю.       — Просто друг. Из детства, — мой голос был едва слышимым в абсолютно беззвучном опен-спейсе.       — Друг? Ты уверена?       — Ты о чем? — я несмело повернулась к нему. Не моргая, Серкан смотрел в сторону входа в опен-спейс, где пару мгновений назад растворился силуэт Дениза.       — Я видел его глаза, Эда. Друзья так не смотрят, поверь мне.       Серкан перевел на меня потускневший взгляд, от безжизненности которого мне захотелось заорать, раздирая голосовые связки, на весь город. В это время входная дверь в офис вновь скрипнула, донеся до наших ушей уже знакомые торопливые шаги и легкое цоканье каблуков. Мы оба уставились на приближающиеся звуки: первым показался Дениз, который, подбежав к нам с тяжелой одышкой, затараторил:       — С нами приехала наша хорошая знакомая, она специалист по пиару… — он громко выдохнул и повернулся в сторону фигуры в белом шифоновом платье, струящемся по стройным ногам. — Прошу любить и жаловать. Селин!       Я видела, как она, словно лебедь, плыла по опен-спейсу, сокращая между нами расстояние, пока ее белоснежное воздушное одеяние в моих глазах становилось красным от захлестнувшей меня ярости, сдавившей все мое нутро острыми когтями. Какого хрена она здесь делает?! Я судорожно посмотрела на Серкана: судя по его напрочь ошалелому лицу и растерянным глазам, он тоже не ожидал увидеть здесь призрака своего прошлого.       — Дениз, это лишнее, — она подошла к нам, обведя нас виноватым взглядом. — Мы уже работали вместе… — Селин прочистила горло, вцепившись пальцами в тонкие слои длинного подола. — Я понимаю, как это может выглядеть со стороны, но, Серкан… — она вперила в него ярко-голубые ледышки глаз. — Клянусь, я не знала, что они собираются заключать проект именно с Art Life… Они до сегодняшнего утра не говорили мне, кто будет их подрядчиком…       — Да я и сам не знал всех подробностей сделки, — Дениз пожал плечами, скривив обескураженную гримасу. — Клод по сути в одиночку решал все вопросы с госпожой Семихой…       — О, так все наконец-то в сборе? — улыбающаяся бабушка материализовалась у входа в переговорную, пытливо всматриваясь в лицо смятенной Селин. — Проходите, друзья, давайте нормально поговорим за одним столом и обсудим все животрепещущие вопросы!       Дениз с Селин прошли за ней и уселись на свободные стулья ближе к центру стола. Я топталась на месте, ощущая, как разгневанность схлынула, оставляя после себя колющий ступни безграничный берег неуверенности. Честно, я бы сорвалась со всех ног и убежала подальше от этого места, если б не теплая ладонь Серкана, ласково обхватившая мою кисть.       — Пойдем, Эда, — он кашлянул и с невероятной мягкостью посмотрел на меня. — Послушаем, что скажут наши новые партнеры.       Невольно улыбнувшись, я кивнула своему волшебнику, спасавшему меня в самые нужные моменты, и, держа его за руку, решительно переступила порог переговорной.